Терапия

– Пётр Андреевич, потанцуем? – пролепетала она невнятно, но преисполненная решимости, достойной первого космонавта.

В другой ситуации он бы охотно согласился – одарить её мужским вниманием и заодно потешить своё самолюбие. Девушка ему нравилась и вызывала почти отеческое умиление. Но так как его морально-нравственные качества были в тот момент крайне шатки, предпочёл не рисковать. Он улыбнулся, отвесил какой-то дежурный комплимент и, пошарив взглядом по залу, увидел компанию молодых сотрудниц бухгалтерии.

Как истинный джентльмен, он обхватил Лизу за плечи и препроводил в их сторону.

– Дамы, я вижу, что вы покидаете бал. Прошу забрать мою Золушку с собой.

Так как главбух, в отличие от многих рано отбывших руководителей, всё ещё снимала хронический стресс на танцполе, «дамы» были умеренно пьяны и вполне сознательны. Лиза, истратив остатки сил на попытку охмурить Петра, только растерянно хлопала глазами, не в состоянии сфокусировать взгляд, да и стояла с трудом.

Девушки понимающе улыбнулись, приняли Лизу на поруки и направились в сторону лифтов. Пётр довольно выдохнул, залпом выпил виски, который всё это время держал в руках, и решил, что ему тоже пора финишировать. Он выдохся. Неделя была тяжёлой, хоть и местами приятной… чертовски приятной.

Глава 23

– Что вы собираетесь сделать? – Ольга чуть не сползла с кресла, услышав последнюю фразу.

Татьяна сидела напротив с видом человека в терминальной фазе тяжелого заболевания. Будто все стадии уже пройдены, осталось только смириться и умирать.

– Я собираюсь с ним переспать, – повторила Таня, сама до конца не веря, что признается в этом чужому человеку, пусть даже психологу.

– Но зачем? Вы же такой здоровый выход нашли! Просто отошли в сторону, выбрали себя, наконец. Мы же решили на прошлой встрече, что от таких, как этот Петр, нужно держаться подальше. Особенно вам. Вы же всё о себе знаете. Он манипулятор, нарцисс…

– Я тоже, – тихо перебила её женщина.

– Но… разница в том, что вы страдаете от этого, а он… этим наслаждается! Да что случилось с момента нашей прошлой встречи? – Ольга с трудом сдерживалась, чтобы не выдать охватившее её разочарование.

Та казалась адекватной, рассудительной. И тут Ольга осеклась… казалась. Боже, да она обвела её вокруг пальца! Не сказала и половины того, что чувствует. Как она могла забыть, с кем имеет дело? Такие, как Татьяна, мгновенно вживаются в образ и сами верят в то, что говорят. Им даже система Станиславского не нужна.

Ольга тяжело выдохнула и ещё раз медленно произнесла:

– Что случилось, Татьяна?

– Я просто поняла, что ничего не контролирую.

– То есть вы готовы на такой шаг только чтобы сохранить иллюзию контроля?

– Мне кажется, это меня спасёт. В последнее время я плохо сплю. От тревоги меня тошнит, колотит в холодном поту. То впадаю в странную эйфорию, то рыдаю в подушку. Если секс с ним станет моим осознанным решением, будет спокойнее.

– Но это не будет вашим решением, – процедила Ольга, не отводя взгляда.

Ей вдруг захотелось отвесить Татьяне оплеуху, чтобы привести в чувство. Но одновременно она осознала: возможно, впервые за все их встречи ее клиентка скинула маску. Женщина сидела почти неподвижно, поджав плечи, только её руки остервенело крошили салфетку на мелкие хлопья.

– Татьяна, почему вы не уйдёте оттуда? Там враждебное окружение, и сил противостоять ему не осталось. Да и не нужно. Зачем вам что-то доказывать этим людям? Или это вопрос денег?

– Нет… – помедлив, ответила Таня. – Я почти ничего не трачу и могла бы взять паузу по меньшей мере на год. Только я не хочу.

– Почему? Вы могли бы разобраться в себе за это время.

– Я боюсь оставаться с собой наедине.

– Вы могли бы уехать в путешествие, найти хобби, читать книги, посещать выставки… да всё что угодно! Вы могли бы решиться на здоровые отношения или просто роман, но такой, где сохраните себя.

