Топить в огне бушующем печали. Том 2

– В чем дело, господин Нянь?

Янь Цюшань нахмурился.

– Только что… Сам не знаю, будто почувствовал на себе чей-то взгляд.

Служанка заподозрила в его словах дурной намек и тут же обернулась. Она осторожно заметила:

– Матушка отдала вам карту, да еще и отправила меня показать дорогу. Мы нигде не останавливались и не переводили дух до самого Юйяна. Кроме вас, о расположении гробницы принца гаошань никому больше не рассказывали. Господин Нянь, вы сомневаетесь и в духах, и в демонах – получается, вы не доверяете и нашей матушке?

– Ай, барышня, не надумывай, господин Нянь вовсе ничего такого не имел в виду, – перебил ее слепец, пытаясь сгладить углы. – Может, это из-за нас со Змеекожим, как-никак, мы с ним оба в розыске.

Змеекожий легкомысленно добавил:

– А кто в нем не был? На каждого из наших по несколько ордеров выписано. Но за столько лет до сих пор никого не поймали!

Янь Цюшаню не хотелось встревать в эти бессмысленные пререкания. Убедившись, что ничего подозрительного вокруг нет, он прошел вперед и первым забрался в потрепанную рыбацкую лодку. Спутники в спешке сгрузили на борт ящики, отчалили и направились в Южное море.

Воробей на скале вдруг взмыл вверх, из глаз его заструились тонкие нити черной дымки: все, что он «видел» и «слышал», во всех подробностях передавалось Шэн Линъюаню.

Его величество прибег к Искусству марионеток – впрочем, к упрощенной его разновидности. Мастер, достигнувший вершин этого ремесла, мог так управлять куклой, что ее не отличили бы от подлинника даже самые близкие люди. Его марионетки перенимали мельчайшие привычки, могли во всех деталях сымитировать тончайшие оттенки мысли. То было поразительное искусство, однако после смерти Дань Ли оно было утрачено.

Шэн Линъюань медленно вышел на побережье и поднялся на скалы у воды. Протянув руку, он, когда воробей прыгнул ему на ладонь, легонько погладил его по головке, снимая чары. Отпустив птицу, он не сдержался и вздохнул. В конце концов, Искусство марионеток Шэн Линъюань освоил поверхностно – он только и умел, что заставить неразумных животных служить ему глазами и ушами, и то при этом не мог отойти от них далеко.

Про Владыку людей говорили, что коварство его не знает пределов, но по сравнению с тем человеком он был, пожалуй, не больше чем громилой с мечом.

Вот только…

Шэн Линъюань растерянно подумал: «Откуда у Куня эти самые… „жабры“?»

Во всей этой компании самый мощный дух демона-яо исходил от слепца – от него пахло юю[42]. Вид у юю омерзительный, в истинном облике он почти не отличается от собаки, однако у нет даже острых когтей и клыков, а к «свирепым зверям» его порой причисляют лишь потому, что само его появление неблагоприятно и считается дурным предзнаменованием.

Что до остальных – тот, что похвалялся, будто бы может свободно спускаться в морские глубины, был нечистокровной рыбой-вьюном, чьи предки, скорее всего, никогда не покидали свой пруд, так что на деле он попросту трепал языком. Женщина же была всего лишь марионеткой – деревянной куклой, обтянутой человеческой кожей, притом сделанной кое-как – человек, управлявший ею из-за кулис, применил упрощенное заклинание полой куклы.

Собака, рыба-вьюн и игрушка… И с этой компанией Янь Цюшань хочет спуститься в гробницу гаошаньского принца? Как самонадеянно.

Шэн Линъюань почти был готов их пожалеть – как-никак, гробницу его величество запечатывал собственнолично.

Ван Цзэ со своей командой прилетел раньше Сюань Цзи и Гу Юэси. В половине шестого утра они все вместе столкнулись в дверях популярной кофейни, той самой, где остановился Шэн Линъюань.

