Полная версия
– Ой, Мэри, это Винс. Я тебе о нем писал.
– Ах, да! Здра…
Она вдруг замолчала. Нечто мощное, космическое во взгляде Бордера словно отрезвило ее. Его красота ошеломила Мэри. Этот прекрасный бог и есть яростный солдат, о котором сообщал Терри? Этот мир полон чудес!
Казалось невозможным, что столь грациозный и очаровательный человек может быть убийцей, профессиональным убийцей. Только лиры и стихи были достойны его золотого сияния. И он употреблял виски?!
О боже! Ее ноги дрожали. Сознание на мгновение затуманилось. В ней просыпалось что-то почти порочное, что-то готовое вонзить когти в ее чувствительную свободную сущность и поработить ее. Волны чувства вздымались в ней, казалось, до самого горла и застилали глаза… Потом она закончила свое формальное приветствие…Она должна взять себя в руки.
В ответ он сказал три слова, которые определили судьбу Мэри:
– О, вы прекрасны!
Сказанные с лукавством, они, тем не менее, были полны невыразимого почтения. Бордер вложил в них все, чему научился за годы ухаживаний. Ни одна женщина не устояла бы перед ним. Тогда.
Но Терри, наблюдая за Винсом, подумал, что, несмотря на прямой и внимательный взгляд, Бордер на самом деле не видит Мэри. Не смотрит на нее так, как смотрел бы сам Терри или другой человек, столкнувшись с ней впервые. Разум Винса никогда не был полностью сосредоточен на том, кого он разглядывал. Его глаза, слишком беспокойные, избегали контакта.
В его взгляде читалась жажда обладания, но не было ни спокойствия, ни сосредоточенности. Винс смотрел на вещи, желал их, затем, подчиняясь примитивным инстинктам и не думая о последствиях, хватал их. Так ребенок тянется к красивым цветам, растущим на обочине. Смотрит на них, нюхает и лениво бросает, когда видит новое развлечение.
Терри перевел взгляд с веселого, но в то же время равнодушного лица Винса на Мэри и с испугом увидел в ней что-то новое. Его сердце подпрыгнуло. По венам тонкой струйкой потекла расплавленная агония. Ожидание грядущей беды заполнило его душу. Еще более отчетливо он ощущал невыразимую потерю.
Встреча, на которую он возлагал ликующую надежду, загнала ее в могилу. Винсент и Мэри. Он мог бы предположить такой исход. Этот почти сверхъестественный шарм! Мэри тоже никогда не видела ничего подобного.
Но Мэри… и Винсент? Предчувствие катастрофы нашептывало ему, что лучше бы он взял Мэри в траншеи под прямой вражеский огонь, чем дал ей отравиться красотой Бордера.
Тем не менее манеры и поведение их гостя были безупречными. Терри искал основания для своих почти пророческих страхов и не мог найти. Как будто аура Винса затуманила его внутреннее зрение.
Мэри не уделяла внимания новому знакомому, полностью сосредоточившись на старом друге. Кажется, она готова была пренебречь гостем. Это было так не похоже на нее, что Терри отчаянно искал объяснение происходящему. Заметила ли она что-то странное, скрытое за красотой Винса? Некое отступление от естественной нормы. Не просто нечто гедонистическое, но гораздо более… более… Терри не мог подобрать слов, чтобы выразить то, что говорил ему инстинкт.
Однако не было ли другой причины, по которой Мэри едва замечала нового знакомого? Не часто ли мы отводим взгляд от того, чего желаем больше всего? Один из самых старых трюков и одна из самых красноречивых женских реакций. Терри думал, что женщинам, возможно, кажется, будто так они надевают непроницаемую маску.
– Я велела подать сегодня ужин пораньше, – сказала Мэри, когда они вошли в дом. – Думала, вы голодны. Проходите и поздоровайтесь с тетей Шарлоттой.
Она повернулась к Винсу.
– Тетя Шарлотта немного хромает. Какое несчастье! А ведь она такая веселая.
Терри казалось, что она боится встречаться взглядом с его другом, что в кои-то веки грациозный сорванец из его прошлого смущен и растерян.
Она повела их за собой. Терри украдкой взглянул на Винса. Тот следил за Мэри с тем пристальным вниманием, с которым наблюдал за всеми женщинами, не важно, значили ли они что-то для него или нет. Тревога закралась в душу Терри. Неожиданное воспоминание, как этот всеобщий любимец опускал кисть руки в алую кровь, только усилили ее. Мертвецы. Складной нож и остекленевшие глаза. Мэри!
