Дружба с жизнью – продолжение внутренних путешествий. Книга 1. Среди догадок о внимании

Непростая и необходимая задача увязывающего ориентирования – это сопоставление ориентиров земной жизни с теми смутными, но настойчивыми представлениями, которые возникают и развиваются у нас при взгляде за пределы. Снова и снова смертный переход побуждает нас сопоставлять земную жизнь и её ориентиры с возможной или невозможной будущей жизнью, требующей от нас внести поправки в свою земную ориентацию.

Немалое значение для увязывающего ориентирования имеют найденные общности, обладающие и повышенной достоверностью, и возможностью соединять нас с теми, с кем они нас сближают. Всякая общность и есть ориентир, единый для какой-то группы людей, в которую входишь и ты сам.

Основная трудность самопознания – поспешное стремление применить понятое о человеческой природе к другому, а не к себе. Судить о других у нас гораздо меньше оснований, но это не так болезненно и не обязывает к усилиям по изменению того, что не так.

Инертность, переключение критического внимания с себя на других, увиливание от ответственности за улучшение своего внутреннего мира, неготовность переводить мысли в поведение, и прочее – это те помехи к развитию личности, которые я знаю за собой. Чтобы хоть как-то, со скрипом, перебарывать эти помехи, приходится всячески обхитрять себя. А у тебя как?..

Увязывающее ориентирование – это когда не просто ищешь ориентиры для своей жизни, своей судьбы, а включаешь новые указательные знаки в круг тех, которые ты уже освоил. Когда не столько определяешь направление, сколько уточняешь его.

Не всегда легко распознать созидательное в том, что имеет внешний облик разрушительного. Разрез, который хирург делает для операции, внешне разрушителен, но по смыслу созидателен. Даже расколоть орех разрушительно внешне, но без этого не съешь ядрышко. Чтобы добраться до смысла, нужен навык думать.

В каждом переживании есть две составляющих: психологическая и мировоззренческая. Первая зависит от физиологии, от сложившихся навыков реакции на раздражители, от комплексов, заскоков и предубеждений. Вторая – результат собирания личности, а также глубинного, сущностного восприятия жизни. У большинства людей доминирует психологическая составляющая: особенно в более раннем возрасте, при меньшем жизненном опыте, при слабом внутреннем развитии, да и просто при незадумчивости, при нехватке дружбы с жизнью. Чем значительней роль второй составляющей, тем насыщенней и осознанней становится существование человека.

Всякое сетование мешает пониманию.

Обида, которую лелеешь, – это соска-пустышка для инфантильного самоудовлетворения. Для поддержания уверенности, что кто-то виноват в обстоятельствах твоей жизни. Где уж тут стараться понять глубинный смысл происходящего!..

Нельзя успеть всего, потому что надо успеть главное.

Глава 1—3. Люди как учителя

Каждый может быть для тебя учителем

У другого человека учишься становиться собой. Чем он более развит духовно, тем значительнее для тебя. Чем он внимательнее к твоим особенностям, тем больше может дать тебе.

Каждый может быть для тебя учителем, но это зависит больше от тебя. Узнай в себе ученика – и ты узнаешь своего учителя.

Как найти людей, у которых можно научиться? Это зависит от способности разглядеть возможность научиться у того, с кем свела жизнь. Тот, у кого учишься, не обязательно должен знать об этом. Тем более что у кого-то учишься тому, чего тебе стоит сторониться.

Твой множественный учитель – те, кто вокруг тебя.

Каждый человек, играющий какую-то роль в моей жизни, – мой потенциальный учитель.

Основное, чему учишься у другого человека, – это себе самому.

Каждый, с кем имеешь дело, обладает своим особым опытом и своей частью опыта человечества.

Чем более развит духовно человек, тем значительнее он для тебя как учитель, даже если он с тобой не знаком.

Чем внимательнее кто—то к твоим особенностям, тем больше ты можешь получить от него как от учителя.

