Грань безумия

– Конечно, нет. Нам же ещё нет двадцати одного!

Девушка улыбается, хотя мне прекрасно известно, что она собирается пить. У неё есть поддельные права на такой случай.

Не скажу, что я была против или Мэди меня долго уговаривала, мне и самой немного интересно там побывать. Вход с восемнадцати, но вся выпивка с двадцати одного.

За всё время у нас с папой сложились весьма доверительные отношения, поэтому он не ограничивает меня в чем-то конкретном, вернее, было только одно… Но сейчас этого уже нет. Есть правила, которым я следую и не подрываю его доверие.

Мэди же приходится соврать своим родителям, что она останется эту ночь с ночевкой у меня, так как они бы её в подобное место точно никогда бы не отпустили.

– Выбрала, что наденешь?

– Что-нибудь в меру открытое и закрытое, Мэди.

Она кивает, когда мы заходим также в дом и проходим на кухню, где я делаю нам какао. Перед сном самое то.

Мэди садится на стул, наблюдая за моими манипуляциями с кружками и какао-порошком, после чего протягиваю ей её кружку, на что девушка благодарна кивает.

Пока она ищет какую-то информацию в интернете, то вспоминаю, как она горела этим клубом с самого начала. Так как до ближайшего крупного города нам ехать больше сотни миль, то и выбираемся мы туда не так часто.

Позже мы болтаем обо всём на свете и строим планы на будущее, ещё не догадываясь о том, что всё рухнет в один момент.

***

В школе, на одном из перерывов, когда я сижу за отдельным столом в столовой и ко мне никто не подсаживается, ем и замечаю тень, остановившуюся рядом. Поэтому приходится поднять взгляд, чтобы тут же встретиться с уже знакомыми серо-голубыми глазами.

Замираю и прослеживаю за тем, как Джеймс ставит сначала свой поднос на стол, напротив меня, а после садится сам.

– Не помешал?

– Знаешь, обычно спрашивают, а после делают, – отвечаю я, всё ещё смотря на него и замечая улыбку.

После той ситуации я полагала, что он даже не посмотрит в мою сторону, не то, что заговорит.

Он хмыкает, будто я сказала что-то забавное, и принимается за свою еду. Я же, напротив, теряю всякий аппетит. В животе будто порхают бабочки, а в горле стоит ком. Не знаю, что и сказать, поэтому продолжаю ковыряться вилкой в своей тарелке, делая вид, что очень занята.

Неловкое молчание длится, кажется, целую вечность. Я краем глаза наблюдаю за Джеймсом. Он ест не спеша.

Наконец, он откладывает вилку и смотрит на меня.

– Ты чего такая напряженная? Я же не кусаюсь. Хотя даже если бы это было и так, то, по всей видимости, это следует бояться мне, – парень хмыкает.

– Просто… неожиданно, – выдыхаю я, стараясь говорить, как можно более спокойно. – После того, что произошло, я не думала, что ты решишь подсесть ко мне и заговорить.

Джеймс поднимает бровь, словно призывая меня продолжить.

– Почему? Потому что ты дала отпор тем, кто насмехался?

Я не сразу нахожусь, что сказать ему, ведь он так сказал… Не просто избила кого-то, а дала отпор.

Его взгляд проникает глубоко внутрь, заставляя меня почувствовать себя уязвимой.

– Ты ничего не знаешь, Джеймс, – обращаюсь к нему, когда уже почти все доедаю.

Встаю из-за стола и забираю поднос, чтобы отнести его, а после уйти и самой, испытывая странное чувство в груди.

Он почти первый, кто настроен ко мне доброжелательно.

Да, Джеймс кажется хорошим человеком, но я… не знаю, как объяснить всё то, что творится внутри.

В прошлом я хорошо общалась только с одним парнем, с тем, кто по итогу просто уехал, даже прощальной записки или смс не оставил. Ничего. Он словно растворился. С тех пор, как выразилась Мэди, я никого и не подпускаю к себе. Почему?

Во-первых, желающих со мной общаться не так и много. Это, пожалуй, решающий фактор.

Во-вторых, я хочу просто спокойно доучиться и поступить в университет, где меня никто не будет знать… Ни мое прошлое, ни меня саму, всё будет с чистого листа.

Николас

Смотрю в окно самолета, где прямо под нами находятся облака и простирается бескрайний океан, слышу разговор отца, сидящего в кресле напротив.

– … да, мы продадим ту часть активов.