За ужином все были очень веселы. Словно позабыв о хромоте, тетя Шарлота неудержимо кокетничала со странным молодым человеком.
Они пили шампанское, что вызвало у Терри беспокойство. Он не знал, как крепкое вино подействует на Бордера. Однако опасения были напрасны. Его товарищ много пил, но становился лишь веселее.
Терри подумал, что никогда еще Бордер не казался таким обаятельным. Винс был в хорошем настроении и много шутил. Собравшиеся за столом хохотали не только над его остротами и историями, но и над выражениями его лица.
Мэри с легкостью ответила на тон, который задал Винс. Она предположила, что мужчины захотят пораньше отправиться спать, но никто из них не выказал ни малейшего желания покидать светлую гостиную, где горел камин и витал дух прекрасного прошлого.
У Винса оказался легкий мелодичный баритон, которым он спел много веселых и иногда фривольных песен, незнакомых его слушателям. Мэри тоже пела. Потом они пели дуэтом. Тетя Шарлотта восхитила всех прекрасным исполнением произведений известных композиторов. Одному Терри нечего было делать, кроме как подбадривать их и смеяться. Мэри и Винс, думал он, подзадоривали друг друга.
Теперь Терри упрекал себя за дурные мысли. Теперь, говорил он себе, его друг представал перед ним таким, каким был на самом деле – счастливым, поющим, смеющимся парнем. Чудесным и притягательным. Бордер пьянил женщин, проникая в их кровь, словно вино. Никогда Терри не видел, чтобы глаза Мэри так светились. Она вся сияла, словно ее возносили на небеса.
Именно это она и чувствовала. Никто лучше Мэри не понимал, что с ней происходит что-то очень важное, что ее жизнь изменилась навсегда.
Винсент Бордер поразил ее. Он был захватчиком, штурмующим крепости ее души, которые до сего дня оставались абсолютно нетронутыми. Он пробудил в ней чертёнка. Когда их взгляды впервые встретились, в ней появилось такое безрассудство, которое было ей совершенно неведомо. Оно требовало выхода. Мэри чувствовала почти неприличное влечение, и это при том, что на самом деле не идеализировала Винсента и не симпатизировала ему так, как без колебаний симпатизировала Терри.
С другой стороны, еще ни один человек не делал ее такой невероятно счастливой, какой она была вот уже несколько часов благодаря новому знакомому. Она с нетерпением ждала появления Терри и их долгих прогулок, долгих разговоров, их воспоминаний и размышлений. Она думала, что ей будет уютно и весело. Но это!
Из бойни, из покрытых грязью и вшами траншей прямо в провинциальную гостиную Терри привез Пана. И этот величайший разбойник превратил ее в нимфу.
Мэри отличало самообладание, уверенность в себе и способность мыслить хладнокровно, но сейчас эти качества перестали ей служить. Ее словно подхватил вихрь. Она ощущала приближение нового и пылкого чувства и впервые в жизни трепетала. Терри целовал ее. Другие мужчины целовали ее. Однако она никогда не чувствовала волнения, никогда ее не обдавало внезапным жаром. Когда же Винсент Бордер поцеловал ее, земля под ногами растаяла и Мэри окунулась в море экстаза.
Он поцеловал ее так, что воспоминания об этом обжигали ее сильнее, чем сам поцелуй. Восхитительный стыд не проходил. Винс поцеловал Мэри без какой-либо прелюдии, не став ждать, когда они ближе узнают друг друга или когда она поощрит его. В тот самый первый вечер, после того как все гости пожелали друг другу спокойной ночи и отправились спать, Винсент вернулся в гостиную. Мэри как раз собиралась выключить в комнате свет и тоже идти в постель.
– Мои часы остановились, – объяснил он.
Потом они просто стояли и смотрели друг на друга. Мэри чувствовала себя совершенно беспомощной. Винс улыбался. Его лицо было странным, непроницаемым, а во взгляде читался вызов.
Он быстро шагнул вперед и коснулся губ Мэри, стоявшей неподвижно. Она приняла поцелуй, в котором не было ни приветствия, ни осторожности, но одно лишь влечение.
И похоже ей это нравилось. Раздвинув ее губы своими, он поцеловал ее неторопливо, но с почти ненасытным наслаждением.