– Никого, – сказала Гу Юэси, посмотрев через улицу, и опустила бинокль. – Номер в гостинице пуст, внедорожника нет. Директор Сюань, вашего духа меча я тоже не видела.

– Ну и жарища же тут, твою мать, прямо как летом, – Ван Цзэ через окно вручил Сюань Цзи завтрак из круглосуточного магазина и сел в машину, обойдя ее с другой стороны и закинув на ходу пальто на заднее сиденье. – Я захватил с собой братишку из линии физических и психических сил, он только что допросил коридорного.

Гу Юэси взволнованно повернула голову.

– Это он?

Ван Цзэ кивнул ей с непривычно серьезным выражением лица.

– Да. С ним были попутчики – двое мужчин и женщина. Первый – слепой, настоящее имя неизвестно, кличка – Среброглазый. Разыскиваемый преступник класса А: отчаянный головорез, на его счету немало человеческих жизней. У второго на лице шрам от ожога, кличка – Змеекожий. Скользкий тип, принадлежит к линии воды, утверждает, что в воде его ни за что не поймать. Женщина скрывает лицо, но, судя по открытым участкам тела, она не человек. Если я не ошибаюсь, это Призрачная служанка матушки Юй. Вот уж не думал, что старушенция тоже замешана. Ну и последний… последний – он сам. Я не знаю, что они собираются делать, тем более не знаю, почему командир Янь связался с этой компанией, но мне все это не нравится.

– А где он сейчас? – поспешно спросила Гу Юэси.

– Коридорный сказал, они отправились к морю, выехали глубокой ночью. Мы на шаг позади, – сказал Ван Цзэ. – Я сейчас пытаюсь связаться с приятелями здесь, в Юйяне. Быть может, получится подключиться к сети дорожного видеонаблюдения и отследить машину… Но ответа ждать слишком долго, у нас нет столько времени…

– Если вы мне доверяете, то следуйте за мной, – вдруг сказал до сих пор молчавший Сюань Цзи. Он в два глотка допил кофе и выбросил пустой стаканчик из окна машины – аккурат в придорожный мусорный бак. – Понятия не имею, где ваш бывший командир, зато я чувствую своего духа меча.

Гу Юэси и Ван Цзэ синхронно повернулись к нему.

– Да что вы на меня так смотрите? – отчего-то под взглядом двух пар глаз Сюань Цзи почувствовал себя неловко, как под светом прожекторов. – У нас с ним ничего… Никаких предосудительных отношений!

Гу Юэси кашлянула и отвела взор.

– Да-да, конечно, никто и не говорит ни о чем подобном, – поспешно сказал Ван Цзэ.

– Пока этот дух не пробудился, он был моим Мечом Судьбы и вскармливался в моем теле… Ой, нет, я не это имел в виду, – от волнения Сюань Цзи принялся нести чушь и только ухудшил дело. Во взгляде Гу Юэси явственно читалось сочувствие.

Ван Цзэ кое-как попытался его успокоить.

– Ладно, мы и правда ничего такого не имели в виду. Просто заметили, что на тебе лица нет – наверняка устал из-за всей этой беготни среди ночи.

Из лучших побуждений Гу Юэси неуклюже поддержала его:

– Да, как только директор Сюань увидел тот ролик, сразу сорвался с работы и помчался сюда. Наверняка он очень…

Э-э-э… Кажется, стало только хуже.

Ван Цзэ закрыл лицо рукой.

– Поехали, – слабым голосом сказал Сюань Цзи, решив спустить эту тему на тормозах. – Старина Ван, скажи своим людям, чтобы не отставали. Мы направляемся на юго-запад.