Таня бессознательно замотала головой, будто описанные Ольгой возможности были сродни прыжку в тёмную бездну. Она ведь не умела жить без достижений, без одобрения. Просто уйти означало бы признать поражение – и то, что всё плохое в её жизни было справедливо.

– Я ведь не отошла в сторону, Ольга. Я сделала вид. У меня есть план. Я очень скоро избавлюсь от него.

– От Петра? Вы правда собираетесь спать с ним и одновременно строить козни?

Ольга вдруг поняла, что её попытка сорвать Танины нарциссические надстройки возымела обратный эффект. Женщина с невменяемым упорством старалась придать смысл своим иррациональным поступкам. Это была психологическая защита. Ольгу посетила неприятная, но логичная догадка.

– Татьяна, может, вы надеетесь, что Пётр изменится ради вас? Признает вас особенной?

– Нет, конечно! – Но по тому, как быстро она ответила, как дёрнулись её веки, Ольге стало ясно: она попала в точку. Таня этого даже не осознавала. Петр – воплощение всех ее травм. Недополученная любовь, которую непременно нужно заслужить.

На несколько мгновений в кабинете повисла оглушающая тишина. Ольга потерла морщинку между бровей, глянула на часы и устало произнесла:

– Вы идёте по старому кругу, понимаете?

– Да. Но в этот раз я не проиграю.

– Зачем вы опять кому-то мстите вместо того, чтобы жить?

– Возможно, я закрываю старый гештальт, – Таня хмыкнула со злым сарказмом, выдавая в себе черты человека, действительно способного на подлость и даже жестокость.

Ольга про себя отметила, что раньше не замечала в ней этого.

Женщина ушла, оставив Ольгу в разрозненных чувствах. Приоткрыв разрисованную вуаль, за которой скрывалась истинная натура Тани, она не ощутила удовлетворения – лишь разочарование собой.

Ольга любила людей и понимала: даже самые неприглядные поступки они совершают из страха и слабости. Петра ей не было жаль – очевидно, он последний, кто пострадает. Да и речь не шла о жизни и смерти.

И всё же… В очередной раз ей стало странно, насколько люди склонны к саморазрушению. Сколько тёмного сокрыто в каждом – включая её саму. Как бездарно прожигается жизнь в бессмысленных играх, когда детство давно позади, когда нужно делать взрослый выбор, который рано или поздно определит известный финал и то, каким он будет – исполненным горечи и сожалений или, напротив, тихой благодарности за предоставленный шанс.

Ольга хотела спасать людей. В этом и крылась её уязвимость.

Глава 24

В холле аэропорта было много людей. Некоторые из них уютно устроились в спортивных костюмах и почти домашних тапочках, с дорожными подушками на шее; другие, напротив, в своих лучших нарядах, с маленькими цветными чемоданчиками на колесиках двигались по залу, распространяя запах дорогого парфюма. Почему-то эта разношерстная толпа вселяла в нее спокойствие, оставляя позади все то нервное напряжение и тревогу, которые она испытывала накануне.

Женщина приехала за три часа, не изменив принципам строгой самодисциплины, которые ей вбивали в детстве. Быстро пройдя все процедуры, она уселась за маленький столик кафе в двух шагах от нужного гейта и внутренне смирилась с предстоящим долгим ожиданием. Полностью расслабиться не удавалось. Ведь рано или поздно это тихое созерцательное уединение прервется появлением одного человека. Этот момент хотелось оттянуть, позволив нервной системе еще хоть недолго слать ненавязчивые, ленивые от вынужденного безделья сигналы в мозг, а не трещать, как высоковольтная сеть под дождем.

Раньше возможность замедлить ритм своей жизни на время дороги – единственное, что радовало в командировках. Таня тоскливо переставила заиндевелый бокал вина на салфетку, закрыв ею небольшую лужу из стекающих по тонкой ножке капель. Всё отчего-то раздражало. Вот и сейчас влага на прежде сухой ладони отозвалась брезгливой злобой внутри, как криво висящая картина на стене.

За соседним столом сидела парочка. Приглядевшись, Таня заметила кольца на безымянных пальцах. На лице женщины не было следов макияжа, хотя кожа и без того светилась от красивого персикового оттенка. Кашемировый кардиган, небрежно накинутый на тонкую светлую майку с бретелями, дополнял образ. Мужчина напротив разливал чай по чашкам. Оба молчали. В этом молчании не было недосказанности – только простота и ясность, которая бывает между теми, кто давно вместе, теми, чьи настроение и внутренние ритмы подстраиваются друг под друга.