– Вы прекрасны! – прошептал он.
После этого он ушел, и она не знала почему. Мэри хорошо понимала, дело не в том, что он уважал ее возможную девственность или был благородным человеком. Ответить на этот вопрос она смогла лишь со временем.
Она отправилась в постель, но уснуть не смогла, лежала и думала. Впервые в жизни она готова сдаться. Да! И человеку, о котором знала только то, что сообщал в своих письмах Терри: отец умер, мать, с которой у Винса прохладные отношения, снова собирается замуж. Есть собственные средства, учился в университете, имеет слабость к виски и, как думал Терри, склонен к неврастении, но несмотря на это, отважен в бою.
Влюблена ли она? Наверное. Нет, ей лучше быть честной. Влюблена ли она? Да. Как оказалась, это чувство иногда возникает совершенно внезапно. Но можно ли сказать, что влюбленность то же, что любовь? Едва ли.
Она любила Терри, но не была влюблена в него. Мэри ценила его за душевные качества, но в физическом смысле он не привлекал ее. Хотя женские инстинкты буквально кричали, что из этих двух мужчин Терри лучший и что ему можно слепо верить.
Брак? Хм…Винс, возможно, и не предложит его. Но все же интуиция подсказывала ей, что он попросит ее руки и сердца. Она согласится? Размышляя об этом, Мэри уснула.
Терри, конечно, был шафером. И довольно обеспокоенным. Однако мужчине сложно убедить любимую женщину не доверять тому, кого он сам же привел в ее дом как друга. Да и роль ментора никогда не удавалась Терри.
Даже если бы он сумел облечь свои невнятные подозрения во внятные слова, то не смог бы помочь Мэри, потому что она сама сомневалась, но не могла противиться Винсу.
Все же Терри довольно неуклюже высказался, что мужчина не имеет права связывать женщину со вполне вероятной трагедией, но Мэри немного презрительно отмахнулась от его доводов.
– Любовь, которую чувствуем мы с Винсом, может никогда больше не прийти. Почему же я должна отказываться быть с ним? Только потому, что она может исчезнуть также внезапно, как и появилась? Бурная радость всегда скоротечна. Любовь коротка, но когда она расцветает, устоять невозможно. Я собираюсь выйти замуж за грешника, а не за святого. Если бы я влюбилась в тебя, то, конечно, вышла бы замуж за тебя. У нас был бы совершенный союз, ведь ты был бы и любовником, и дорогим сердцу человеком.
Раны причиняли Терри меньшую боль, чем эти неосторожные слова, но ведь Мэри не знала, что он любит ее также как Винс. Она думала, что между ними лишь привязанность.
Мэри и Винсент поженились и свой короткий медовый месяц провели в Торки. Все это время она прибывала в блаженном сне, в котором не слышала ни одной резкой ноты.
Терри вернулся во Францию раньше Винса, который попросил еще один отпуск и получил его. Когда новоиспеченный муж покинул тепло брачного ложа и вернулся в мокрый холод передовых траншей, его друг не заметил в нем никаких перемен.
Он был все тем же, похожим на фавна парнем, эмоционально уклончивым, очаровательным и, по-прежнему, свирепым в бою.
Они обсуждали Мэри и их будущее, но лишь с подачи Терри. Он удивлялся, что Винс избегает разговоров о дальнейших планах и не дает знать о своем материальном положении.
– Видишь ли, Терри, – ответил Бордер на наводящий вопрос, – мне сложно строить планы. Я, конечно, не вернусь в Кембридж. У меня нет серьезных способностей. Я хочу найти самую обычную работу. А ты что собираешься делать, когда война закончится?
– Буду работать в офисе отца.
– Юрист. Господи, хорошо иметь приятеля-правоведа. Во время отпуска я понял, что такая работа – хорошее подспорье.
Терри показалось, что под его шутливым тоном скрывается настоящая зависть.
– Лучше подспорье – это собственный средства, – со смехом ответил Терри.
– Верно, – несколько сухо отозвался Винс. – В любом случае, я намерен поселиться в родном старом городе.
– В твоем?
– Господи! Нет, конечно, в твоем. Там приятное общество, связи… И мне хочется жить рядом с тобой. Можешь мне не верить, но я считаю тебя своим ангелом-хранителем.
Сердце Терри радостно подпрыгнуло. Он ужасно боялся, что его, возможно, навсегда разлучат с Мэри. Он обожал свой дом, родной город, провинциальную жизнь и два уютных дома, которые видели их с Мэри рождение.
