Искать ДНК. Эндшпиль

– Хватит. Ничего не приходит в голову. Не знаю.

Но Феликс чувствовал – знает. Значит, не хочет говорить. И не надо, сам разберется. Хакер. Это цель номер один. Без него воровка не сможет скрываться.

– Мне сделать еще одну рассылку? С новыми данными: каре, зеленые глаза? В прошлый раз, когда обчистили корпоративный счет отделения по закупке стройматериалов, она была блондинкой с голубыми глазами. До этого – шатенкой с вьющейся копной волос. Мне кажется, это бесполезно. А вот то, что она знакомится с будущими жертвами в барах, как раз нужно донести до каждого, у кого в руках есть финансовые потоки. И коктейли заказывает однотипные, с коньяком. Это должно насторожить проинформированного сотрудника.

Никольский устал. Этот разговор в разных вариациях повторялся шестой раз, ровно по числу ограблений. Приходилось признать, что племянница на шаг опережает его хваленого Сараба. Сейчас он спросит, почему она снимает небольшие суммы, а не очищает полностью главный счет? С таким-то хакером. Потому и не очищает, чтобы не заявляли в полицию. Это дело личное. Кусает понемногу, чтобы было обидно, но не смертельно. Олег и сам не понимал, почему племянница тянет. Готовится? К чему? Не хочет же она его убить из-за наследства? Никольский до сих пор не смог ее найти по тесту родственного ДНК, значит, Стася как-то сумела избежать всероссийского чипирования. Вон, даже бравый капитан из полиции принес всего лишь четыре фамилии с родственными ДНК, и племянницы среди них не было. Для вступления в наследство Стасе нужно будет подтвердить родство по чипу с ДНК, а если она скрывается от законной регистрации, значит, ничего получить не сможет. И убивать его, Олега Никольского, не станет. Так и продолжит пощипывать его счета? Нет. Здесь что-то не так. «Почему же племянница красотой пошла в мать, а характером в отца, такая же упертая и поперечная?» – в который раз задал себе вопрос Олег и, не найдя ответа, вздохнул. И тут только вспомнил, что Феликс все еще стоит у стола, ждет распоряжения.

– Да, сделай рассылку.

Феликс ушел, а Олег взял в руки фото. Потом открыл ящик стола, достал коня и поставил рядом. Подумал и присоединил к коню еще пять фигурок, каждая была найдена на месте ограбления: все пешки-солдаты. Что значит этот конь? Сообщает, что Стася сделала новый ход, начала более сложную игру?

Олег достал другое фото. На него смотрела молодая женщина с янтарно-карими глазами и светлыми каштановыми волосами. Медовая ловушка. Он читал когда-то, что у шпионов были такие. Раз попробовал – и уже не можешь отказаться. Такой он помнил Диану, мать Стаси. Судя по шести ограблениям и показаниям жертв, дочь унаследовала не только внешность.

Диана была женой брата и любовницей Олега. Олег пытался рассказать обо всем Кириллу, но не мог: каждый раз, когда Диана его звала, покорно шел и погибал в паутине ее лжи, тонул в хищных волчьих глазах, рассыпался прахом у ее ног.

Оба брата еще в университете влюбились в новенькую студентку, едва она, смущенно улыбнувшись, попросила у них расписание на следующую неделю. Контраст чуть хрипловатого низкого голоса и мягких золотистых глаз свел Олега с ума мгновенно. Он покосился на брата. Кирилл, похоже, стойко выдержал испытание, покопался в рюкзаке и протянул девушке мятый листок. Еще и поинтересовался:

– А зачем ты поступила в строительный? С такой внешностью тебе прямая дорога в индустрию моды. Не представляю тебя прорабом на стройке. Как тебя зовут, кстати?

– Диана.

Девушка, не отвечая на вопрос о выборе профессии, взяла расписание и, осмотревшись, ушла на свободное место.

Братья проводили ее глазами и уставились друг на друга. Кирилл, более рассудительный, скупо улыбнулся:

– Пусть сама выбирает. Да?

– Да.

Диана выбрала. Но сначала всласть помучала обоих.

Олег и Кирилл были погодками, но учились на одном курсе. Так получилось, что старший Кирилл сначала поступил на юридический, но, проучившись год, ушел. Сказал, что «не пробиться», «огромная конкуренция» и «придется много обманывать», а будет ли это приносить деньги, непонятно. И какие деньги, тоже. Вот строительство – другое дело. Шел 2000-й год.

