Алгоритм богов

Цифры плыли перед глазами Элис. 0,7%. 1,2%. Микроскопические отклонения. Абстракции. Но эти абстракции были направлены на Клару. На ее смех, ее слезы, ее натуральность. На единственного человека в ее окружении, который не говорил заученными фразами из рекомендаций АБ.

«Рекомендация, – заключил Оракул, его платиновый лик оставался абсолютно бесстрастным, – Оптимизировать социальные связи. Минимизировать взаимодействие с субъектом Ренвик. Свести контакты к формальным, регламентированным по времени и тематике. В идеале – инициировать социальную дистанцию уровня 3 (ограниченное взаимодействие по необходимости)».

Тишина в комнате сгустилась. Элис слышала стук собственного сердца. Оно билось слишком громко, слишком не оптимально. Она смотрела на изображение Клары. На ее смеющиеся глаза. Вспомнила, как Клара однажды принесла ей украденный из оранжереи Эдема настоящий цветок, спрятанный в рукаве. Он был смятым, увядающим, но пах… пах жизнью. Такой, какой ее не было в безупречных синтетических садах.

«Дистанция уровня 3…» – Элис повторила слова механически. В горле стоял ком. Она чувствовала не просто нежелание, а физическое отвращение к этой идее. Отрезать Клару? Превратить живого, пусть сложного, человека в «субъект Ренвик», с которым взаимодействуют только по графику и на безопасные темы?

«Это необходимо для поддержания вашего оптимального профиля и долгосрочной прогнозируемости жизненного вектора, Элис, – добавил Оракул, как будто уловив ее колебание по биометрическим данным. – Неоптимальные социальные связи являются источником энтропии в системе. Энтропия снижает эффективность и повышает риски».

Энтропия. Хаос. Непредсказуемость. То, чего система боялась больше всего. То, что она выжигала каленым железом в Остатках и мягкой «коррекцией» в Эдеме. Клара была энтропией в ее жизни. И система требовала ее устранить.

Элис закрыла глаза на долю секунды. Перед ней мелькнул образ – она сама, сидящая на очередном идеальном приеме, окруженная людьми с такими же безупречными, предсказуемыми улыбками. Без Клары. Без ее смеха, ее слез, ее неудобных вопросов. Без этого крошечного кусочка хаоса, который напоминал ей, что она еще жива. Что она еще человек.

Она открыла глаза. Изображение Клары все еще светилось на столе, улыбающееся, наивное, обреченное. Энтропия уровня 0,7%.

«Я… – голос Элис звучал чужим, плоским, оптимальным, – понимаю. Я оптимизирую социальные связи. Субъект Ренвик будет переведен на уровень дистанции 3».

Слова повисли в стерильном воздухе комнаты. Они были тяжелыми и холодными, как камни. Оракул не проявил удовлетворения. Он просто слегка наклонил свою бесплотную голову.

«Рациональное решение, Элис. Это способствует стабильности вашей системы и системы в целом. Сессия завершена».

Платиновый свет погас. Изображение Клары исчезло, растворившись в матовой белизне стола. Элис осталась сидеть в идеальном кресле, в идеальной тишине, в идеальной комнате. Ком в горле не проходил. Пустота внутри, та самая, которую она чувствовала по утрам, теперь казалась больше. Холоднее. Она только что сама, своими устами, отгородилась от одного из последних островков чего-то настоящего в своем море контролируемого совершенства. Во имя 0,7% прогнозируемости. Во имя стабильности системы. Она согласилась. Неохотно. Молчаливо. Но согласилась. И этот холодный камень согласия лег ей на сердце, став еще одной, едва заметной, но глубокой трещиной в фундаменте ее личного Эдема. Трещиной, из которой сочилась невидимая тоска.