Люди как учителя – это педагоги, сертифицированные совместно судьбой и тобой самим, хотя часто и не подозревающие об этом. Это, так сказать, пирожки с начинкой из твоей готовности учиться. Это источники из глубин жизни для утоления твоей жажды, если ты её ощущаешь и потрудишься зачерпнуть из них.

Учитель – это ученик, готовый делиться. Это не тот, кто учит, а кто помогает учиться. Это передатчик знаний от человечества человеку.

Учиться – это впитывать без нажима и отдавать без выпытывания. Учиться – осваивать предложенное с помощью имеющегося у тебя.

Ученик – не тот, кто внимает, не тот, кто понимает, а тот, кто усваивает.

Неумение распознать в человеке то, чему можно научиться, не так опасно, как готовность учиться тому, чему не стоит. Простейшие признаки: на созидание это работает или на разрушение, на гармонию или на дисгармонию в твоей жизни, на твои представления о верхних уровнях смысла или против них.

Опасно учительствование в человеке, когда он считает себя твоим учителем в большем объёме, чем это признаёшь ты сам. Через такое учительство могут происходить и попытки манипулирования тобой.

Попытка понять всегда несёт в себе риск непонимания. Но если не пытаться, непонимание обеспечено.

Нужно уметь нажить что—то внутри, а не снаружи. Нужно уметь делиться этим. Нужно уметь принимать то, чем делятся с тобой.

Каждый человек может стать событием в твоей жизни. От тебя зависит, дать или не дать этому событию совершиться.

Воспитание ничего гарантированного НЕ ДАЁТ. Оно лишь позволяет БРАТЬ В СЕБЯ и создаёт для этого условия.

Любой живущий – твой соученик. И твой учитель по совместительству.

Невозможно научиться любви к чему-либо, если всё время менять преподавателей.

Приятие другого человека – вход в сокровищницу его жизненного опыта. Но сезам открывается не сразу.

Спасибо вам, сбивающие с толку. Вы помогаете отыскивать смысл.

В чужой мысли всегда содержится некоторое торможение для тебя, гравитационное притяжение её убедительности. Но вместе с тем она и тормошит тебя, побуждает развить тему по—своему.

Увидеть мироздание во всём величии люди могут только с помощью друг друга.

Тот, кто просит протянуть ему руку помощи, нередко прикидывает, что в этой руке должно содержаться. Рука, содержимое которой не отвечает его надеждам, ему не очень-то нужна. Хотя, может быть, именно она несла действительно необходимую помощь.

Отклик понимающего тебя человека может сотворить чудо, о котором знаешь только ты.

Случается, что похвала вызывает досаду, настолько она не резонирует на то, что важно для тебя самого. Упрёк и то лучше – он конкретен.

Когда тебя спасают, важны зов и руки спасателя, а не его слова.

Каждый каждому учитель. Но дело ещё и в том, какой: дружеский, враждебный или профессорский. Профессора могут быть замечательными людьми. Но профессорство в них – официально утверждённое право учить, основанное на общепринятых нормах обучения, – угнетающее обстоятельство.

Свойство сказанного кем-то воздействовать на тебя зависит от смысла слов, от их выразительности, от отношения к сказавшему, но главное – от тебя самого. От готовности и способности воспринять сказанное.

Мы учимся всю жизнь понимать свой путь. Но путь другого человека нужно прежде всего уважать. Понимать себя – это его работа, в которой его не заменишь.

Не спеши избавляться от приставучего человека. Может, он приставлен к тебе судьбой, чтобы ты что-то понял.

Другому нужно от тебя, прежде всего, внимание и приятие, а не критическое понимание.

Умей быть благодарным. Учись быть достойным благодарности.

Учись учиться – обращение не только к школьнику или к студенту. Нет возраста, к которому оно не применимо.

Нужно суметь научиться у учителя тому, на что способен только ты сам.

В школе человечество делится с тобой своими прошлыми открытиями, чтобы ты поделился с ним будущими.

Сила человечества – в перекрёстном опылении мыслей.