В 2010-м братья уже владели приличным строительным бизнесом. Им стало тесно в одном направлении, и они разделились. Кирилл возглавил жилищные структуры, а Олег начал возводить торгово-развлекательные центры. Фирма динамично развивалась. Появились «жирные» заказы, завязались знакомства в мэрии и администрации.

А вот прежней дружбы между братьями не стало. У Кирилла подрастала дочь Стася, Диана пропадала на курортах за границей, а Олег так и жил бобылем. Ему исполнилось тридцать, брат шутил, что пора обзаводиться наследником бизнеса, а то у него дочь, и Диана больше не хочет детей.

Шахматы, фигурки из которых Стася оставляла на видных местах в спальнях своих жертв, Олег подарил брату на тридцатипятилетие. Сам не играл, а вот Кирилл со Стасей устраивали настоящие многочасовые состязания. Счет побед и поражений был примерно равным. Олег нашел мастера, которые смог по фото частично скопировать знаменитый набор «1812», где Александр Первый и Наполеон со своими королевами стояли друг напротив друга, а вокруг расположилось войско с маршалами и военачальниками. Фигурки были бронзовыми, в полный рост, с портретной проработкой лиц, мельчайшими деталями амуниции и оружия. Глаза коней сверкали гранатами, а драгоценности королев – бриллиантами. Наполеон и Александр сидели на тронах, остальные стояли. Коней мастер сделал по собственному эскизу, чтобы не было обвинения в плагиате. Они получились яростными, вздыбившимися, с гневными красными глазами. Олег посмотрел на пробный вариант и сразу согласился с мастером.

Именно такой конь и пятеро солдат лейб-гвардии Преображенского полка стояли сейчас на столе перед Олегом.

Шахматы пропали, когда Кирилл и Диана погибли в страшной катастрофе, а Олегу пришлось оформить опекунство над племянницей. Стася долго отказывалась переехать жить к Олегу. У нее была своя квартира, которую отец подарил ей на четырнадцатилетие. Ничего особенного: гостиная, объединенная с кухней, и спальня, но для девочки в пубертатном возрасте, когда все раздражает, а родители чуть ли не главные враги, это было уютное убежище. Олегу пришлось пообещать, что он не будет препятствовать ей ночевать в этом убежище, и Стася только на этом условии согласилась жить в особняке Олега. Дом Кирилла продали, деньги положили на личный счет Стаси. Но стать близкими дядя с племянницей не смогли. Стася чаще всего молчала, а Олегу было некогда, ему пришлось срочно продать направление жилищного строительства, которым владел Кирилл, и полностью переключиться на коммерческую недвижимость. Все это требовало времени и сил. Олег считал, что племянница самостоятельно переживет потерю родителей, не нанимал ей няню (еще чего!), не следил за ее успехами в новой школе. Они ужинали вдвоем, иногда не произнеся ни слова, и уходили каждый на свою половину.

Никольский сгреб шахматные фигурки со стола в шкатулку, спрятав ее и фотографии.

Теперь не узнать, почему все так непонятно закончилось и куда потом исчезла Стася.

Глава 4. Стася

Девушка, одетая в длинное серое кашемировое пальто, размашисто шагала по улице, чуть наклоняясь вперед, придерживая рукой концы развевающегося от ветра шарфа. Короткое каре и черные круглые очки делали ее похожей шпионку из старых фильмов. Она и вела себя, как шпионка: время от времени оглядывалась, несколько раз пересекала проезжую часть, присаживалась на скамейки завязать вроде бы распустившиеся шнурки кроссовок.

Перед тем, как прошмыгнуть в неприметную арку, пристроенную к одному из домов, она внезапно остановилась перед стеклянной витриной магазина одежды. Сделала вид, что рассматривает выставленные модели, а на самом деле внимательно оглядела в отражении улицу за спиной. Никого подозрительного. Люди спешили по своим делам, автомобили как будто крались по кварталу с разрешенной скоростью, ветер гонял под ногами пешеходов желто-красные кленовые листья, иногда закручивая их в стремительные карликовые смерчи.

Коротко просигналила скорая, выезжая из двора на дорогу, люди отвлеклись на звук, и тогда Стася шагнула в арку. Пробежав двор наискосок, вышла на следующую улицу и торопливо открыла тяжелую металлическую дверь, над которой неоновыми огнями сияла вывеска: «Тату-салон».