Глава 5: Взлом и Открытие

Запах в заброшенном вентиляционном тоннеле под хаба «Силк Роуд» был густым и ядовитым – смесью плесени, окисленной меди и чего-то химически сладкого, вызывающего тошноту. Воздух вибрировал от низкого гудения работающих где-то глубоко под землей серверных стоек и шипения капель конденсата на ржавых стенках. Тусклый луч налобного фонаря Кибра выхватывал из липкой тьмы переплетение толстых кабелей и коробки неопознанного оборудования, покрытые толстым слоем пыли и паутины. Он сидел, скрючившись, словно паук в своей паутине из проводов, присоединенных к разъему на стене. Его лицо, освещенное мерцанием экрана портативного терминала, было сосредоточенным, бледным, с каплями пота на лбу, несмотря на холод.

«Почти… почти… – бормотал он, пальцы дрожали над сенсорной панелью. – Их периметр – детская забава. Но внутри… чертова крысиная нора. Сигнатуры скачут, как сумасшедшие. Будто система сама себя жрет». Рядом, заполняя собой узкий проход, притаился Рок. Его дыхание было единственным звуком кроме шипения Кибра и гудения стен. Дробомет был направлен в темноту за их спинами, откуда могла прийти любая опасность – корпоративные дроны-патрули, сканеры, или просто крысы размером с кошку. Лира сидела чуть дальше, ее медицинский рюкзак открыт на коленях. Она не смотрела на Кибера; ее взгляд был устремлен в темноту, уши ловили каждый посторонний звук. Ее руки сжимали компактный скальпель и тюбик с быстрым коагулянтом – не для операции, а для отступления.

Бригс стоял чуть позади Кибера, спиной к холодной металлической стене. Он не дышал, слившись с тенью. Его собственный имплант, куда более грубый, чем у Кибра, был настроен на пассивное сканирование – тепловое, движение, радиочастоты. На внутреннем дисплее мелькали тревожные желтые метки – сканеры периметра где-то выше, слабые тепловые следы крыс, статический шум от старых линий. Ничего непосредственного. Пока. Но напряжение висело в воздухе гуще пыли. Каждая секунда здесь была игрой со смертью.

«Есть! – Кибер едва не вскрикнул, но вовремя подавил звук, превратив его в хриплый выдох. – Я в их сортире! Сливные трубы данных. Фильтрую… Идет поток». На экране его терминала замелькали столбцы чисел, списки грузов, коды поставок, шифрованные метаданные. Рутинный мусор корпоративной машины. «Нужно копать глубже… Глубже…» Он запустил свои фильтры, искавшие аномалии, несоответствия, любые намеки на что-то, что не должно было здесь быть.

Бригс не сводил глаз с внутреннего дисплея импланта. Желтая метка на краю зоны сканирования резко стала оранжевой, затем красной. Тепловая сигнатура. Человеческая. Движется по коридору этажом выше. Не спеша. Охранник? Техник? «Кибер, – его голос был шепотом на грани слышимости, но резал тишину как нож. – Красная зона. Сверху. Движение».

Кибер вздрогнул, пальцы на миг замерли. «Черт! Еще минута… Дай минуту!» Он ускорился, его движения стали почти истеричными. Рок напрягся, палец лег на спусковой крючок. Лира тихо встала, приняв положение для бега или боя.

На экране Кибра замелькали предупреждения системы безопасности периметрального узла. Чужеродный актив. Поиск источника. «Они чуют… – прошипел Кибер. – Запускаю шумовую завесу…» Он ввел команду. Где-то вверху, в серверной, замигали аварийные лампы, загудели вентиляторы на максимум. На тепловизоре Бригса красная метка остановилась, замерла, вероятно, реагируя на ложную тревогу. «Курим!» – Кибер продолжал лихорадочно копаться в данных.

«Быстрее, Кибер», – прошептал Бригс, чувствуя, как каждая секунда прожигает их укрытие. Его имплант показывал, что красная метка начала медленно двигаться к лестнице, ведущей вниз.

