Средь бесконечной череды созвездий. Книга 5.4. Захпур

И раздраженно и устало поинтересовался, потерев пухлой ладонью чуть отекшие глаза:

– Совсем с ума сошла, да?

А пока я думала, нуждается ли сей вывод в уточнении, Батя, глянув на меня из-за плеча, почти мягко спросил:

– Страшно?

В ответ, очень серьезно посмотрев на него снизу вверх, я коротко кивнула. Вслух добавляя:

– Но я справлюсь. Просто, все неожиданно.

– Иди уже отсюда, глупыш, – полковник чуть споткнулся на окончании, видимо вспоминая, что перед ним все-таки не «он», а «она», – какая, – по-доброму порекомендовал он мне.

И в ответ на мое радостное «Есть, сэр» мрачно процедил сквозь сжатые до хруста челюсти себе под нос:

– Ты – глупыш, я – дурак, а на Захпуре так вообще идиот сидит. Сейчас небось мечется по кабинету, балбес.

Но тут уж дожидаться окончания философско-самобичевательных рассуждений начальства я не стала, пулей вылетев за дверь. Где, поймав тревожный взгляд парней, оптимистично сообщила им, выдыхая:

– Фу-ф! Норм. Думала, хуже будет. Пошли…

На меня, правда, посмотрели с некоторым сомнением (видимо, вид у меня был слегка взъерошенный), но уточнять детали не стали. И мы дружно потопали к своему тринадцатому кубрику.

***

Увидев неспокойный взгляд приятеля, ожидающе смотрящего на него с экрана смарт-системы, Упын невесело усмехнулся, негромко сообщив:

– Расслабься. Пока все в норме. Прибыли вовремя. Ее в этот раз встретили.

– Кто? – коротко глянув в глаза другу, как бы нехотя уточнил у него Красноголовый.

– Уважаемые товарищи, – слабо улыбнувшись, ответил ему Касым. – Боцман и Минометчик.

– Да. Уважаемые… – отстраненно согласился с ним Красноголовый, изучая свои руки.

– Э, Гэх, – почти властно, привлекая внимание друга и заставляя его посмотреть себе прямо в глаза, произнес полковник Волкодавов.

А когда Красноголовый поднял на него усталый взгляд, твердо сказал:

– Так! Она – справится. И все с ней – будет нормально. Это же та еще зараза. Даже в голову не бери. Ты ее выдрессировал – ого-го! Сам знаешь. Все! Выдохни. Побереги силы. Они тебе еще точно понадобятся. Да?

Ассан, чуть прищурившись, с интересом посмотрел на приятеля, совершенно не источающего той уверенности, к которой только что призывал его. И, откровенно ухмыльнувшись, молча кивнул.

***

Лорд Внутреннего Периметра мерил кабинет быстрыми, нервными шагами. Его лицо то и дело искажала судорога. А во взгляде кипел гнев.

– И что? Полковник ее принял? – яростным шепотом, глотая окончания, поинтересовался он у замершего в дверях адъютанта.

И, не дожидаясь ответа, сам же его и озвучил:

– Конечно, принял. Куда б он делся? Группа решила. Некуда деться. Проклятый ассан. Эту… тварь! И ничего тут не сделаешь.

И было непонятно, кого Лорд ненавидит больше: девчонку, себя, полковника «Гнезда», группу или Аркса?

Всех.

***

– Отряд! Встать. Смирно, – зычно скомандовал дежурный свободным от встречи меня бойцам.

Я внутренне улыбнулась, радуясь парням.

– Товарищ командир, разведывательно-штурмовая группа тринадцать для встречи с вами построена. Дежурный по отряду… – решительно доложил мне Радист, едва я оказалась на пороге каюты.

Впрочем, его голос чуточку дрожал, выдавая волнение.

– Вольно, – негромко разрешила я.

Чуть поежившись от этого приветствия.

Командиром я пока себя слабо ощущала.

А придется…

И, окинув взглядом помещение, едва заметно улыбнулась.

Здесь ничего не изменилось.

Те же капсулы двухъярусных кроватей, тот же подиум с диванами, те же мишени… Только меня теперь под дверью не маринуют.

Так что, почти дома.

И я двинулась к капсуле севора, решительно закидывая вещи наверх.

– Командир, – негромко окликнули меня сзади.

И, обернувшись, я застала за своей спиной всю группу, вопросительно на меня взирающую.

