Минута после полуночи

Аня нашла Дзянь в аэропоническом парнике. Она постучала по дверце, чтобы подруга вышла.

– Тревор в боксе? – первым делом спросила она.

Дзянь стянула респиратор.

– Не видела. – Она сняла перчатку и потрепала Ваню по волосам. – Прилетел поиграть?

– Дзянь, ну зачем ты ходишь в парник? Надышишься ведь, – укорила Аня.

– Я в безопасности, – Дзянь похлопала по респиратору.

«А я вот давно не чувствую себя в безопасности».

Дзянь сняла комбинезон, респиратор, и все трое прошли к газону. Из маленького шкафчика Аня взяла плед и постелила на лужайке.

– Ты видела результаты вскрытия? – Она хотела сказать: «Димы», но язык не повернулся.

Подруга вскинула брови.

– Димы?.. Конечно.

– Точнее. Ах… – Она едва не разрыдалась.

– Аня, ты измотала себя, – Дзянь потянулась обнять ее, но Аня отмахнулась.

– Прости.

Она посмотрела на бокс, ища тень Тревора. Он провел вскрытие в одиночку. Саркисян ушел в криостаз за месяц до смерти Димы и еще спал, а Дзянь физически не смогла пересилить себя, чтобы ассистировать Гудчайлду. По крайней мере он так объяснил.

Мысль, от которой холодело внутри, снова вернулась.

– Почему ты не стала ассистировать Тревору? – спросила она.

Дзянь растерянно посмотрела на нее.

– Он не предлагал.

Аня приоткрыла рот ошеломленная, ведь ей сказали другое, и она видела подпись Дзянь под отчетом. И Дзянь почти сразу добавила:

– Я лишь проверила отчет и расписалась.

За спиной с шипением открылась переборка. Аня, холодея, повернула голову. Высокая, худая фигура Тревора на мгновение перекрыла свет.

– Доброе утро. – Его приветствие ледяной ладнью прошлось по её спине.

Она сжала губы, руки и ноги похолодели. Посмотрев на Ваню, который уже достал игрушки из корзины, она посмотрела на Дзянь.

– Побудешь с Ваней? Я заберу его через пару часов.

«Иначе я убью Гудчайлда», – добавила она про себя.

Юлия оторвалась от микроскопа и принялась разглядывать профиль Тревора. Он облокотился о стол и пристроил подбородок на кулак. Взгляд его устремился через окно в сад, туда, где Ваня под присмотром Дзянь складывал башенку из кубиков. После смерти Димы, Аня ушла в себя, занималась только ребенком, и Тревор, лишившись крупиц ее внимания, потух.

Юлия постучала карандашом по губам. И как могла она влюбиться в него? С ее внешностью она могла получить любого мужчину. «Она знала свою силу – высокий рост, густые волосы, безупречную кожу. Всё это давно стало её оружием, а не поводом для самолюбования. Юлия тщательно следила за собой. Всегда на диете, без пропуска упражнений. Ее тело, ее красота – то капиталовложение, которое помогло ей вырваться из захолустного городишки и устроить карьеру.

Но ответ был прост: положение и статус Тревора придавали ему особый магнетизм. Влиятельные политики относились к нему с пиететом, потому что понимали: их будущее в его паучьих пальцах.

Юлия завела руку за голову и потянула за локоть.

– Надеюсь, оно того стоит. Спина затекла.

Дверь в бокс слегка приоткрылась и внутрь юркнула кошка. Она запрыгнула к Юле на колени и заурчала, когда она красными длинными ногтями почесала ей макушку.

Тревор встрепенулся.

– Убери ее. – Его раздражала кошка. Он не видел никакого смысла держать при себе ходячий кусок мяса, который только и делает, что ест, спит и гадит. – Не хочу, чтобы тут летала ее шерсть.

Юлия одарила его холодным коротким взглядом, сбросила кошку и загнала ногой под стол.

