Жизнь ради смерти

– В любом случае я нужен тебе. Иначе ты бы не позвонил.

– Да, – неохотно согласился Феликс. – Но это ещё не значит, что я доверяю тебе.

– Я этого и не прошу, – фыркнул Маршал и, сделав глоток Jenssen Arcana, удовлетворённо промычал. Сто лет ожидания точно стоили того, чтобы сейчас насладиться этим насыщенным вкусом. – Ты у меня тоже не вызываешь особого доверия.

– Поторопись, – глухо прозвучал в трубке посторонний грубый голос. – Нам пора возвращаться. Ты не можешь сидеть в туалете вечно.

– Сейчас-сейчас, – невнятно ответил Феликс, и Маршалу пришлось напрячь слух, чтобы его услышать. Видимо, тот отвёл телефон от уха, потому что в следующую секунду его голос вновь стал чётче и громче. – Так ты поможешь мне?

– Ты знаешь мою цену. Я помогу тебе только в том случае, если ты начнёшь на меня работать, – скучающе протянул Маршал, поставив опустевший снифтер на барную стойку. От ушей не укрылся вымученный вздох, но беспокоиться было не о чем. Из этой битвы Маршал неизбежно выйдет победителем, ведь Феликсу не оставалось ничего, кроме как принять свою судьбу.

– Хорошо, – без особого энтузиазма согласно пробубнил Говард. – Я буду на тебя работать.

– Поменьше драмы, Феликс, – недовольно цокнул Маршал, закатывая глаза. – Тебя же не отправляют на каторгу.

– Юху! Я так счастлив стать твоим рабом! – с наигранной радостью шёпотом отозвался Феликс. Маршал впервые за много лет едва не выпустил смешок, но сумел вовремя себя остановить.

Проявление искренних эмоций было для него чем-то вроде табу: он всегда скрывал свои чувства под маской сарказма и безразличия, чтобы люди не смогли выявить его уязвимые точки и извлечь из них какую-нибудь выгоду. Даже, казалось бы, невинный смешок расценивался полной катастрофой: если Феликсу или кому-либо ещё станет известно, что Маршала было возможно как-то развеселить, – всё полетит крахом. Разрушится неприступная башня, которая так тщательно выстраивалась бесчисленные годы. Утратив контроль над эмоциями, Маршал рисковал оказаться под её завалами и выпустить наружу все свои секреты. Он ни за что не мог себе этого позволить.

Решив никак не комментировать ребячество Феликса, Маршал твёрдо проговорил:

– Я буду через пару часов. Держи рот на замке.

Завершив звонок, он бросил телефон на стойку и сделал глубокий вдох, пытаясь взять себя в руки. Маршал должен был чувствовать триумф и радоваться своей победе, но вместо этого ощущал лишь горечь. Только не сладкую и не оставшуюся от ранее выпитого алкоголя.

Это была горечь едва не случившегося поражения.

* * *

Маршал уверенной походкой вошёл в участок и, не теряя ни минуты, направился к дежурному полицейскому. Приблизившись к стойке, он пару раз постучал по ней пальцами и прочистил горло, не с первой попытки привлекая внимание заполняющей что-то в журнале женщины. Она тут же вопросительно приподняла бровь и, откинувшись на спинку кресла, немного откатилась от стола, чтобы рассмотреть Маршала получше.

– Добрый день, – начал с вежливого приветствия Маршал и растянул губы в фирменной улыбке, которая чаще всего располагала к нему любую женщину, но эта дама оказалась редким исключением. Абсолютно не впечатлившись его слабой попыткой её очаровать, она скрестила руки на груди и не произнесла ни слова. Маршал отреагировал спокойно: значит, нужно было лишь отыскать другой подход. Его не пугала её очевидная неприступность: он и не такие стены разбирал по кирпичикам, чтобы добиться желаемого. В любом случае всё всегда заканчивалось в его пользу. – Я Майкл Эндрюс, адвокат. Мне нужно встретиться с моим клиентом Джейком Эндерсоном. Он был задержан по подозрению в организованной краже сегодня ночью.