Внутри Стасю встретили жужжание десятка тату-пистолетов, похожее на звук бормашин стоматологов, и едва различимый гул разговоров. Аромат дезинфицирующих средств и антисептиков витал в полутемном коридоре.

Стася прошла его до конца, спустилась по лестнице в подвальные складские помещения и наконец добралась до нужной двери. Сбоку от входа мерцал крошечный, едва различимый в темноте светодиод на треугольном индикаторе, встроенном в стену. Стася приблизила лицо к рамке распознавания, светодиод сменил цвет с красного на зеленый, и разблокированный замок щелкнул, открывая проход.

Ее оглушила громкая музыка, несущаяся из колонок у двери. На столах по периметру комнаты работали обычные мониторы, а на главном огромном виртуальном, висящем в воздухе посередине помещения, быстро двигались непрерывной чередой непонятные символы и цифры. Изо всех углов, будто с упреком, смотрели на Стасю бумажные стаканчики – пустые или с остатками темной жижи. Кофейный аппарат находился в углу, рядом с черным кожаным мягком уголком и низком журнальным столиком. Музыка внезапно смолкла.

– Наконец-то! Я что, должна с полутора миллионами нала на кармане сидеть тут и гадать, кто припрется: ты или полиция?

Стася сунула руку за пазуху и вытащила бумажный сверток, для верности упакованный в два полиэтиленовых мешочка.

– Твои любимые калачики с творожным кремом. Еще теплые.

Из-под одного из столов показалась рука со стаканчиком с кофе, затем появились бритая макушка и чистый лоб с пирсингом на бровях, выглянули серые глаза без грамма косметики. Уши, утыканные серьгами-гвоздиками, и татуировка – летучая мышь, обнимающая перепончатыми крыльями шею, – завершали образ. Да еще на затылке бодро торчал скромный хвостик из мелко завитых волос ярко-розового цвета.

– Что за бабуйня! Кабель греется и отключает автомат. Не могу найти причину.

Кира вылезла наружу целиком: худая, высокая, почти лысая, с сильными руками и размером ноги не меньше сорок первого. Чистое лицо, не считая пирсинга на бровях и в ушах, светилось неподдельной радостью.

– Давай! – Она протянула руку и, выхватив сверток, сразу достала пирожное и откусила половину. – Почему я всегда голодная?

– Наверное, потому, что забываешь поесть.

Стася скинула на спинку дивана пальто, оставшись в шерстяных брюках и тонкой водолазке, взяла синий пластиковый пакет для мусора и принялась собирать по всей комнате стаканчики, выливая остатки напитка в емкость кофейного аппарата.

– Как прошло? – Прожевав одно пирожное, Кира тотчас впихнула в рот другое и забрала из рук Стаси недопитый кофе, который только что поставила на стол рядом с монитором.

– Как обычно, – отмахнулась Стася. – Мечту мужчин, будто в них есть что-то такое, что обязательно разглядит спустившаяся с небес нежная фея, ничем не искоренить.

– Этот был фу, если честно. На собаку похож, и толстый.

– И потел без конца, – согласилась Стася, – зато имел целую коллекцию комплексов, на которых можно было сыграть. Сплошные шаблоны. Все, как учила Элеонора.

– Ты ее еще помнишь?

– Такое не забывается.

Стася подумала и тоже взяла из пакета калач.

– А у тебя как прошло?

– Без происшествий. Рано утром, пока твой толстяк еще дрых, а банки уже начали делать переводы, я все оформила, а мои ребята сняли нал в банкоматах. В Москве это нетрудно. Десять раз по сто тысяч, вот и миллион, еще пять, вот и полтора. Вон твоя сумка, за диваном.

– Забрала свой процент и оплату тем, кто обналичивал?

– Не шомневайшя. – Кира допила кофе, смяла стаканчик и ловко отправила его в распахнутый ворот синего пакета.

Стася, оглядев содержимое сумки, отнесла ее ко входу. Затем раздвинула незаметные на первый взгляд дверцы встроенного шкафа-гардеробной.

– Ты нашла архитектора? И точно выяснила, что кроме истринского особняка у Никольского нет других домов, которые записаны на чужое имя? – спросила она, не оглядываясь на подругу.

