Айр'Калет

Мы устроили привал у небольшого ручья, где вода с плеском сбегала по каменистому руслу. Рядом раскинулся чахлый лесок. Мы поели, почти не разговаривая. Ночь выдалась прохладной, но спокойной, без лая волков или шороха чужих шагов.

Утро встретило нас прохладным ветром и тусклым светом, пробивающимся сквозь облака. Мы продолжили путь и вскоре добрались до ущелья. Не такое уж длинное, сотни две шагов, может чуть больше, но стены его были крутыми, а проход узким. Скалы возвышались по обе стороны, отбрасывая тень и заставляя голос ветра звучать вдвойне глухо. По началу всё шло спокойно, и я даже подумал, что пройдём его без приключений. Но внезапно Лоринтар натянул поводья и кивнул вниз. Следы. Человеческие. Много. Примерно дюжина, не меньше. Свежие.

Мы молча обменялись взглядами и направили лошадей по следу, который вёл чуть в сторону от основного пути. Туда, где ущелье слегка расширялось. Я ещё не успел подумать, что это может быть, как в нос ударил запах. Горелая плоть, кровь и пепел. Мы выехали прямо на место побоища.

Картина была жуткой. Тела изувеченные, обугленные, сжаренные как после удара молнии или вспышки адского огня. Некоторые лежали скрюченными, с вывернутыми конечностями. Броня местами расплавлена, как в горне. Не было ни одного пронзенного клинком. Всё указывало на одно: это не битва мечей. Это была резня магии. Я без слов соскочил с седла и пошёл между телами, стараясь не наступать на ратёкшуюся кровь. Лоринтар остался в седле, осматривая склоны и держа руку на рукояти клинка.

Я наклонился над телом, которое, судя по кольчуге и гербу на плаще, было капитаном стражи. Его лицо застыло в немом крике, но глаза… их не было. Выжжены? Я коснулся ладонью земли. Здесь бушевала энергия, та, что жжёт воздух и не оставляет следов стали. Я прошёл дальше, мимо тела, расплющенного об валун, мимо двух солдат, вспыхнувших изнутри, и тут… тишина сорвалась.

Шорох. Движение. Слева.

Я мгновенно вытащил меч из ножен, и, пригнувшись, подал Лоринтару знак. Впереди кто-то есть. Он молча кивнул, слез с лошади и начал осторожно двигаться боком, чтобы прикрывать мне тыл. Я крался, ступая по камням осторожно, как по льду. Шорох повторился, но ближе. Я обогнул валун, и заметил, как кто-то прятался за камнем. Это человек. в доспехах, заляпанных кровью и пеплом. Солдат. Один из стражи.

Он трясся. То ли от страха, то ли от боли. Я не стал приближаться сразу, и просто сказал достаточно громко, чтобы он услышал:

– Мы свои! Спокойно!

Сначала тишина. Потом слабый хрип. И только тогда я понял, насколько сильно он ранен…

Я зашёл за валун и сразу понял, что шум исходил не от опасности, а от агонии. Тело лежало, прижавшись к камню. Судя по телосложению, юноша, пытался спрятаться от кошмара, который случился с его отрядом. На первый взгляд он казался уже мёртвым. Так неподвижно лежал, словно кукла, брошенная ребёнком. Но потом увидел, как грудная клетка подрагивала в коротких, прерывистых вдохах. Он ещё дышал. Я подошёл ближе и опустился на колено рядом. Юноша был совсем мальчишкой, едва ли старше восемнадцати, с тонким лицом и коротко остриженными волосами. Его доспех был вздут и расплавлен на правом боку, кожа под ним обуглилась, будто бы пламя вошло внутрь и выжгло его изнутри. Живот почти весь разворочен, чья-то неведомая сила порвала плоть изнутри наружу. Кровь сгустилась под ним в чёрную лужу, уже холодную.