Здоровые отношения? – вдруг вспомнила Татьяна. Почему мне это всегда казалось таким угнетающе скучным?

Хотя те несколько лет, что она прожила с мужчиной, не принесли ей ни счастья, ни хотя бы спокойствия. Это было скорее частью её жизненного плана: чтобы делать вид, что она успешна во всём, чтобы подружки не задавали вопросов и уж тем более не отзывались с сочувствием о её личной жизни. Это сожительство позволяло размещать счастливые фото в соцсетях, вместе ходить на семейные праздники и дружеские посиделки, а дома – заниматься своими делами, напрочь забыв о существовании друг друга.

В этих отношениях почти не было конфликтов, потому что не было чувств. Секс, со временем став абсолютно пресным, постепенно сошёл на нет. Таня с облегчением узнала о его намерении уйти, так как сама долгое время этого хотела. Около полугода они поддерживали вежливую переписку, которая прервалась, когда он нашел новую женщину. Все.

Впервые она пожалела о расставании через полтора года, когда тяжело заболела и некому было купить лекарства. Но позже появление различных служб доставки решило и эту проблему.

В глубоких раздумьях женщина не сразу заметила, как над её столиком нависла чья-то тень.

А он, судя по всему, готовился, – язвительно прошипел внутренний голос.

Таня отметила свежую стрижку, идеальную геометрию недельной щетины, старательно отглаженные льняные рубашку и брюки. И как он сумел не помять их по пути? Если только добирался по воздуху…

– Привет! Долго ждешь меня?

– Я жду не тебя, а посадки, – Таня выругалась про себя. Ну что за детский сад! Она сама давала повод думать, что он её волнует. Нейтральный ответ ударил бы по его самолюбию гораздо сильнее. Хотя после корпоратива игра в Снежную королеву выглядит совсем нелепо. Хорошо, что за прошедшие пару недель он ни разу не упомянул об этом.

Петр невозмутимо сел рядом, указал официанту на бокал и жестом попросил повторить.

– Боишься летать? – прозвучало так, будто минуту назад она не пыталась его уколоть.

– Нет, – Таня замешкалась, словно оправдываясь, – просто хочу сразу заснуть, как доберусь до кресла.

Она лукавила, так как шанс поспать ей представится только, если Петра посадят в противоположном конце салона.

Тогда на пожарной лестнице он будто заразил её злой хворью. Низ живота ныл при любом его появлении на горизонте. От звуков приближающегося голоса начинался мандраж. И самое страшное, что невзирая на все, она хотела его видеть. Это превратилось в нездоровую потребность, как у наркомана.

– У нас соседние места, – спокойно произнес он, убивая последнюю надежду, и добавил: – Ты можешь спать у меня на плече или на коленях.

Взгляд женщины сразу потух, что не осталось незамеченным.

– Мне тоже тяжело, когда ты рядом. И в то же время сладко. Мы могли бы помочь друг другу.

От такого прямого намёка у Тани всё сжалось. Собственные границы трещали по швам. Тогда в кабинете у Ольги она в очередной раз сделала выбор, чтобы потом сотню раз его изменить. Неопределённость мучила, как заноза, как клещ, впившийся под кожу. Доходило до смешного – желания подбросить монетку и отдаться воле случая.

– Я подумаю, – холодно процедила она, глядя куда-то в сторону.

Когда на столе возникли два бокала, мужчина взял один и произнес без какого-либо пафоса или скрытого подтекста:

– За тебя, Танюш.

Ещё это звучало так, будто он давно всё решил. Они оба решили.

Глава 25

Восьмичасовой полёт заставил Таню пересмотреть свои взгляды на здоровые отношения. Наверное, одно из их главных преимуществ в том, что партнёры не мешают друг другу. Присутствие Петра , напротив, высасывало все силы, заставляло мозг работать в аварийном режиме, ввергая в состояние дурной лихорадки. Разбег от желания отхлестать его по щекам, обхватить руками его крепкую шею и стереть, наконец, самодовольную ухмылку с лица – до того, чтобы обнять, ощутить его тепло и силу – составлял долю секунды. И эти чувства сменяли друг друга, как маятник, качающийся из стороны в сторону.

