Недобрая сказка

Вернулся ворон к месту где они под землю спустились. Стал ходить, искать по малым ходам вокруг, вдруг поможет кто. Набрел он в одном из лазов на огромную змею. Испугался ворон, попятился назад, а змея его останавливает.

– Ты постой, постой, Ворон-птица, не бойся меня, я вреда тебе не сделаю. Окажи услугу мне, век не забуду, добром отплачу.

– Ты скажи чем помочь, глядишь чем и пособлю.

– Зуб ужасно болит, уж сколько времени покоя не дает. Выручай, выдерни его проклятый.

Змея открыла пасть и ворон нехотя подобрался ближе. Один из верхних зубов был совсем плохим. Долго ворон прыгал вокруг да около, изловчался, а потом подошел вплотную и зашатал качающийся зуб. Змея засопела, запыхтела, но пасти не захлопнула. Ворон вцепился массивным клювом, выдрал зуб и отшвырнул его прочь. Ну все, теперь или сожрет или слово сдержит. Ворон напрягся и ждал.

– Ну спасибо, услужил, птица наземная. Нынче мой черед. Чем могу я долг отплатить?

– Шли мы с хозяином по самому широкому ходу, а тот все уже, да уже. Застрял мой хозяин в самом его конце, да так, что ни взад ни вперед. Помоги, подсоби ему протиснуться.

– Не люблю я с людьми дела иметь, но долг платежом красен, так и быть, помогу.

Огромное змеиное туловище поползло в сторону хода, ворон еле поспевал следом. Чтобы не отстать и предупредить хозяина он пока мог летел, но потом устал, вовсе расхрабрился и присел змее на шею. Та похоже против ничего не имела и продолжала двигаться вперед. Вскоре ворон увидел ноги Вацлава.

– Хозяин, сейчас тебя подталкивать начнут, а ты уж извернись да протиснись наружу.

Ворон кивком дал знак змее. Гигантская тварь отползла и оттолкнувшись от стены стрелой полетела человеку в ноги. Вацлав, почти не разобрав слов ворона, никак не ожидал подобного толчка. Застрявшая голова протиснулась наружу, Вацлав сумел протащить под собой руку и выволочь ее наружу. Змея тем временем продолжала, от следующего толчка и вторая рука оказалась на свободе. Ребра Вацлава сжало в плотное каменное кольцо, третий толчок помог им из него освободиться. Дальше цепляясь за камни и обдирая живот он выполз в огромную подземную пещеру.

Вацлав поднялся с колен и разинул рот перед ним стоял огромный дворец весь в бриллиантах и самоцветных каменьях. У ворот страшные змеи на золотых цепях прикованы, так и кишат. А подле колодезь, у колодезя золотой корец на золотой цепочке висит. Ворон со змеею тем временем тоже выбрались из щели, встали рядом с Вацлавом. Подивился он на такую огромную змею, аж мороз по коже, но понадеялся, что коли она ворона не трогает, то и его не обидит.

– Здравствуй, добрый молодец, это я тебя наружу протолкнула. Ворон твой услужил мне, не смогла ему не отплатить за добро.

– Здравствуй, змея могучая, спасибо за помощь твою. Если бы не ты, гнить бы мне в этих камнях заживо.

– Помогу тебе еще и советом. Ты не бойся змей, что на цепях прикованы, прямиком к корцу иди, почерпни воды, да напои змей, они и присмиреют. Я и сама когда-то на этакой цепи сидела, да не смогла меня цепь удержать.

Поклонился Вацлав змее до самой земли, на том и распрощались. Как ни страшно мимо шипящих змей идти, но смерил он свой страх да набрал полный ковш воды. Напоил кишащих змей, они тут же усмирились, да спать повалились. Заходит Вацлав с вороном в огромный дворец. Вокруг все красоты неописуемой, все в золоте да в каменьях самоцветных, в шелках да в мехах. Пол натерт до блеска, в него будто в зеркало глядеться можно. Ни души вокруг, проходит Вацлав в просторную залу. У стены высокий трон белокаменный пустует, подле него поменьше трон и сидит в троне том будто царица женщина красоты неописуемой, коса ее как огнем горит.

Пригляделся Вацлав и узнал свою родимую матушку, она тоже пригляделась и узнала милого сынка. Бросилась Анисья ему на шею, залилась слезами, обнимала, миловала, да потом стала расспрашивать.

– А скажи-ка мне, сынок, как оказался ты здесь?