Ее взгляд блуждал по длинному ряду вешалок с разной одеждой. На потолке переливались ультратонкие светильники, зеркало, занимавшее треть стены, отражало точечные огоньки. На полках возле зеркала, на каждой, от самой верхней до нижней, стояли на подставках парики, лежали накладки и сеточки для волос: бежевые и черные. Органайзер для ювелирных украшений, небрежно открытый, размещался почему-то на полу, среди обуви.

Стася почувствовала на щеке дыхание подруги и, повернувшись, успела перехватить ее заметавшийся взгляд.

– Так. Ты подцепила в чате для знакомств «вот такого парня» и бегала к нему на свидание? Или ты опять запала на брутального качка, который приходил в салон, чтобы набить на мохнатой заднице, где только и осталось свободное место, еще пару красоток?

– Может, мне было нужно для здоровья? – огрызнулась Кира, но ее несчастный вид говорил другое.

– Для здоровья не нужны бриллианты!

– Хорошо тебе, ты вон какая красивая, а мне, чтобы на меня хоть кто-то запал, приходится украшать фасад!

– Он у тебя и так… С украшениями. Да еще штанга на языке. Ищи таких же, как ты, экстремалов. Только штангами не зацепитесь, когда будете целоваться. – Успокаиваясь, Стася примирительно улыбнулась.

– Где их искать-то? – фыркнула Кира.

– Чью фотографию ты выложила на сайт знакомств?

– Да все нормально. Я в салоне познакомилась.

Кира щелкнула пультом, и на нескольких мониторах появились комнаты с работающими мастерами.

– Во втором кабинете Сашок набивал рукава парню. Ну ты бы сама посмотрела! Такой орангутанг! Правда, секс можно записать в разряд средних.

– Что ты про себя рассказала?

– Да все нормально, не волнуйся, – повторила Кира. – Наврала, что учусь на тату-мастера, но еще не выбрала, где буду работать. Ребята, если что, прикроют.

Мастеров салона, который принадлежал подругам, они выбирали долго и осторожно. Все имели опасное прошлое, и работа здесь для них была выигрышем в лотерее и отличным прикрытием. О том, что Кира хакер, мастера знали и иногда пользовались ее услугами. Ну и зарплата была соответствующая. А вот те, кто обналичивал деньги со счетов Никольского, здесь не трудились, чтобы в случае провала не смогли привести за собой полицейских. С ними Кира общалась по сети, а деньги они оставляли в ячейках постаматов и других похожих устройств.

– Ну, все? Разобрались? Я архитектора нашла, пойдем, покажу.

– Слышу по голосу, он тебе не нравится. Что, не орангутанг?

– За пятьдесят, одевается в узкие брюки и пиджаки, разведен. Последняя любовница ушла от него месяц назад. Сейчас на мели, заказов нет. Но покупает дорогую косметику. Кем будешь?

– Женой миллионера. Строим дом, хочу индивидуальный проект. Говоришь, молодящийся папик? Значит, блондинка, голубые глаза, платье с глубоким декольте. Мне понадобится новая временная татуировка на шее. Такая, чтобы уходила по плечу за вырез платья. «Время уходит, память остается». Как тебе?

– Неплохо. На руке татуха успеет сойти? Когда ты планируешь встречу? Если завтра-послезавтра, то браслетом прикрыть бы.

– Еще не решила.

Стася стянула парик, потом убрала с волос сеточку и встряхнула своими светло-каштановыми прядями. Черное каре заняло свое место на подставке, а Стася аккуратно вынула зеленые линзы и положила их в контейнер с дезинфицирующим раствором.

– Пойдем, покажешь архитектора. И мне будут нужны имена и адреса его бывших клиентов.

С экрана компьютера на Стасю смотрел темноглазый седой представительный мужчина.

– Так и вижу его рядом с тобой. Отличная семейная пара. Так-то у него деньги есть на паре счетов, на жизнь хватит. Не хочешь замуж? Мне бы подошел.

– Ты серьезно?

– Ну, вдруг?

– А регистрировать брак ты будешь по фальшивому чипу личности? А как же ДНК?

– Ну, можно же и неофициально…

– И будешь обманывать мужа? Всю жизнь? Замужество не для таких, как мы. – Стася закрыла страницу с фото и видео адвоката. – Ладно, сейчас не об этом. Нужно сначала с дядей разобраться.

– Давай обчистим все его счета? Я смогу.

– Этого мало.

Стася потянулась за сумочкой и достала оттуда три шахматные фигурки: императора Александра и императрицу Елизавету выставила на столик, а напротив поместила Наполеона. Француз смотрел, цепко сощурившись, Елизавета неискренне улыбалась, Александр, казалось, продумывал план сражения.

