Твид и кровь

Дейзи Вэнити

Твид и кровь

Академия тайн

© Вэнити Д., 2025

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025

Глава 1

Слухи

С самого утра стеной шел ливень, и мама вела машину со скоростью не больше тридцати миль в час. Эдит, планировавшая первой заселиться в общежитие, теперь надеялась хотя бы не опоздать. Прижав к груди сумку, она рассеянно наблюдала, как дождь струится по краю лобового стекла, там, где ему не мешали описывающие дуги щетки-дворники. Мимо проплывал лес, темные скелеты оголенных осин высились ровными рядами слева от шоссе, словно живая изгородь исполинских размеров.

После Ленхем-Хит мама неуклюже вырулила на двухполосный съезд, и Эдит, чтобы не смущать ее и вместо этого смутившись сама, уставилась на свою сумку-почтальонку. Светло-коричневую кожу располосовали капли дождя, все еще не успевшие высохнуть.

Этим путем Эдит добиралась до школы уже семь лет – четырежды в год туда и обратно. Сначала за рулем сидел отец, но теперь, когда он ушел, маме пришлось выудить со дна жестяной коробки со счетами свои права.

– Ничего не забыла? – спросила она, вцепившись в руль так, что побелели костяшки.

Эдит терпеливо откликнулась:

– Вроде нет.

Сквозь пелену дождя она различила, как их обгоняет красный «Мерседес» – на таком водитель привозил в школу Винса, ее одноклассника.

Ближе к лесу дорога сузилась до съезда, настолько маленького, что не разъехаться. Кто-то оставил распахнутыми низкие деревянные ворота, и Эдит не пришлось выходить на улицу – мама просто въехала на посыпанную гравием дорожку.

– Кстати, у меня для тебя кое-что есть, – сказала она таким взволнованным тоном, что Эдит сразу догадалась, что это вообще некстати. – В бардачке.

Хлопнув по заедающему ящику кулаком, Эдит позволила ему вывалить свое содержимое себе на колени и схватила первое, что увидела, – запечатанный белый конверт. Она продемонстрировала его маме, и та кивнула. Ее овальные очки в украшенной стразами оправе, которые она надевала только за рулем, сползли на кончик носа.

– Да. Это тебе.

С нехорошим предчувствием Эдит вернула бардачок на место и аккуратно вскрыла конверт. Она понятия не имела, что рассчитывала там найти. Деньги? Копию счета? Но едва в раскрытом клапане показался лист со строчками, написанными знакомым наклонным почерком, как Эдит с упавшим сердцем осознала, что именно это и ожидала увидеть. Она согнула конверт пополам и сунула его в сумку.

– Я не буду это читать, – упрямо заявила она.

Маме стоило огромного усилия заставить себя на секунду оторвать взгляд от дороги, чтобы укоризненно посмотреть на Эдит. Мало того что дождь и не думал прекращаться, так еще и стало темно, ведь они въехали в лес. Школа располагалась в лесном массиве Деринг-Вудса, и ее давно прикрыли бы, не будь она такой старой. Полагалось называть ее здание «исторической ценностью».

– Он заплатил за твою учебу, – мягко сказала мама.

Эдит отрезала:

– Я не просила.

Согнутый конверт с письмом прожигал ее руку даже сквозь кожу сумки. Может, ему еще хватило совести положить внутрь квитанцию?

– Он все еще твой отец и все еще любит тебя, – вздохнула мама, явно начиная сердиться. – Я не держу на него зла, значит, и ты не должна. Ясно?

«Все еще любит тебя». Он, конечно, бросил нас с тобой и все такое, но все еще питает к тебе достаточно нежных чувств, чтобы не забывать, что у него есть три дочери, а не две. И – эй! – он все еще оплачивает твою школу! Чем не отец года?

Начинался последний семестр обучения Эдит, и последнее, о чем ей хотелось думать, – то, что этой возможностью она обязана деньгам своего отца. Конечно, она могла бы выпятить свою гордость и отказаться принимать от него подачки, но вот кем Эдит Данлоп уж точно не была, так это идиоткой. Если ей выпала возможность делить парты с наследниками шотландских лордов, сыновьями министров и дочерями киноактрис, нужно этим пользоваться.

В ответ на угрюмое молчание Эдит мама сердито укорила ее:

– Не будь таким ребенком!