– Как обстоят дела в пятом бункере?

Тревор постучал пальцами по крышке стола.

– Дерьмово.

Ниже поверхности земли, глубоко в литосферной плите, куда доходит тепло ядра планеты, жили люди. Те, кому не достался «золотой билет» на космическую станцию, выживали без солнечного света, в полностью искусственных условиях. Их оставили бороться с радиацией, депрессией, нехваткой ресурсов, чтобы спустя многие годы они вернулись на поверхность. Вернулись и начали строить мир заново, готовить к возвращению «хозяев» прошлой жизни. Тех, кто был призван, но не уберёг мир от коллапса. Тех, кто спал в хвостовом отсеке «Ковчега».

В пятом бункере за четыре года родилось всего двенадцать детей на шестьдесят три выкидыша на ранних сроках. Спор между Юлией и Тревором о возможных причинах начался еще до отлета, и они до сих не разрубили этот узел.

Юлия покусала ноготь на большом пальце.

– Аня и Дзянь забеременели, потому что ели чистую пищу. Дай в бункер распоряжение посадить чистые семена из хранилищ.

Тревор демонстративно проигнорировал ее. Тогда Юлия решила ударить по его самолюбию.

– Скажи, тебе не нравится мое предложение, потому что оно действительно не имеет под собой внятной основы, или потому что не ты его придумал?

Гудчайлд одарил ее презрительным взглядом.

– Чтобы я соревновался с тобой? Ты мне неровня.

Юлия ухмыльнулась.

– Я и не ждала, что ты скажешь, будто мы в одной лодке.

Кошка тем временем выбралась из-под стола и потерлась о ногу ученого. Тревор отпихнул ее. Юлия развернулась прямо со стулом к холодильному оборудованию за спиной, достала кусочек мяса кролика, заготовленный для изъятия субстрата, и бросила кошке.

Тревор сморщил нос.

– Зачем ты ее держишь?

– Она теплая и приятная и любит меня. Она всегда ко мне вернется. Как говорила мама, мужчины уходят и приходят, а работа и кошка останутся навсегда. Кроме того, это приятно для души, Тревор. Хотя, – она ехидно улыбнулась, – где тебе понять? У тебя ведь ее нет.

Гудчайлд языком почистил верхние зубы, выдал театральное «Ха-ха» и вернулся к месту за анализатором.

– Виноват микропластик, и точка. – Он снова вернулся к их разговору. – Я ездил к Борисову в Териберку и своими глазами видел доклад по горбатым китам. Нужно тщательно очищать воду и воздух. Системы фильтрации показали наилучший результат, они работают. Бункера постоянно присылают данные проб. Просто нужно найти способ вывести частицы из организма. Мне не хватило времени закончить проект с нанороботами.

– Роботы, фильтры… Оглянись, Безумный профессор. Мы залипли в пластике как муха в янтаре. И какой же ты упертый. Я не против пластика. Да, виноват и он – он также участвует в процессе. Пластик – как почтальон для измененных аминокислот. Он доставляет их прямиком в гормоны! Господи, я сбилась со счета, сколько раз я это повторяла. Убери мусор из пищи для начала. Гормоны, Тревор, гормоны. Неужто мне надо тебя учить. У тебя в бункерах можно создать не по одной тестовой и контрольной группе. Чистых семян достаточно, чтобы кормить пять-шесть женщин.

Гудчайлд поджал губы, оставив лицо вовсе без них. Юлия расслабленно сложила руки на коленях. Кошка устроилась у её ног и уставилась на Тревора, словно оценивая добычу.

– Чистый материал нужен для модификаций под новые климатические условия, – напомнил он.

– Ладно. – Юлия чуть поразмыслила. – Положение Дзянь доказывает, что я права. Можешь и дальше увиливать, но права. – Она чуть помолчала и желчно рассмеялась. – Если все же решишься, я, так и быть, останусь в контрольной группе.