– Была у меня невеста, матушка, да погибла от рук недобрых людей. Обещал я достать воды живой да мертвой и вернуть ее к жизни. А ты как тут очутилась, матушка? Помню я как тебя вихрем со двора унесло, мы с отцом где только после не искали. Решили мы, что вовсе ты сгинула.

– Унес меня вихрь, да вихрь тот не простой. Сам Кощей Бессмертный вихрем тем обернулся. Сколько лет сижу я здесь в его дворце в заточении, потеряла уж и всякую надежду отсюда выбраться. Волею случая попал ты сюда из-за своего несчастья, но на мое счастье. Как же я сыночек по тебе истосковалась, ныло мое сердечко беспрестанно, а ты и вот он, жив здоров, отрада ты моя.

– Я тоже тосковал по тебе матушка, а теперь снова обрел тебя, как будто и не бывало разлуки. Я теперь тебя непременно вызволю, только помоги мне, матушка. Подскажи где найти воды живой да мертвой.

– Чтобы воду раздобыть, нужно победить тебе Кощея бессмертного. На его груди ключ висит, словно золото горит. Тем ключом в подвале дверка отпирается, за этой дверкою и хранит он воду живую да мертвую.

– Как же мне его победить? Выспроси матушка, где смерть его.

– Уж я постараюсь, все сделаю.

Время приходит быть Кощею Бессмертному; мать спрятала Вацлава. Вдруг Кощей Бессмертный входит в дом.

– Фу-фу! Русского духа было слыхом не слыхать, видом не видать, а нынче сам на двор пожаловал! Признавайся, кто у тебя был? Не сын ли?

– Что ты, бог с тобой! Сам летал по Руси, нахватался русского духу, тебе и мерещится. – ответила Анисья. Сама же все поближе с ласковыми словами к Кощею Бессмертному льнет, выспрашивает то одно, то другое.

– Где же у тебя смерть, Кощей Бессмертный?

– На что тебе, глупая баба? Моя смерть в венике завязана.

Сказал это Кощей Бессмертный, побыл немного и улетел.

Анисья стала сына в своей горнице держать, освободила большой сундук, чтобы там его прятать. Сразу она смекнула, что смерть Кощея не так проста. «Ну, ничего, ужо я доберусь до правды». Взяла Анисья веник, да украсила его шелковыми лентами, золотом, жемчугом. Прилетает Кощей во двор

– А! – говорит. – Русским духом пахнет. Знать, сын у тебя был.

– Что ты, Кощей Бессмертный! Сам по Руси летал, русского духу нахватался – от тебя русским духом и пахнет. А мне где видать сына-то? В деревне он своей!

Пришло время ужинать. Анисья сама села на стул, а Кощея посадила на лавку; он взглянул под порог – лежит веник весь богато убранный.

– Это что?

– Ах, Кощей Бессмертный! Сам видишь, как я тебя почитаю, коли ты мне дорог, так и смерть твоя дорога.

– Глупая баба! То я пошутил, моя смерть вон в дубовом тыну заделана.

На другой день Кощей улетел, а Вацлав, после матушкиного рассказа пошел, да весь тын вызолотил. К вечеру ворочается домой Кощей Бессмертный.

– А! – говорит. – Русским духом пахнет; знать, у тебя сын был.

– Что ты, Кощей Бессмертный! Кажется, я тебе не раз говаривала: где мне сына моего видать? У себя он живет, хлеб, соль жует.

Пришло время ужинать; Анисья сама села на лавку, а Кощея на стул посадила. Взглянул он в окно – стоит тын позолоченный, словно жар горит!

– Это что?

– Сам видишь, Кощей Бессмертный, как я тебя почитаю; коли ты мне дорог, так и смерть твоя дорога.

Полюбилась эта речь Кощею Бессмертному.

– Ах ты, глупая баба! То я пошутил; моя смерть в яйце, то яйцо в утке, та утка в кокоре, та кокора в море плавает. Как только улетел Кощей, Анисья испекла Вацлаву пирожков и рассказала, где искать смерть Кощееву.

Вацлав пошел ни путем, ни дорогою, вышел к морю, куда дальше идти не знает. Вдруг сине море всколыхалося, взволновалось, стало берег заливать, Вацлав бросился в гору. Что есть сил бежит, а вода за ним по пятам гонит, взбежал на самое высокое место и влез на дерево. Немного спустя начала вода сбывать; море стихло, улеглось, а на берегу очутилась большая кокора. Тут откуда не возьмись подлетела птица Моголь, клюнула кокору, та и развалилась, вылетела оттуда утка и взвилась высоко-высоко! Тут уж верный ворон полетел, поймал утку и разорвал ее пополам. Выпало из утки яйцо да прямо в море угодило, пригорюнился Вацлав. Вдруг смотрит, огромная змея плывет, а в пасти яйцо держит. Поблагодарил её Вацлав, положил яйцо за пазуху и пошел к Кощею Бессмертному.