Таня пыталась заснуть: прикрывала веки, ёрзала на кресле, считала до ста и обратно, перепробовала все известные техники релаксации. Пётр иногда искоса поглядывал на неё и снисходительно улыбался. Казалось, Танины терзания его забавляют.

Для неё время тянулось мучительно медленно. Когда она включила экран с мониторингом полёта и с отчаянием обнаружила, что судно не прошло ещё и половину пути, мужчина, будто прочитав её мысли, накрыл маленькую холодную кисть с длинными пальчиками своей огромной тёплой ладонью. Застыв на секунду, она попыталась высвободиться, но почувствовала крепкий захват на запястье.

– Тшшш… – Шершавые пальцы легонько прошлись по нежной полупрозрачной коже с трогательными синими венками.

Продолжая поглаживать линии от ребра ладони, вдоль и между пальцев, медленно перемещаясь к мягкой ямке в центре, а затем обратно, Пётр поднёс ослабшую кисть к лицу и припал губами к бугорку, маленьким камушком, выступавшему на запястье. Татьяна хоть и пыталась возразить, но, захваченная новыми ощущениями, действующими как гипноз, окончательно впала в забытьё.

Волны удовольствия будто размывали тяжёлый острый булыжник напряжения внутри. Пётр бережно опустил её руку на подлокотник, раскрыл пальчики и, не прекращая ласку, заглянул в Танины осоловевшие глаза. Это её немного отрезвило.

Это какой-то фокус? – прорезалось в заторможённом сознании.

Таня много раз видела, как подобное проделывают с котятами, щенятами и даже змеями. В детстве дворовые мальчишки поймали маленького ужика и изрядно поиздевались. Когда тот, наконец, попал к ней в руки, сложенные коконом, то от долгожданной темноты и тепла уснул, свернувшись калачиком. Дойдя до заброшенной стройки, закрытой забором и поросшей за много лет буйной зеленью, Таня положила ужа на землю – и тот сразу скрылся в траве.

– О чём думаешь, Тань? – Спокойный голос прервал бессвязный поток её мыслей.

– Где ты освоил такие «высокие технологии»? Ещё минута – и я, кажется, отключусь. – Губы двигались лениво, язык тоже почти не слушался.

– Дело не в «технологиях». Просто я так действую на тебя, – засмеялся Пётр, но остановился, увидев, как милое личико напротив резко нахмурилось. – Шучу, не сердись. У меня богатый опыт.

Этот ответ уколол её ещё больше, мигом рассеяв действие его магических прикосновений.

– Спасибо, достаточно, – Таня спокойно вынула руку.

Пётр, помедлив, продолжил:

– Моя бывшая жена страдала аэрофобией. За время совместных полётов я изучил все чувствительные точки. Не был уверен, что на тебе тоже сработает, но, как видишь…

– Давно в разводе? – зачем-то спросила Таня.

– Почти три года.

– Дай угадаю: она устала сражаться за твоё сердце с толпой поклонниц и ушла бродить по пустыне? – Таня никогда не была такой бестактной, но почему-то рядом с Петром чувство меры и самоконтроль покидали разум, хлопнув дверью.

– Нет, я был ей верен. И не в пустыню, а к своему начальнику, – заявил мужчина без малейшего оттенка драмы.

А была ли драма? – подумала Таня. С таких, как он, всё как с гуся вода… или нет?

– Извини, не знаю, зачем спросила, – видимо, стресс от полёта. – Таня сделала над собой усилие.

– Не извиню, – улыбнулся Пётр. – Теперь твоя очередь.

– Что?

– Рассказывать, почему молодая красивая женщина пытается заткнуть всех мужиков за пояс вместо того, чтобы просто украшать офис?

– Потому что я умнее этих мужиков, – выдала Таня, потом резко осеклась. Зачем она с ним откровенничает? Он снова пытается вывести её из себя этой напускной предвзятостью. Ну нет…

– Почему ты считаешь, что я должна кому-то уступать? Ну если только тебе? Ты же получил новую процедуру и должен быть счастлив… Или нет? – Брови иронично приподнялись, а всё Танино нутро залило тёплой смесью желчи и злобного торжества.

Петра, вопреки ожиданиям, никак не тронул её выпад. Он неторопливо наклонился к её уху, положил руку ей на коленку (маскируя это отсутствием другой опоры) и негромко произнёс:

– Я ценю, что ты идёшь на уступки… и не только в работе.