Я не стал лгать себе: никакое зелье, никакая магия не могли бы спасти его. Это было лицо смерти, уже стоящей в дверях, просто ждущей, когда откроется засов. Он даже не вздрогнул, когда я коснулся его плеча. Только его тусклые, полуприкрытые глаза, слабо поднялись на меня. Он видел меня, и это было всё, что у него осталось.

– Ты держался до конца. – тихо произнёс я, стараясь, чтобы голос звучал спокойно. – Ты хорошо послужил.

Он не ответил. Только пальцы на его правой руке дёрнулись. И медленно, с невероятным усилием, дрожащая рука поднялась и указала в сторону, чуть севернее ущелья. Я проследил за его жестом. Ничего. Просто выход из скал. Тогда, едва слышно, сорвался с его губ хриплый, искажённый болью шёпот:

– …Верт… о-н…

Я замер. Слово было почти неразборчивым, но я его узнал. Вертон. Портовый город куда мы направляемся. Сначала я не понял, о чём он хочет намекнуть. Чтобы мы туда пошли? Или оттуда пришла угроза? Или это… предупреждение?

– Что в Вертоне? – тихо спросил я, почти шепча, надеясь, что он скажет ещё хоть что-то. – Это они оттуда?.. Или туда?..

Но его глаза уже стекленели. Пальцы, указавшие путь, опали на камень, безвольно. Тело перестало дышать. Всё закончилось. Он умер, и не дал мне ответов.

Я остался на коленях, глядя на его лицо. Оно стало почти мирным. Он выполнил свой долг и теперь наконец мог уйти. Но мне от этого легче не стало. Не должно быть так. Ни юноша, ни опытный воин не должны умирать вот так. Один, среди пепла и крови, в холоде скал, под чьей-то проклятой магией. Кто бы это ни был, он не заслуживает пощады.

Я поднялся и обвёл взглядом поле битвы. Всё выглядело неестественно. Это было не просто убийство, это было истребление. Смерть пришла не как враг с мечом, а как буря, как нечто, что вырывает души из тел и оставляет пустые оболочки. Изломанные, сожжённые, уничтоженные до основания. Здесь не было следов чудовищ, не было порванных глоток или когтей. Ни зверь, ни дикое создание не могли сделать это.

Это было дело магии. Но не обычной. Слишком мощной и яростной. Возможно даже… отчаянной. Я чувствовал её остаток в воздухе. Что-то сломало этих людей, уничтожило их в считанные секунды. Но кто? Или что?..

Я сжал рукоять меча и взглянул в ту сторону, куда указывал умирающий юноша. Вертон. Что бы это ни значило, теперь мне нужно было узнать. Потому что за этим кровавым следом явно шёл кто-то, кто не остановится. А если он дошёл сюда, значит… он может идти и дальше.

Я прищурился, сосредотачиваясь, и позволил магии течь сквозь моё сознание, как вода сквозь пальцы. Слова заклинания пришли легко, почти как привычное дыхание. Мир вокруг дрогнул. Краски поблекли, формы смазались, и на их место пришло иное зрение. Зрение, которое не каждый смертный может себе позволить. Всё вокруг окрасилось в зыбкие оттенки силы: серебристые дымки закручивались в воздухе, словно тени павших душ, тянущиеся к небу. Магия была повсюду. Витала в камнях, в воздухе, в земле, в самих останках. Я никогда не видел ничего подобного. Это было не обычное колдовство: не направленная сила, а буря, разорвавшая ткань реальности. Потоки энергии были спутаны, как клубки змей, сломаны, искривлены и выжжены одновременно. Такое ощущение, что кто-то вырвал из мира кусок порядка и швырнул сюда голой стихией.

Каждая тень, каждый след был отпечатком чего-то неестественного, чуждого. Тело стражника, перед которым я склонился ранее, всё ещё излучало болезненное послевкусие. Отголосок смерти, наложенной не руками, а волей. Я шагнул вперёд, позволяя себе заглянуть глубже, но в этот момент меня окликнул знакомый голос Лоринтара.

– Калдрин!