– Покажите ваши документы, мистер Эндрюс, – не разрывая зрительного контакта, с каменным лицом потребовала дежурная и показательно вытянула руку. Улыбка Маршала стала больше напоминать гримасу, нежели демонстрировать напускное дружелюбие, но, совладав с собой, чтобы случайно не выдать своего внутреннего раздражения и не усугубить положение, он достал из кейса фальшивый паспорт и передал документ терпеливо ожидающей работнице. Она несколько раз сверилась с фотографией, прожигая Маршала своим расчётливым взглядом, после чего нехотя взяла трубку стационарного телефона и вызвала коллегу, коротко введя того в курс дела.

– Сержант Адамс подойдёт через десять минут и проведёт вас в допросную. А пока, будьте добры, распишитесь здесь и здесь, – она положила на стойку ручку с журналом и указала пальцем на нужные строчки.

– Благодарю, констебль. – Маршал забрал паспорт и, расписываясь, краем глаза зацепился за фотографию, высветившуюся на экране блокировки телефона дежурной, когда ей пришло новое уведомление. Бинго. – Простите, если перехожу границы, но я случайно увидел вашу заставку и не могу не отметить то, какие у вас красивые дети. Просто копии!

– Оу, да, спасибо, – тут же засмущалась женщина. – Частенько это слышу.

– Вы, должно быть, для них настоящая героиня, – якобы задумчиво и с каплей восхищения протянул Маршал, внимательно наблюдая за реакцией дежурной. Та, как бы ни старалась, не смогла сдержать нежной улыбки, застенчиво качая головой и тщетно пытаясь вернуть утерянную серьёзность. – Я сам очень мечтаю о том, чтобы стать отцом, но моя дорогая жена Лили… – Маршал сделал глубокий вдох, театрально откидывая голову назад, словно отгоняя неожиданно атаковавшие слёзы, и зажмурился.

– Сэр, вы в порядке?

Выждав несколько секунд, он, кивая, перевёл на обеспокоенную женщину свои мокрые глаза и, якобы собравшись с духом, дрожащим голосом продолжил:

– Моя любимая бесплодна. Мы узнали об этом совсем недавно. Сначала думали, что наше время просто не пришло, но после множества безуспешных попыток зачатия решили обратиться к врачу. Когда стали известны результаты, Лили будто утратила свой свет. Она была абсолютно разбита, я её совсем не узнавал. Прежде она всегда старалась радоваться мелочам и смотреть на мир с оптимизмом, поэтому видеть её в таком состоянии было особенно невыносимо. – Маршал выдержал паузу и уставился на серебряное кольцо, надпись на внутренней стороне которого сейчас будто пыталась прожечь тонкую кожу, яростно напоминая ему о в очередной раз несдержанном обещании. Он сжал руку в кулак, упрямо игнорируя щекочущее чувство невовремя проснувшейся вины, и, встряхнув головой, продолжил начатую игру. – Я пытался её поддерживать, оставаться сильным, быть её опорой, но до Лили было не достучаться. Она винила себя и даже хотела со мной развестись, потому что думала, что подводит меня. – Маршал всхлипнул и отвернулся от пропитанного сочувствием взгляда констебля. Сейчас главное – не дать ей сорваться с крючка. – Простите, не знаю, зачем вам всё это рассказываю. Глупо получилось. Вам наверняка нужно работать.

Дежурная обошла стойку и нерешительно положила руку на плечо Маршала, который старательно делал вид, как ему было стыдно за своё неожиданное откровение.

– Нет-нет, не переживайте, я понимаю. Если накатили эмоции, их довольно тяжело контролировать.

– Всё же это было очень неуместно с моей стороны. Для таких тирад существуют психологи, – Маршал выпустил неловкий смешок и с благодарностью посмотрел на свою новую жертву. – Но спасибо за понимание.