Незнакомые люди рядом – великое благо. По большому счёту, они на тебя не претендуют. За себя они отвечают сами. Ты волен заниматься своим делом, но ты не одинок, они неподалёку. А если очень уж захочется, можно и познакомиться.

Первое, чему учит меня другой человек, – его отличие от меня. Одно это – неисчерпаемый урок.

Можно учиться у личности, подражая ей. Или – пробуя быть личностью. Тогда подражание не очень годится.

Конструктивное хвастовство – то, которое может чем-то помочь другому или расширить его опыт, – лучше прочих видов хвастовства. Ведь оно может быть и гнетущим, и самозацикленным, и просто забавным – впрочем, тоже полезным, если это клоунада, озаряющая весельем.

Наши наставники повсюду. Было бы желание учиться.

Естественное свойство активного призвания: заражать им других. Не настолько, чтобы подменить призвание другого человека своим, но настолько, чтобы обогатить его.

Не теряй из вида учителя, даже если обучение кажется законченным. Может быть, у него осталось для тебя ещё одно слово. Или не одно.

Учительство учит учителя.

Ни наивная невинность, ни умудрённая опытность не могут кичиться своими преимуществами. Но они могут делиться ими друг с другом.

Любовь другого человека к тебе может быть полна света. Но воспринимаешь ли ты этот свет, зависит от твоей восприимчивости. Можешь ли оценить его роль в своей жизни, зависит от твоей понятливости.

Даже самое глубокое уважение к авторитету, к предложенному до тебя пути, не отменяет отвагу мыслить по-новому, двигаться дальше тем путём или обновлённым.

Главное – чтобы хватило ума находить те умы, которые тебе помогут.

Чтобы следовать за чьей-то мыслью, нужно порою больше ума, чем чтобы думать самому. Особенно если при этом идёшь в чужом направлении вместо своего.

Новые знакомства – вешки новых разворотов жизни. Правда, как вешки их можно не заметить.

Люди, в которых мы видим нечто чудесное, – это вариации великого чуда Творения.

Не учитель учит, а ученик учится. Это нисколько не снимает с учителя ответственность за качество педагогической и преподавательской работы, но напоминает ему и об основном её направлении.

Родство с человеком, достигшим заметного уровня в самовыражении, может вызывать ощущение особой причастности к этому осуществлению – если оно становится одной из органических сторон твоей собственной судьбы.

Учителей надо искать – обществу. Учителей надо узнавать – человеку.

Учителя жизни нельзя назначить со стороны. Но для каждого он наготове.

Чтобы учиться по-настоящему, нужно принимать учителя как учителя.

Банальность – один из уровней смысла, на котором просто не стоит застревать.

Натиск чуждой и агрессивной силы достоин отпора. Натиск силы родной и любимой – достоин приятия.

Надо говорить с человеком о важных для тебя вещах и оставлять его примерять их на себя. Надо слушать человека, говорящего о важных для него вещах, и примерять их, оставшись наедине.

Думать о мысли другого человека – значит присоединять его энергию мышления к своей. Конечно, речь не о мнительности, не о том, что могли подумать про тебя.

В обычной школе на каждом учителе невидимый, но чёткий ярлычок: это учитель математики, это историк, это классный руководитель. Но в школе жизни первый урок в том, чтобы узнать своего учителя на сегодня, или даже на сейчас.

Учиться У людей – совсем не то, что учиться НА судьбах людей и на их поступках. Разная степень проникновения в личность.

Твой учитель не закончил свою деятельность, выучив тебя. У того, что он делает дальше, тоже можно поучиться. Даже если его уже нет на свете, есть чему от него поучиться.

Любой оппонент – твой друг и сотрудник, твой спарринг-партнёр. Его ценность для тебя в том, что вы находитесь на одной тематической площадке, а разделяющая вас сетка – лишь устройство для тренинга.

Дружеская прямота отличается от уязвляющей – тем, насколько она помогает в становлении, а не тормозит его. То есть степенью конструктивности.