– Чего? – непонимающе мотнув головой, спросила я у них.

Папара выразительно повернул голову, указывая на командирскую нишу.

– Это – Грега. Пусть дождется его. А мне тут привычнее. Если вы не против? – улыбнувшись, твердо пояснила я, смущенно потерев переносицу согнутым указательным пальцем. – Лады?

Парни молча кивнули. Но в их глазах явственно читалось облегчение.

Хорошо. Так оно всем спокойнее.

Глава 10. Обед

Что ж…

Что было еще хорошо в этой ситуации, так это то, что «ставить» себя в группе мне не пришлось. Подчинялись мне – безусловно.

И дело было не в стажировке в ДШ13. Вернее, не только в ней. Она, конечно, имела значение. Иначе бы эта ситуация с выборами командира просто не случилась бы.

Но тут, видимо, безоговорочное подчинение родилось именно из-за, собственно, выбора отряда.

Вот почему он возник? Именно такой? Вот это был вопрос. Пока для меня непонятный.

Плюс к моменту нашего знакомства парни были, в принципе, в стрессе. Раненый командир. Непростой выход…

И вот так все срослось, что на глубинном уровне индивидуальной и коллективной психики по какой-то причине они полностью приняли и решение о моем привлечении, и все его последствия. (Для себя в первую очередь.)

А в таких замкнутых системах личное всегда тесно переплетено с общим. Т. е. решение одного сказывается на всем отряде, а выбор отряда влияет на всю станцию в целом.

Да оно и понятно.

Члены групп постоянно взаимодействуют: как друг с другом, так и между собой, плюс с агрессивными внешними факторами.

Находясь при этом длительное время в замкнутом пространстве, окруженном враждебной средой.

Это и в общем, и конкретно…

Что касается именно отрядов…

Собственно, бойцы каждого из них после особо экстремальных выходов и спали-то на подиуме – на полу, в центре каюты, переплетясь в клубок, словно щенки или котята. Энергетически помогая друг другу перенести последствия стресса и войти в норму. Беря на себя чужое и делясь своим, чтобы пережить произошедшее.

Тут возникали этакие ментальные качели: объект – наблюдатель, наблюдатель – объект. Совместная переработка негатива.

Никакой сексуальной подоплеки. Исключительно вопрос выживания. Психического, эмоционального, энергетического. Обмен энергиями и возникновение очень жестких привязок. Когда одна энергетика накладывается на другую так, что, считывая ее, бывает совсем непросто отличить одного индивидуума от другого, не спутав их.

И любой из парней носит в своем энергополе ментальный отпечаток всех остальных существ, входящих в группу, с командирским, как центральным.

В общем. Это была стая.

И меня, например, в мою бытность стажером в «кучу» ни разу не звали.

Поскольку такое взаимодействие очень личное.

Спаянная система, трудно принимающая чужих. Ведь каждый ее участник замкнут на себе, как на «я», на командире, как основе общности, на каждом бойце, входящем в отряд, и на группе в целом. Закрытая общность. При всей внешней, кажущейся посторонним бесшабашной общительности ее членов.

Короче, в таких группах тяжело приспосабливались к новым товарищам и тем паче к новым командирам.

Для всех в нее входящих это то еще испытание.

При этом обычно всегда возникают шероховатости, скрытое внутриличностное и внутригрупповое напряжение.

Все ж – бруталы.

И даже подчиняясь, следуя уставу, – игра мускулами имеет место быть. Особенно при притирке с командиром. Да не только с ним.

Взгляды…

Секундные раздумья перед выполнением приказа… Выразительное молчание.

Прекращение разговора при появлении…

Мелочи. Но указывающие на то, что в коллективе идет притирание друг к другу и к главному… Или – группы к нему.

Обнюхивание, как я это называю. А иногда и «проба на зуб».

Со мной же все проходило исключительно мирно.

Возможно, у них просто не было тупого всплеска тестостерона? Каждый из мужиков знал себе цену. Меня тоже знали.

Поэтому пиписьками со мной и не мерялись. Да и за принятые решения – отвечали. И не как кисейные барышни – истериками, душевными метаниями и недомолвками. А как мужчины – поступками.

Т. е. они все взяли на себя ответственность. За себя, за меня, за группу, за станцию… И за выполнение предстоящих задач тоже.

Вот к ним-то мы и готовились. Сутками пропадая на симуляторах и в спортзале.