– Скажите, как ваша жена сейчас? У вас всё наладилось?

– Да, всё хорошо. Лили поборола свою депрессию, – с ободряющей улыбкой заверил он. – Мы скоро сможем усыновить ребёнка.

– Это же прекрасно! – оживившись, воскликнула дежурная. – Я очень за вас рада!

– Спасибо большое! До сих пор не могу в это поверить.

Прежде чем кто-то из них смог сказать что-то ещё, за углом послышались приближающиеся шаги, мгновенно возвращая Маршала в реальность. Если он хотел, чтобы всё прошло без дополнительных осложнений, ему следовало ускориться. Момента лучше, чем сейчас, могло больше не представиться, поэтому нужно было действовать незамедлительно, пока констебль ещё находилась в открытом для манипулирования состоянии. Маршал не просто так использовал все свои козыри, устраивая драматичную сцену, которая бы отлично вписалась в какой-нибудь слезливый романтический фильм. Ему бы, скорее всего, не вручили Оскар, но всё-таки неплохая актёрская игра должна была принести какие-то плоды.

Констебль с улыбкой похлопала Маршала по плечу. Не дав сделать ей и пары шагов к рабочему месту, он рывком притянул её к себе и, наклонившись к чужому лицу, ровным голосом озвучил приказ:

– Отключи камеры в допросной.

Как под гипнозом, констебль тут же подошла к столу и несколько раз щёлкнула компьютерной мышью, беспрекословно выполняя данное ей поручение.

– Сотри последние двадцать минут, записанные камерами в холле, – твёрдо продолжил он, услышав, что человек, который к ним направлялся, сейчас оживлённо переговаривался с коллегой и находился на безопасном от разворачивающихся событий расстоянии. Разбираться с ненужными свидетелями Маршал желанием не горел, поэтому внимательно следил за поворотом, откуда доносились голоса, и старался отдавать приказы не громко, но достаточно чётко и разборчиво для подверженной его управлению дежурной. Эффект был бы сильнее, если бы он сконцентрировался исключительно на ней, однако всё и без того шло как по маслу. Маршал пользовался своим даром далеко не впервые и, к счастью, успел найти правильную слабую точку, так что констебль продолжала безоговорочно ему подчиняться.

– Умница, – похвалил он, когда дежурная послушно удалила запись и посмотрела на него, ожидая дальнейших указаний. – Включи камеры через полчаса. Если кто-то спросит, скажи, что произошёл сбой. Можешь возвращаться к работе.

Туман в глазах женщины тут же прояснился, и, выйдя из транса, она на секунду озадаченно нахмурилась, но, не зацикливаясь на странном ощущении, продолжила заполнять отчёты. В это же время появившийся из-за угла полицейский с вызовом смотрел на своего собеседника и яростно указывал на что-то в документе. Получив удовлетворительную реакцию, он наконец уверенно зашагал к дежурной и, что-то шепнув на ухо, передал ей стопку бумаг. Констебль громко рассмеялась и активно закивала головой, убирая документы в сторону и поднимаясь с кресла. Маршал лишь делал вид, что был увлечён объявлениями о розыске, а не тем, что происходило справа от него, поэтому не упустил момента, когда дежурная жестом подозвала его и представила коллеге:

– Сержант Адамс, это мистер Эндрюс, адвокат.

Мужчины крепко пожали руки и обменялись многозначительным взглядом.

– Пройдёмте за мной, мистер Эндрюс, – сказал сержант, пропуская Маршала вперёд. – Задержанный уже ждёт вас в комнате для допросов.