Она хотела сказать что-то еще, но, видимо, вспомнила, что в следующий раз увидится с дочерью только после Пасхи, поэтому промолчала. Эдит тоже не хотела ссориться, поэтому она примирительно сказала:

– Я позвоню ему и поблагодарю, ладно?

Явно испытав облегчение, мама уперлась обеими руками в руль и откинула голову на сиденье.

– Спасибо, Дита.

Эдит слегка улыбнулась.

Она была этнической японкой и по матери, и по отцу, но ее семья по обеим линиям так глубоко пустила корни в английской земле, что у Эдит даже не было имени, которое можно записать с помощью кандзи. Имя Дита многочисленным бабушкам, тетушкам и кузинам было куда легче выговорить на почти японский манер. Но своим дочерям от второго брака отец представил ее как Эдит. Так ее звала и мачеха. По правде говоря, вне семьи никто не звал ее Дитой – кроме одного человека.

При одной только мысли о нем кровь Эдит прилила к голове. С остервенением принявшись тереть чехол очков о колючую ткань юбки, она уставилась в окно на проплывающие мимо частоколы сосновых стволов с облепленными хвоей макушками.

Лес понемногу расступался, дорога расширялась, и вскоре маме уже не приходилось прижиматься к обочинам, чтобы пропустить выезжающие машины. Дождь тоже заканчивался, и, когда они съехали на подъездную дорожку к школе, Эдит уже могла различить главное здание из красно-коричневого кирпича.

Вытянутый фасад венчали несколько плотно сдвинутых друг к другу треугольных крыш-скатов, а вход отмечали две колонны, настолько невыразительные, что Эдит была уверена: у некоторых ее одноклассников гаражи имеют большую торжественность. Справа тянулись общежития, сложенные из тех же кирпичей, а слева примыкала часовня с выпирающим приходом. Вместе все здания образовывали фигуру неправильной формы, спереди ограничивающую парк, а сзади – большое футбольное поле. Дальше, за пределами металлической решетки, раскинулся глухой темный лес.

Заняв парковочное место, мама заглушила мотор и со вздохом облегчения положила ладони на колени. За зиму ее сухие узловатые руки потеряли загар и приобрели желтоватый болезненный оттенок.

– Поверить не могу, – покачала она головой, – твой последний семестр.

Банальнее фразы не придумать, но Эдит все равно охватила грусть. Частный католический колледж Святой Анны за эти годы стал ее вторым домом, если не первым, – в Кентербери она возвращалась только на каникулы, большую часть года проводила здесь. Конечно, в общежитии ей вечно приходилось менять корпуса, этажи, комнаты и соседей, но все равно в школе Эдит чувствовала себя как рыба в воде. Мысль, что через несколько месяцев ей придется навсегда расстаться с этим местом, тяжелым камнем давила на сердце.

Перекинув лямку сумки через голову, Эдит открыла дверь и выбралась из машины прежде, чем мама заметила бы ее покрасневший нос. После дождя запах леса был сильнее обычного, и Эдит с наслаждением втянула носом воздух – маслянистую свежесть сосновых игл, терпкую затхлость подмороженной прелой листвы, свежую прохладу озона. Дождь смыл пыль с гравия и заставил потемнеть крыши построек.

Без необходимости родители обычно не заходили на территорию школы, поэтому на парковке Эдит с мамой попрощались. Багажа было немного – рождественские каникулы перед семестром Великого поста продлились чуть больше двух недель, и почти все вещи Эдит оставила в своей комнате в общежитии. Мама помогла ей повесить сумки на плечи и, воспользовавшись тем, что руки присевшей от тяжести Эдит заняты, быстро обхватила ее лицо своими холодными руками и поцеловала в нос, а затем притянула к себе. Они стали почти одного роста, и лицом Эдит уткнулась в плечо матери. Ее шерстяной кардиган пах цветочным кондиционером для белья.

– Будь умницей, Дита, – пробормотала мама. – Обязательно позвони мне вечером, хорошо?

Услышав, что подъезжает очередная машина, Эдит неловко отодвинулась от матери, поцеловала ее гладкую щеку и попыталась улыбнуться.

– Поезжай, пока дождь снова не начался.

Вздохнув, мама сняла очки и, помедлив, снова их надела.

– Не терпится меня выпроводить?

Тоже заслышав шорох гравия, она оглянулась на дорогу, и на ее лице расползлась хитрая улыбка.