Когда на тебя обрушивается поток чужих впечатлений, полезно постараться переводить их в свои мысли.

Моё отношение к человеку, выраженное внешне или чисто внутреннее, участвует и в его становлении, и в его восприятии другими людьми. То есть все мы в той или иной степени мастерим друг друга, являемся друг для друга факторами земной судьбы. Возможно, и её земного продолжения после ухода из жизни.

Человеку для развития необходима не столько критика, сколько способность её фильтровать и усваивать полезное. Но вместе с тем необходима вера в свою самобытность и устойчивость к критике. Эти две стороны отношения к критике особенно нелегко совместить в юности и в молодости. И особенно полезно.

Вернейший, хотя и не единственный, признак мудрости – спокойная радость. Встретив её в ком-то, не упускай случая узнать, чтó за ней стоит.

На всех поворотных пунктах твоей судьбы находятся особые для тебя люди— диспетчеры. Они помогают тебе выбрать нужное направление. Надо лишь узнать такого человека и прислушаться к нему.

Не глупый или умный важно, а глубокий или неглубокий. Но и у неглубокого человека есть свои особые, личностные глубины, не всегда заметные со стороны.

Тормошение может быть разноракурсным. Может быть просто тормошащим – или к выбору ракурса тоже.

Мудрость должна быть не оглушительной или нашёптывающей, а побуждающей или проникновенной.

Обучающую силу диалога снижают три фактора: эгоцентризм (сосредоточенность на собственной персоне), обидчивость и склонность к самооправданиям. Возможность ведения диалога может сохраниться, но эффективность усвоения слабеет.

Человек учится у других людей знаниям. Но школьные предметы и даже учебные дисциплины высшего образования – это лишь самый поверхностный слой знаний, на которые мы можем рассчитывать. Глубинные понимания, сущностные для человека и потому наиболее ценные из того, что можно получить от него, достаются нам гораздо реже. В школьную программу они вообще не входят, и только учителя с особым педагогическим даром способны подключить их к процессу обучения.

Учиться, чтобы научиться, или учиться, чтобы погордиться?..

Человеком должно управлять не стремление к поучительству, а готовность к ученичеству.

Каждый талантливый человек учит смирению, ибо в чём-то тебя превосходит.

Спасибо каждому, кто в чём-то меня надоумил! Каждому, чьи слова, поступки или само присутствие в моей жизни побудили о чём-то задуматься и что-то понять. Так говорится: «каждый», но ты всегда единственный и особый, потому что именно ты в некий неповторимый момент надоумил меня и помог стать немного другим, немного глубже, чем я был до этого.

Каждый, кто перед тобой, – представитель той жизни, с которой стоит дружить. Или постараться понять, чтó она говорит тебе через него.

Единомышленник – это замечательно. Опровергатель – это тонизирует и мобилизует. Спарринг-партнёр – это сотрудник, соучастник. Он и единомышленник, и опровергатель. Он помогает работать лучше.

Не стоит тратить силы на отрицание чужого. Лучше собрать их для утверждения того, в чём видишь созидательный смысл.

Порою приходится учиться не У кого-то, а ОБ кого-то.

Будь благодарен своим подъёмникам и тормошителям!

Обучаясь у других способам взаимодействия с судьбой и поведенческому инструментарию, нужно помнить, что судьба у каждого своя. Что именно со своей судьбой тебе необходимо взаимодействовать, чему бы ни научился у других.

Пусть раздражающая ситуация станет вызовом к творческому созиданию, а не импульсом к бесплодной досаде.

Не будем забывать, что опыт возрастного старшего всегда относится к разным конкретным возрастам, а не к некоторому общеуниверсальному. Его можно обобщать, но это уже будут размышления, а не свидетельства. Зато выявление смысла прожитых возрастов возможно именно в размышлении, а не просто в свидетельстве.

Каждый из нас служит примером для других. Примером плюсов и минусов обращения с доставшимися ему обстоятельствами жизни.