Ван Цзэ изобразил, что застегивает рот на замок, но надолго его не хватило. Вскоре он не вытерпел и снова заговорил:

– Насколько я помню, у старины Яня с «невесткой» подобной связи не было. Время от времени действительно казалось, что они понимают друг друга без слов, но командир Янь объяснял это тем, что они уже очень давно живут бок о бок…

– Я. Не прожил. С ним. Бок о бок. Ни дня. Благодарю покорно, – безо всякого выражения сообщил Сюань Цзи.

– А на что именно похоже твое ощущение? – полюбопытствовал Ван Цзэ. – Ты как Гу Юэси видишь то, чего другие не видят? Или тебя тянет, как магнитом, в определенном направлении?..

В этот раз в определенном направлении повернули даже мысли самого Сюань Цзи.

– Сделай одолжение, прекрати! – не выдержал он.

– Ладно-ладно, мне просто интересно, ведь в самом деле… О, мне приятель ответил. Ни хрена себе, и впрямь в той стороне! Вот это чутье, директор Сюань, прямо человек-компас!..

Сюань Цзи промолчал.

То было не зрение, не слух, не осязание, а какая-то не поддающаяся описанию интуиция. Словно кто-то прикасался кончиком кисти к точке между бровями, указывая таким образом направление, в котором находится. Когда Сюань Цзи поворачивался в эту сторону, его с головы до ног охватывал невольный трепет, а сердце колотилось так, словно вот-вот выскочит из груди.

Но кроме интуиции был еще аромат. Тот самый, который он ощущал и от самого Шэн Линъюаня, и во сне во дворце Дулин… Роскошный аромат благовоний императорского дворца, и чем дальше, тем сильнее он окутывал Сюань Цзи.

Шэн Линъюань не благоухал сам по себе – он же не курильница, в конце концов, – а пах ровно тем, чем мылся в последний раз – гелем для душа из отеля. Сюань Цзи не знал, как описать этот витающий вокруг аромат: ему казалось, что он его чувствует не носом, а сразу мозгом.

И вдруг сон про дворцовую опочивальню отчетливо всплыл у него перед глазами. У Сюань Цзи тут же пересохло в горле, и, не сдержавшись, он бросил гневный взгляд на Ван Цзэ.

«Ох уж этот невезучий карп! – подумал он. – Это он виноват! Все из-за той чуши, что он намолол!»

012

Отыскав на берегу Южного моря укромное местечко, Шэн Линъюань уселся поудобнее и, прибегнув к Искусству марионеток, наложил чары на нескольких рыбок. Их глазами он увидел из-под воды, как вьюн и в самом деле достал «чудесное сокровище».

Так называемый Жемчужный пузырь выглядел как шар молочно-белого цвета с блестящей, как у жемчуга, поверхностью. На ощупь мягкий, как шелк, он при этом был очень прочным. Слой за слоем пузырь можно было развернуть в пластинку размером в квадратный чжан, тонкую, словно крыло цикады, на вид действительно напоминавшую жабры.

Шэн Линъюань наблюдал с интересом: он никогда в жизни не видывал такой штуки, должно быть, ее создали более поздние поколения. Гениальная придумка, но какой смысл в том, чтобы приписывать ей древнее происхождение?

Перед глазами его величества разворачивалось удивительное представление: вьюн положил расправленные «жабры» людям на головы, словно укутав пассажиров и лодку тонкой кисеей, и следом «жабры» мгновенно «растворились», а все, что было ими накрыто, замерцало жемчужным блеском. Лодка, и в самом деле словно переливающийся всеми цветами радуги пузырь, ушла под воду. На поверхности осталась лишь мелкая рябь.

Под водой лодка полностью перестала подчиняться всем законам природы: выталкивающая сила на нее как будто совершенно не действовала, а все предметы на борту оставались на своих местах. Люди свободно двигались и дышали, вода свободно проникала сквозь застежки и зазоры между шнурками, но одежда не намокала.

– Мы по-прежнему можем разговаривать? – попыталась это проверить деревянная женщина.