– Я хочу найти одну мамину вещь, а потом пусть этот гад сдохнет, опозоренный. А ты обчистишь его счета. В этом месяце годовщина, как родители погибли. Надеюсь, он помнит об этом.

Кира обхватила подругу теплыми руками и прижалась щекой к щеке.

– А ты не боишься? У него такая служба безопасности… Один Феликс чего стоит. На него даже смотреть страшно. Серый призрак.

– Ну, ты же не боишься? Феликс наверняка понял, что мне помогает хакер. И ищет тебя.

– Припрятала на него компромат в сети. Если поймает – очень удивится. Он же воевал в Чечне. Я прошерстила закрытые чаты ветеранов Чеченской войны. Не поверишь, но Сараба там до сих пор вспоминают. Кто с восхищением, кто с ненавистью.

– Все равно, тебе нужно быть осторожнее. Нам.

– Деньги в приют подбросишь? В какой? – Кира кивнула на сумку у двери.

– В кризисный центр, где Ева – управляющая. Там не украдут.

Кира протянула подруге упаковку спрея, на этикетке были нарисованы перечеркнутые крест-накрест отпечатки пальцев.

– Средства маскировки снова подорожали.

Стася покрутила упаковку в руках.

– Новый какой-то? Я раньше не видела. Надежный?

– Проверила лично.

Через час из салона тату выпорхнула изящная блондинка в шляпке, перчатках и модном кожаном пальто. В правой руке она держала сумку, совсем не подходящую к наряду. Постукивая по асфальту каблуками стильных ботиночек, она дошла до остановки и села в подъехавшее такси.

***

Зарядивший с ночи дождь продолжал вяло сыпать все утро, и Марку пришлось пересесть с любимого Спортстера на Ниву. Ничего не поделаешь, сентябрь и так выдался на удивление сухим, хоть холодным и ветреным.

От служебной парковки к управлению вела неширокая аллея, стиснутая с одной стороны забором, а с другой скамейками, непонятно кем и зачем поставленными. Трудно было представить, что по пути на работу обычно опаздывающие товарищи полицейские решат расположиться на скамейке. Или вечером, в конце рабочего дня, захотят посидеть и покурить, когда дома ждут пиво и интересный матч по телевизору или жена с горячим ужином. Осенью скамейки засыпало листвой, зимой заметало снегом. Никому до них не было дела.

Но год назад на одной из лавочек появился старик. Был тоже сентябрь, но классический: с дождями, слякотью и коротким бабьим летом. Каждое утро старик приходил к началу рабочего дня, садился на одно и то же место, ненавязчиво здоровался с пробегавшими мимо в спешке сотрудниками и уходил в обед. Сначала на него не обращали внимания, затем, когда постоянное присутствие незнакомца стало вызывать подозрение, его проверили по всем базам, но ничего криминального не нашли. Старик вел себя прилично, читал, если была хорошая погода, или сидел, нахохлившись, под огромным зонтом, если ненастная. Зимой чистил облюбованную скамейку от снега и торчал замерзшим холмиком у всех на виду не больше часа. Со временем к нему все привыкли, а через полгода даже начинали волноваться, когда старик отсутствовал. Появилась примета: если группа выезжала на задание, а старика на месте не было, значит, жди неудачи.

– Одиночество, оно такое, – подвел итог Потапыч, глядя однажды в заиндевевшее от первого мороза окно приемной. – Ты никому не нужен, но хочется оставаться причастным к жизни, хоть и чужой. Пусть сидит. Не обижайте.

Марк старика не замечал. Не поворачивался, когда вслед неслось: «Доброе утро, Марк Анатольевич!». Ни разу не остановился, как некоторые, покурить, поболтать о новостях. Старик вызывал у Марка отвращение. И сейчас, издалека завидев знакомую фигуру, он скривился.