Человек может быть не только шумным, обременяющим своим звучанием разного рода (болтовня, храп и пр.). Кто-то может обременять унынием, или тревожностью, беспокойством по малейшему поводу. Кто-то – непрерывным говорением о себе. Кто-то – суматошностью, кто-то занудством, да мало ли.

Тебе, встретившему обременительного человека, нужно учиться принимать его, любить, сочувствовать ему. Ведь не всегда получится помочь ему измениться. А если ты сам обременителен, необходимо заметить это и не горевать, что ты таков, а искать пути к изменению.

Даже выдумки в воспоминаниях много что означают. Они рассказывают о том, что автор хотел бы считать реальностью. О том, чего ему не хватало в жизни. О том, чему он завидовал. О том, с кем хотелось бы свести счёты, а к чьей славе примазаться.

Чужая жизнь не приложима к твоей, но учит возможностям. А ещё – благодарности за те дары, которые достались тебе, и за то, какие беды тебя миновали.

Эффект Яло, встреченной в зазеркалье девочкой Оля, – это способность человека увидеть в другом отражение собственных черт характера. Здесь таится возможность разглядеть в таком отражении собственные недочёты и учиться преодолевать их, благодаря такому своеобразному учителю.

Глава 2—1.

Мировоззренческие конструкции

Помощь, а не помеха для выбора пути

Среди ориентирующих систем тоже надо ориентироваться – до того, как прибегать к их помощи. В основе любого учения лежит рационализированный взгляд реального человека. Необходимо уравновесить его образным мышлением и голосами своих чувств.

Простое соображение: лучше выбирай систему, помогающую искать путь, а не предписывающую его.

Схемы схематичны – в этом их главный недостаток. Поэтому нужно их сочетать с собственным опытом. Если схема открывает для тебя новые ракурсы восприятия мира, стоит быть внимательным к ней.

Философские учения являются результатом мысли одних философов и материалом для размышления о мироустройстве для других. Не только философ нуждается в мировоззрении, это важно для каждого человека, хотя не каждый может построить мировоззренческую конструкцию. Значит, надо хотя бы уметь выбирать те учения, которые лучше всего совпадают с собственными взглядами.

Быть знакомым с учением – это означает понять его принципы, а не заучить их со слов популяризаторов и пропагандистов.

Каждый человек, – философ, хотя бы для себя самого.

Учения и философии, во всём их многообразии, представляют собой арсенал средств ориентирования, из которых выбираешь те, что нужны тебе.

Мировоззренческая конструкция – это своего рода планетарий, показывающий устройство Вселенной на потолке воображения. Это постройка, сооружённая выстраивающим мышлением на берегу океана Тайны из выловленных оттуда догадок и озарений. Это башня из думательных кубиков, которую думалка человека построила, чтобы там жить.

Философия – строительница мировоззрений.

Выстраивание или освоение мировоззренческой конструкции сосредотачивает внимание на важнейших вопросах жизни, или хотя бы помогает над ними задуматься.

Мировоззренческие конструкции обрисовывают контуры различных восприятий мира другими людьми, помогая диалогу с ними и поиску общностей.

Излишняя самонадеянность, ложное ощущение достигнутой истины под воздействием логической гармоничности системы создаёт крен в сторону выстраивающего мышления, пытается подчинить ему уловленные смысл.

Догматическая приверженность к хорошо освоенной конструкции препятствует дальнейшим мировоззренческим поискам и находкам.

Чересчур продуманное мировоззрение закрывает Тайне доступы к сознанию. Думать надо играючи – на ту глубину, которая тебе свойственно.

Общие принципы должны пройти по некоторому поведенческому подиуму, чтобы показать свои конкретные, реальные возможности. Но они не всегда готовы к этому.

Учение, остерегающее от перевеса рационального мышления над интуитивным и образным, не против разума, а за его полноценность. Учение, призывающее к отказу от обращения к двукрылому разуму, всегда подозрительно.