– Какие у вас планы? Где вы будете жить?
– Мэри написала своему отцу и предложила, чтобы мы все жили вместе.
– Ему это понравится.
– Она говорит, его практика сильно пострадала за время войны.
– Да, она рассказывала. И я сам об этом слышал.
– Какая жалость!
Это прозвучало так, будто ухудшение работы доктора Родни было для Винса настоящей трагедией.
– Мэри сказала, почему дела доктора так плохи?
– Старческий маразм. Все, кто хочет жить, отправились к доктору Пью.
Через несколько дней Терри, вернувшись с обхода, застал сурового и бледного Винса, шагающего по блиндажу с телеграммой в руках.
– Доктор помер! – воскликнул он
– Отец Мэри?
– Да!
Винс казался больше злым, чем расстроенным. Терри ожидал, что он вот-вот разразится бранью, но то ли порядочность, то ли здравомыслие взяли верх.
Конечно, это нервы. В ответ на попытки Терри выразить сочувствие, Винс резко повернулся, вышел и исчез на несколько часов.
«Взрывной парень, – подумал Терри. – Должно быть, суеверный. И легко заводится».
Через пару дней, когда Винсент вновь стал собой – замечательным, скромным, но немного странным, Терри спросил, повлияет ли новость на его планы.
– Нет, я бы хотел жить там, где общество благожелательно к Мэри. Есть дом и есть связи, так зачем искать трудности?
Такой ответ порадовал Терри, ведь он означал, что молодой муж заботится о счастье жены.
– Как я понимаю, Мэри унаследует состояние отца? – спросил Винс, помолчав.
– Да, без сомнения. Она единственный ребенок.
– Дом был у него в собственности?
– Да.
Наступило затишье между боями. Терри раздражало бездействие, чего нельзя было сказать о Бордере. Казалось, он всячески старался привлечь внимание друга. Винс был спокойным и старался развлекать своих товарищей. Более того, он быстро и коротко отказался от виски, когда Йоверс неожиданно раздобыл бутылку.
«Хорошо, – думал Терри. – Похоже, парень настроен серьезно».
Они яростно сражались и удержали позиции, как сказал Винсент, будучи на расстоянии штыка от смерти. Теперь они отдыхали, измученные и печальные. В это спокойное время Терри получил известие об ужасной, и в то же время счастливой, мгновенной смерти отца, который был разорван на куски.
Отец и сын были друзьями. Оба тихие, сдержанные, но способные на сильные чувства. Смерть отца ранила Терри, но лишь немногие люди знали насколько.
Он написал матери, и она приняла известие со смирением. Она готовилась к такому исходу с того момента, как ее муж отправился на фронт и держалась мужественно. Ей нужно было продолжать работу до конца войны. Мать надеялась, что, когда наступит мир, если это вообще произойдет, Терри вернется и займется делами семьи. Вот и все.
Беспокойный отдых. Траншеи. Резня. Попытки чем-то заняться. Отвлечься на вещи более стоящие, чем бесконечный перевес то одной, то другой стороны, к которому привыкли Терри и миллионы других солдат. Надежда. Успехи. И опять надежда, словно солнце после недель тумана. Прекращение огня. Сумасшедшая радость. Возвращение домой.
Глава 3
Глава III
Смерть отца глубоко потрясла Мэри. Еще хуже было, что отец умер, так и не узнав о ее замужестве. Она до конца не осознавала, как много он значил для нее. Доктор Родни был хорошим, заботливым отцом, который почти ни в чем ей не отказывал.
У них было мало секретов друг от друга. И теперь, когда его не стало, Мэри недоумевала, почему она не хотела сообщать ему о столь важном событии в ее жизни, как брак с Винсентом Бордером.
Все же она могла различить несколько причин в тумане своего замешательства. Первая, если не самая важная, заключалась в том, что доктор служил в Салониках и был для нее практически недосягаем. Ему было непросто получить отпуск и примчаться домой, чтобы посетить торопливую свадьбу, прошедшую без всякого шума в приходской церкви.
Она решительно отказывалась прислушиваться к интуиции, но все же с тоской понимала, что доктору Родни никогда бы не понравился Винс. Несмотря на влюбленность, она чувствовала непостоянство в своем рискованном муже. Терри не питал к нему настоящей симпатии и рассуждал также как ее отец. Иногда, при мысли о будущем, у нее перехватывало дыхание от восторга и тревоги. Но почему? Ведь первая неделя после свадьбы была абсолютно великолепной.