Прыжки… Атака на базу… Ориентировка на местности… Задействованные челноки. Отражение атаки… Штурм… Высадка…

А потом, в каюте, лежа на мягком полу и болтая ножками, я разрабатывала новые планы. Как на основе реальных заданий, так и дополняя их своими идеями. Тасуя рапорты, уже написанные другими, словно колоду карт. Лепила из пройденного ими, что-то новенькое и посложнее, для своих.

И снова на симуляторы…

До седьмого пота, до сбившейся дыхалки.

И все ничего. Но…

На каждом таком «проходе» присутствовал полковник. (Вот же ж!). Он только что в каюте с нами не ночевал. Но уверена – наблюдал нас и «внутри», так сказать.

Обычно Упын появлялся сразу, едва мы входили в зал. Молчком, не спеша садился на скамью у дверей, вытягивая ноги и опираясь на стенку.

И больше не сводил с нас глаз. Периодически щелкая семечки или орешки.

Мне кажется, что он даже не моргал, во все глаза пялясь на группу.

Впрочем, замечаний Волкодав никогда нам не делал и на «здравия желаю» тоже нас не отвлекал. Просто сидел и наблюдал. А едва мы заканчивали, так же молча вставал и уходил. Исчезая за дверью, словно привидение. Бесшумно, с абсолютно отрешенным взглядом салатовых глаз на каменной физиономии.

Это слегка нервировало, конечно.

Но, с другой стороны, начальство не стенало, заламывая руки, нравоучений зазря не читало. Уже хорошо.

В общем, мы к присутствию полковника вскоре привыкли.

Парни сначала незаметно переглядывались, косясь на меня. Но, видя мой пофигизм, быстро приняли наличие Бати на тренировках как неизбежный жизненный нюанс в связи с присутствием в отряде командира-девушки. Понятно, что это все равно как штаны через голову надевать: неудобно, но приспособиться можно.

В остальном мы срабатывались. Вспоминая уже наработанные навыки (все же я давно с группой не ходила) и отрабатывая новые.

В общем, работали.

Не заморачиваясь на тему личностных проблем начальства. Хочет – пусть приходит. Кто ж ему помешает? Он же – полковник! Командир станции.

А нам было не до него.

Пока позволяло время, надо было его не терять, разбазариваясь на пустяки.

***

– Командир, ты чего задумалась? – как бы между прочим уточнил у меня Папара, не спеша поднося ложку с супом ко рту и исподволь «цепляя» меня глазами.

Я улыбнулась.

Поскольку уже секунд пять наблюдала за взглядами команды: то невзначай брошенными на меня – задумавшуюся, то на севора. Только что локтями его в бок не тыкали, чтобы он пристал ко мне с расспросами.

Моя улыбка, правда, заставила мужиков выдохнуть. Видимо, тема моего приспосабливания к ним волновала их не меньше, чем меня – их привыкания ко мне.

– Мне не нравится сегодняшний проход пИ12, – проглатывая вкуснейший суп, отчиталась я перед коллективом по поводу некоторой своей отстраненности.

(Хотя ее еще надо было заметить. Нить беседы, например, я не теряла. Но вот, заметили.)

И добавила, поясняя:

– Мы теряем скорость. А там шурфы. Труба узкая. Да, подушка из породы достаточно толстая. Но не факт, что ее нельзя пробить. Тем более, Г-образный поворот. Девяноста градусов… Отряд разделить можно, на раз. Надо смотреть, что с этим можно сделать, – я зачерпнула густой навар, потянув ложку в рот.

– Понятно, – задумчиво согласился со мной Ансгар, по-моему, выдыхая.

А замершие парни с облегчением вернулись к потреблению супа, еле слышно постукивая ложками о края тарелки.

Мне же просто жег затылок полковничий взгляд. Да и не только он.

Уверена, что наши переглядки срисовали все находящиеся в столовой. И едва мои мужики застыли, ожидая ответа на вопрос Снайпера, как все остальные в зале, включая повара, продолжили свои занятия чисто механически. Явно грея глаза и уши на нашем разговоре.

Блин, как-то раньше за нами так не бдели.

Не, за мной наблюдали, конечно. С насмешкой и интересом. А иногда и с презрением. (Девушка же! Самка.) Но так, чтобы выслеживать каждое моргание… Сие – нечто новенькое. Такого еще не было.

Да и хрен с ними. Хотят – пусть смотрят.

Переживем.