Я повернулся, скинув остатки заклинания, и быстрым шагом направился к нему. Он стоял у двух тел. Едва я увидел их лица, как сердце ухнуло вниз. Я знал этих парней. Один с мечом, вечно жаловавшийся на погоду, и второй, с молчаливым, упрямым взглядом. Оба были из группы Гаррика. Оба теперь лежали мёртвые, с лицами, искривлёнными в последнем вопле боли. Их тела были искалечены так же, как и у юноши. Ожоги, рваные раны, и какие-то странные, почти стеклянные трещины по коже. Это не было оружие. Это было… иное.

– Ты ничего не хочешь мне сказать, Лоринтар? – я бросил фразу небрежно, но с умыслом. Он, как я и ожидал, метнул в мою сторону взгляд. В нём не было страха, лишь лёгкое удивление, как у человека, которого поймали не на преступлении, а на мысли.

Он провёл пальцами по подбородку, как если бы этот жест помогал ему вытянуть из памяти старые обрывки прошлого, и, чуть склонив голову, наконец ответил:

– Понятия не имею, что тут произошло. Но такую магию я видел не раз. – он замолчал, сделав ударение на последнем слове. – У людей.

Я хмыкнул, глядя в искажённые трупы, лежащие в нелепых, сломанных позах.

– У людей, говоришь. А я-то думал, ты станешь валить всё на демонов, духов, проклятые реликвии и прочую чепуху, что у вас, тёмных, считается приличным объяснением для резни.

Он усмехнулся, но без веселья.

– Мы просто не любим показывать, как тонко умеем ткать нити магии. В отличие от вас, мы не используем её в лоб.

– Может быть. – признал я. – Но в этих землях с магами не церемонятся. Вон, даже несколько арестов недавно было. Пара магов схвачены прямо на дорогах. Пленных повели через перевал. Стража здесь не пушечное мясо, они умеют бороться с колдунами. А тут… – я махнул рукой на изломанные тела. – Тут целый отряд. Даже крики, похоже, не успели поднять.

Я выпрямился и вскинул взгляд, позволяя глазам пробежать по скалам, что поднимались по обеим сторонам ущелья. Склоны были круты, с множеством расщелин, где легко мог укрыться десяток магов, или один, но умелый. Я видел это как на ладони: отряд шёл по узкой тропе, расслабленный, но собранный. И тогда, откуда-то сверху полил дождь. Но не из воды. Из пылающей, искажённой силы. Из проклятий, огня и искажённых чар. Может быть, иллюзии, магия контроля… кто знает. Я наёмник, а не следователь.

Я выдохнул и вернулся в реальность. В мерзкое, тяжёлое настоящее, где тела начинали пахнуть, а мухи уже чувствовали свою пирушку.

– Их нужно собрать в кучу. – бросил я Лоринтару, уже двигаясь к ближайшему трупу. – Чтобы патруль или другая стража потом нашли. Не дело оставлять людей, даже мёртвых, гнить как падаль.

Лоринтар нахмурился.

– Это не наша забота. – отозвался он неуверенно. – Мы не священники и не могильщики.

Я остановился, повернулся к нему и посмотрел спокойно, но холодно.

– Если не хочешь помогать, жди меня на том конце ущелья.

Слова мои прозвучали спокойно. Без угроз и нажима. Но в них не было и приглашения к спору. Мне надоело смотреть, как смерть становится фоном, как тела становятся пейзажем. Он хотел быть выше этого? Пусть будет. Только не на моих глазах.

Он ничего не сказал. Просто стоял, опустив взгляд, и молчал. Несколько мгновений, и я уже повернулся, берясь за дело. Тело было тяжёлым. Ещё не окостеневшее, но уже мёртвое до глубины костей. Я осторожно перетащил его ближе к остальным. Через какое-то время, когда я поднял следующий труп, услышал, как за моей спиной кто-то поднимает доспех с земли. Лоринтар не сказал ни слова. Но всё же подошёл. Этого было достаточно.

Когда последнее тело было уложено в груду, и я, вытерев руки об траву, выпрямился. Запах смерти уже крепко въелся в воздух. Надеяться на то, что кто-то найдёт их в ближайшее время, было глупо, но хуже было бы, если бы их просто растащили звери. Или что похуже. Я кивнул в сторону скал.