– Ах, я, кажется, поняла. Это тот самый мальчик, который…

Смеясь, она позволила смущенной Эдит затолкать себя в машину и выехала с парковки, помахав ей рукой. Ее место тут же заняла блестящая серебристая «Тойота». Эдит с облегчением удостоверилась, что машина принадлежит не Хиро Уэлчу, а всего лишь какому-то младшекласснику, и поплелась в сторону общежитий.

Хиро омрачал ее школьную жизнь по ряду причин. Первая: как капитан мужской команды по регби он вечно умудрялся выбивать для тренировок лучшее время, и женской команде по футболу, которой руководила Эдит, приходилось занимать поле в оставшиеся часы – очень ранним утром и ужасно поздним вечером. Вторая: при всем своем невыносимом самохвальстве и равнодушии к учебе он умудрялся получать сносные отметки, а по истории и вовсе был лучшим в классе.

Третья и, пожалуй, самая значительная причина: Хиро Уэлч никогда не стеснялся публично выражать собственную симпатию, а Эдит не повезло стать ее объектом. Он увивался за ней с первого класса [1], с того самого года, как они поступили в колледж Святой Анны и попали в один класс. Эдит не могла понять, что такого в ней видел Хиро, что спустя шесть лет, тысячи отказов, сотни публичных ссор, десяток нераспечатанных любовных посланий и одну пощечину он все еще продолжал ее донимать. Это уже вошло у него в привычку. Его утренняя рутина: принять душ, выйти на пробежку, позавтракать, дернуть Эдит Данлоп за косичку, отправиться на урок. Может, она и сумела бы воспринимать чувства Хиро всерьез, если бы для половины признаний в любви ему не требовалась публика, насмешливо наблюдающая за реакцией Эдит.

Не то чтобы она годилась на роль девушки, которую обычно выбирают для жестоких розыгрышей вроде «притворись, что приглашаешь эту неудачницу на свидание». Вовсе нет, хотя, пожалуй, уши могли бы быть чуть менее оттопыренными. Эдит гордилась тем, что с самого детства ее считали серьезной и ответственной. Она знала, что умна. Прекрасно понимала, что усердная учеба окупится в будущем. Но как такому, как Хиро Уэлч, могла понравиться такая, как она? Если он действительно влюблен, то в его кудрявой башке куда меньше мозгов, чем она думала.

Чувствуя, как от злости начинают наливаться жаром руки, Эдит остановилась посреди дорожки, чтобы перебросить одну из сумок на грудь. Она все-таки не опоздала – к общежитиям подтягивались ученики младших классов, заселяющиеся первыми. Их бойкий поток раздваивался под аркой, разделяющей общежитие: мужское было здесь же, а женское располагалось с другой стороны кампуса, напротив футбольного поля. В странном оцепенении Эдит последовала за стайкой щебечущих второклассниц в разноцветных свитерах, но обернулась, краем глаза уловив знакомую светлую шевелюру.

Винсент Экблом-Финнеран, ее одноклассник и лучший друг Хиро, был одним из тех самых отпрысков разбросанных по Великобритании остатков дворянства. Белокурый и бледный, но с румянцем на впалых щеках, он казался настоящим ангелом – до тех пор пока не раскрывал рот. Глаза его были такими темными, что карий оттенок в них возможно было различить только на свету – то есть почти никогда, учитывая, в какой хмурый уголок Англии их занесло. Девчонки из классов помладше ходили за Винсом хвостиком, когда еще не знали, что с его херувимских розовых губ без перебоя льется поток отборнейшей брани. Эдит была уверена: чтобы излечиться от увлечения Винсом, нужно всего лишь посидеть с ним на уроке греческого.

Впрочем, ее мнение разделяли немногие. Сейчас Винса до дверей общежития сопроводила девушка, имени которой Эдит не знала. Винс прятал их сцепленные ладони в кармане своего длинного коричневого пальто. Дойдя до дверей, он повернулся к девушке, обхватил ее лицо обеими руками, склонился, и Эдит отвернулась.

Следуя за девочками, она прошла под аркой, сгибаясь под тяжестью сумок.

– Нет, этого не может быть! – настаивала одна из младшеклассниц, прижимая к себе огромного плюшевого медведя с сердцем – такие продаются в цветочных магазинах. – Сколько он таскался за ней?

– Года два, – предположила другая, высокая для своих лет девчонка с длинными косами. – Какая разница? Люди меняются.

– Точно не два. Бекка говорит, что больше, – четыре или пять. Она говорит, что слухи еще до ее поступления ходили.