***

– Док, что у них там? – мрачно, перестав есть, уточнил полковник, которому не было видно моего лица, у врача, сидящего ко мне в фас.

– Нормально, – выдохнул тот, поясняя: – Ей не все понравилось в прохождении маршрута. Она считает, что скорость должна быть выше. Но пока не знает, как этого добиться.

– Ясно, – угрюмо выдохнул начальник станции, возвращаясь к отбивной…

И доктор счел за лучшее не комментировать этот интерес Бати. Молча и внимательно изучая составляющие части компота в своем стакане.

Глава 11. Незваный гость

В принципе, в тот период я заметила и оценила две вещи.

Ну, на первую я обратила внимание, когда парни общались с Грегом. А делали они это каждый день. Когда выдавалась свободная минутка.

Факт состоял в том, что первые пару раз, выходя с ним на связь, они косились на меня и осторожно подводили разговор к тому, что вот сейчас надо бы поговорить с капитаном, а то ему одному там тоскливо болеть-то…

В ответ я, честно недоумевая, пожимала плечами, говоря, что, конечно, надо. Валяться в госпитале и правда грустно. (Да еще, между нами говоря, и группа кинута непонятно на кого.) А Грег за отряд, несомненно, переживает. Так-то, поговорив с ребятами, ему и поспокойней будет, и выздоровление побыстрей пойдет. Типа все норм. Не забывают. Ждут.

Но суть не в звонке. А в том, что от меня предполагалась негативная реакция. Возможно, отрицательная, так скажем. Почему? Ревность к старому командиру? Типа того? Хм…

Короче, я поняла, что именно такого поведения мне, видимо, и следует ждать от Грега в будущем. Иначе с чего бы парням в принципе ожидать от меня проявления недовольства по поводу их общения с капитаном?

Т. е. вот как раз у Грега с тестостероновым токсикозом проблем не будет. Он точно бахнет. Поскольку капитан, видимо, был собственник. И группа это знала. А я приняла к сведению.

Второй вещью было…

Наверное, это следует назвать: явление гостя – незваного. Та еще картина вышла – великого, но неизвестного художника, творящего под ником «Писец». И называлась она «Как помирают незаметно».

А если по порядку…

Я уже неделю была на станции. Мы уже семь дней не вылезали с полигонов и симуляторов: притираясь, ища общий язык, учась понимать друг друга, находя точки соприкосновения. Не с нуля конечно начали, но тем не менее.

Плюс я не бросала пилотирование, уделяя частичку времени и этой работе на симуляторе.

Т. е. все уставали.

Валясь с ног и засыпая сразу, едва голова касалась подушки. На разговоры сил не было. Отдых заключался в достижении постели. С моментальным провалом в крепкий сон без сновидений.

Вот где-то на начало восьмых суток, я и подпроснулась, почувствовав чье-то невесомое прикосновение к своей щеке. Аккуратно-задумчивое.

Некто тихонько убрал завиток волос с моего виска, осторожно проведя пальцем по щеке. Не спеша. Словно раздумывая. Будто что-то решая для себя.

Просыпаться, почуяв этакую странность, я спешить не стала. Внешне оставаясь в объятиях Морфея.

Знала, что лежу, подложив ладони под щеку, уютно свернувшись в позе эмбриона. Сладко посапывая. И наслаждаясь самой возможностью поспать. Когда наконец можно вытянуть ноги. Лечь, расслабив уставшие мышцы. Вволю потянуться. И ни о чем не ломать голову до утра.

Это был просто кайф!

Одним словом, чуть вынырнуть из сна, все же оставаясь в его пределах, меня заставило именно чужое прикосновение, а никак не собственное желание.

Фишка была в том, что я не чувствовала энергетики касающегося меня. Не ощущала его дыхания или сердцебиения. И я сейчас не о физике. Неизвестный мог быть в скафандре, например. Суть была в том, что от него ничего не исходило. Он не излучал. Не было энергии.

Никакой. Ни пустоты, ни смерти, ни небытия, ни неживого. Ничего.

Астрал – по нулям. Ментал – по нулям.

Просто отсутствие присутствия.

Короче, ни видовую принадлежность, ни тип энергии я не определила.

Опять же моя переработка данных извне с поиском решения шли практически на бессознательном уровне. Без просыпания.

Но вряд ли я что-то упустила.