Украдкой смотрю уже на отца. Лицо сосредоточенное, в морщинах залегла глубокая задумчивость. Он говорит тихо, но уверенно, будто принимает решение, которое давно обдумывал. В голосе нет ни тени сожаления, только деловая расчетливость. Отец продолжает обсуждать детали сделки, условия оплаты, сроки.

Взглянул на часы, понимая, что мы приземлимся уже через несколько часов.

К нам вышла стюардесса, едва старше меня, что принесла бокал с шампанским моему отцу, а мне стакан с самой обычной водой.

Когда она подошла к моему месту и судорожно сглотнула, то попыталась незаметно кинуть взгляд в мою сторону и наклонившись специально так, чтобы продемонстрировать третий размер груди.

Удивительно, как внешность влияет на людей. А в совокупности с деньгами, каждая вторая готова выпрыгнуть из своих трусов и сказать "пожалуйста", чтобы её отымели здесь и сейчас.

Сейчас я выгляжу несколько старше своего возраста. Пару лет назад эта девушка даже не взглянула бы в мою сторону, встретив где-нибудь на улице. Возможно, узнай, она мою фамилию, то тогда бы изменила свое мнение, но все равно… Я уже представил себе её лицо, полное отвращения и попытку исправить ситуацию.

Я отпил воды, стараясь не смотреть в сторону отца и его демонстративного потребления роскоши. Он, кажется, совсем не замечает этой наигранной заинтересованности, поглощенный своими деловыми переговорами. Или же просто привык.

Раньше во мне видели мальчишку, наследника огромного состояние, а сейчас ещё и потенциального спонсора, выгодную партию.

Отец закончил разговор и взглянул на меня, отпивая шампанское и приподнимая одну из бровей.

Седина в его волосах напоминает о том, что с каждым годом он не молодеет, взгляд острый и цепкий, который по-прежнему излучают властность и проницательность.

– Готов вернуться?

Готов ли я вернуться в родной город отца? Туда, куда он привез меня ребенком и сказал, что отныне мы будем жить, как обычные люди. Где он не собирался вмешиваться в мою жизнь, хотел, чтобы я сам научился разбираться с проблемами.

Кто-то может не понять методов его воспитания, ведь если у детей возникают проблемы, то вмешиваются обычно их родители, но он так не поступал. Только в крайнем случае, когда я находился на грани и из-за чего впоследствии и уехал, вернее, меня перевезли.

– Да, – отвечаю ему и, всё ещё погружённый в размышления, перевожу взгляд на шрам на внутренней стороне правой ладони, легко касаясь его пальцами.

Я никогда не знал свою мать. Похоже, отцу просто нужен был наследник, поэтому он даже брак не заключил с ней.

С самых ранних лет моим обучением и воспитанием занималась целая группа людей. После меня зачислили в частную школу, с такими же богатыми отпрысками своих родителей, где надо мной издевались в силу моих некоторых особенностей. Там я учился до девяти лет, после отец забрал меня, и мы переехали в Норт-Лэнд, где я поступил в самую обычную школу.

Не знаю, возможно, Феликс Максвелл считал, что фамилия и состояние убережет меня от издевательств и насмешек тех, кого он считал бедными, но этого не случилось. Детям всё равно на деньги. До определенного возраста они даже не понимают, что и как. И если ты кому-то не понравился, то тебя сожрут живьем.

Именно в Норт-Лэнде началась моя настоящая жизнь, полная боли и унижений, но также и первых проблесков надежды.

Я был чужаком, "богатеньким выскочкой", как меня называли. Моя одежда, мой акцент, даже мои манеры – все было предметом насмешек. Дни превращались в кошмар, где каждый перерыв был наполнен страхом, а каждый урок – ожиданием новой порции унижений.

Но среди этой тьмы появился маленький лучик света.

Я родился слабым и болезненным ребенком, поэтому меня обследовали множество врачей, пытались исправить всё то, что отец считал недостатком.

Гемофилия, анемия, остеопороз, астма – всё это лишь малый список того, что у меня было с ранних лет. Плюс добавить к этому "золотую кровь", самую редкую в мире, которую я унаследовал от отца.

Что-то из всего списка постепенно вылечивалось, но остальное так и оставалось, делая меня уязвимым и непохожим на остальных.

Отец искал способ, как вылечить меня от всего и сразу, как бы это не звучало. И он его нашел. Если у тебя есть деньги, власть, стремление и желание, то с вероятностью в девяносто процентов ты добьешься своего.