* * *

Феликс нервно тряс ногой и стучал пальцами по металлическому столу, морщась из-за жжения в исцарапанной ладони и неприятного звона наручников, крепко сжимающих его запястья. Прошло всего три минуты, но сейчас они казались вечностью, и он уже не находил себе места от волнения. Когда Феликс попытался выяснить, кто хотел с ним встретиться, всё, чем его удостоили в ответ, – раздражённым вздохом и неохотно брошенным «адвокат». За всё время пребывания в участке он не связывался ни с какими правозащитниками, поэтому было несложно догадаться, что ожидалось одно из двух: либо это будет человек, подосланный Маршалом, либо этот «кто-то» окажется государственным специалистом. Никто не стремился раскрывать детали раньше времени, поэтому ему оставалось лишь слепо верить в то, что кто бы то ни был уже продумал беспроигрышный план и в кратчайшие сроки сможет снять с него все обвинения. Оптимистичный настрой – уже половина дела, не правда ли?

У Феликса не было даже этого.

Мысль о том, что его судьба зависела от Маршала Блэйка, едва ли обнадёживала. Феликс привык полагаться на себя, потому что был абсолютно уверен лишь в одном: доверять другим нельзя. Снова становиться мишенью для ножа – уж увольте. Он хоть и был опытным вором, но на своём тернистом пути шишек набил не мало. Наивные в этом преступном мирке вылетали, как пробки. Здесь каждый был сам за себя, и без по-хорошему жёсткого наставника Феликс бы в нём долго не протянул. Однако, несмотря на всю хаотичность и беззаконие их общего дела, для перестраховки существовали партнёрские правила. Бросив паникующего Феликса на месте преступления, Пират нарушил одно из них: такое допускалось только при исключительных обстоятельствах. Их же ситуация им не соответствовала. По негласному протоколу Пират должен был вывести Феликс за пределы здания и бросить где-нибудь в подворотне, но из страха за собственную шкуру нехило его подставил. Когда же Феликс позвонил ему из участка, чтобы напомнить о кодексе и попросить о помощи, Пират молча бросил трубку. Что от такой крысы, собственно, и следовало ожидать. Феликс нисколько не удивился. Это только в очередной раз доказало, что люди были эгоистичными существами. Их всегда волновали лишь собственные желания, благополучие и выгода. Из этого возникал закономерный вопрос.

Что было нужно Маршалу Блэйку?

Феликс искренне не понимал, какую цель тот мог преследовать. Украденная камера Маршала явно не заботила, и теперь казалось довольно сомнительным, что он мог делать это из-за скуки. Нет. За его странным поведением точно стоял какой-то мотив, но, как бы Феликс ни измывался над своей головой в попытках найти разумное объяснение, все предположения по итогу казались глупыми и бессмысленными. Что бы это ни было, он собирался во всём разобраться, когда его наконец выпустят. Феликс уже знал, что как только окажется на свободе, в первую очередь поедет в поле. После всех этих стрессовых событий ему явно требовалась перезагрузка.

Громкий хлопок двери вырвал Феликса из беспокойных мыслей, и он тут же обернулся, чтобы наконец увидеть своего загадочного посетителя. Ответ стал для него искренним потрясением и на какое-то время лишил дара речи. С отвисшей челюстью он проследил, как Маршал ленивой походкой прошествовал к столу и, с противным скрежетом выдвинув стул, сел, закинув ногу на ногу. Весь его вид источал насмешливое самодовольство, и, как бы это ни раздражало Феликса, он не мог его за это винить. Блэйк наверняка упивался чувством превосходства: в его руках была судьба другого человека, готового пойти на всё, лишь бы не оказаться за решёткой. Такая власть не могла не льстить, и Маршал даже не пытался этого скрывать.

Феликс заёрзал, звеня цепями и стараясь смотреть куда угодно, но не на мужчину перед собой. Почему Маршал всё ещё ничего не сказал? Чего он ждал? Благодарности? Гору лести? Признания его победы? Неожиданно для самого себя Феликс осознал истинную причину надменного молчания. Маршал не издевался. Ему лишь хотелось, чтобы Феликс сполна ощутил свою беспомощность и принял тот факт, что отныне являлся его безвольной марионеткой.

