Полная версия
Теперь он соберет в кулак свою не такую уж слабую волю. Каждый атом в его теле будет сопротивляться желанию пить виски. Он будет пить джин. Джин разгорячит, возбудит и удовлетворит его, но не даст вырваться наружу той страсти, которую может усмирить только человеческая боль.
Винс поднял голову. Выражение его лица было таким же как во Франции и навевало память о средневековых святых и благородстве. Терри мрачно смотрел на него и молча ждал.
– Знаешь, Терри, – мягко начал Винсент, – ты и правда дарованный мне судьбой ангел.
– Надо же! Опять мамочкины истории о потерянном мальчике, да, Бордер?
Винс посмотрел на него настороженно. Характер у Терри Клиффа стальной, что правда, то правда. А ведь он казался таким робким.
– Это все проклятое виски.
Он украдкой глянул на Терри и увидел его насмешливый взгляд, который так встревожил Винса, что ложь замерла на его губах.
– Борстал, Винсент Бордер. Олд-Бэйли, Винсент Бордер. Три года за изнасилование и побои. Восемнадцать месяцев за мошенничество, – Терри поправил галстук. – Тридцати одного года вполне достаточно, чтобы преодолеть любые грязные порывы, тебе не кажется?
Рот Винса приоткрылся, в блестящем взгляде читалось потрясение. Терри, как будто с помощью магии, узнал обо всем. Бордер знал, когда слова бесполезны. Он осторожно сел в кресло, положив локти на колени, и уперся подбородком в ладони.
– Собственные средства, да, Бордер? И ты вовсе не обездоленный искатель приключений, о нет! Какую лапшу ты навешал на уши Мэри о своей жизни?
Бордер не двигался. Его взгляд мрачнел, во рту он ощущал горечь. Нечто в его позе напоминало о вечности. Тот, кто хорошо знаком с природой человека, понял бы, что разум Винса не занимали насущные проблемы. Он ушел в затененный мир прошлого.
– Так, пора что-то делать с ситуацией, – сказал Терри неожиданно деловым тоном. Винс по-прежнему сидел, сгорбившись. Его взгляд оставался тяжелым, яростным, непреклонным.
– Никто ничего делать не будет. Мы обвенчаны, Мэри и я. Она настояла на этом. К лучшему или к худшему, но это был ее выбор… Я вижу, ты читал мое досье. Однако ты ничего не узнал из него о моей тайной истории. В нем говорится о последствиях, но не называются причины, которые нужно знать, чтобы быть справедливым в созданном нами мире. Я родился не таким как все. Ты родился нормальным. Мэри тоже. Вам обоим повезло. Мне нет, вот и все.
– Ты говоришь, что никто ничего не сделает, но теперь решаешь не ты, а Мэри. Закон сможет и должен развести вас. Даже если доказательств еще нет, пройдет совсем немного времени прежде, чем они появятся, и вы расстанетесь.
– Мэри не пойдет на это.
– Ты так думаешь?
– Я знаю. Она так и осталась женщиной довоенного времени. Старомодной. Она не захочет скандала.
Терри пристально смотрел на него. Удивительно, но этот изгой точно описал Мэри. Не иначе, как ему помогло неземное прозрение. Да, она не захочет скандала, если только ее не заставят те, кто заботится о ее благополучии. Терри так и поступит.
– Есть человек, который имеет влияние на Мэри. Это я. И я собираюсь убедить ее…
– Не трать слов попусту, – Бордер впервые поднял невидящий, как показалось Терри, взгляд на разозленного собеседника. – У Мэри будет ребенок.
Терри глубоко вдохнул, оставаясь неподвижным.
– Это все меняет, да, капитан?
Мерзавец был прав. Терри действительно тратил слова попусту. Он знал Мэри. Знал, что она будет терпеть пытку до самой смерти, но не подвергнет будущего ребенка общественному унижению.
– Как жаль, что тебя не пристрелили на войне, – прорычал он.
Бордер кивнул.
– Да, это решило бы проблему. Но я жив и хочу жить дальше.