Поэтому за последние два года я изменился. Теперь больше нет слабого мальчишки, который скрывал свою боль.

За последние два года я стал другим. Процедуры, экспериментальные методы лечения, диеты, разработанные лучшими врачами – все это изменило меня не только физически, но и морально. Боли стало меньше, выносливость возросла, и впервые в жизни я почувствовал себя… по-другому.

Вскоре самолет начал снижаться. Пристегнул ремень и закрыл глаза.

Я вернулся в этот город не просто так, ведь доучиться последний год мог и на дому, чтобы после поступить в университет. Нет. На всё есть определенная причина, даже несколько.

Глава 3

Мы уже подъехали к клубу, который находится на окраине города, добравшись на такси.

Поднимаю голову и смотрю на современное здание, которое на удивление неплохо вписывается в окружающее пространство.

На входе стоят целых три охранника, что проверяют документы и пропускают тех, кто подходит не только по возрасту, но и по дресс-коду. Именно поэтому я сегодня надела джинсы на низкой посадке и топ на тонких бретелях, что достает до пупка. В меру открыто.

Мы с Мэди подходим к концу очереди, состоящую из примерно двадцати человек, и продолжаю взглядом изучать обстановку.

Вижу собственное отражение через зеркальные окна здания, хоть сейчас и темно, но благодаря уличным светильникам пространство подсвечивается.

Здесь нет рядом жилых домов, лишь магазины, которые уже закрыты, поэтому звук музыки, доносится изнутри и никому не мешает.

Очередь постепенно продвигается вперед, когда Мэди продолжает переписываться с кем-то.

Из всех девушек, что вижу, то я одета более закрыто. Некоторые из них мне знакомы, они учатся в нашей школе.

Вскоре подходит наша очередь. Охранник окидывает меня оценивающим взглядом, задерживается взглядом на животе, потом мельком глядит в удостоверение и кивает, пропуская.

Мэди проходит следом без проблем.

Мы движемся с девушкой по темному длинному коридору, освещаемому лишь по бокам красной подсветкой. Тут тоже стоят охранники, словно статуи.

Мэди только сейчас убирает телефон в сумочку и чуть не хлопает в ладоши от радости, когда я испытываю беспокойство.

Когда до дверей нам остается несколько шагов, то они автоматически открываются, пропуская нас внутрь, где мне сразу же бросается в глаза – толпа людей. Очень много людей. Кажется, что на открытие пришла одна треть города.

Нас оглушает гул басов и яркий свет стробоскопов. Дымка и парфюм смешивается в густой аромат, от которого слегка кружится голова.

Вокруг мелькают лица, силуэты двигаются в такт музыке. Кто-то смеется, кто-то флиртует, кто-то просто пытается выжить в этом безумном вихре, прямо, как и я.

Мэди взяла меня за руку и прокричала:

– Пойдем сначала к бару!

– Хорошо.

Она начала ловко маневрировать между людьми, ведя и меня за собой.

У бара также оказалось множество людей, но Мэди удалось протиснуться и тут.

– Что ты будешь, Шоу?

– Колу со льдом, – пришлось тоже прокричать, и девушка выдала кивок, чтобы дождаться, когда один из барменов освободится. Их тут оказалось двое.

Прошло минут десять, когда мы смогли получить свои напитки. Мэди заказала что-то алкогольное, фруктовое и яркое, чтобы соответствовать атмосфере, использовав поддельные права.

– Попробуешь? – предложила она мне.

Я сделала маленький глоток, почувствовав, как алкоголь тут же слегка обжигает горло, и тепло разливается по телу.

– Вкусно!

Мэди сама сделала несколько глотков и сразу же со своим напитком двинулась в толпу, как и я, думая, что это была плохая идея – заказывать сразу же напитки.

Я не вижу никаких столиков, куда это можно поставить, да даже если бы и нашла их, то вряд ли бы согласилась оставлять стакан без присмотра.

Папа ещё четыре года назад прочитал мне целую лекцию о том, что воду и любой другой напиток не следует оставлять без присмотра, иначе туда могут что-нибудь подсыпать. А также не следует принимать из рук незнакомцев уже открытую не запечатанную бутылку. И я серьезно по поводу лекции. Он потратил два часа на это и даже подготовил целую презентацию.

Мэди держит одной рукой свой бокал и танцует в такт музыки, подзывая меня к себе и подмигивая.