– И что? Встречается-то он с Лимой Ветивер.

Эдит навострила уши и замедлила шаг, надеясь, что какой-нибудь из младшеклассниц не приспичит обернуться.

Сам Хиро был еще половиной беды, куда хуже были вот такие ситуации и слухи, распространяемые на каждом углу в ужасающих вариациях. «Эдит Данлоп планирует стать монашкой». «Эдит Данлоп и Хиро Уэлч скрывают свой ранний брак». «Эдит Данлоп приворожила Хиро Уэлча любовным зельем». Ей было даже любопытно, какими подробностями обрастет ее биография на этот раз.

Второклассница с медведем в руках вздохнула.

– Я слышала, это он специально. Скоро переизбрание капитана футбольной команды, и он хочет поддержать Ветивер.

– Это школьная команда, а не парламентские выборы, – осадила ее третья, одетая в платье из шелка, такое нарядное, будто девчонка собралась на бал. – Что за бред? Данлоп просто разонравилась ему, вот и все.

– Еще бы, – фыркнула та, что с косами. – Я вообще не понимаю, что Хиро в ней такого увидел. Она ведь вроде из Китая?

– Моя мама говорит, что китайские миллионеры всегда отправляют своих дочек учиться в Англию, – доверительно поведала четвертая. – Чтобы… ну, вы понимаете. Когда-нибудь ведь надо выдавать их замуж.

Второкурсницы захихикали, а Эдит стало совсем не смешно. На нее накатил прилив злости, который в последнее время случался все чаще и чаще. Ей до ужаса захотелось схватить этих глупых девчонок за плечи и хорошенько потрясти, но в этом было бы так же мало смысла, как в их словах.

Эдит сжала кулаки, но раздражение, яркое и отчетливое, никуда не делось. Обернувшись, она нашла взглядом Винсента, все еще увлеченно целующегося на пороге мужского общежития, и крикнула через половину парка:

– Привет, Винс!

Он поднял голову, и его губы, покрытые розовыми пятнами помады, растянулись в улыбке.

Как это ни удивительно, с Винсом Эдит находила общий язык. Он всегда охотно болтал с ней, когда им случалось оставаться наедине, обладал грубоватым, но остроумным чувством юмора и дружелюбно осаждал Хиро, когда того заносило. Эдит не была уверена, что дружба с Винсом вернет ей хоть какой-то авторитет в глазах младшеклассниц, но просто идти и выслушивать очередную дискуссию об их с Хиро совместной судьбе у нее не было сил. Сейчас ее мало волновало даже то, что как-то глупо утверждаться за счет белого парня с трастовым фондом.

– Эдит! – громко протянул Винсент, длинным пальцем вытирая помаду с уголка губ. – Моя драгоценная! Как поживаешь?

Эдит не удержалась от усмешки и приподняла пальцы, здороваясь.

– Замечательно. Увидимся завтра на истории?

Улыбка Винса слегка увяла, и он со стоном уронил белокурую голову на плечо остолбеневшей девушки.

– Господи боже! Умеешь испортить момент…

Со смешком Эдит отвернулась и, делая вид, что слова умолкших второклассниц не имеют к ней никакого отношения, ускорила шаг и обогнала их группку. В такие моменты она всерьез задумывалась, осознает ли Хиро, насколько больше его поведение отражается на Эдит, чем на нем самом, а если осознает, то как сильно это его волнует.

Никем больше не замеченная, она пересекла выстриженную лужайку и уже ступила на лестницу, когда ее остановил возглас:

– Ну и ну! Только посмотрите!

Затылок Эдит заледенел. Крепче прижав к себе сумки, она обернулась. Хиро Уэлч стоял, облокотившись на неработающий каменный питьевой фонтан. С притворным ужасом он уставился на свои наручные часы, затем перевел смеющиеся карие глаза на Эдит и громко возвестил:

– Минуло десять минут с начала заселения, а мисс Данлоп только соизволила явиться к общежитию! Календари на изготовку, отмечаем дату первого в ее жизни опоздания!

К раздражению Эдит, на них начали оборачиваться люди, по большей части девочки, так как свое выступление он решил развернуть у входа в женское общежитие. Но это не слишком утешало Эдит – от насмешек ей будет не укрыться даже в душевых. Ей даже показалось, что некоторые умолкли, словно собираясь ловить каждое их слово.