Таня сжала зубы и ничего не ответила. Остаток пути она смотрела в окно, фантазируя о том, как очень скоро заставит Петра пожалеть, что тот посмел с ней связаться.

Глава 26

Петр молча наблюдал за презентацией на большом проекционном экране. За столом сидели несколько мужчин – представителей компании-партнера. Все сдержанно улыбались, наблюдая за уверенным выступлением красивой женщины в центре зала. Было очевидно, что Татьяна делала это много раз – настолько отточенными были ее жесты, интонации, взгляды. В этот момент ее привлекательность вышла на какой-то новый уровень. Но в то же время она держалась совершенно иначе, будто кто-то незнакомый овладел ее телом. Даже голос изменился. Удивительно, насколько разной она могла быть. И тогда с Борисом… Мужчина прокашлялся, чтобы подавить ту самую подлую смешинку, которая выскочила, как крошка, попавшая не в то горло.

Татьяна лучезарно улыбалась, источала непререкаемую уверенность, ровно держала спину, но казалась ему несколько… пластиковой, как безупречно вышколенные ведущие магазина на диване. Возможно, это впечатление возникло лишь у него, так как он знал ее настоящую… или не знал?

Проведя взглядом по благоговейно застывшим китайским топ-менеджерам, мужчина настороженно остановился на том из них, чье лицо выражало одобрение, но приправленное какой-то иронией. Будто он – знаток этого корпоративного театра и до премьеры не раз бывал на репетициях. Когда глаза Тани, скользя по присутствующим, замерли на нем и лукаво сузились всего на мгновение… Петру стало ясно, что эти двое давно и близко знакомы. Просто друзья? Или бывшие любовники?

Мужчина стал пристально изучать возможного соперника. Тот, в отличие от большинства соотечественников, был недурен собой: моложавый, подтянутый, ростом выше среднего. Лицо – как у корейского айдола, но старше и солиднее. Стильный деловой костюм с западным флером. Такой мог бы ее привлечь.

Петр ощутил неприятное послевкусие от всех этих размышлений и оставил вопрос открытым до предстоящего ужина, где картина неизбежно прояснится.

Таня закончила выступление и изящно вернулась на свое место. Заметив на себе пристальный взгляд, она вскинула бровь, выражая подчеркнутое недоумение. Петр изобличающе хмыкнул, что, очевидно, ее никак не задело. Она вообще стала удивительно спокойна, как только сошла с трапа самолета. Особенно учитывая то, что в рамках этой командировки должна была представить Петра новым контактным лицом и ответственным за выбор партнера. Это легко можно было сделать удаленно, но Петру нужен был повод для совместной поездки, а Борису – возможность ее унизить.

– Через три–четыре недели Петр Андреевич и его функциональный руководитель Борис Семенович прилетят на согласование итоговых условий сделки, – подытожила она.

– Что ж, Татьяна, было приятно работать с таким серьезным профессионалом, как вы, все эти годы, – начал было пожилой китаец, которого представили Саймоном в начале встречи. Это было нетипично, так как представители старшего поколения редко брали себе западные имена и часто почти не говорили по-английски. – Но всем рано или поздно нужно идти дальше, – посетовал тот, искренне считая, что причиной ее замены стало повышение по службе.

Таня в ответ только грустно улыбнулась и сдержанно поблагодарила добродушного старика. Петру впервые стало ее жалко. Ведь до этого момента он считал ее преданность работе абсолютной блажью. А его собственный интерес определяли только деньги и власть, причем власть исключительно над ней. Быть офисным царьком Петру никогда не хотелось до встречи с Татьяной.

Она сама спровоцировала эту гонку, – убеждал себя мужчина, – и потому пожинает последствия.

– Я всегда буду обращаться к Татьяне Сергеевне за советом.Желая разрядить обстановку, он непринужденно бросил:

В ответ на его порыв присутствующие благодушно закивали. Все… кроме нее.

В присутствии партнеров Татьяна была активной, открытой, дружелюбной, как это принято в восточных культурах. Петр изредка вставлял реплики, рассчитывая установить нужные контакты в ходе неформальной встречи вечером. Хотя некоторые китайцы уже с интересом поглядывали на него, как на новоиспеченную важную персону.

