Комплимент

Усталости молодые люди не чувствуют.

Скоро они достигнут намеченной точки, в очередной раз искупаются в море, полежат на песке, перекусят и отдохнут.

По мере приближения к цели справа на верхушке дюны у леса вырастает фигура одинокого немолодого мужчины в стиле ню.

Он бесстыдно стоит на песчаном гребне и по-хозяйски озирает окрестности, как страж, следящий за порядком в принадлежащей ему местности. На голове у пляжного аксакала широкополая соломенная шляпа. В руках – большой бинокль, который он направляет то в одну, то в другую сторону.

Пара, демонстративно не глядя на жаждущего внимания наглого эксгибициониста, идёт своей дорогой.

Вскоре им навстречу попадается быстро шагающий и покрытый тёмно-шоколадным загаром одинокий мускулистый, среднего возраста путник в том же стиле – в чём мать родила. Он абсолютно невозмутим, его коричневая, с виду задубевшая на солнце кожа лоснится, отражая яркие лучи, в руке он держит пакет с одеждой.

И опять пара невозмутимо следует дальше, отводя глаза от бесцеремонного прохожего, понимая, что на пустом пляже он волен ходить в чём хочет.

Дальше у самой кромки воды они натыкаются на молодых родителей с ребёнком. Взрослые лежат под солнцем спинами кверху прямо на пути молодых людей. Покоящиеся на полосатых красно-жёлтых полотенцах фигуры тоже предстают в натуральном виде. Пухлые части тела, обычно прикрываемые одеждой, довольно органично смотрятся на светлом в мелких барханчиках, оставленных следами, песке. По красивому цвету загара можно догадаться, что беззастенчивая пара голышом проводит на ярком солнце всё свободное время.

Рядом играет голенький трёхлетний малыш в белой панамке. Он неуклюже и сосредоточенно насыпает песок зелёным совочком в яркое жёлтое ведёрко. Перед ним разложено несколько разноцветных формочек. Рядом раскинулись разнокалиберные испечённые куличики в форме рыбок, цветочков и улиток.

Путешественники невозмутимо обходят препятствие и скоро замечают на своём пути новую загорающую семью. Две пятилетние светловолосые девочки по щиколотку в воде играют с лёгкими волнами, запрыгивая и отпрыгивая от белой пены, атакующей их при каждом новом набеге и всплеске. Все члены семейства представлены в натуральном виде. Сидящие в непринуждённых позах родители наблюдают за детскими забавами.

– Что-то здесь очень много нудистов, – замечает путница, целомудренно отводя взгляд от вызывающе обнажённой семейной ячейки.

– Ну да, – соглашается её спутник.

– Наверное, с пляжа расползлись – подальше от глаз людских, – предполагает и оправдывает натуристов барышня.

Пара лелеет належду, что скоро дойдёт до официального пляжа и не встретит там абсолютно голых тел.

Открывающиеся жанровые сцены кажутся обоим неприглядными. Взрослые могут прилюдно валять дурака, как им заблагорассудится, но зачем втягивать в это малолетних детей?

Следующая порция загорающих тоже лишена каких-либо одежд. Это две девушки, раскинувшиеся в вольных позах немного ближе к дюнам, и одинокий седовласый мужчина с бронзовой кожей, лежащий в песчаной перине невдалеке от них.

– Прямо какое-то стоянка единомышленников, – комментирует путница, стараясь не смотреть на шокирующих своей откровенностью приверженцев натуризма.

Пара стремится поскорее достичь центрального пляжа – они не ханжи, но навязчивой обнажённой разновозрастной и разнополой человеческой натуры становится слишком много в поле видимости. Обилие открывающихся картин с новыми персонажами начинает их угнетать.

Когда перед молодыми людьми вырастают целеустремлённо заходящие в синие волны ничем неприкрытые и опалённые солнцем муж и жена с двумя мальчиками-подростками, у путешественников появляются сомнения.

Кажется, что все люди коллективно тронулись рассудком и нарочно донага пораздевались в этом месте.

Путники вглядываются вдаль в надежде, что по мере приближения к пляжному скоплению отдыхающих число обнажённых особей уменьшится. Они уверены, что стоит только миновать этот участок одиночек, как впереди возобладает коллективный разум.

Однако контингент любителей группироваться в откровенном виде расширяется.

По мере продвижения дальше становится отчётливо видно, что впереди находится скопище исключительно нагих людей.

Количество разгуливающих лишённых одежд встречных растёт, а жадно принимающая солнечные ванны разнокалиберная группировка встречает одетую в плавки и купальник пару недоумёнными взглядами.

– Да они тут все такие! – восклицает ранее терявшаяся в смутных догадках, а теперь окончательно прозревшая путница.

– Это мы на нудистский пляж забрели, – подтверждает её озарение спутник.

Путешественники, конечно, слышали о таких пляжах на взморье, но никак не думали случайно оказаться в бесшабашном и прямолинейном «оазисе».

У обоих появляется неприятное чувство, как будто они попали в заражённую массовым психозом зону, где установлен своеобразный распашной антидресс-код.

– Пойдём-ка назад, – предлагает девушка, – да ну их всех!

Очутиться на нудистском пляже среди бравирующих внешним видом экстремалов паре совсем не хочется.

Путешественники поворачиваются и, отказавшись от своих планов, ретируются в обратном направлении – в сторону Лиласте.