Казалось бы, Уэлч выставлял ее на посмешище так часто, что пора бы уже выработать иммунитет. Но, едва она принимала решение оставаться невозмутимой к его выходкам, как он заставал ее врасплох, изобретя новый способ заставить ее краснеть.

Всеми силами стараясь удерживать прилившую к голове кровь в районе шеи, она метнула на него взгляд, достаточно презрительный, чтобы его вечная самодовольная улыбка чуть дрогнула.

– Что ты здесь делаешь? – процедила она, даже не пытаясь прикинуться равнодушной.

С Хиро не было необходимости сдерживаться, оставаться вежливой, поступать правильно. Ярость внутри ее наконец нашла источник, на который могла бы без помех выплеснуться.

Не вынимая рук из карманов джинсов, Хиро отлепился от фонтанчика, медленно пересек лужайку и остановился перед Эдит. Его глаза бегали по ее лицу, наверняка высматривая изъяны, за которые он мог бы уцепиться.

– Что это с тобой сегодня? – поинтересовался он. – Проспала четвертый будильник? Неправильно рассчитала скорость движения машины в условиях недостаточной видимости?

– Очень смешно, – резко осадила его Эдит, перехватывая выскальзывающую лямку. – У меня один будильник, и я никогда не просыпаю.

О том, что она забыла проверить прогноз погоды накануне, ему было знать необязательно.

– Это еще ладно. Мне вот что интересно, Данлоп: почему всякий раз, когда я звоню тебе, трубку берет некая миссис Шерли, которая знать тебя не знает?

– Может, тебе стоит прекратить беспокоить бедняжку миссис Шерли и перестать ей названивать? – отрезала Эдит, и лицо Хиро прояснилось.

– Так вот в чем дело! Вы сменили номер.

Он выудил из кармана треснувшую ручку, вытянул ладонь и выжидательно уставился на Эдит.

– Ну?

– Что?

– Диктуй новый номер, Данлоп.

– Ладно! – бодро откликнулась Эдит, и глаза Хиро вспыхнули. – Ноль-три-ноль-три…

Это городской код Кента, наверняка знакомый Хиро по телефонному номеру школы. Но он с таким усердием принялся заносить на тыльную сторону ладони цифры, что позабавленной Эдит даже стало немного его жаль.

– …один-четыре, – спокойно продолжала диктовать она, – один-пять-девять-два [2].

На двойке Хиро наконец замер и сжал губы. Пластиковый корпус ручки еще сильнее треснул в его пальцах.

– Очень смешно, – процедил он, растирая по коже чернильные цифры. – А если бы я правда позвонил?

– Кто бы ни оказался на другом конце провода, уверена, он был бы рад такому собеседнику.

Не успела она опомниться, как Хиро выхватил из ее рук одну из сумок и принялся в ней рыться.

– Эй! – возмутилась Эдит. – Совсем обалдел? Отдай!

Хиро покорно вручил ей сумку, но, только набросив на шею лямку, Эдит заметила в его руках маленький блокнот из кожи и металла – свою телефонную книжку.

– Уэлч! Верни сейчас же!

Он пролистал ее до конца, и его лицо вытянулось.

– Серьезно, Данлоп? – натянутым голосом вскрикнул он, поворачивая к ней книжку, открытую на развороте букв X и W. – «Уэлч Х.»? Это все, чего я удостоился за шесть лет нашего ближайшего знакомства?

– Верни! – снова велела Эдит, но Хиро опустил книжку на колено и вновь взялся за ручку.

– Просто несправедливо, – бормотал он, торопливо рисуя вокруг своего имени сердечки, пока Эдит пыталась вырвать блокнот из его пальцев. – «Уэлч Х.»! Можно подумать, она номер сантехника записала!

Когда Эдит наконец удалось вернуть себе телефонную книжку, весь лист с буквой W был изрисован крошечными синими сердечками, а надпись «Уэлч Х.» превратилась в «Уэлч Хиро мой самый-самый лучший друг».

– Не смей выдирать лист, – предупредил Хиро, когда она сунула книжку обратно в сумку. – И обязательно возьми трубку, когда я позвоню.

– Когда ты успел?.. – с упавшим сердцем вымолвила Эдит, потирая лоб.

Не хватало только, чтобы Хиро в самом деле стал ей названивать. Она почти не пользовалась домашней линией – чаще всего она была занята из-за маминой работы.