Когда Татьяна с Петром сели в машину и тонированное стекло окончательно скрыло женщину от взглядов, она резко переменилась, будто щелкнул внутренний тумблер. Усталость и раздражение серой тенью нависли над ее лицом.

– Тогда я прослежу, чтобы ты хорошо поела сегодня за ужином.– Ты произвела впечатление, Таня, – осторожно подступился Петр, чувствуя кожей исходящую от нее агрессию. – Разве? – бросила женщина, явно не желая поддерживать разговор. – Отыграла лучше, чем Сара Бернар. Они смотрели на тебя, как на белое божество. Я сам на секунду поверил в те золотые горы, что ты им посулила. – Петр открыл бутылку воды и передал ей. – Я хорошо мимикрирую под среду, Петр. Иначе ты и тебе подобные давно бы меня проглотили, – добавила она про себя. – Знаешь, есть такой богомол-орхидея? Мухе никогда невдомек, что ее ждет на подлете к бутону. – С самцами она поступает так же? – спросил Петр, ощущая, как ее враждебность постепенно сходила на нет. Их шутливая двусмысленная болтовня явно развлекала обоих. – Только когда голодна, – ответила Татьяна, наконец улыбнувшись.

В этот момент Таня отвернулась к окну.

Глава 27

Таня сидела на удобном мягком диване в холле отеля. Рядом размеренно журчала водная инсталляция в сдержанном азиатском стиле на фоне стены, увитой яркой живой зеленью. Звучала ненавязчивая мелодия в исполнении традиционных струнных инструментов. Она почти расслабилась и изредка посматривала на часы.

За длинной стойкой в нескольких метрах молодой китайский бариста ловко управлялся с кофемашиной, а еще более юная девушка нарезала лимон на маленькой деревянной дощечке. Оба с нескрываемым любопытством то и дело посматривали на нее. Когда Таня в очередной раз поймала на себе заинтересованный взгляд девушки, та засмущалась и, с дружелюбной улыбкой, быстро отвела глаза. Видимо, в этом небольшом отеле иностранцы были диковинкой.

Недалеко послышался стук уверенных шагов, отдававшийся эхом в полупустом пространстве. Женщина подняла взор и застыла в немом ужасе.

Петр стоял напротив в светлых брюках, со слегка влажными после душа волосами, спадающими на лоб мальчишеской челкой. Но ее внимание привлекло не это.

Мужчина не сразу понял странное напряженное выражение, которым исказилось ее лицо, приняв его за что-то другое – что ему даже ошибочно польстило. Но затем пришло запоздалое понимание: что-то не так. Он бегло осмотрел свой наряд в поисках явных огрехов, почему-то в этот момент ощущая себя голым.

– Петр, ты должен немедленно снять рубашку, – процедила Таня.

– А ты не слишком торопишься? – попытался отшутиться мужчина, в тщетной попытке сохранить достоинство, но все еще остро ощущая, что где-то сплоховал. Да и строгое лицо Татьяны не оставляло выбора. – Что не так? – сдался он.

– Твоя рубашка, – Таня скептически сжала уголки губ.

– Я решил сделать реверанс принимающей стороне, – попытался оправдаться Петр, цепляясь пальцами за треугольный вырез свободной белой рубашки-кимоно.

– Ты серьезно сейчас? – Таня теряла терпение. – Она в японском стиле!

До мужчины медленно доходила суть ее возмущения. Тогда в магазине, впопыхах скупая летнюю одежду (которой в его гардеробе катастрофически не хватало), Петр ни на секунду не задумался о разнице двух культур. Схватил рубашку и без примерки бросил в корзину.

– Думаешь, они заметят? – помялся он, виновато шоркая носком туфли по короткому ворсу ковра. – Ладно, Танюш, я быстро.

Затем вздохнул и спешно пошагал в сторону лифтов. Но он не был бы собой, если бы не повернулся и не подмигнул ей через плечо. Таня только недовольно цокнула, закатив глаза.

Зачем сказала? – с досадой пронеслось у нее в голове.

Когда мужчина вернулся, женщина стояла у стойки ресепшен, о чем-то договариваясь с единственным англоговорящим сотрудником отеля. Петр стал беззастенчиво рассматривать ее со спины: шелковое многослойное платье цвета пепельной розы в пол, лаконичные светлые сандалии, максимально открывающие изящную стопу, волосы, собранные в аккуратный хвост, элегантные длинные серьги, едва касающиеся плеч.