Невесомое прикосновение – тройного нулевого уровня. Вот как я для себя сие интерпретировала. Потом…

А пока…

Некто не просматривающийся ментально задумчиво, почти не касаясь кожи, провел по моей щеке пальцем, аккуратно тронув шею и убирая с нее коротенький локон волос.

Осторожно. И медленно.

А потом – исчез.

Я потянулась, будто во сне. Быстро оглядывая помещение, сквозь опущенные ресницы.

Рядом – никого. Вокруг – пусто.

Шторки капсулы я не закрывала. Иначе бы парни начали нервничать по поводу моей уединенной задумчивости. Типа: и чего это она там закрылась? Может, мы чего не так сделали или сказали?

Как я уже говорила, мнительность тут цвела пышным цветом. Потому без лишних нервов… Занавески я оставляла открытыми. Да и остальные в отряде тоже. Видимо, как в той сказке: «Чтобы лучше тебя видеть…»*

Короче. В каюте – ни-ко-го.

Тишина и покой царили у нас в кубрике.

Ни тебе сработавшей сигналки, ни шороха, ни звука. Ни шевеления в капсулах парней.

Я-то уж грешным делом подумала и на кого-нибудь из них, и на порождение ИИ, и на кого-то из обитателей станции, тайно решившего зайти в гости.

Но нет.

Везде, как в том Багдаде, – все спокойно**.

И по записи все чисто.

Я тихонечко ее проверила. (Хорошо, что для этого мне и вставать с кровати не пришлось.).

Пусто.

Но кто-то же ведь только что у меня здесь был. И кто?

Вот на этом моменте я и поняла, что, поеживаясь от страха, отгоняю от себя очевидное…

А был у нас в каюте тот, кто в училище подвесил грасса к спинке его собственной кровати.

Стоял надо мной. Решая…

Мою судьбу он решал. Вот что.

И пока… М-м-м?

Перевернувшись на другой бок, я продолжила спать.

Как известно, нет боя – ляг и отдохни.

Впрочем, я прекрасно осознавала, что его бы и не было. Что незваный гость почему-то решил не убивать, а обозначить для меня свое присутствие. Просто намекнув на тщетность бытия и хрупкость моей шеи, так сказать. Именно «намекнув». Иначе, я бы просто не проснулась. Помéрла бы, так ничего и не почувствовав.

Обидно. Но меня опять – сделали.

Эх. Житие мое…

***

А утро началось с как бы невзначай заданного севором вопроса:

– Рафика, у тебя все в порядке?

Хм-м… Я насторожилась. (Уловил мое ночное шевеление или знал о госте?) Тем не менее бодро ответила:

– Да-а. А что? – глядя на Папару с толикой искреннего удивления.

– Ты плохо спала, – почти обвиняюще сообщил мне Гиви. – Ворочалась.

– На гальюн лень было идти. Вот и вошкалась, – неопределенно пожав плечами, безразлично ответила я.

Все же демонстрируя на физиономии неподдельное непонимание причин такого внимания. (Вот ведь!)

– Давай тем не менее пусть док тебя посмотрит. Лады? Нам так спокойнее будет, – негромко, но очень твердо сообщил мне Боцман, сидящий на кровати и внимательно на меня смотрящий.

В ответ я недоуменно развела руками, ожидая пояснений.

– Ты все же человек. Притом девушка. Мало ли? Нагрузки большие. Чтобы все были уверены в том, что ты в норме. Пусть врач проверит, – чуть смущаясь, пояснил Ансгар.

Ва-а-аще!

Удивленно почесав висок указательным пальцем, я твердо пообещала дурням:

– Не дождетесь. Но пусть посмотрит…

Соображая про себя: эти балбесы правда так переживают, или это игра? Выбор меня как командира… Появление неизвестного… Это все для чего? Чтобы, сославшись на хрупкость моего организма, от меня же и избавиться? Или незнакомец с ними не связан? И сие не представление, а мнительность? У?

Вопросы. Без ответов.

И что мне оставалось делать?

Правильно: ничего.

Поэтому перед завтраком в окружении этих придурочных я все же зашла в медотсек. Чем немало удивила, если не сказать, что перепугала доктора. Еще бы! Ведь показания с нас и так считывались. Автоматически. Куда ж без датчиков-то? Тем не менее…

Полчаса делов – и я годна, без ограничений.

В общем, из вредности я заставила провериться и остальных.

Ибо не фиг!