Не дождётся.

Любой их разговор всегда начинался без приветствия, поэтому Феликс и в этот раз решил сказать первое, что было у него на уме:

– Не знал, что по вторникам ты подрабатываешь адвокатом.

Блэйк растянул губы в ухмылке и откинулся на спинку стула, приняв довольно расслабленную позу для часто пропитанного напряжённой энергией места.

– Я могу быть кем угодно. Всё зависит от ситуации.

– И часто тебе приходилось быть адвокатом?

– Это мой дебют, – беззаботно признался он и положил сцепленные руки в замок на стол.

– Звучит многообещающе, – не удержался от сарказма Феликс. – Я подкупил одного полицейского, чтобы связаться с тобой, и уже начинаю об этом жалеть.

Опомнившись, он тут же перевёл нервный взгляд на камеру, и Маршал, заметив его волнение, с раздражающей скукой сообщил:

– Я позаботился об этом. Можешь спокойно признаваться мне во всех своих грешках.

Феликс внимательнее рассмотрел камеру и, увидев, что обычно красный огонёк сейчас был серым, наконец перестал чувствовать себя как на иголках.

– Ну так что, поделишься со мной своим гениальным планом?

Блэйк проигнорировал его вопрос и поспешил задать свой:

– Что ты уже успел наплести детективу?

– Я не настолько глуп, чтобы что-то рассказывать бобби, – процедил сквозь зубы Феликс, сжимая руки в кулаки. Резкий болевой импульс в ладони мгновенно напомнил ему о том, почему это было плохой идеей, и его неожиданно сморщившееся лицо не укрылось от внимательного взгляда Маршала, который тут же наклонился ближе и окинул засохшие капли крови на марле хмурым взглядом.

– Что с твоей рукой?

– Порезался об осколки бриллиантов, когда упал и потерял сознание, – честно признался Феликс, выпустив облегчённый вздох от постепенно отступившей боли, но не успел обрадоваться, как ощутил внезапное головокружение.

– Всё в порядке? Ты какой-то бледный, – сквозь звон в ушах пробился бесцветный голос Маршала, и Феликс слабо кивнул, зажмурив глаза от вновь обострившейся пульсирующей боли.

– В глазах немного потемнело, – выждав пару минут и убедившись, что всё прошло, наконец ответил он. – У меня лёгкое сотрясение мозга.

Маршал понимающе хмыкнул и снова откинулся на спинку стула, скрещивая руки на груди. По его бесстрастному лицу было невозможно сказать, о чём он думал, но у Феликса не ушло много времени, чтобы догадаться, что всё происходящее являлось частью некой проверки. Это бесило и настораживало одновременно. Маршал явно делал какие-то выводы из его ответов и реакций, поэтому Феликс решил тщательнее следить за своей речью и поведением. Не хватало ещё, чтобы Блэйк научился считывать его эмоции и управлять ими для достижения своих корыстных целей. Феликс хоть и был в безвыходном положении, но он лучше сядет в тюрьму, чем даст тому больше способов для манипулирования.

Прожигая его нетерпеливым взглядом, Маршал завёл прежнюю шарманку:

– Как ты отвечал на вопросы детектива?

– Ртом, – съязвил Феликс и мысленно похлопал себя по плечу, заметив, как Маршал резко втянул носом воздух, нервно стуча пальцами по предплечью. Тот ещё даже не догадывался, с кем связался. В игре на эмоциях Феликс был непревзойдённым мастером.

– Очень смешно, – ровным тоном проговорил Маршал без единого намёка на улыбку. – Время для тебя не резиновое, поэтому, если ты так и продолжишь валять дурака, я лучше сразу расскажу следователю о твоих незаконных делишках и предоставлю неопровержимые доказательства. После этого тебе точно уже будет никак не отвертеться.