– Стать мамочкой – это последнее, чего бы ты хотела, верно? – не менее желчно произнес Тревор, повернувшись к ней.

Тревор замер. Даже кошка прижала уши. Затем – звонкая пощечина. А затем Юлия залепила Тревору звонкую пощечину. Кошка от неожиданности ощерилась и издала утробный протяжный вой.

Тревор погладил красную щеку.

– Единственное существо, для которого у тебя хватит любви, это твоя сраная кошка.

– А у тебя и на меньшее не хватит! Берегись, Гудчайлд. Я знаю больше, чем ты думаешь!

Гудчайлд как ошпаренный вскочил со стула и наступил на кошачий хвост. Он взвыл, когда животное с бешеным ревом впилось в его ногу зубами и когтями. Под хохот Юлии он выбежал из бокса. А когда дверь закрылась, ее смех перешел в рыдания. Юлия закрыла лицо руками.

«Я не такая. Я умею любить».

Увы, но Тревор знал ее так же хорошо, как и она его. Она – трусиха и ее заботит только она сама.

***

Аня резко выпрямилась, когда раздался голос «Ковчега»: врачей приглашали в медицинский отсек.

– Началось, – неуверенно произнесла она и мельком глянула на Тревора.

Гудчайлд посмотрел на наручные часы.

– Сколько длились твои схватки?

– Ты хочешь продолжить тесты? – Ане требовалось немало усилий, чтобы сохранять видимое спокойствие. – Брось. Работа никуда не денется. И неизвестно, как окситоцин скажется на Дзянь.

Тревор одарил ее долгим задумчивым взглядом.

– И то верно, – с легкостью в голосе ответил он. – Ты со мной?

– Конечно.

Аня испытала дежавю, оказавшись в отсеке у кушетки, рядом с которой суетился Саркисян. Только теперь на месте роженицы была Дзянь, а не она. Муж Дзянь – Бэй, – стоял в изголовье. Ане казалось, будто только она видела эту холодность в глазах Тревора, когда он смотрел на живот Дзянь.

Ночь за ночью ее сверлила мысль: он избавился от Димы, чтобы присвоить меня. И день за днем она находила тому подтверждения, или ей так казалось.

Чертов эгоист… Она злилась на себя – ведь раньше принимала его контроль за заботу.

Пятясь, она отошла к выходу, ближе к консоли связи. Улучив момент, когда Тревор посмотрел в ее сторону, она сделала вид, что нажала кнопку ответа, кивнула и вслух громко отчеканила: «Хорошо».

Стараясь держаться как ни в чем не бывало, она подошла к Дзянь.

– Ты не рассердишься, если я отойду? Юля попросила прийти, Ваня капризничает.

– Конечно, иди. Что ты тут не видела.

Губы Ани дрогнули в подобии улыбки. Хоть бы не заметили, какие усилия она прилагает для веселья.

– Я скоро вернусь.

Чувствуя на себе взгляд Гудчайлда, она покинула медицинский отсек и поспешила в жилой в свою каюту. Юлю она застала сидящей в кресле за чтением.

– Уже родила? – спросила Юлия, удивленно поглядев на Аню поверх журнала.

– Нет. Я… Там и без меня тесно. И Даррен поставил капельницу всего полчаса назад. В запасе пара часов.

Она подошла к кровати. Заложенный подушками Ваня мирно спал, а в его ногах дремала кошка.

– Юля, ты иди, – спокойно предложила Аня. – Не думаю, что мы с Тревором сегодня вернемся в оранжерею.

– Ладно. – Юлия поднялась, сунув журнал подмышку, а затем пристально всмотрелась в Анино лицо. – Ты как будто оправилась. Я рада. Моя мать страдала депрессией. Хуже не придумаешь, когда у тебя нет отца.