– Пошли обратно. Лучше обойти ущелье поверху. Дольше, но надёжней. – скомандовал я. Всё же так безопасней, и рисков наткнутся на не сработавшую магическую ловушку меньше. Можно воспользоваться магическим зрением, но тут следов магии столько, точно в тумане нахожусь. Не видно ни черта. Да и в пользовании этим зрением я не настолько хорош как все нормальные маги.

Лоринтар кивнул, поигрывая пальцами у пояса. Он вздохнул, но согласился.

Мы двинулись назад, ведя коней шагом. Ущелье, хоть и не глубокое, подниматься по его склону было делом нудным и скользким. Земля под ногами здесь часто сыпалась, обнажая острые каменные зубы. Я держал повод за ремешок, позволяя коню самому выбирать, куда ставить копыта. Мы поднимались зигзагом, обходя осыпи, где один неверный шаг стоил бы нам и костей, и шкуры. Камни скрежетали под сапогами, пыль забивалась в нос, а солнце начинало припекать в спину. Не сильно, но достаточно, чтобы я ощутил, как на лбу выступает влага.

Когда мы вышли наверх, тропа сузилась до почти невидимой полоски, вдоль края утёса. Снизу разверзалась пасть ущелья, где осталась груда тел. Я обернулся на миг, взглянув на то место. Хотел убедиться, что оно не исчезло, а может, и надеялся, что исчезло. Но нет. Всё было на месте. Жуткое пятно на этих землях.

Дальнейший путь лежал вдоль хребта. Тропа, скорее, была следом, утоптанным зверьми, чем дорогой. Ветер здесь гулял вольно, сбивая с ног, свистя у ушей и заставляя натягивать плащ потуже. Я время от времени останавливался, водя взглядом по земле. Ища хоть что-то. Следы. Магические следы, искры, искажения, что угодно. Но тут, наверху, словно всё было вычищено. Идеально чисто. Даже трава стояла ровная, и тут явно никто не проходил.

– Слишком чисто. – пробормотал я, присев и проведя пальцами по земле. Ни вмятин от сапог. Ни отпечатков копыт. Ни сбитой пыли. Такое место не бывает нетронутым, если недавно проходил отряд. Даже если это был маг. Даже если они летели, как птицы, магия всё равно оставляет след. В воздухе, в земле, в самом времени. А здесь – ничего.

– Что-то не так? – спросил Лоринтар, остановившись чуть выше на тропе, его силуэт напоминал тень дерева на закате.

– Это место должно говорить. А оно молчит. Слишком молчит. – намёком ответил я.

Он ничего не ответил, лишь посмотрел в сторону южного неба. Мы пошли дальше.

Чем дальше я шёл, тем сильнее становилось ощущение, что нас не просто не видят, нас игнорируют.

Мы спустились с хребта с осторожностью, сдерживая коней, ступающих по осыпям. Ветер там, наверху, гнал пыль в глаза, и гнал мысли прочь от тревожного ущелья.

Следующие дни прошли в смеси утомления, беспокойства и обострённого внимания. К счастью, местность менялась из скупых холмов с обнажёнными камнями, мы вошли в земли, где уже встречались рощи, ручьи, густая трава и первые признаки жизни. Дорога расширилась, временами превращаясь в утоптанный тракт, где изредка попадались путники, купцы, возчики, бедняки с мешками за плечами. Мы держались в стороне, не искали общения. Вопросы сейчас могли быть опаснее ловушки.

Один из вечеров оказался неспокойным. Пока мы устраивали лагерь у зарослей сиротливых ив, кони вдруг заржали и отпрянули. Я вскочил, уже с клинком в руке. В кустах мелькнули чёрные силуэты. Волки. Мелкие, голодные, отчаянные. Их было трое. Один бросился на Лоринтара, я успел ударить его плашмя по рёбрам, отогнав. Второй пытался обойти сбоку, но получил метательный нож Лоринтара под ухо. Третий бежал прочь, поняв, что попал не на падаль, а на воинов. После того случая мы по очереди несли дозор, спали вполглаза.