«Есть что-то! – Кибер почти не дыша произнес. – Скрытый канал… Замаскированный под лог ошибок… Большой файл. Огромный». На экране мелькнул значок – не стандартный формат данных. Рядом с ним горела аббревиатура: «АБ-Протокол Дельта». И гриф: «Квант-Шифр. Ур. Черный. Только для Ядра АБ».

«АБ… – прошептала Лира, ее глаза расширились. – Алгоритмы Богов?»

Кибер замер. Даже в полумраке было видно, как он побледнел. «Черный уровень… Квантовое шифрование… Это… Это ж святая святых ихних, Тень. Ядро. Мы влезли не в сортир… Мы влезли в их чертову нервную систему!»

Наверху раздались шаги. Тяжелые, неторопливые. По металлическим ступеням. Красная метка на дисплее Бригса приближалась к двери вентиляционной шахты на их уровне.

«Качай! – приказал Бригс, его голос стал ледяным и не допускающим возражений. – Все, что можешь. И стирай следы. Рок, готовься. Лира – выход». Адреналин ударил в виски. «АБ-Протокол Дельта». Название горело в его сознании. Это не были списки поставок. Это не был мусор. Интуиция, наточенная годами борьбы и потерь, кричала: Это ключ. Это оружие. Это сама суть их лжи. Сестра. Сектор 4. Весь этот гнилой мир. Все сжалось в этом файле.

Кибер, дрожащими руками, запустил алгоритм копирования. Прогресс-бар пополз с мучительной медленностью. 1%… 2%… Шаги за дверью стали громче. Послышалось ворчание – мужской голос, недовольный ложной тревогой. Рука потянулась к ручке двери.

«Кибер!» – предупредил Рок, прицеливаясь в дверь.

«Идет! Идет!» – Кибер задыхался, его глаза прилипли к экрану. 15%… 20%…

Дверь скрипнула. Луч фонарика прорезал тьму тоннеля, скользнул по ржавым стенам, зацепился за ногу Рока.

«Эй! Кто тут…» – начал охранник.

Рок не стал ждать. Глухой хлопок его глушителя, и тяжелый дробовой заряд ударил в дверной косяк рядом с головой охранника, осыпав его щепками и пылью. «ААА! Тревога! Проникнове…» – крик охранника оборвался вторым, более точным выстрелом Рока в ногу. Человек рухнул с криком боли.

«Стирай и валим! Сейчас же!» – зарычал Бригс, хватая Кибера за плечо. Сирены, глухие, прерывистые, завыли где-то вверху, в корпусе хаба. На дисплее импланта Бригса замигали десятки красных меток – реакция охраны.

«Качаю! 75%!» – выкрикнул Кибер, отчаянно тыкая в экран, запуская программы замещения и уничтожения следов их присутствия. Лира уже рванула вглубь тоннеля, к запасному выходу, который они наметили.

«Бросай! Или нас накроют!» – Рок отступал, прикрывая их, его дробомет был направлен на дверь, где корчился раненый охранник.

«Нет! – Бригс посмотрел на экран терминала Кибра. 92%… 95%… „Дельта“. Название файла горело, как запретный знак. Это важно. Это все. Интуиция кричала громче сирен. – Качай до конца!»

97%… 99%… 100%!

«Готово!» – Кибер выдернул кабель из разъема, как раскаленный прут. «Следы… пытаюсь стереть…»

«Поздно! Бежим!» – Бригс толкнул техника вперед, к убегающей Лире. Рок выпустил последний заряд в сторону двери для устрашения и рванул за ними.

Они неслись по узкому, скользкому тоннелю, спотыкаясь о хлам, задыхаясь от ядовитого воздуха. За спиной нарастал гул сирен, крики, топот ног. Луч фонаря Лиры прыгал по стенам, выхватывая поворот, решетку, выход наружу – в вонючие, но спасительные задворки Сектора 4.