Я делаю ещё несколько глотков колы, чтобы случайно не облиться и не облить кого-нибудь, только после этого немного расслабляюсь и начинаю двигаться.

Музыка начала проникать в каждую клеточку тела, заставляя вибрировать в унисон с басами. Ощущаю, как напряжение, сковывавшее меня последние дни, постепенно отступает, уступая место легкому головокружению от музыки.

Подруга, кажется, оказалась в своей стихии. Она движется свободно и раскованно, а ее яркое платье мелькает в полумраке, словно экзотическая птица. Я улыбнулась, глядя на ее беззаботность, и попыталась подстроиться под ритм.

Через какое-то время Мэдисон прокричала мне что-то на ухо, но из-за громкой музыки я не смогла разобрать ни слова, поэтому ей пришлось повторить и указать рукой в сторону входа:

– … смотри, кто пришел.

Проследила за её взглядом и сбилась с ритма, замечая Джеймса с парнем, которого зовут Рэйф.

– Что они тут делают?

Как только задала этот вопрос, то поняла, насколько он глупый. Наверняка, они тоже пришли в честь открытия.

– Я написала Рэйфу, что мы сегодня будем тут, – прокричала она мне в ухо.

– Зачем?

– Да, брось, Шоу. Будто ты не замечаешь всей той химии, что происходит между тобой и Джеймсом. Я слышала, что он подсаживался к тебе в столовой, а ещё слышала, что после того, как ты ушла тогда из класса, то Тэйт хотел пойти следом, но именно Джеймс не дал ему это сделать.

Останавливаюсь, когда Мэди продолжает танцевать, и обдумываю её слова.

Это правда?

– Рэйф его кузен, поэтому я и написала ему, – поясняет дальше девушка. – Думаю, что он пришел сюда из-за тебя, Шоу. Попробуй. Дай ему шанс, – она сжимает мои пальцы своими, заставляя взглянуть в её глаза.

Медленно поворачиваюсь в их сторону, где они и были, видя, что Джеймс одет в простую футболку, которая подчеркивает его телосложение. Его волосы кажутся даже отсюда растрепанными, и я закусываю изнутри губу, всё ещё думая о словах Мэди.

Словно почувствовав на себе чужой взгляд, Джеймс поворачивается в мою сторону, и мы смотрим друг на друга сквозь толпу танцующих людей.

Встреча наших взглядов ощущается как удар током. Вся остальная музыка, шум, мелькание огней – все будто отходит на второй план, оставляя лишь нас двоих в этом бурлящем водовороте.

Делаю первый шаг навстречу, обходя первого человека, когда чувствую, как Мэди позади улыбается. После ещё и ещё, медленно продвигаясь к нему и замечая улыбку, что появляется на его лице.

Подхожу и останавливаюсь в шаге, поднимая голову и смотря в его глаза, которые сейчас кажутся темнее, чем раньше.

Сердце бешено колотится, отбивая собственный ритм, который, кажется, совсем не совпадает с музыкой вокруг.

Не знаю, что сказать. Только сейчас это понимаю. Сама подошла и молчу. Наверное, это странно выглядит со стороны.

Отвожу от него глаза и смотрю на Рэйфа, глаза которого округлились, словно он призрака увидел перед собой.

– Привет, – здороваюсь с ним, когда он выдает кивок.

Мы с ним особо никогда не общались, но я знаю его.

– Привет. Ну, ладно… пойду осмотрюсь здесь.

Он взмахивает рукой, словно прощается и кидает быстрый взгляд на Джеймса, когда я начинаю искать между ними сходство, уходит.

– Вы не похожи, – говорю слишком очевидный факт, уже обращаясь и вновь смотря на парня перед собой.

– До десяти мы выглядели, как братья-близнецы, – он усмехается, едва наклоняясь, чтобы я услышала его. – А после отец решил сделать из меня солдата.

– Твой отец военный?

– Да.

Киваю, немного удивляясь этой информации и теперь понимая, почему он перевелся к нам спустя месяц после начала учебного года.

Джеймс протягивает руку, на которую я смотрю с опаской.

– Ты приглашаешь меня?

– Именно. Потанцуем, Шоу? – очередная улыбка заставляет меня улыбнуться впервые в ответ.

– Ты даже не знаешь, как я танцую. Может, всё совсем плохо.

– Как раз и проверю.

Перевожу взгляд на колу, которой осталось немного и решаю оставить бокал на длинном столе, сразу его не заметила, так как он находится с самого края. Если захочу пить, то закажу себе просто новую.