Но думать о зануде-пенсионере было некогда: Марку позвонили из приемной и сообщили, что из архива пришел ответ на запрос о трех жертвах. Убийства с самого начала были бы понятными, если бы не ошибка полицейской нейросети. Правильно сказал Потапыч, что дело новое, а отзывы противоречивые. Присутствие в одном списке подозреваемых и жертв сильно запутало расследование. Кроме того, информация оказалась неполной. Первый убитый – грузчик в логистическом центре, детдомовец, у него была только мать, которую за алкоголизм лишили родительских прав, а в графе «отец» стоял прочерк. Второй – студент, мать сейчас живет в Подмосковье, в графе «отец» информация только про отчима. Ну и последняя жертва – инженер по наладке электрооборудования, его родители погибли во время отдыха в Таиланде: на деревню сполз сель, покрыв все жидкой грязью на километры вокруг. Что связывало все три жертвы? Одинаковая ДНК, разнящаяся лишь на десяток единиц. То есть у них был общий родственник. Близкий родственник. Но кто? И совсем смешно представить Никольского в одном ряду с убитыми. Грузчик, студент, инженер – и миллионер. Хорошо, что архив ответил быстро. Впрочем, это понятно: группа работала уже не над рядовым убийством, и расследование контролировалось начальством сверху.

– Здравствуйте, Марк Анатольевич! Может, поговорим?

Марк, задумавшись, проскочил мимо старика. Но резко повернулся и прошипел тому в лицо:

– С тобой? Ты для меня никто. И не здоровайся больше. Вообще молчи, когда я буду проходить мимо. Или тебя отсюда унесут, понял?

Марк почти побежал в управление. Настроение было испорчено. Но постепенно мысли о жертвах вытеснили неприятные вспоминания, связанные с докучливым приставалой.

Зайдя в приемную, он стряхнул с капюшона куртки дождевые капли, стремительно прошагал к столу и почти выхватил из рук секретаря объемный пакет. Торопливо расписался, злясь на новый стержень в ручке, который никак не хотел действовать, прикрыл за собой дверь кабинета, не раздеваясь, жадно пробежал глазами содержимое. И с размаху плюхнулся на свой стул. Перечитал еще раз и прикрыл глаза. Ну вот. Олег Никольский, похоже, все-таки жертва, а не подозреваемый. Только мотив преступлений теперь не был таким однозначным. Трансплантологи отходили на второй план. И появлялся кровавый маньяк, который за что-то мстит миллионеру Никольскому.

Потому что все трое убитых были его биологическими сыновьями.

Открылась дверь, вошел Вадим.

Он отряхнулся, как рослый медведь, вставший на задние лапы. В детстве Марк видел такого в зоопарке. Во все стороны полетели холодные брызги. Марк закрылся рукой, потом провел по волосам ладонью, убирая влагу. Вадим повесил плащ, потер руки и подсел к столу Марка.

– А ты чего не раздеваешься? У меня та-а-акие новости!

– И у меня. Кто первый?

– Давай я. Меня прям распирает. Значит, так. В нулевых скромный студент строительного университета решил срубить немного бабла и связался с фирмой, которая помогала бездетным парам или тем, кто хотел ребенка, но не желал связывать себя узами брака. По-простому, Олег Никольский в молодости был донором спермы. Вот откуда совпадения ДНК!

Вадим вытянул длинные ноги, потянулся и насмешливо посмотрел на Марка:

– А у тебя что? Нашли угнанную машину с фальшивыми наклейками «Следственный комитет»?

Марк передал Вадиму отчет из архива, встал, разделся, включил чайник и только тогда повернулся. С лица Вадима исчезла самодовольная улыбка, он озадаченно изучал содержимое документа.

– Так это его дети по делу проходят жертвами? Поворот… Теперь вообще ничего не понятно. Никольский, в итоге, кто? Не убийца же. Похоже, он и не знает, что у него есть сыновья… Были… И его тоже убьют? Что-то я запутался.

– Кофе будешь?

– Давай.

Марк насыпал в две кружки растворимого кофе, добавил сахар в обе, а сухие сливки в одну – и протянул Вадиму.

– Нужны еще версии. Пока ты не пришел, у меня родилась такая: кто-то мстит Никольскому, убивая его детей. Страшно и кроваво, согласен, но, может, это больной псих, у которого по неизвестной пока причине крышу снесло.

– Подожди, подожди. А если Никольский знать не знает о своих детях, вообще забыл о донорстве в нулевых, как ему станет понятно, что это месть? Он выглядел напуганным? – подхватил Вадим.

Марк любил такие мозговые штурмы с приятелем. Один накидывал версии, второй выискивал в них недостатки, потом они менялись ролями.

– Он выглядел наглым и самоуверенным. Правда, когда я положил перед ним цветные снимки убитых жертв, которые стащил из дела, он побледнел. Может, испугался, а может, просто противно было смотреть. Но блевать не стал. Крепкий.