Аня натянула улыбку. Иногда она не могла понять: Юлия пытается поддержать ее или же добить. Когда дверь закрылась, она сжала кулаки и выдохнула сквозь сомкнутые губы: она ведь и в самом деле собралась с духом. Потому что у нее появилась цель: защитить себя, сына и выяснить правду о смерти Димы.

Действуя быстро, она взяла из ящика стола самодельное устройство, блокирующее ее чип, а также запасной чип, что украла из хранилища. Этот второй она настроила на свой идентификатор, чтобы станция думала, будто это она. Подменный чип Аня повесила кошке на ошейник, а себе на запястье надела блокатор. Сегодня она обязана претворить в жизнь план, в другой раз неизвестно, когда представится шанс.

На секунду, перед тем как выйти из каюты, мысль, что у нее паранойя заставила Аню остановиться.

Нет. Зная Тревора больше было вероятно, что Гудчайлд действительно следит за ней, чем она сошла с ума.

По пути в центр управления никто не встретился Ане. Сняв блокатор, она приложила запястье к консоли и попала внутрь. Главный компьютер без возражений пустил ее в корневую папку. Вставив флешку, Аня запустила программу по взлому пароля к аккаунту Гудчайлда. Когда шкала заполнилась на тридцать процентов, «Ковчег» вывел на монитор предупреждение, но Аня знала, как от него избавиться. Как и учил Бэй, она нажала комбинацию, чтобы обойти предупреждение.

– Ну же, – нетерпеливо прошептала Аня.

Вдруг шея покрылась мурашками. Кто-то дышал у неё за спиной… Нет, это лишь скрип вентиляции. Она посмотрела на дверь. Странное чувство, что за ней кто-то стоит напугало ее. Бесшумно, на цыпочках она приблизилась к консоли и включила трекер команды. Тревор находился в медицинском отсеке. На всякий случай она проверила чип, что оставила кошке: пока все шло как надо. Аня выдохнула, но расслабляться было рано.

Пароль. Нужен пароль… Как же Бэй говорил? «Ищи шаблон в кэше». Аня ввела команду, и экран мигнул. Сердце колотилось так, что слышала в висках.

Вернувшись к компьютеру, она увидела набор символов – пароль Тревора. С его помощью Аня вошла в учетную запись Гудчайлда.

– Боже мой, – растерянно произнесла она при виде бессчётного числа папок, хранившихся на диске: ей понадобится немало времени найти искомое. – Так-так. – Она открыла строку поиска.

Аня набрала самое очевидное: «Отчет о вскрытии», и десять секунд спустя система предоставила файл. Но внутри Аня нашла все то же, что и в файле, который ей показал Даррен.

– Ну еще бы, – со злостью процедила она. – Стал бы ты держать в доступе настоящий отчет.

«Но, что если он и не писал по существу?»

Аня закусила кулак и застонала при мысли, что сглупила, и что ей не обойти самого Гудчайлда.

Но внезапно ее озарило: «Ковчег» не может лгать! Он записывает всё.

Не выходя из учетной записи Тревора, Аня открыла диалоговое окно со станцией и ввела команду: «показать журнал событий из отека криостаза команды», «криостаз Дима Шеметов» и даты.

Система ответила, что журнал готовится к выводу на экран. Глядя на бег секундомера, Аня чувствовала, как внутри у нее все скручивается от ужаса. До сих пор она не думала, что станет делать, если догадка ее верна. Что сделает команда, узнав, что руководитель убил одного из них?

Но думать обо всем этом ей не пришлось бы.

Аня судорожно втянула воздух, когда увидела, что журнал событий был полностью зачищен пользователем «доктор Гудчайлд». Пальцы онемели. Значит, правда… Он всё уничтожил. Значит, было что скрывать. Чистый журнал – хуже, чем улики. Только убийца стирает следы.

Словно во сне она вернулась в каюту. Ваня спал. Она села на пол, взяла его ручку и прижалась к ней губами.