Брачная ночь…Истинное наслаждение немного пугало девственницу. Все мужчины были так…так восхитительно безжалостны? Все женихи вынуждали своих невинных избранниц задыхаться и краснеть, оставляя их в изнеможении от стыда? Пристыженные, напуганные и все же…о!
Потом неожиданно хлынули беды: умер отец, не только ее тщательно выстроенная жизнь полетела вверх тормашками, но и будущее Терри оказалось разрушенным из-за утраты, которую он понес. К тому же она чувствовала странное беспокойство: чем кончится ее короткое, яркое безумие? Не то чтобы чувства Мэри к Винсу изменились. Нет, она была далека от этого.
Неясная тревога поднималась в ее душе вопреки чувствам к Бордеру. Мэри была очень молода и поэтому не стремилась пока быть благоразумной, последовательной и дальновидной. Как и миллионы других женщин, она отчаянно хотела выйти замуж за возлюбленного до того, как он снова уйдет на войну, и сделала это со всей беспечностью молодости.
Смерть доктора Родни отрезвила ее и заставила почувствовать груз ответственности. Она привыкла полагаться на мудрость и поддержку отца. Когда его не стало, она поняла, что теперь может рассчитывать только на себя… или на Винса.
Однако мысль положиться на мужа, скорее, позабавила бы ее, будь обстоятельства менее трагичными. Теперь ей казалось странным, что Винсент ничего не говорил об их будущем, о деньгах или других делах.
Возможно, он боялся смерти, боялся не вернуться домой, поэтому не обсуждал их дальнейшую жизнь пока опасность не минует? Он суеверен?
Отец Терри был адвокатом доктора Родни. Теперь, когда не стало их обоих, делами Мэри занимался управляющий фирмы, мистер Стоун. Отец оставил дочери все, однако это не сильно улучшило ее положение, поскольку оставлять было почти нечего.
Мэри нужно было продать оставшееся от его медицинской практики. Если доход будет таким, как предполагал мистер Стоун, она сможет вести скромную жизнь, при условии, что останется в своем доме и не будет оплачивать аренду жилья. Однако Мэри не сильно беспокоилась, ведь Терри говорил, что у Винса есть деньги, так что они будут жить в достатке или даже богато, если у Бордера было целое состояние.
Потом война закончилась.
Безумная радость. Звенящий покой. Мужчины возвращаются домой.
Скоро она узнает, что значит быть миссис Бордер в реальности, а не в романтических мечтах.
– Боже, да я как на иголках! – беспокойно говорила она себе.
Мэри не могла представить себя в роли обычной домохозяйки. Ей по-прежнему хотелось взбираться на деревья и наслаждаться выходками. Но затем она вдруг стала ждать Винса с пересохшими губами и таким желанием, от которого у нее перехватывало дух. Мэри сверх всякой меры преувеличивала великолепие их встречи.
Она получила письмо от Винса, в котором он сообщал о скором возвращении домой. Мэри поразилась, что в письме не было пылкости, одна лишь учтивость. Определенно, любовники писали не так.
«Как-будто он превратился в рассудительного, дотошного французского мужа», – думала она.
Приподнятое настроение Мэри испортилось, а в душе поселилась странная тревога. Она обратила внимание, что в письме не было никаких предположений о финансовой или бытовой стороне их жизни. Из него следовало, как само собой разумеющееся, что Бордер будет жить с ней в доме, который теперь был ее собственностью.
Вполне можно понять, что он хочет обсудить их будущее, когда они снова окажутся вместе. Но ведь…Лондон! Веселье! Торжества! Даже старина Терри не встречал бы ее так пресно. Ведь радость, безумная радость должна как-то выражаться.
Сама Мэри не могла должным образом встретить мужа. Денег оказалось слишком мало. Винс знал об этом. После смерти отца она подробно написала ему, как идут дела. Он ответил, но лишь чтобы выразить сочувствие. Никаких дельных финансовых советов она не получила. Ей пришлось жестко экономить. Теперь в ее доме была лишь одна горничная, Элизабет, очень уважаемая и раздражительная особа. Конечно, одной служанки было недостаточно, чтобы должным образом вести дом любого размера.