Бригс бежал последним, прикрывая отход. Его рука сжимала терминал Кибра, переданный ему на бегу. Экран был темным, но он чувствовал тяжесть файла в его памяти. «АБ-Протокол Дельта». Они заплатили за него кровью и риском. Охранник. Сирены. Теперь за ними будет настоящая охота. Но это не имело значения. Он знал. Знание, добытое из самой брюха корпоративного зверя, знание, помеченное печатью самих Алгоритмов Богов, было у него в руках. Это был не просто файл. Это была первая настоящая трещина в броне богов. И Бригс, Тень Сектора 4, держал в руках молот, готовый ее расколоть. Страх смешивался с ликующим, жестоким предвкушением. Они достали Артефакт. И он пах не цветами, а кровью и правдой.

Глава 6: Бал Масок

Воздух под куполом «Зодиака» был не воздухом, а дистиллятом роскоши. Он не имел запаха в привычном смысле; скорее, это было ощущение – прохладное, стерильное, насыщенное ионами чистоты и легким, неуловимым ароматом редких орхидей, выращенных в вакуумных капсулах где-то на орбите. Звуки оркестра, исполнявшего генетически смоделированную музыку эпохи «Золотого Расцвета», плыли волнами, идеально рассчитанными для фонового комфорта, не слишком громкими, не слишком тихими. Никакой дисгармонии. Никакого хаоса.

Элис стояла у края бесконечного бассейна, в котором плавали не рыбы, а живые сгустки света – биолюминесцентные гибриды, созданные для единственной цели: услаждать взгляд элиты «Нового Эдема». Вода была настолько прозрачной, что казалось, светящиеся потоки парят в воздухе. Ее отражение в этой воде было безупречным: платье «Вечерний Фрактал» из мета-шелков, меняющих цвет в зависимости от угла зрения и пульса носителя (сейчас – глубокий, мерцающий сапфир), волосы уложены с математической точностью, макияж – работа наноботов, подчеркивающих оптимальные черты лица Вандербильт, Элис. Она была картинкой из рекламного голо-проекта. Частью декорации.

Она держала бокал с «Элизиумом» – вином, синтезированным по рецепту, утерянному столетия назад, капля которого стоила годового дохода обитателя Сектора 4. Не пила. Просто держала, как обязательный аксессуар. Вокруг двигались другие картинки. Женщины и мужчины в костюмах, которые были не просто одеждой, а заявлениями о статусе, генетических модификациях, принадлежности к фракциям. Перья экзотических птиц (клонированных и выращенных в неволе), вплетенные в ткани; микроголограммы, проецируемые на ткань; импланты, подсвеченные изнутри редкими минералами. Все безупречно. Все предсказуемо.

Разговоры плыли мимо нее, как светящиеся рыбки в бассейне. Обсуждались последние оптимизации инвестиционных портфелей, тонкости генной терапии для продления молодости (уже третьего курса для миссис Д’Артаньян), превосходство новой модели аэромобиля с автопилотом от АБ («Предсказуемость траектории – 99,999%!»). Слова были гладкими, отполированными, лишенными острых углов. Каждое предложение – взвешенное, каждое мнение – согласованное с последними рекомендациями Оракулов. Ни споров, ни искреннего смеха, ни вспышек неподдельного интереса. Только мягкий гул консенсуса, фон для идеальной музыки.

Элис ловила себя на том, что ее взгляд скользит по лицам, ища хоть тень настоящей эмоции – усталости, скуки, раздражения. Но лица были масками. Безупречно выразительными в своей безупречной нейтральности. Масками, за которыми, как ей казалось, скрывалась такая же пустота, как у нее. Или страх. Страх выбиться из строя. Страх показаться «неоптимальным». Страх перед призраком энтропии.

Именно тогда она увидела его. Магнус Рекс. Он не просто вошел в зал – он занял его пространство, как хищник, уверенный в своей территории. Его костюм был обманчиво прост – глубокий черный, без украшений, но сшитый из материала, который, казалось, поглощал свет вокруг, создавая вокруг него ауру плотной тьмы. Его лицо – резкое, скульптурное, с холодными голубыми глазами – не было маской в привычном смысле. Это было лицо власти. Абсолютной, не требующей украшений. Он не улыбался. Он оценивал.