Джеймс всё ещё стоит с протянутой рукой.

– Боишься?

Закатываю глаза и вкладываю свою ладонь в его, отвечая ему тем самым.

Чувствую, как моя рука тонет в его, а ещё то, какая она теплая, горячая. Кожа слегка мозолистая.

Джеймс ведет меня в центр танцпола, умело лавируя между людьми.

Музыка становится громче, вибрации проникают в каждую клетку. Он не отпускает мою руку, и от этого простого жеста становится как-то спокойно.

Уже в центре я сама разрываю наш телесный контакт, так как музыка не подходящая для того, чтобы мы тут… держались за руки.

Увеличиваю несколько между нами дистанцию, когда Джеймс продолжает лишь смотреть.

Начинаю двигаться, подстраиваясь под ритм музыки, чтобы с каждой секундой всё больше отдаваться ей.

Вообще, мне нравится танцевать. Я даже пару лет занималась танцами раньше, пока мне это не надоело.

Забываю обо всём вокруг на короткие мгновения. Просто танцую.

Наши взгляды с Джеймсом встречаются, и я вижу в его глазах отблеск огней танцпола, а еще что-то еще… интерес? Да, вновь интерес.

Улыбаюсь ему и рукой подзываю к себе, так как из-за движений отошла.

Вижу, как парень начинает сначала медленно двигаться, после всё более уверенно, подстраиваясь уже под мой ритм.

Мы смотрим друг другу в глаза.

Я забываю где нахожусь, забываю о том, что мы почти с ним незнакомы, и почти забываю, как раньше танцевала точно также с Николасом… Только дома, где нас никто не видел. Как мы смеялись, продолжая танцевать до тех пор, пока наши ноги не заплетались из-за усталости.

Музыка меняется, становится более медленной и чувственной. Толпа вокруг нас тоже будто замирает, двигаясь в унисон, плавно и размеренно.

Замечаю, как Джеймс сокращает расстояние между нами до десятков дюймов, но продолжает не касаться меня. Это не мешает мне остро чувствовать его кожей, буквально каждой клеточкой тела, отчего моё сердце начинает биться еще быстрее.

Музыка обрывается так резко, что я замираю, когда через несколько секунд включается уже другая мелодия.

Шумно дышу, словно пробежала забег, и Джеймс стоит напротив, продолжая смотреть, только уже без улыбки. В его глазах все еще горит тот же огонь, и я не знаю, что сказать.

Когда открываю рот, собираясь всё-таки кое-что произнести, то чувствую легкий толчок в спину, поэтому делаю по инерции шаг и тут же чувствую руки Джеймса на своих плечах, а ещё ощущаю запах его кожи, его одеколона, его… самого.

– Чёрт. Не заметил тебя, – слышу знакомый раздражающий голос позади, поэтому хорошее настроение вмиг испаряется, и я оборачиваюсь, когда парень продолжает придерживать меня. – И что ты здесь забыла, Брайс? Ты же ведешь монашеский образ жизни и не ходишь по таким местам.

– Откуда тебе знать, куда я хожу, Роквуд?

Он усмехается, а после поднимает взгляд выше, на Джеймса.

– Смотрю тебе понравилась новенькая, Хадсон, – выделяет он его фамилию. – А тебе известно, что она была шлюхой с ранних лет… шлюхой Максв…

Он не договаривает, когда я дергаюсь в его сторону, но тут же чувствую, как Джеймс меня останавливает и отпускает, а сам обходит, становясь теперь впереди.

Тэйт слегка приподнимает голову, и я вижу, как рядом с ним останавливаются пять незнакомых парней. Видимо, его дружки вне школы, поэтому парень усмехается.

Джеймс медленно обводит каждого взглядом, когда я чувствую, как меняется атмосфера.

– Полагаешь, они тебе помогут?

– Можешь проверить, – отвечает Роквуд.

– Не нужно, – я едва касаюсь руки Джеймса, когда замечаю, что охрана внутри уже поглядывает в центр, прямо на нас. – Нас всех выставят в таком случае.

Джеймс кажется очень напряженным, таким, словно вот-вот сорвется.

Да и я сама не против была бы врезать Тэйту, но уже проходила это. Он пользуется случаем, подставляет, а сам чудесным образом избегает проблем, вовремя уходя.