Феликс поджал губы и опустил взгляд на слабо трясущиеся руки. Отбывание приличного срока в государственной тюрьме было нежелательным исходом, и, если для того, чтобы этого избежать, ему требовалось попридержать острый язык за зубами, он с готовностью пойдёт на такую маленькую жертву. Разобраться с компроматами для шантажа Феликс сможет чуть позже, когда его руки больше не будут скованы наручниками и детектив прекратит дышать ему в спину, пытаясь выбить из него признание.

Всему своё время. Феликс повторял это про себя, как мантру, до тех пор, пока наконец не успокоился. Гордо вздёрнув подбородок, он бегло осмотрел не выражающее никаких эмоций лицо Маршала и, остановившись на его пустых глазах, решительно сказал:

– Мне ничего не пришлось говорить детективу.

– В каком смысле?

– Медсестра при осмотре выявила у меня сотрясение. Я уж не дурак, уцепился за это и на любые вопросы начал отвечать, что ничего не помню. Ни имени, ни родни. Ну она и передала Беннету, что мне временно память отшибло.

Затянувшаяся тишина и отсутствие какой-либо реакции со стороны Блэйка заставили Феликса беспокойно заёрзать на неудобном стуле, который мгновенно издал неприятный, режущий барабанные перепонки скрип. Осознав, что делает, Феликс тут же замер и расправил плечи, с вызовом посмотрев на молча наблюдавшего за ним Маршала.

– Ну и? – нетерпеливо поторопил Феликс, лихорадочно отрывая от марли белые ниточки.

– На самом деле, мне всё это уже известно, – поиздевавшись над ним ещё полминуты, с долей насмешки проговорил Маршал. – Решил узнать, будешь ли ты со мной честен. Приятно удивлён, что, несмотря на свой дерзкий характер, ты открыт к сотрудничеству.

– Если ты вдруг забыл, в данный момент я не нахожусь в том положении, чтобы что-то от тебя утаивать, – на автомате колко ответил Феликс и мысленно выругался. Всё-таки избавляться от старых привычек было не так-то просто.

К счастью, Блэйк никак не прокомментировал его язвительное замечание и, бросив взгляд на часы, твёрдо проговорил:

– Если хочешь выбраться, делай всё точно так, как я тебе скажу. Слушай внимательно, потому что повторять ещё раз я не буду.

Феликс судорожно сглотнул и почувствовал, как его накрывает волна адреналина. Он был готов зубами выгрызть себе путь на свободу, даже если доверить управление этими самыми зубами сейчас нужно было тому, кому в любой другой ситуации бы не доверился ни за что. Но, как говорится, всё когда-то случается в первый раз.

– Выкладывай.

* * *

– Мистер Эндерсон, я очень рад, что к вам наконец вернулась ваша память. Как вы себя чувствуете? – войдя в допросную, с ходу поинтересовался детектив Беннет. Мужчина был высокий и широкоплечий, с жилистыми руками и длинными ногами, которые казались бесконечными в обтянутых классических синих брюках. Его каштановые короткостриженые волосы были слегка влажными от пота, а худоба небритого лица, как и тёмные мешки под глазами, особенно подчёркивались в ярком белом свете люминесцентных ламп. Он выглядел так, словно не спал несколько суток, и бумажный стаканчик размера XL с эмблемой небезызвестной кофейни в его руке лишь подтверждал эту догадку. Видимо, дела в участке сейчас были особенно напряжёнными и требовали полной отдачи. Или же Беннета крайне тревожили личные проблемы. Независимо от причины резонный вывод напрашивался сам: детектив сейчас был не в самой лучшей форме.

– Относительно неплохо, спасибо, – слабо улыбнувшись, ответил Феликс. Беннет пожал руку Маршалу и, перекинувшись с тем короткими дежурными фразами, вновь сосредоточил всё своё внимание на начатом разговоре.

– То, что это случилось аккурат с приходом адвоката, не более, чем просто совпадение, я правильно понимаю?