А за завтраком к нам подошел полковник. Чей взгляд был готов заморозить любого попавшегося ему на пути. Брови Упына сурово сошлись на переносице, а ноздри чуть толстоватого носа подрагивали.

В столовой повисла тишина.

Мы вскочили, вытянувшись.

– Вы были в медотсеке, – без предисловий, сразу беря быка за яйца, жестко сообщил он нам то, что мы и так знали.

Тоже мне открытие!

Вот же эскулапище болтливый. Уверена, что об этом походе уже вся станция извещена, а не то что начальство.

– В чем дело? – замораживая своим тоном остатки моего оптимизма, мрачно поинтересовался у нас Батя.

Я чуть скосила глаза на Волкодава.

Полковник навис над нами, словно дамоклов меч. И это не сулило ничего хорошего.

Вот ему как ответить: правду или дипломатично?

Спас меня от нелегкого выбора тревожный сигнал срочного вызова, поступивший на смарт Упына.

– Я с тобой потом договорю, – сквозь зубы процедил он, буравя меня глазами.

А я, в свою очередь, придав личику выражение подобрее и подушевнее, окинула очень выразительным взглядом свою группу. И по их виду поняла, что выгляжу в данный момент, пожалуй, пострашнее командира «Гнезда».

– Приступить к приему пищи, – лилейным голоском потребовала я от парней.

Нервы у них, видите ли. Ща! Они узнают, что это такое. У меня как раз ПМС на носу.

Впрочем, вызов после завтрака в командирскую рубку помешал мне развернуть перед ничего не подозревающими «благодарными зрителями» презентацию моей сучности.

Выход… Срочный.

И единственная отдохнувшая и прошедшая медосмотр группа оказалась нашей.

Честно?

Я обрадовалась.

Не то чтобы мы застоялись. Но дело есть дело. А то некоторые уже до абсурда со своей заботой доходят.

Правда, придется «читать с листа». Без предварительной подготовки выброса на конкретную точку. Ну, тут уж – се ля ви.

Играем…

_____________________________________________

* «Это чтобы лучше видеть тебя, дитя мое» (Волк) – фраза из сказки Шарля Перро «Красная Шапочка»/

** «В Багдаде все спокойно» – крылатая фраза из фильма-сказки «Волшебная лампа Аладдина» (1966), реж. Б. Рыцарев.

Глава 12. Задача

По ходу изучения дела выяснилось, что на одну из планет, принадлежащую области на границе Периметров, был сброшен небольшой контейнер с весьма ценным грузом. А точнее, с куском минерала стоимостью в полгалактики. Естественно, очень редкого и ценного. И более чем необходимого для всего производственного комплекса Содружества. Особенно его военного блока.

Добыть подобные ископаемые были призваны станции типа «Крыла Ангелов» (будь оно неладно).

Везло им в таких масштабах весьма редко. И это факт.

Но тут свезло. «Поймали».

Осталось доставить груз к месту распила и переработки. Т. е. в центральную часть галактики.

Но…

Учитывая активность иных и удаленность добывающей станции, полеты нынче были делом непростым. Все грузовые корабли так и так шли в сопровождении конвоев.

А тут, как ни кинь кости, не угадаешь.

Поэтому решили не мудрствовать и не перегружать колонну транспортниками. Отправив за грузом чисто боевые звездолеты.

Беда приключилась, когда казалось, что цель почти достигнута.

И группа нарвалась на вражеские истребители. Вдруг оказавшиеся на ее пути, да еще в приличном количестве. Что и позволило иным мгновенно взять в оборот каждый из наших звездолетов.

Приклеиться к ним. Индивидуально. Да с запасом…

Учитывая класс задействованных Содружеством пилотов, лично у меня возникали вопросы. Потому что уровень «встретивших» был не хуже.

Как так-то? Откуда?

А по тому, что я видела на экране общего смарта, бой завязался адский. Один к трем с постоянным задействованием резерва иных и их круговой обороной.

Поэтому к нашим и не смогла быстро пробиться подмога.

У меня свело скулы от злости. Я смотрела…

Космос окрасился разноцветными всполохами выстрелов.

Рядом со звездолетами расцветали смертоносные цветы взрывов, сметающие защиту силовых полей, пробивающие острыми иглами осколков, борта, убийственным пламенем, пылая внутри кабин. А выпущенные иными на волю «волосы Медузы» вскрывали скафандры. Вместе с пулями разрывая тела пилотов.