Заходит Вацлав во двор, встречает его матушка, целует, обнимает. Кощей Бессмертный сидит у окна да ругается.

– А, пришел-таки, добрый молодец! Знаю, хочешь ты отнять у меня Анисью, так знай же, тебе живому не быть!

– Ты сам мою матушку у меня отнял! – отвечал Вацлав, вынул он из-за пазухи яйцо и показал Кощею: – А это видел?

У Кощея свет в глазах помутился, тотчас он присмирел-покорился. Вацлав перекинул яйцо с руки на руку – Кощея Бессмертного из угла в угол бросило. Вацлаву это понравилось, давай чаще с руки на руку перекидывать; перекидывал, перекидывал, пока не смял совсем – тут Кощей свалился и помер.

Как обрадовалась матушка, что сын ее от лиходея избавил, на шею ему бросилась, слезами радости залилася. Вацлав подошел к Кощею, за цепочку вытащил золотой ключ у него из-за пазухи. Повела Анисья сына в подвал к нужной двери. Дверка-то совсем маленькая оказалась, отворил ее Вацлав золотым ключиком. Смотрит а внутри райский сад, зашел туда, еле протиснулся. Летает в том саду жар-птица, вместо солнца все озаряет, кругом светлым-светло. Везде растут диковинные деревья и цветы каких свет не видывал. По правую руку и по левую два источника с чистейшей хрустальной водой.

Как быть? Надо как-нибудь да разузнать, где живая вода, а где мертвая. Подходит Вацлав к одному источнику, оторвал с бережка цветок, опустил стебельком в воду, тот и завял. Пошел к другому опустил цветок, тот и расцвел, да красивее прежнего. Знать по левую руку мертвая вода, по правую живая. Смотрит Вацлав, а набрать то воды и не во что.

– Здравствуй, прекрасная жар-птица, помоги из источников воды набрать.

– Здравствуй, добрый молодец, помогу я тебе, коли вызволишь меня из этого подземелья на свет божий.

На том и порешили, принесла жар-птица Вацлаву две бутылочки. Набрал он воды, да засунул в левый и правый сапог. Потом Вацлав и матушка набрали еды и питья и двинулись в обратную путь дорогу, а с ними и ворон с жар-птицей. Дошли путники до кованой двери, вся узорами она испещрена, такой искусной работы белый свет не видывал и солнце на ней, и деревья, и звери, и птицы, и люди, и дома. Та дверь на семь засовов закрыта.

– Вырви, добрый молодец, перо из моего хвоста. – молвила жар-птица.

Вацлав хотел было вырвать, да чувствует жар от птицы, будто от печи. Выдала ему матушка тряпицу, сквозь нее вытащил он перо из горящего хвоста. Провел тем пером по семи замкам, перо в пепел рассыпалось, а дверь сама собой отворилась. Только зашел Вацлав за кованую дверь – железные когти ему на руки и на ноги сами наделись. Посадил он матушку себе на спину и начал на отвесную скалу взбираться. Долго он взбирался, матушка и кормила его и поила, а он все выше и выше лез. Незнамо сколько времени прошло, но таки выбрался Вацлав с матушкой на белый свет. Жар птица с вороном уж сверху их поджидали.

– Вот спасибо тебе, добрый молодец, если бы не ты не видать мне больше красна солнышка. Я ведь дочь его родимая. – сказала жар-птица и обернулась красавицей каких свет не видывал. Лицо, что белый снег зимой, брови соболиные, губки точно спелые ягодки, глаза словно драгоценные камни блестят, длинная коса горит чистым золотом.

– Проси у меня, добрый молодец, чего тебе вздумается, все сделаю. Да только и я тебя попрошу, отпусти ты со мной своего ворона. Не простой это ворон, а оборотень, был он когда-то колдун, да сам под чары злые угодил. По сердцу он мне пришелся, куда он теперь, туда и я.

– Так и быть, отпущу своего друга верного. Ты свободен нынче, Ворон Воронович, добрую службу ты мне сослужил, отплачу и я тебе добром.