Феликс с глубоким сожалением осознал, что ему придётся немного попотеть. Почему к его делу не приставили какого-нибудь идиота?

– Да, детектив. Эти события никак не связаны.

– Отлично. Значит, вы в состоянии ответить на пару моих вопросов касательно вашего дела? – на всякий случай ещё раз удостоверился Беннет. Несмотря на его дружелюбный вид, было очевидно, что отрицание в данном случае не рассматривалось.

– Да, я готов.

Получив ожидаемый утвердительный ответ, Беннет сделал глоток кофе и, поставив стаканчик на стол, резко изменился в лице.

– Сержант Адамс предоставил мне сведения, в которых указано, что вы являетесь сотрудником Shining Gemstones. Это правда?

Название магазина не в первый раз резало слух Феликса. Видимо, ему и правда придётся оставить кражи в прошлом навсегда, чтобы при виде драгоценных камней лишний раз не вспоминать о злосчастной Джемме Стоун. Но с этой глубокой обидой он разберётся позже, ведь сейчас были дела поважнее.

– Да, детектив. Это правда.

Беннет задержал на нём испепеляющий взгляд и спустя пару мучительных мгновений кивнул.

– Хорошо. Однако это никак не объясняет того, чем вы там занимались в нерабочее время, – с подозрительным прищуром заметил детектив. – Каким же образом вы, мистер Эндерсон, оказались в ювелирном магазине прошлой ночью? – спросил он и сложил руки на груди, грозно возвышаясь над театрально сжавшимся Феликсом.

Я почему-то была уверена, что ты актёр.

Феликс мысленно усмехнулся. Может, в параллельной вселенной он и вправду зарабатывал на жизнь актёрством, а не растрачивал свой талант на обман заливающих в себя тонны кофеина полицейских.

– Я довольно часто задерживаюсь в мастерской после рабочей смены, чтобы выполнить заказы наших клиентов. Этот день не стал исключением. Мне нужно было выгравировать некоторые фразы на обручальных кольцах, и сроки для этого неожиданно сократились, поэтому пришлось остаться, – как можно более убедительно начал он, умело задействовав актёрские фишки, которые он нередко использовал для особенно сложных краж. Вылезающие на поверхность непрошеные воспоминания о том, кто научил его всем необходимым уловкам, Феликс настойчиво подавлял, чтобы случайно не замешкаться и не развалить придуманный Блэйком план, и, к счастью, пока успешно с этим справлялся. У него не было права на ошибку: детектив, теперь опираясь бёдрами о край стола, глухо постукивал ручкой по коричневой записной книжке и пристально наблюдал за его языком тела, поэтому даже самые мизерные изменения в выражении лица не останутся им незамеченными. По подслушанным от скуки разговорам Феликсу удалось выяснить, что Беннет был лучшим в своём деле и славился тем, что мог раскусить любую ложь. Очередное невероятное «везение». Феликс бы определённо встревожился, если бы не отточил искусство обмана до совершенства. Он всегда блестяще отыгрывал роли и был полностью уверен в своих способностях одурачивания людей, поэтому ни на секунду не сомневался, что и «легендарный Биг-Бен» не заметит, как станет частью его небольшой пьесы. (О позорном фиаско с Маршалом Феликс предпочёл бы не вспоминать. Это было единственным пятном в его безупречном послужном списке.) – Я почти без продыху работал уже несколько дней подряд, поэтому не заметил, как уснул. Не могу сказать, сколько времени прошло, знаю только, что меня разбудил резкий грохот в главном зале. Я тут же вышел, чтобы проверить, что произошло, но ещё не до конца проснулся, поэтому не сразу заметил постороннего мужчину. Когда очухался, было уже слишком поздно. Он набросился на меня со спины и сбил с ног. Вероятно, тогда я и ударился затылком и порезал руку, потому что дальше я ничего не помню. Кажется, отключился. А потом меня задержали.