Дальше было легче. Тропы стали шире, трава сочнее, и воздух наполнился свежестью отдалённой воды. Когда на четвёртое утро я услышал глухой гул и крик чаек, я понял, что мы близко. Мы выехали на пригорок, и перед нами открылся Вертон.

Он возвышался у излучины реки Верас. Каменные стены окружали город плотным кольцом, башни возвышались над ними, как зубцы у гиганта. У самых ворот толпился люд, торговцы с повозками, стража, пёстрые странники, нищие, дети с корзинами. За стенами поднимались крыши, флаги, купола храмов и острые шпили гильдий. Над всем этим плавали крики чаек и аромат рыбы, дыма, варёных специй.

Река была широкой, мощной, и почти бесконечной. В том, как она несла свои воды, было нечто древнее и неотвратимое. Причалы ломились от судов: баржи, рыбацкие лодки, торговые галеры. Корабли с цветными парусами, гружённые ящиками и бочками. Кричали матросы, и бродили грузчики, согнувшись под тяжестью товаров. Таким он мне и помнился.

Я вдохнул глубоко.

– Вертон. Живой, шумный, пахнущий потом, серебром и опасностью. Идеальное место, чтобы затеряться. Или… найти то, чего искать не стоило.

Лоринтар улыбнулся уголком губ.

– Говорят, тут можно купить всё, даже душу обратно. Если знаешь, кому платить.

Я усмехнулся.

– Я не планирую платить. Я планирую спрашивать. И если повезёт, отвечать будут быстро. И честно.

Мы направились к воротам. Пыльная дорога осталась за спиной.

У ворот нас, как и следовало ожидать, встретили двое стражников. Хмурых, но не ленивых. Один подошёл ближе, покосившись на Лоринтара, как если бы эльфийская кожа сама по себе была основанием для задержания, и требовательно поднял руку.

– Имена. Цель визита. Документы, если есть.

Я выпрямился в седле, без суеты потянулся к седельной сумке, достал свёрток и протянул его ближайшему.

– Калдрин. Наёмник. Прибыли по контракту, временно. Всё оформлено, проверяйте.

Стражник, рыжебородый, с налитыми усталостью глазами, развернул свиток и пробежал по нему взглядом.

– Всё в порядке. – пробормотал рыжий, передавая документы обратно. – Можете проезжать. Только… следите за своим тёмным. – кивнул он в сторону Лоринтара, добавив тоном, в котором больше было опаски, чем агрессии.

Я молча кивнул.

Город встретил нас множеством звуков и запахов. Свежеиспечённый хлеб, рыба на углях, пряности, духи, перегар и навоз. Всё в перемешку, но каким-то образом, не отталкивающе. Улицы были вымощены камнем, чистые, местами даже украшенные зеленью в вазонах и флагами на балконах. Продавцы громко зазывали покупателей у лавок, дети пробегали между прохожими с криками и смехом, повозки гремели колёсами по мостовой. Жители Вертона выглядели ухоженными и занятыми, здесь кипела жизнь. Богачи с меховыми накидками, ремесленники в кожаных фартуках, матросы, едва сошедшие с палубы, и жрецы в нарядных мантиях. Всё это перемешивалось в пёстрый, но отлаженный поток.

Мы свернули к конюшне неподалёку от центральной улицы. Там, среди запаха сена и звона подков, передали лошадей молодому парню, что лихо справлялся с поводьями, как будто лошади его слушались лучше, чем люди. Погладил свою лошадь по морде, прошептал пару слов. Не люблю расставаться с животиной, но город требует своей осторожности.

– Что насчёт остальных? – спросил я, когда мы вышли на свет и стали двигаться в сторону торговых кварталов. – Где остальные наёмники, с которыми ты договаривался?

Лоринтар пожал плечами, поправляя свои клинки.