Все обернулись к ней, и она поняла, что ее голос под укрытием «жабр Куня», оказывается, звучит так же, как на берегу, разве что немного мешает журчание воды в ушах. Женщина пришла в восхищение – видно, у Куня и вправду были жабры!

Вокруг лодки кружил косяк любопытных рыб – словно публика в предвкушении зрелища. Отчего-то их пристальное внимание тревожило служанку, но, подавив беспокойство, она заговорила:

– Кхм… Коридор к захоронению принца начинается у входа, он защищен магическим построением пяти первоэлементов. Матушка сказала, что в древности это была магическая печать огромной силы. Нельзя допустить ни одного неверного шага, если мы хотим остаться в живых, поэтому вы должны следовать за мной.

Шэн Линъюань усмехнулся – да какая опасность может быть на входе? Если она там и есть, на карте все равно не обозначена.

Боковым зрением служанка заметила косяк рыб, ровными рядами плывущий в ту же сторону. В их бледных глазах отражался мерцающий свет – казалось, они косятся на нее с презрением, неодобрительно качая головами! Да что не так с этими низшими позвоночными, у которых и памяти-то хватает только на несколько секунд?

Они плыли так несколько часов – напряженные, как перед битвой с опасным врагом. Сквозь воду проникал дневной свет, когда они наконец добрались до места, где должна была находиться гробница гаошаньского принца. Шэн Линъюань тем временем беззаботно дремал, наслаждаясь морским бризом. Проснувшись, он увидел, что уже рассвело и люди все еще осторожно кружат у входа в гробницу. Его величество вынул из кармана длинную бамбуковую палку и ножик и, борясь со скукой, принялся вырезать флейту-дицзы. Современная одежда всецело противоречила его представлениям о прекрасном, но чем он остался доволен, это карманами и так называемыми «молниями» – хитро устроенными железными пластинками: если потянуть за металлический язычок вверх, карман запечатывался. Поначалу Шэн Линъюань счел карманы уродливым и недостойным нововведением: только нищие носят на себе столько мешков – но за пару дней привык и даже оценил по достоинству их удобство.

Пока зрители на суше клевали носом, господам под водой было не до скуки. Построение у входа в гробницу и впрямь оказалось крайне сложным, поэтому деревянная женщина взяла на себя управление лодкой и строго следовала пути, обозначенному на карте, не решаясь отклониться от него ни на цунь. Лодка как будто нарезала уже сто восьмидесятый круг на одном и том же месте, так что у пассажиров в глазах рябило. Нервы у всех были на пределе, и даже бывалые преступники не решались лишний раз вздохнуть.

Только когда солнце над водой подошло к зениту, служанка тихо выдохнула.

– Получилось? – осторожно поинтересовался слепец.

– Мы уже должны были войти, – стоило женщине договорить, как морское дно дрогнуло, а следом из ниоткуда возник гигантский тотемный знак и опустился вниз, открывая темный зловещий проход.

– Глядите-ка! – в радостном волнении воскликнул Змеекожий. – Путь в гробницу!

Все, кроме сохранявшего невозмутимость Янь Цюшаня, тут же в возбуждении повскакивали с мест. Как-никак перед ними была трехтысячелетняя гробница с запечатанным в ней таинственным жэньмо. А вдруг внутри сохранились какие-то секреты клана гаошань? Но даже если и нет – сама возможность узнать побольше об этих сложнейших построениях – большая удача. Хоть они ни за что на свете не рискнули бы ничего в ней трогать, но полюбоваться-то можно…

Глаза пассажиров горели от нетерпения. Лодка изменила направление и вошла в проход, ведущий к гробнице. Только тогда по-прежнему сидевший на краю борта Янь Цюшань вдруг поднялся. Змеекожий, с лица которого еще не сошла радостная улыбка, оглянулся на него и вдруг услышал, как со дна морского донесся какой-то лязг, словно, рассекая лазурные волны, обнажилось гигантское лезвие.