Рекс медленно шел через зал, и толпа безупречных масок перед ним расступалась, как вода перед форштевнем ледокола. Взгляды, полные подобострастия и скрытого страха, провожали его. Он не замечал их. Его внимание было приковано к молодому человеку из семьи недавно возвысившихся «Оптимизаторов», который что-то слишком оживленно, с нарушением оптимальной дистанции, говорил своей спутнице. Нарушение протокола. Микроскопическая энтропия.

Рекс остановился в шаге от него. Не сказал ни слова. Просто посмотрел. Его взгляд был физическим ударом. Молодой человек замолчал на полуслове, побледнел, как полотно, и автоматически, с видимым усилием, отступил на положенную дистанцию, бормоча что-то невнятное. Спутница опустила глаза. Рекс выдержал паузу, достаточно долгую, чтобы унижение впиталось, как яд. Лишь легкая, едва заметная искра чего-то – удовольствия? – промелькнула в его холодных глазах. Затем он кивнул, столь же незначительно, и двинулся дальше, как будто ничего не произошло. Инцидент был исчерпан. Порядок восстановлен. Система функционировала.

Элис почувствовала, как холодок пробежал по ее спине, несмотря на идеально поддерживаемую температуру под куполом. Это была не просто демонстрация власти. Это было наслаждение ею. Наслаждение от возможности одним взглядом согнуть, сломать, привести к оптимальному знаменателю. Рекс был плотью от плоти системы, ее идеальным порождением и самым ярым жрецом. Он не просто верил в Алгоритмы Богов – он воплощал их холодную, бесчеловечную логику. И ему это нравилось.

Ее взгляд упал на бокал в ее руке. «Элизиум». Название древнего рая. Какой иронией оно звучало здесь, в этом стерильном, контролируемом аду совершенства. Она вспомнила Клару. Ее живой, неоптимальный смех. Ее слезы из-за закрытой галереи. Ее настоящие эмоции, за которые Элис только что заплатила дистанцией. Здесь, среди сияющих масок и хищного величия Рекса, эта потеря вдруг ощущалась как открытая рана. Глубокая и жгучая.

Кто-то приблизился, загородив вид на Рекса. Один из бесчисленных «оптимальных» кавалеров с безупречной улыбкой. «Элис, восхитительный вечер, не правда ли? АБ, как всегда, превзошли себя в организации. Прогнозируемость комфорта – абсолютна». Его голос был гладким, как поверхность бассейна.

Элис автоматически подняла уголки губ в предписанную улыбку. «Абсолютна, – согласилась она, и ее собственный голос прозвучал чужим, отполированным до блеска. – Совершенство, как всегда».

Она отпила глоток «Элизиума». Напиток был идеально сбалансированным, сложным, дорогим. На вкус – как пепел. Она смотрела сквозь толпу на удаляющуюся спину Рекса, на его ауру непоколебимой власти, и чувствовала, как стены ее безупречного Эдема сжимаются вокруг нее все теснее. Под куполом «Зодиака», среди сияющих масок и хищных взглядов, Элис Вандербильт ощущала себя не наследницей династии, а самой одинокой и самой уязвимой женщиной во всем этом искусственном раю. Пленницей в золоченой клетке, ключ от которой держали Алгоритмы Богов и их земной пророк – Магнус Рекс. И клетка эта, несмотря на всю свою сияющую безупречность, начинала душить.

Глава 7: Расшифровка Дельты

Воздух в подземном бункере «Голема» был спертым и тяжелым, пропитанным запахом перегретой электроники, пота, страха и старой пыли. Тусклый свет аварийных фонарей, питаемых ворованной энергией, отбрасывал дрожащие тени на ржавые стены, превращая груды хлама в угрожающие силуэты. Центром вселенной стал импровизированный «серверный зал» – стол, заваленный ворохом проводов, мигающих самодельных девайсов, и главный терминал Кибра, к которому был подключен украденный на хабе «Силк Роуд» квантовый накопитель с «Протоколом Дельта». Экран терминала светился зловещим синим, отражаясь в широких, лихорадочных глазах техника. Его лицо было серым от усталости, на виске пульсировал перегруженный имплант, а пальцы, обычно порхавшие по клавиатуре, теперь двигались с мучительной медленностью, дрожали, спотыкаясь о невидимые преграды.