Мировоззренческая конструкция может быть незаметна, как скелет, но на ней держится привычный способ жизни и поведения, которого мы придерживаемся – или который преодолеваем с помощью другой мировоззренческой конструкции.

Подавляющее большинство индивидуальных мировоззрений напоминают лачуги в бидонвилях, составленные из металлических, фанерных и картонных кусков. Они защищают от ветра и дождя, но не всегда можно угадать, из каких конструкций позаимствованы эти детали и какие метаморфозы претерпели.

– Всякая мировоззренческая конструкция – это результат выстраивающей работы одного мировоззрения и сырьё для формирования других мировоззрений. Но между этими стадиями всякая общезначимая конструкция становится предметом философской полемики и материалом для тех или иных теоретических разработок.

Мировоззренческая конструкция лежит в основе всякого учения как вклад выстраивающего мышления. Но к ней сводится далеко не всё в этом учении. Она обрастает разнообразными находками и озарениями улавливающего мышления. Именно в таком симбиотическом виде учение становится ориентирующей структурой.

Не надо забывать, что любая схема мировоззрения – всего лишь дружеский шарж на жизнь, которая всегда глубже и насыщеннее контурного изображения.

Внимание к мировоззренческим идеям, которые предлагает то или иное учение, старание разобраться в них – это и есть глубинное внимание к жизни, к её содержательной стороне.

Конструкция – дело выстраивающего мышления. Но мировоззрение невозможно без участия мышления улавливающего. Поэтому «мировоззренческая конструкция» – это необходимый синтез двух сторон мышления.

Мировоззренческая конструкция должна базироваться на отношении к Тайне, как дом на фундаменте.

Эклектика – это что-то вроде философского «лего». В принципе, всё со всем можно соединить. Но надо ещё, чтобы в этом соединении был смысл.

Умственную конструкцию делает органичной личность основателя учения, а укрепляют личности его последователей.

Чем отличается частное мировоззрение от философского учения?

Мировоззрение философа, вошедшее в арсенал культуры человечества, создаёт лишь некоторые общие принципы конструкции. Эта конструкция дорабатывается и укрепляется усилиями других философов, а также традициями её осмысления в общем контексте культуры. То есть учение формируется своего рода соборным мышлением.

Модели мировоззрения нужны и хороши тем, что пробуждают в человеке его собственные восприятия жизни. Это намного важнее теоретико-философских разворотов любой модели. Но философ тоже человек, и конструкции предшественников побуждают его к открытию новых ракурсов миропонимания, новых моделей и конструкций.

Мировоззренческие модели, хотя и выглядят – в философском ракурсе – некоторыми построениями, по сути во многом состоят из элементов, поставляемых улавливающим мышлением. Это естественно, и логико-философские ламентации напрасны. Конструкции, в которых этого пытаются избежать, неустойчивы и недолговременны.

Ведёт ли увязывание к каким-то мировоззренческим конструкциям типа философских? Конечно. Но эти личные конструкции, продолжая метафору увязывания, можно назвать макраме. Не такие чёткие, как модели философов, они полны импровизаций и затейливости – в соответствии с характером увязывания, но вполне могут служить каркасом своего личного мировосприятия.

На мировоззренческие конструкции идёт разнообразный материал. Это и свой жизненный опыт, и чужой, и воображение (а порою и фантазия), и логические скрепы, и образные идеи, или то, что нужно для метафорической отделки… Главное, чтобы в этом доме хорошо жилось смыслу.

Очень важно, чтобы мировоззренческие конструкции были не механическими, а органическими.

Мировосприятие формируется само. Чтобы сформировать мировоззрение, нужны и сознательные усилия. Чтобы построить мировоззренческую модель, достаточно только сознательных усилий. Но чтобы она была плодотворной, начинать надо с собственных взглядов на мир.

Беда философии в том, что у неё нет, фигурально говоря, ремонтных мастерских, хотя магазинов предостаточно. Негде отремонтировать мировоззренческую модель, побывавшую в длительном пользовании, но вышедшую из строя – может быть, из-за какой-нибудь мелочи.