И следом прямо на головы людей обрушились тени сверкающих мечей.

Деревянная женщина тут же присела, а Змеекожий кувыркнулся через борт и очутился в воде, выскользнув из-под защиты пузыря – жемчужный блеск с его тела мгновенно исчез. Давление на морской глубине чуть не превратило нахлебавшегося воды Змеекожего в прессованного вьюна.

Тень меча мелькнула над его головой и устремилась прямо на Янь Цюшаня.

– Берегись!

– Господин Нянь!

Янь Цюшань не шелохнулся. В следующий миг сверкающий клинок пронесся совсем рядом с ним и с лязгом ударился о борт лодки – однако на обшивке не осталось ни царапины. Мечи оказались невероятно правдоподобной иллюзией.

Построенная в форме полумесяца, безмолвная гробница напоминала усмешку.

– Я чуть… чуть не помер от страха, это что за хрень?! – Змеекожий, задыхаясь и откашливаясь, забрался обратно в лодку. Он сплюнул слюну, вконец запыхавшись, опустился на колени и начал осматривать себя, проверяя, цел ли. – Господин Нянь, ну ты и крут!

Слепец склонился над бортом, ощупал невредимую обшивку и с восхищением заметил:

– Господин Нянь, вы недаром в свое время входили в элиту «Фэншэнь». Как вы поняли, что это иллюзия?

Янь Цюшань собрался было ответить, как вдруг заметил маленькую рыбку, проплывшую прямо перед его лицом. Та с любопытством следила за ним, а в ее глазках, словно отблеск разума, поблескивало неясное свечение. Он сам не знал почему, но как только встретился взглядом с рыбкой – рефлекторно напрягся, крепко сжав рукоять кинжала за поясом, словно встретился лицом к лицу с врагом. Пару мгновений они смотрели друг на друга, но рыбка как будто совершенно не чувствовала опасности – она безо всякой цели несколько раз проплыла вокруг него, а потом беззаботно открыла рот и начала грызть водоросли.

Янь Цюшань отпустил кинжал и подумал, что он и впрямь в последнее время чересчур подозрителен – везде враги мерещатся. Всего-то рыбка – а уже перепугался до смерти.

– Я почувствовал, я все ж таки принадлежу к линии металлов, – отговорился он. Ему совсем не хотелось ничего объяснять попутчикам. Затем он оглянулся и посмотрел туда, откуда они приплыли. – Внутрь, – ровно скомандовал он.

Бамбуковая флейта в руках сидевшего на берегу Шэн Линъюаня уже обрела форму. Он выдул из нее стружки, протер дочиста рукавом и взял на пробу несколько нот.

– Добро пожаловать, господа! Не взыщите за прохладный прием!

Был ясный, погожий день, но вдруг спокойное Южное море ни с того ни с сего взволновалось, поднялись огромные валы, едва заметная черная дымка появилась над водой и устремилась прямо в небо. Пенящиеся волны обрушились на берег и отхлынули, оставив после груду трепещущих рыбок и креветок. Со дна смутно донесся гул – никак в глубине нарождалось цунами!..

Тем временем автоколонна «Фэншэнь» мчалась к побережью. Еще издали они увидели, что на Южном море происходит что-то неладное. У Гу Юэси волосы встали дыбом:

– О Небо… Командир Янь… Что они натворили?

– Директор Сюань, – Ван Цзэ стиснул его плечо, – он что, опустился на самое дно?

– Э-э-э… Ты о чем? – не понял Сюань Цзи.

– Ай, да что ты за человек такой недогадливый?! – возопил Ван Цзэ. – Закрой глаза и прочувствуй как следует! Разве не твой дух меча сейчас под водой безобразничает – ветер поднял, волны?..