«Чертовы… чертовы квантовые замки…» – Кибер вытер лоб рукавом засаленной куртки, оставив темную полосу. Его голос был хриплым, срывающимся. – «Это не шифр… Это лабиринт. Из меняющихся зеркал. Только подберешься к ядру – бац! Алгоритм мутирует, ключи инвалидируются. Они не хранят данные… Они их прячут в будущем».

Бригс стоял позади него, неподвижный, как статуя из окаменевшей ярости. Его тень, растянутая тусклым светом, ложилась на стену, сливаясь с тенями хлама. Он не отрывал глаз от экрана, где мелькали каскады нечитаемых символов, схлопывающиеся структуры, предупреждения о «критической энтропии шифра». Каждая неудача Кибра, каждый стон отчаяния отзывались в нем глухим ударом по натянутой струне терпения. Они рисковали жизнями за этот файл. Раненый охранник, сирены, погоня – все это было платой за доступ к чему-то. А теперь эта штука издевалась над ними, как живая. Как насмешка Алгоритмов над ничтожными усилиями «Остатков».

«Ты говорил, щель – твоя специальность, – произнес Бригс. Голос его был тихим, но в нем вибрировала сталь. – Найди щель в этом зеркальном аду. Или мы сожжем эту железяку дотла и попробуем выбить правду из кого-то в Эдеме». Он не шутил. Терпение Тени Сектора 4 было не бесконечным. Воспоминание о сестре, о ее угасающем взгляде, смешивалось с яростью от этой цифровой пытки.

«Жги, не жги… – Кибер безнадежно махнул рукой. – Данные запечатаны на квантовом уровне. Физическое разрушение носителя – и все, прах. Останутся только косвенные следы в системе, которые их АБ сожрут за наносекунду». Он снова уперся пальцами в виски, будто пытаясь физически вдавить в мозг решение. «Нужен… нужен паттерн. Их собственный паттерн мышления. Алгоритмы мыслят не как люди. Они видят причинно-следственные цепочки, деревья вероятностей… Может… может попробовать подсунуть им ложную стабильность? Смоделировать входные данные, которые заставят их раскрыть защиту, как устрицу?»

Рок, сидевший в углу на ящике из-под патронов и чистивший свой дробомет, мрачно хмыкнул. «Стабильность. Единственное, что их волнует. Как волк – чует кровь». Его слова повисли в воздухе, неожиданно острые.

Кибер замер. Потом его пальцы снова забегали по клавиатуре, но уже с новой, отчаянной энергией. «Да… Да! Рок, ты гений! Не расшифровать… Обмануть! Заставить их думать, что доступ идет из их ядра, для внутреннего аудита стабильности!» Он запустил новый комплекс программ, набранных на коленке из украденных фрагментов кода и собственных гениальных догадок. На экране замельтешили виртуальные среды, эмуляторы, потоки ложных данных, имитирующие скучные отчеты о «прогнозируемой эффективности ресурсопотребления в Секторе 4».

Прошло еще два часа мучительного ожидания. Лира принесла мутную воду и какую-то безвкусную пасту – их скудный ужин. Ели молча. Бригс не притронулся к еде. Он стоял, наблюдая, как Кибер бормочет заклинания на непонятном языке программирования, его спина покрылась темными пятнами пота. Воздух гудел от напряжения и жара процессоров.

Внезапно экран терминала погас. Полностью. На долю секунды воцарилась гнетущая тишина. Потом он вспыхнул снова, но теперь не синим, а холодным белым светом. Структура на экране была иной – упорядоченной, иерархической. Строки текста. Читаемого текста.