Если она скажет Юле, та доложит Тревору. А он не станет рисковать репутацией из-за одной «истерички». Даррен уже назвал её подозрения бредом. А если и Дзянь отвернётся – кто защитит Ваню? Капитан не станет что-либо делать с Тревором: без Тревора «Ковчег» наполовину окажется парализован. А если станет? Закупорят его в капсуле? Посадят под замок в каюте?

А если это правда просто совпадение? Тогда она разрушит всё ради мнимой мести.

Она должна выжить. Хотя бы до тех пор, пока Ваня не станет достаточно взрослым, чтобы понять правду.

Надежда

Обрадованная и возбуждённая Мика долго не могла сомкнуть глаз. В голове крутились яркие образы: мешки с семенами, блестящее оборудование. Они смогут отделиться от города. Управитель станет им не нужен! А когда он придет, они встретят его вооруженные до зубов.

Лежа в кровати, она перебирала в уме их разговор, пробуя на вкус то, что узнала.

– О! Да ладно! – воскликнула она, когда парень сообщил, что он врач, и в миг подсела к нему и оглядела словно видит впервые.

Черты Вани были резкие – угловатая челюсть, нос с горбинкой, выступающие брови, – а теперь худоба после болезни усилила это. Даже полные губы не могли смягчить впечатления измождённости. Щетина и слишком широкая одежда подливали масла в огонь. Ну и видок. То ли пьяный лесоруб, то ли больной бродяга. Где тут герой из космоса?

– Давайте обсудим, что я привёз, – предложил Ваня. – Только, пожалуйста, воспринимайте услышанное с большой оговоркой. На то есть веские причины. – Он сцепил руки в замок. – Начнём с простого. Одежда и вещи личного пользования, ну и книжки разные. Учебники, в основном. Всего три сотни комплектов. Дальше. Лекарства и кое-что из медицинского оборудования: стетоскопы, измерительные приборы, шприцы и так далее.

Мика переглянулась с Джимом. В груди ёкнуло – будто внутри прыгнула лягушка. Столько лекарств! Столько всего!

– Так много? На пустой желудок и зёрнышко станет роскошным обедом.

– Ну, – Ваня вскинул руками. – Кстати о семенах. Их у меня вдоволь. Урожай будет – это я вам обещаю. Но…

Он смолк, глядя Джиму в глаза.

– Но пришло время оговорок, – подсказал тот.

– Именно. Ко всему этому я могу добавить вам груз ещё на восемьсот комплектов. Восемнадцать лет назад на Землю спустили грузовой модуль. Он дрейфует у Атлантического побережья. Я доберусь до него на челноке и отбуксую к берегу. Понадобятся транспорт и люди, чтобы привезти груз.

– Не проблема, – согласился Джим и тут же уставился на привставшую со стула Мику. – Сядь. Следующая оговорка.

– Это семена. Я не уверен на все сто, но, кажется, знаю, в чём проблема низких урожаев. И семена, что я привез с собой, не решит ее до конца.

– Конкретика будет? – спросил Джим.

– Вряд ли вы поймете. Да и не надо забивать голову. Вы слышали о зернохранилищах? Что-то вроде музея природы. Ученые собирали образцы исчезающих растений, и не только. Их хранили глубоко под землей в бункерах, устроенных в вечной мерзлоте.

– Знаю. Шесть лет назад управитель вскрыл такое хранилище у нас на севере. Сунулся в канадское, но его затопило.

Ваня оживился сильнее.

– И что? Семена взошли?

– Да. У нас появилась надежда. Но потом как обрубило.

– Ага. – Ваня постучал пальцем по нижней губе. – В общем, есть ещё хранилище в Норвегии. Я хочу слетать туда за семенами. Но не знаю, как поведёт себя челнок. И прежде чем отправиться в такую даль, надо убедиться, что полёт действительно необходим. Мне нужно устроить тестовую посадку и посмотреть, всхожесть и плодоношение. Вдруг я все же ошибаюсь в своих предположениях. Понимаете?