– Я тут не бывал. Знаю только название таверны, где условились пересечься – «Семь Парусов».

Я на миг остановился, почесал затылок.

– Хмм… название знакомое. Я дорогу туда помню. Но ты серьёзно? Собирался пройти весь этот путь, не зная мест?

Он посмотрел на меня и, чуть склонив голову в сторону произнёс:

– А для этого я и нанял тебя, помнишь?

Я фыркнул, и мы отправились дальше.

Вертон встретил нас густым шумом и запахами разогретого камня, дыма кузниц, соли с реки и дешёвых приправ с уличных прилавков. Я невольно замедлил шаг, давая себе секунду рассмотреть всё это заново. Полгода прошло. Не так уж и много, по людским меркам. А по здешним целая эпоха. Я шагал по этим мостовым и прежде, но каждый раз город надевал новое лицо. В самой его сердцевине бился тот же стальной пульс: Вертон не менялся. Он жил трудом, гремел молотами, пел звонкими голосами торговцев и скрежетом повозок, растягивающих цепи под тяжестью железа. Вертон был сердцем людской промышленности.

Улицы Ветрона, несмотря на утреннюю прохладу, гудели жизнью. Проталкиваясь сквозь толпу, мы с Лоринтаром продирались к реке, извивающейся серебряной лентой вдоль восточной границы города. Здесь, в этом районе, Вертон словно зверь на цепи, построенный из камня и дерева, из рыночных выкриков, скрежета тележных колёс, криков чаек и звона кузнечных молотов. Лоринтар шагал рядом молча, запахнув плащ и прикрыв лицо капюшоном. Так будет даже лучше. Лишнее внимание не хотелось получать.

Мы шли вдоль базара, миновали пару лавок с солониной и обшарпанный храм Артерий, перед которым старый пьяница молился морской пене, как родной матери. Всё здесь было вечно мокрым, даже небо серым и обиженным, как будто над Вертоном всегда висело проклятье на хорошую погоду. Мы свернули в переулок и прошли ещё с полсотни шагов до выхода к набережной. Там, в самом сердце портового района, у самой кромки воды, стояло двухэтажное здание с потемневшей от влаги вывеской – «Семь Парусов».

Дом возвышался у самой кромки воды, выкрашенный в тёмно-синий, с медными вставками и добротно отделанными окнами, за которыми мерцал тёплый свет. Вывеска «Семь Парусов», вырезанная из дуба, покачивалась на кованых цепях, блестя свежей полировкой. Первый этаж занимал трактир. Место для тех, кто знал цену долгому плаванию и не жалел монет за хорошую пищу и уют. Второй – постоялый двор, где капитаны, штурманы и заезжие гости могли позволить себе ночь покоя перед следующим плаванием. Крыша была крепкой, выложена черепицей.

Я толкнул дверь рукой. Внутри воздух был густой и плотный, как хороший эль. Пахло дымом и жареным луком. Слева длинная стойка, над ней таблички с расценками. Сети, ракушки, выцветшие карты и поломанные вёсла, украшали почерневшие стены. Вдоль стены деревянные столы, за каждым кипела своя жизнь: кто-то играл в кости, кто-то спорил о справедливости налогов, кто-то просто пил, чтобы забыть, как зовут.

Я скользнул взглядом по залу.

– Видишь кого-нибудь из наших? – спросил я у Лоринтара, чуть склонив голову, не отрывая глаз от посетителей.

Тот осмотрел зал с привычной осторожностью, чуть прищурившись. Затем покачал головой.

– Нет. Пока никого.

– Хм. Наверное, не прибыли ещё. – буркнул я и направился к трактирщику.

Тот, грузный мужик с рыжими бакенбардами и кожаным фартуком, что давно перестал быть чистым, даже не поднял глаз. Я положил на стойку несколько монет.

– Две комнаты. Срок неопределён.

Он кивнул, звякнул ключами и, не меняя выражения лица, выдал два железных ключа с грубыми бирками. Я взял их, обернулся к Лоринтару и кинул один.