Ничего прочувствовать Сюань Цзи не мог. Чем ближе они подъезжали к побережью, тем сильнее окутывал его тот, уловимый лишь для него одного, дворцовый аромат – теперь он казался вездесущим и настолько густым, что отдавал горечью. И в то же время нечто в его душе словно пробуждалось ото сна, и он инстинктивно страшился его – руки у Сюань Цзи задрожали так, что он не мог с ними справиться.

– Если они на морском дне, то как нам их достать? Слушай, директор… – начал Ван Цзэ, но, случайно обернувшись, увидел, что тот побледнел чуть ли не до прозрачности и покрылся испариной. Глаза, в которых читалась страшная усталость, накопившаяся за последние несколько дней, казались пугающе яркими, а между бровями начал проступать родовой тотем.

– Директор Сюань, ты в порядке? – позвал Ван Цзэ. – Может, тебе отдохнуть чуток? Ты, похоже перетрудился. Не загоняй себя, так и до выгорания недалеко…

У Сюань Цзи вдруг зазвенело в ушах. И гул двигателя, и отдаленный шум морских волн, и голос Ван Цзэ внезапно исчезли. Его тело явно по-прежнему ехало в машине, а вот сознание как будто забрело за какой-то магический барьер, на короткое время потеряв связь с реальностью.

Он слышал пронзительный детский плач. Но то было не обычное нытье капризного шалопая. Ребенок рыдал навзрыд, казалось, его сердце вот-вот разорвется от горя. Сюань Цзи, задыхаясь, с изумлением обнаружил, что, как и во сне о дворце Дулин, он как будто парит в воздухе, привязанный к чужому телу. День был в разгаре, он явно не спал, так как же мог провалиться в царство сновидений?

Плакал «он сам». Сюань Цзи понятия не имел, как так вышло, но на этот раз он «был» совсем еще маленьким ребенком, который даже говорить-то толком не умеет. Отчего-то Сюань Цзи не чувствовал тела – он мог только видеть, но перед глазами стояла кромешная тьма.

Ребенка как будто заперли в раскаленной печи, потому что все тело Сюань Цзи начало жечь.

«Не плачь, – раздался у него в ушах еще один слабый детский голосок – судя по всему, этот ребенок был чуть постарше. – Не надо… не надо плакать. Будешь плакать – устанешь, силы иссякнут, и тогда они… они поглотят тебя… А-а-а…»

Болезненный стон исказил голос ребенка, и он с усилием замолк. Сюань Цзи услышал, как на миг дыхание его прервал всхлип, но ребенок тут же подавил рыдания. Такой малыш – а уже знал, что если замедлить дыхание, то можно облегчить боль. Он переносил страдания с пугающим хладнокровием – не иначе уже привык к ним.

Сюань Цзи вдруг почувствовал – безо всяких на то оснований, он просто это знал, – что дети делили между собой одну и ту же муку.

Да что тут происходит? Жестокое обращение с детьми средь бела дня? С каких пор закон о защите несовершеннолетних перестал работать?

– Малыш, ты где? – попробовал позвать Сюань Цзи. – Кто ты? Какое у тебя сейчас время?..

Но здесь, как и во сне о дворце Дулин, Сюань Цзи был сторонним наблюдателем – дети его не услышали.

Говоривший недавно ребенок слабо захныкал: «Как больно…»

Сюань Цзи редко имел дело с детьми и совершенно их не любил. Он обеими руками поддерживал запрет на вход с детьми в ресторанах и кинотеатрах, но плач этого ребенка терзал его сердце… До такой степени, что он не сразу сообразил: ребенок говорил не на путунхуа.

Ребенок снова заговорил, с усилием стараясь выровнять дрожащий голос и притвориться, что он спокоен: «Потерпи немного, все будет хорошо. Давай братик Линъюань расскажет тебе пару интересных историй».

Сюань Цзи потерял дар речи.

Да ну, быть того не может! Как-как тебя зовут, малыш? Какой такой братик?

Сюань Цзи почти поверил, что ему послышалось, но вдруг сообразил, что мальчик говорил на языке Великой Ци.