Джеймс выдает кивок для меня, а следующие слова уже говорит для Тэйта:

– Оставь ее в покое, Роквуд. Иначе ты пожалеешь о каждом своем слове. Откроешь свой грязный рот, и я лично позабочусь о том, чтобы ты больше никогда не заговорил.

– Ты здесь никто, – Тэйту хватает смелости и наглости тыкнуть ему пальцем в грудь. – Всего лишь ещё один новенький, который скоро поймет, где его место. – Он делает паузу. – Позже.

Убирает руку и отходит, чтобы уйти к барной стойке.

– Не обращай на него внимания, – произношу я. – Роквуд лает, но редко когда кусает. Он просто придурок, которого в детстве обделяли вниманием, поэтому это он таким образом его компенсирует.

Джеймс поворачивается ко мне, и его лицо тут же смягчается.

– Да, я понял. Встречал уже таких. В каждой школе есть особые засранцы.

Его высказывание забавит меня, и мы отходим в сторону, чтобы не мешать людям танцевать.

– Хочешь пить, Шоу? – киваю. – Колу?

– Да, пожалуйста.

Парень тоже кивает и говорит, что сейчас вернется, в чем я сомневаюсь, так как мы с Мэди прождали почти десять минут.

Стоит о ней подумать, как она тут же появляется в поле моего зрения, поэтому я едва склоняю голову набок и немного прохожу вперед, пока она идет ко мне.

Гарантирую, что первые ее слова будут о Джеймсе.

– Ну? И как он тебе теперь? – она улыбается во все зубы, продолжая при этом танцевать и держа в руках новый бокал с жидкостью другого цвета. – Вы так классно смотрелись со стороны… Ты бы видела! Придурок Тэйт всё испортил!

Я лишь улыбаюсь, видя, что на Мэди уже слегка подействовал алкоголь.

– Что ты молчишь, Шоу?

Я делаю ещё шаг и наклоняюсь к ней, чтобы просто сказать:

– Да, он мне понравился.

Мэди издает звук, похожий на писк, который тут же тонет в громкой музыке.

В следующую секунду вижу, как она резко наклоняется ко мне, а холодное содержимое её бокала выливается мне прямо на грудь и топ, даже попадает на волосы, которые ранее я убрала со спины и перекинула на плечо.

– Дерьмо… Вот дерьмо, – ругается подруга, а после резко оборачивается и смотрит на того, кто ее случайно толкнул.

– Прости, – раздается голос незнакомого парня, быстро теряющегося в толпе. Уверена, что он пьян и даже не понял, что сделал.

– Эй, стой!!! – она кричит в толпу, и на девушку начинают странно смотреть, когда я чувствую, как всё это уже впитывается в одежду. Благо, хотя бы штаны почти не задело.

Мэдисон поворачивается ко мне, когда ругается в очередной раз и закусывает губу.

– Прости, Шоу. Тот придурок толкнул меня и…

– Да, ничего страшного, – она пытается протереть пятно частью своего платья, задирая его слишком сильно. Я вырываюсь и беру ее руки в свои, заставляя взглянуть себе в глаза. – Эй, Мэди, всё в порядке. Правда, – едва отвлекаюсь от нее и смотрю в сторону бара, замечая темную макушку Джеймса. – Я отойду в уборную, попробую застирать это.

– Я с тобой.

– Нет. Лучше останься. Когда Джеймс вернется, то передай ему, что я сейчас приду.

Девушка поджимает губу и продолжает смотреть на меня извиняющимся взглядом.

Не знаю, что за алкоголь был у неё в стакане, но надеюсь, что красные пятно отстирается легче, чем я думаю.

Отпускаю её руки и помогаю сначала Мэди поправить свое платье, чтобы на неё не глазели, когда она продолжает тихо бормотать, но я все равно слышу.

– Придурок… Я запомнила его. Растяпа! И ещё так легко ушел, – её слова вызывают и у меня, и у неё улыбку, – если попадется мне ещё раз, то вылью на него что-нибудь. Надеюсь, он…

Улыбка с лица Мэди сходит слишком резко, и она даже осекается, смотря мне за спину и поднимая взгляд.

– Мэди? – обращаюсь к ней, когда она даже не моргает.

Хмурюсь и оборачиваюсь, желая понять, что это на неё нашло.

Мой взгляд натыкается на черную рубашку, с расстёгнутыми тремя верхними пуговицами, под которой я вижу гладкую грудь.

Поднимаю голову, мысленно отмечая, что человек передо мной так же высок, как и Джеймс.