Широко ухмыляясь, Хиро подмигнул ей. Очередная его маленькая победа, очередной кирпичик, вынутый из глухой обороны Эдит.

– Кстати, не возражаешь, если я запишу тебя как «Данлоп Э.»?

– Честно говоря, даже настаиваю на этом.

Взгляд Хиро метнулся к шее Эдит и расстегнутому воротнику куртки, и уголки его губ едва заметно опустились.

– Ты не носишь… это самое… – он пальцем обвел зону своей шеи, – ожерелье, или как оно там называется?

Эдит машинально дотронулась до ключиц. На Рождество Хиро подарил ей маленький золотой кулон с подвеской в виде египетского анкха, и у нее не хватило духу не принять его. Кажется, он до сих пор лежал в одном из ящиков ее стола в общежитии.

– Оно просто не подошло под наряд, – соврала она, почувствовав, что он задет.

В ответ Хиро выхватил из ее рук вторую сумку и припустил вверх по ступеням. Эдит не оставалась ничего, кроме как последовать за ним, нагнать его у самой двери общежития и вырвать багаж обратно.

– Я сама в состоянии донести свои вещи, спасибо.

Балансируя на пятках, Хиро выпрямился. Он был выше Эдит на голову, а шапка буйных каштановых волос добавляла ему пару лишних дюймов роста.

– Не за что, Дита.

Эдит нахмурилась. В устах ее школьного кошмара милое семейное прозвище превратилось в издевательскую кличку.

– Очень мило с твоей стороны подкарауливать меня у общежития, но это уже немного отдает преследованием.

Улыбка Хиро стала еще шире.

– Можешь не беспокоиться, я здесь не по твою душу, – бодро откликнулся он.

По тому, как хитро блеснули его глаза, Эдит с ужасом догадалась, что за этим последует.

– Так получилось, что Лима – ну знаешь, моя девушка – тоже живет здесь. – Он выразительно поглядел на общежитие. – А что, ты хотела бы, чтобы я ждал тебя?

Не то чтобы у Эдит совсем не было причин полагать, что Хиро караулит именно ее. Но теперь, когда он упомянул Лиму, стало поразительно очевидно, что у него было куда больше причин прийти к своей девушке.

Они начали встречаться в конце прошлого семестра, и никто не радовался их союзу больше, чем Эдит. За то, что Лима невольно стала для нее громоотводом, Эдит согласна была лицезреть эту парочку, обжимающейся хоть на каждом углу школы.

– Даже не начинай, – произнесла Эдит, маскируя смятение под усталостью.

– Ты что, ревнуешь?

– Ревную? Да я должна благодарить тебя, что ты наконец нашел объект, на который перенаправляешь свои симпатии! У меня наконец поубавилось головной боли.

Глаза Хиро вспыхнули и погасли.

– Вот как…

– Я скажу Лиме, что ты ее ждешь, если встречу ее, – добавила Эдит, подтягивая сумки, вес которых с каждой минутой все сильнее тянул ее к земле.

– Нет нужды, – сухо отозвался Хиро, кивнув ей за спину.

Эдит обернулась и встретилась глазами с Лимой Ветивер.

Они не были близки. По правде говоря, Эдит вообще не очень нравилась Лиме – она не могла простить того, как Хиро был ею увлечен. Как будто Эдит могла хоть как-нибудь на это повлиять. Но им приходилось видеть друг друга чаще, чем собственных родителей. Они жили в соседних комнатах, учились в одном классе, играли в одной футбольной команде. Казалось, их настойчиво сводит воля какого-то могущественного и злобного существа, полагающего, что у него отличное чувство юмора. Они с Лимой вечно соперничали – за оценки, за капитанскую повязку, за библиотечные книги, даже за роль Девы Марии в рождественской постановке (она всегда доставалась Лиме, Эдит же приходилось довольствоваться ролью овцы, ангела или пастушки). А теперь к трофеям присоединился и Хиро Уэлч?

Сейчас Лима застыла на пороге, переводя недоверчивый взгляд с Хиро на Эдит, будто подозревая, что за секунду до ее появления они высвободились из жарких объятий друг друга.

– Привет! – махнула рукой Эдит, разрывая неловкое молчание.

Лима с нервной улыбкой отвела с лица светло-рыжие прядки. Зимой ее обыкновенно золотистое лицо бледнело и пропадали веснушки, оттеняющие теплые карие глаза.

– Привет, Эдит, – несколько напряженно откликнулась она.