Он опешил… Когда он стал понимать древний язык как родной?

«Говорят, далеко на севере есть море… Круглый год оно сковано льдом и столь глубоко, что вода в нем черным-черна… Плыть по нему – все равно что идти среди ночи по дремучему лесу: один неверный шаг – и ты сбился с пути. Тем, кто угодил в западню Северного моря, уже не выбраться. И если родные и друзья несчастных захотят их найти, им остается только молить о помощи стерегущих море русалок… Они не обладают острым умом, но добры и мягкосердечны и всегда готовы помочь… Русалки умеют разговаривать с морем, нужно лишь показать им портрет пропавшего и потратить несколько дней, чтобы научить его имени, тогда русалки смогут попросить морскую воду отыскать нужного человека… Учитель сегодня как раз научил меня одной фразе на русалочьем языке, хочешь услышать, как она звучит?..»

– Твою мать, чего он такой горячий? – Ван Цзэ отдернул руку – кожа Сюань Цзи была такой горячей, что обжигала даже через одежду – и в ужасе сообщил Гу Юэси, которая была за рулем:

– Да у него температура за сотку!

– Не говори ерунды! – Гу Юэси свернула на обочину, остановила машину и схватилась за рацию, вызывая напарников. – С вами есть врач?.. Нет? Тогда быстро ко мне кого-нибудь из линии физических и психических сил!

Тем временем обнаженная кожа на запястьях Сюань Цзи вдруг покраснела и сморщилась, словно он обо что-то обжегся, – Ван Цзэ и ахнуть не успел.

– Ни колебаний аномальной энергии, ни внешних повреждений, но он меня не слышит. Это болезнь такая или проклятие? – командир «Фэншэнь» махнул рукой и опустил стекло в машине. Климат в Юйяне влажный, и в воздухе много водяного пара. Он протянул руку: пар быстро остыл, сгустился холодным водяным шаром в его ладони, а затем превратился в лед. – Нет, так не пойдет, – пробормотал Ван Цзэ. – Сначала нужно его охладить…

Но только Ван Цзэ собрался положить ледяной шар на Сюань Цзи, как тот вдруг схватил его за запястье и распахнул глаза. Следы от ожогов исчезли у командира «Фэншэнь» на глазах, будто ему все примерещилось.

– Директор Сюань?

– Русалочий язык… – глаза Сюань Цзи открылись, но взгляд оставался расфокусированным, а голос звучал так, словно он говорил во сне. – Людей под водой можно найти с помощью русалочьего языка…

Янь Цюшань и его спутники плыли по проходу, ведущему к гробнице. В уходящем в глубину узком и длинном коридоре рассеивали тьму русалочьи фонари. Холодный молочный свет мерцал в воде, освещая путь, ведущий как будто прямиком в преисподнюю. Эти фонари, которые горели на дне морском и не затухали даже по прошествии десяти тысяч лет, умели делать только в клане гаошань.

– Хорошо, что у нас есть карта, – Змеекожий говорил полушепотом, но в голосе его все равно слышалось нескрываемое воодушевление. – Сунься мы не туда, поди, нас бы встретили настоящие мечи, с настоящими лезвиями? Интересно, как выглядела последняя партия гаошаньских «драгоценных мечей»? Неужели во всех были духи оружия? А еще вот что мне любопытно: может ли дух оружия выбирать, быть ему мужчиной или женщиной, и если может…

Заговорившись, он дал волю пошлым фантазиям. Стоявший рядом Янь Цюшань помрачнел, на его лице читалось смутное желание прибить болтуна.

– Заткнись, – очень кстати оборвала его деревянная женщина. – Что это такое там, на стенах?

Русалочьи фонари высветили множество появившихся на прежде сплошь черных каменных стенах человеческих фигур. Виднелись они неотчетливо, разглядеть их как следует спутники не могли.