– Если бы мы на пять минут очутились в траншеях, ты бы в живых не остался. И если ты снова заставишь Мэри страдать, я тебя прикончу и здесь.
Невидящие глаза сверкнули.
– Я оставлю ее в покое и завяжу с виски. Придется, я понимаю. Стану просто арендатором в доме Мэри, если ей это понравится. Найду работу и буду вносить плату. Но я не уйду. Не уйду без скандала. К лучшему или к худшему, но все останется, как есть.
Яростно размышляя, Терри закурил. Он, конечно, должен обсудить дело с Мэри, но не будет рассказывать ей все. Нет нужны мучить ее, ведь она и так страдает от того, что ее мир рушится. Неожиданно он поймал на себе взгляд Винса – странный, потемневший и всевидящий, как будто существо было способно читать мысли Терри.
– Я теперь часть ее жизни. Лучше смирись с этим. Я заключу с тобой договор. Тайный, если пожелаешь. С твоей стороны будет мудро принять его, если же нет… – он резко выпрямился и замер. – Есть силы, о которых ты не догадываешься, к которым я никогда не обращался, не смел обращаться. Но я сделаю это, если ты меня вынудишь.
Неужели эта тварь сумасшедшая? Однако сейчас в глазах Бордера читалось холодное здравомыслие. Он смотрел на Терри пристально, ясно, проницательно.
– Сядь и послушай. Я расскажу тебе правду о себе. Ты поймешь, почему я такой.
Вопреки желанию сохранить контроль, Терри сел. Винс сидел напротив и наполовину печально, наполовину властно смотрел в глаза молодого мужчины. В немигающем взгляде Бордера Терри снова увидел что-то странное, звериное.
– Человек может быть лишь таким, каким сделали его отец и мать. Их тоже создали родители. Мы не вольны выбирать, какими мы станем. Я такой из-за моего отца. Мать была незначительной женщиной, но подарила мне красоту. А вот отец был необычным человеком, намного ниже меня, с огромной, выпуклой на макушке головой и выступающим лбом. Походил на Чарли Писа. Его мозг был слишком, слишком большим… и активным как клубок змей. Он изучал ужасные запретные таинства. Отец твердо верил в вампиров и поклонялся живым мертвецам. Он поклялся всеми богами своего черного мира, что после смерти продолжит существовать. Кто знает, может у него это и получилось.
Бордер неожиданно замолчал и сидел, подергиваясь, с закрытыми глазами. Терри тяжело смотрел на него.
– Если ты так думаешь, то почему бы не раскопать его могилу и не убедиться? – насмешливо спросил он
– Я бы так и поступил, если бы знал, где он похоронен, но это секрет моего отца. Таким он был. Неужели ты ждешь, что я буду нормальным?
Некоторое время они молчали.
– Знаешь, Бордер, в твоих словах и манере рассказывать есть слабый намек на подавленные где-то в глубине души нормальные человеческие чувства.
Винс резко вскочил.
– Не надейся! Не трать слов! Я заключаю обычную сделку…
– С кем? С Мэри?
– С тобой. Ты станешь посредником. Можешь рассказать об этом ей или не рассказывать. Я договариваюсь с тобой, потому что только ты можешь исполнить договор.
– И что это за договор?
– Этот дом мой. Я найду работу. Для всех вокруг мы с Мэри будем выглядеть как обычные супруги. Меня станут считать достойным отцом будущего ребенка. На самом деле мы останемся чужими, у каждого будет своя жизнь.
– Ребенок может умереть.
Бордер резко отвернулся.
– Ребенок не умрет. Во имя всех мертвецов он будет жить.
Висент замер, с отчаянием глядя на серую стену кухни, потом разразился безудержным смехом.
– Он будет жить. О да, старина, он будет жить.
– Знаешь, если ты и дальше будешь так себя вести, Мэри легко сможет развестись, когда тебя признают сумасшедшим.
Бордер внезапно успокоился, волнение ушло из его взгляда. Его улыбка сочилась победной сладостью.
– О, старина, я нормален. Или сделка, или ничего.
Примечания
1
Фении – ирландские революционеры, деятельность которых приходилась на вторую половину XIX – начало XX века.