– Да, сынок, понимаю. Я видел что-то похожее в бункере.

Ваня вздохнул как будто с облегчением.

– Мне повезло, что мы с вами встретились.

Мика всполошилась.

– Эй, Джон, а на том корабле… Ну, который в воде. Оружие есть?

Джим, услышав её вопрос, приподнял плечи и свирепо зыркнул на нее, но она нарочно избегала встретиться с мужчиной взглядом.

– Есть, – ответил Ваня, не чуя подвоха. – У меня и с собой есть.

– Сколько? Какое? – Мика вцепилась в Ванину руку.

Джим резко вскочил со стула и сгрёб её под локоть.

– Мика. Пойдём. Надо нагреть воду в ванну. – Он вытолкал на улицу на заднее крыльцо. – Ты мне это прекрати!

– Джим, я благодарна, но не нужно обращаться со мной как с пятилеткой.

– А ты и есть сопля. Ни черта не смыслишь в жизни. Держи рот на замке.

– Ты что, боишься, что я шерифу наушу?

– Шериф – баламут! Всякий в здравом уме это понимает. Я говорю о парне. Ему не до наших тёрок. Иди в дом и собери его. Я проверю воду.

Мика вернулась в кухню. Ваня сидел на месте.

– Всё в порядке? – спросил он.

Она кивнула, сжимая кулаки в карманах кофты.

– У вас какие-то проблемы? – не отставал Ваня. – На поселение кто-то нападает?

Да. Тот, кто обещал защищать, захотелось ей сказать.

– Вечером узнаешь, – буркнула Мика, уходя.

В чулане она взяла пару полотенец, мочалку. Маркус узнает об оружии так или иначе. И ту ей пришло в голову, что вряд ли Джон когда-нибудь мылся так, как моются они.

Войдя в кухню, Мика поставила перед Ваней мисочку с черной пастой и спросила:

– Знаешь, что это?

Он осмотрел содержимое и понюхал.

– Не представляю.

–Смесь золы и жира. Вместо мыла.

– Золы и жира? – он снова недоверчиво заглянул в ёмкость. – А, да. Зола притягивается водой, а жир собирает грязь.

– А?

Он пожал плечами.

– Чем ещё удивишь?

Мика засмеялась, но быстро стихла, и предвкушая большее его удивление, положила на стол куриное яйцо.

– Ну-ка, угадай, что это?

– Неужели яйцо? – Он улыбнулся.

– Не, это шампунь. Разобьёшь, отделишь желток и помоешь им волосы. И вот ещё, это чтобы помыться. Понимаешь?

Она изобразила, что трет себе спину. Ваня взял мочалку и постучал ею об стол.

– Оно же как камень!

Мика расхохоталась.

– Это люфа. Типа сушеная тыква. В воде размякнет. Ладно. Иди на задний двор к сараю.

Вечером, как Джим не настаивал, но Ваня отказался занять его спальню и поселился в гостиной. Мика слышала, как он шумит за стенкой, разбирает вещи.

Теперь ей незачем уезжать. Она останется и исполнит задуманное.

Мика грезила, как раздобудет пистолет. Она ощутила холодную тяжесть в руке и услышала испуганное сопение мистера Натана Бэйли.

Но пока что это был всего лишь сон.

Догадка подтвердилась – семена «Гудчайлд Инк» бесплодны. Изменения к новым условиям обернулись катастрофой. Посевной материал в грузовом отсеке такой же. За ярким плодоношением последует стремительное вырождение. В следующем году люди снова останутся голодные. Нужно вернуться к челноку и ещё раз просчитать перелёт до Норвегии и обратно. История о семенах, которые привез управитель из хранилища, важная: судя по всему, люди не уничтожили посевы больных культур, перекрёстное опыление погубило чистые образцы.