Разумеется, Винсент был очень молод и никогда еще не обременял себя домашними обязанностями. Из Кембриджа он направился прямиком в траншеи, и ему негде было учиться семейной жизни. Время все расставит по местам.
Он пришел один, без предупреждения, совершенно неожиданно для Мэри. Она заметила его, тихо идущего по усыпанной гравием дорожке, когда вешала шторы в спальне. Привлеченный ее движениями, он поднял голову и озорно улыбнулся.
– Вот и я.
Мэри бросила шторы и кинулась вниз по лестнице. Он театрально протягивал ей руки.
– Дорогая!
Винс обнял ее пылко, но все же уважительно, словно актёр, добросовестно играющий свою роль.
– Почему ты не послал телеграмму?
– Хотел сделать сюрприз.
– О, тебе удалось!
Она хихикнула, словно девчонка, и, отведя его на расстояние вытянутой руки, принялась рассматривать… Кого? Любовника? Мужа?
И все же она была полностью разочарована. Раньше, когда Мэри и Винс были вместе, они восторгались друг другом, отчасти из-за будоражащей сексуальности, отчасти потому, что жизнь Винса могла оборваться в любой момент, и они не должны были бы заключать этот брак. Но теперь… мрачный дом и странная безрадостная встреча!
– Ты голодный?
Он, кажется, не слышал ее вопроса, и когда она повторила его, с плохо скрытым раздражением вырвался из занимавших его мыслей.
– А! Еда. Не беспокойся.
– Что-то случилось, Винс?
Он заломил руки и принялся расхаживать туда-сюда, потом неожиданно расплакался, упал на колени и уткнулся головой в ноги Мэри.
Она смутилась. Еще никогда ей не приходилось видеть плачущих мужчин, тем более утыкающихся в ее колени, и она не знала, как поступить.
– Винс, что бы это ни было, в чем дело?
Он поднял искаженное лицо, но все же избегал ее взгляда.
– Со мной случилось страшное, моя умница.
Привыкшая к потрясениям и странным событиям, она ждала.
– Дело в завещании, от которого зависит мой доход, – задыхаясь, выпалил он.
– Ох!
Мэри думала, что речь пойдет о смерти и катастрофе, но деньги! К ним она относилась со всем презрением молодости и со всем свойственным ей оптимизмом.
– В Канцелярии никак не могут решить, означает ли завещание выплату капитала или только процентов с него.
– Но ты ведь рано или поздно получишь свои деньги?
– Конечно. Они ведь мои, независимо от того, что они решат. Но пока у меня есть только монеты, которые заплатили при демобилизации.
– Не волнуйся. Мы справимся.
– Но у меня есть долги. Обычно парни тратятся, не думая.
– Я могу заплатить за тебя, милый.
– О, нет! Я возьму в долг у евреев.
– Миссис Бордер говорит, что вы ничего такого делать не будете, мистер Бордер. Господи, что хорошего в браке, если жена не может одолжить денег собственному мужу? И ты ведь сможешь их потом вернуть.
– Конечно, это правда.
– Мне придется выписать тебе чек.
– Нет никакой спешки.
– Завра мне нужно будет поехать в банк. Полагаю, я возьму больше, чем собиралась.
– Ангел!
– Сколько нужно. Сотню, две?
На мгновение Винс закрыл глаза, и уголки его губ слегка дрогнули.
– Две, – пробормотал он.
«Бедный мальчик, – подумала она. – Ему тяжело говорить об этом. Терри рассказывал, что Винс чувствительный».
Винс плакал от того, что подвел ее. Поведение супруга тронуло ее, теперь он нравился ей даже больше. Мэри поняла причину его унылого, медленного возвращения домой и ей стало легче на душе.
Той ночью снова начался их медовый месяц. Мэри пылко ответила Винсу. Ее страсть удивила его и вызвала отвращение у нее. Бордер, кажется, желал вульгарности, о которой она не подозревала, рисуя в уме картину их отношений.
«Эта хваленая любовь довольно груба. Неудивительно, что многие люди не находят приличных слов, чтобы описать её».
Еще немного и Мэри почувствовала бы ужас, отвращение. Ее сердце колотилось всю ночь, пока Винс спал и казался воплощением красоты, словно низменные желания никогда не пятнали его душу. Она хотела видеть рядом Терри, что было удивительно и печально, а не этого страстного загадочного незнакомца, который наполнил ее тело экстазом, но душу сомнениями.