Ну, артисты!

Исходя из соображений «что станет говорить княгиня Марья Алексевна!», автор в самом начале повествования должен определить свою позицию – ни он, ни его близкие к истории не имеют никакого отношения, а известна она лишь в давнем дружеском пересказе. Так что Марья Алексевна может быть совершенно спокойна.

Изначально события рассказчику, а точнее, пересказчику истории, были поведаны в чудесных 80-х годах минувшего столетия.

В те замечательные годы беззаботной студенческой юности к автостоянке возле киностудии подошли два молодых человека. Художественный объект находился на окраине светлого соснового леса, пространно раскинувшегося в черте города. Возле здания всегда стояла пара красивых и представительных рабочих «Чаек». Всё прекрасно проглядывалось из окон проезжавшего мимо в дальний микрорайон рейсового автобуса. Машины с рабочей надписью «Киностудия» всегда были на виду, так что запоминались всем проезжавшим.

Молодые люди остановились около одной из длинных чёрных блестящих «Чаек» с белыми буквами на передних дверцах.

Один из них приоткрыл дверцу и обратился к сидевшему внутри шофёру.

– Здравствуйте! В центр к Опере не подбросите?

Просьба была необычной – мало того, что на служебных «Чайках» мало кто ездил, но ещё и не дерзал попроситься в такую поездку.

– За четвертак, – сразу для верности определил цену вопрошавший.

В описываемые времена доехать из этого района до центра города на такси стоило пару рублей.

Шофёр удивился – он не привык к подобным обращениям, но сумма ему определённо понравилась. Да и сводобного времени у него было достаточно.

– А садитесь! – обрадовавшись неожиданной оказии, согласился он.

Оба молодых человека устроились на заднем сиденье.

Машина тронулась, и не успела она выехать со стоянки, как первый пассажир решился и, взяв быка за рога, произнёс:

– Только у нас к вам будет одна маленькая просьба!

– Ну? – взглянул на него шофёр в зеркало.

– Понимаете, мы тут с другом вчера на дискотеке с девушками познакомились, на свидание едем. И хотим всё так… интересно обставить.

Шофёра, для которого танцы, дискотеки, знакомства с девушками, свидания и встречи, в силу возраста, комплекции и напрочь ушедшей в приятные воспоминания весёлой юности, давно остались в прошлом, преамбула заинтересовала.

А пассажир, понимая необычность просьбы и стремясь всё подробно, доходчиво и ненавязчиво объяснить, продолжал.

– В общем девушки, как оказалось, в университете учатся. И такие фифы – все из себя. А как услышали про наш институт, так сразу фыркать начали.

– Чем же им ваш институт не нравится? – обидевшись за молодых людей, решил восстановить справедливость шофёр.

– Да кто их знает? Но смотреть стали так свысока, как на неровню. Ну, мы им и сказали, что приехали сюда кино снимать со съёмочной группой. Они сразу переменились, открытыми стали, встретиться согласились.

– Красивые девушки? – оживился и весело поинтересовался шофёр, глядя на пассажиров в зеркало.

– Очень, – продолжал пассажир, – мы им сказали, что мы артисты.

– Как кино называется? – стал развивать понравившуюся тему шофёр.

– «Закат над синим морем», – включился в беседу второй пасажир.

– Потянет, – расплылся в улыбке и одобрил водитель.

– Мы, вообще, сказали, что в разных фильмах снимались, – продолжал первый пассажир.

– И в каких? – продолжал внедряться в тему шофёр.

– Вовка, – кивнул на друга первый пассажир, – в «Отважном барабанщике» и «Стальном характере». Он, по легенде, с детства – на съёмочной площадке. А я – в «Долгой команировке» и «Тайне золотого перстня».

– А что, есть такие фильмы или сами придумали? – загорелся фантазией и засмеялся шофёр.

– Конечно, сами! А кто проверит? – самоуверенно отозвался Вовка, не подозревавший, что через несколько десятков лет всё будет возможно.

– Молодцы. Так откуда, говорите, съёмочная группа? – продолжал беседу водитель.

– Из Питера, – ответил первый пассажир и добавил, – из Ленинграда.

– А сами откуда? – продолжал любопытствовать шофёр.

– Я Игорь, – представился первый пассажир. – Мы здесь учимся. Я, и правда, из Питера, наговорил им всего! А Вовка – из Пскова.

– У меня тётка в Питере живёт! Довезу я вас, не волнуйтесь. А просьба-то какая? – сыпал вопросами заинтригованный шофёр.

– Так вот… просьба, – замялся Игорь. – Когда подъедем к стоянке, мы выйдем, я вам скажу: «Ладно, Серёга! Ты нам сегодня больше не нужен. Спасибо! До завтра!»

Шофёр представил себе красоту и достоверность сцены и принялся бурно и заливисто хохотать. Лицо его мигом покраснело, и он долго не мог унять неожиданного приступа безудержного смеха. Благо, что машина стояла на светофоре.

Отсмеявшись, отхохотавшись, и даже местами отстонавшись, он вытер левой рукой слёзы под глазами и сказал:

– Ну, артисты! Да я с вас и денег за такой прикол не возьму, бесплатно довезу!

С этими словами шофёр свернул направо, во двор дома, и остановился.

– Садись, Игорь, вперёд, – предложил он, – большим человеком будешь! Тебя как по батюшке?