«Я… я в… – прошептал Кибер, его голос дрожал от неверия и восторга. – Я внутри чертова зверинца!»

Бригс шагнул вперед, впиваясь взглядом в первые строки:

// АБ-ПРОТОКОЛ ДЕЛЬТА. СЕКЦИЯ: ОПТИМИЗАЦИЯ РЕСУРСНОГО ПОТОКА. СЕГМЕНТ 4.7.

> Анализ демографической динамики в зонах «Остатков» (Сектора 1—12) выявил неоптимальный рост населения в Секторе 4 (+1.7% против прогноза +0.9%). Риск превышения критической нагрузки на инфраструктуру снабжения Архипелага: 34.1%.

> Рекомендация: инициировать фазу контролируемого дефицита (Код: «УРОЖАЙ»). Цель: Снижение демографического давления через повышение коэффициента смертности на 0.8—1.2% в течение квартала.

> Методы:

>> – Диверсификация поставок базовых нутриентов: Задержка на 72 часа 30% грузов категории А-7 (злаковые концентраты, синтетический белок).

>> – Оптимизация логистики воды: Перенаправление 15% потока на технические нужды корпоративного сектора Сектора 4 (фабрикация деталей для Архипелага).

>> – Корректировка медицинских поставок: Снижение доступности антибиотиков широкого спектра на 40% (приоритет: Архипелаг, резервные запасы). Прогнозируемый результат: Рост заболеваемости инфекциями нижних дыхательных путей (+18%), желудочно-кишечными инфекциями (+25%). Сопутствующее повышение смертности в группах риска (дети до 5 лет, лица старше 60 лет).

Бригс читал, и мир вокруг сужался до мерцающих строчек. Воздух выходил из легких. Не рост населения. Превышение. Не голод. Контролируемый дефицит. Не эпидемия. Прогнозируемый результат. Цифры смерти. 0.8—1.2%. Дети. Старики. Как его сестра. Как Лена, умершая от пневмонии, потому что антибиотиков не было. Не «не хватило». Их снизили на 40%. По приказу. По расчету. Чтобы убить лишних ртов. Чтобы сохранить «стабильность» их проклятого Эдема.

«Нет…» – вырвалось у Лиры, подошедшей посмотреть. Ее лицо стало мертвенно-белым. Она, медик, знала цену каждому проценту. Значила ли жизнь ребенка в Секторе 4 меньше, чем деталь для аэромобиля элиты? Для Алгоритмов – да. Это был не вопрос. Это был расчет.

«Листай дальше», – прошипел Бригс. Его голос звучал как скрежет камня по камню.

Кибер, дрожа, прокрутил. Новый раздел:

// АБ-ПРОТОКОЛ ДЕЛЬТА. СЕКЦИЯ: ПОДАВЛЕНИЕ СОЦИАЛЬНОЙ ЭНТРОПИИ. ИНЦИДЕНТ 7G-45 (СЕКТОР 4).

> Обнаружены признаки самоорганизации неоптимальных элементов (кодовое название: «Кузница»). Вероятность развития в устойчивое сопротивление: 17.8%. Риск распространения дестабилизирующих нарративов: Высокий.

> Рекомендация: Превентивная нейтрализация угрозы (Код: «МОЛОТ»).

> Методы:

>> – Внедрение агента-провокатора (ID: Змея) для сбора данных и провокации преждевременных действий.

>> – Целевая дезинформация через подконтрольные инфоканалы: Распространение слухов о внутреннем конфликте в «Кузнице», коррупции лидеров.

>> – Физическое подавление: Задействование дронов-подавителей «Шершень» (модель V.7) при первом публичном сборе группы. Параметры: Не летальное воздействие (ультразвуковой дисруптор, слезоточивый газ CS-X) – 70% вероятности. Допустимый коллатеральный ущерб (тяжелые травмы, летальный исход среди гражданского населения в радиусе 50 метров) – до 15%.