– Обустраивайся. Подождём их здесь. Я пока пойду разнюхаю, как обстоят дела с переправой.

Он коротко кивнул и направился вверх по лестнице.

Я вышел обратно на улицу, вдохнул прохладный речной воздух. Порт простирался вдоль берега на сотни шагов, деревянные помосты, грузы, ящики, крики грузчиков и резкий лай портовых псов. Корабли стояли вплотную, цепляясь бортами за соседа. Баркасы, торговые шаланды, узкие речные паромы и даже один высокий корабль с двумя мачтами, украшенными резьбой по дереву.

Река здесь была широка, как поле, по которому плывут облака. Глубокая, могучая, она не суетилась. Её течение было размеренным, но не медленным. Чтобы пересечь её, требовалось немало времени, а плыть вниз по течению не меньше нескольких часов, может, и больше, смотря куда держать путь. Река жила своей жизнью: здесь рождались тайны, уходили бедняки, прибывали герои, и не каждый возвращался.

Я встал у перил помоста и вгляделся вдаль, туда, где горизонт утопал в тумане и мачтах. Нам нужен был корабль. Желательно с капитаном, у которого больше морских историй, чем долгов. И чтобы не задал лишних вопросов, когда мы поднимемся на борт. Не хотелось бы потом оправдываться перед стражей о том, куда я держу путь с тёмным под рукой.

Порт бурлил жизнью, как котёл с похлёбкой: где-то кричали грузчики, утопая по колено в ящиках и мешках, где-то скрипели канаты, туго натягиваясь под тяжестью грузов, а чуть поодаль пьяные моряки с усердием затягивали какую-то морскую балладу. Я брёл между пристанями, щурясь на солнце, которое уже клонилось к закату, переливая воду в реке мягким золотом.

Швартовые бочки, покачиваясь, глухо стучали о деревянные сваи. У причалов теснились суда: от пузатых торговых барж, погруженных чуть ли не до борта, до хищных боевых кораблей. Я останавливался у каждого второго, задавал один и тот же вопрос: не идёт ли кто на другой берег, вверх по течению. Ответ был либо вежливо отрицательным, либо недоумённым. Большинство судов готовились выйти в море, на торговлю или ловлю. Один капитан даже предложил мне наняться к ним в команду, но я только усмехнулся и покачал головой: крутить штурвал, дело может, и благородное, но не моё.

Минуло около получаса. Сапоги мои скрипели от пыли, скопившейся у края причала. Я уже подумывал вернуться и попробовать поискать кого-нибудь в трактире, когда взгляд зацепился за мачту фрегата с выцветшим флагом, на котором была изображена чайка на фоне голубой волны. Судно выглядело крепким, свежевыскобленным и недавно просмолённым. Значит готово к ходу. Я нашёл одного из моряков, скучающего у трапа, и задал свой вопрос. Парень, пожёвывая соломинку, махнул в сторону города.

– Капитан ушёл. – сказал он. – Куда не сказал. Когда вернётся тем более. Хотите ждать, ждите. Мы не против.

Я кивнул, поблагодарил, и отошёл чуть в сторону. У одного из складов стояли сложенные друг на друга ящики. Уселся на один, нашёл более-менее устойчивый, и с облегчением выдохнул. Стук каблуков, скрип досок под ногами грузчиков, далёкие выкрики, всё это слилось в привычный, убаюкивающий шум. Порт сам пел мне свою песню: меланхоличную, солоноватую, пропитанную табачным дымом.

Я достал трубку, стараясь не нарушать ритуала. Палец привычно постучал по стенке ящика, высыпая остатки золы. Достал кисет, высыпал последние щепотки, забил трубку плотно, даже немного с усилием. Щёлкнул кресалом, сделал пару глубоких затяжек, и выдохнул клуб дыма в закат. Привкус у табака был в этот раз слабоватый. Испортился. Обидно, но не смертельно. Придётся пополнить запасы. Я отметил про себя лавку, мимо которой проходил по пути. Вроде бы, там был выбор получше, чем в других местах.