Только те слова вымолвил, вырвала девица волос из своей косы, тот в пепел рассыпался, ворон в доброго молодца обратился. Весь из себя красивый, статный, в дорогих одеждах боярских, волос черный да длинный, глаза, как угольки. Обнялись они с жар-птицею, взялись за руки белые.

– Что для себя не попросишь, все сделаю. – молвила прекрасная девица.

– А попрошу я оказаться мне с матушкой дома, рядом с батюшкой мои родимым.

– Так тому и быть.

Вырвала красавица еще один волос золотой и все в глазах Вацлава почернело, зажмурил он их, открыл и дома очутился. Смотрит на него Тихомир дивуется, а как увидел Анисью и глазам своим поверить не смог, даже рот отвис от удивления. Анисья залилась слезами да на шею ему бросилась, только тогда он поверил, что здесь она живая и здоровая.

***

Казимир сидел за столом при зажженной светочи, как всегда без сна. Эта проклятая нечисть все-таки утащила Варну, не уберег ее, старый растяпа. Теперь она превратит ее в себе подобную или и того хуже.

Раздался скрип открывающейся двери, в сени кто-то зашел, входная дверь приоткрылась на пороге стояла Варна. Белая словно привидение с безумными глазами, самое страшное, что в этих глазах была жестокость. Казимир перекрестился. Это уже не его Варна, не его добрая и ласковая девочка. Перед Казимиром стоял пришелец из другого мира. Сколько в нем осталось от Варны?

– Здравствуй, отец. Что же ты сидишь али видеть меня не рад? Что же не встретишь, не обнимешь?

– Рад, доченька. – безрадостно процедил Казимир и подошел к Варне.

Пахло от Варны разложением и сыростью, Казимир сделал над собой усилие и обнял дочку, положив ее голову себе на грудь. Варна ужасно холодная, сердце не бьется, никаких признаков жизни, но вот она стоит перед ним как живой человек. Как… Что же ты наделала Маргана? Две ледяные руки, словно две змеи заползли на Казимира, от этого ему сделалось не по себе, захотелось убежать куда подальше. Варна своим объятьем зажала его будто в тиски, причем она боролось сама с собой, то чуть разжимая руки, то сжимая их сильнее. Одна ее часть хотела раздавить Казимира, другая же просто обнять. Нечеловеческая сила поражала. Если Варне захочется переломать ему хребет, она запросто это сделает. Казимир, насколько мог ласково, попытался высвободится из объятий и сразу заговорил, чтобы отвлечь внимание.

– Как же я скучал, доченька. Не чаял уже увидеть тебя никогда. Расскажи, что сделала с тобой Маргана?

Тиски разжались. Варна прошла в дом и легла на лавку, куда ее тело еще недавно укладывал отец. Теперь же это тело как-то существовало, по каким-то законам неведомым Казимиру.

– Она пробудила меня, отец, не дала мне больше спать. Сделай милость, отверни-ка иконки, не по себе мне от них.

– Конечно, конечно, дочка.

Казимир торопливо развернул все иконы к стене.

– Так лучше. Ах, батюшка. Никогда не понимала почему ты не дал мне быть с Вацлавом. Ведь все могло быть по другому. Если бы я была с ним Аленка перестала бы меня ревновать. Была бы я счастлива с любимым и жива. Да, что уж теперь говорить.

– Прости меня, дочка, ты права, не должен я был вашей любви мешать.

– Прощение мне теперь не ведомо. Маргана напоила меня кровью и теперь я уже не я, сама не знаю кто, но я знаю, что хочу еще крови.

– Доченька, что же ты такое говоришь? Ты же вернулась и теперь все будет хорошо, все будет по-старому будем жить с тобой как прежде.

– Ты хочешь жить со своей полумертвой продолжающей превращаться в тлен дочерью? Не думай, что я не замечаю, тебе противно ко мне прикасаться.

– Что ты! Ты просто холодная очень, потому мне и не привычно.

– Ложь! Вокруг меня сплошная ложь. Ты боишься меня будто черта и это правильно, меня лучше сторониться и обходить десятой дорогой. Не хочу причинить тебе вред, отец, для этого у меня есть пара людей, отправивших меня в мир иной.

– Варна, что ты собралась делать?!

– Я отомщу им за мою смерть, зов крови меня не отпускает, они заслужили встретится со смертью лицом к лицу.

– Постой, дочка, куда же ты?

Варна отпихнула отца, будто шавку с дороги, Казимир влетел головой в бревно и без чувств скатился по стене. Не обращая на это никакого внимания Варна отправилась к дому Аленки, настал ее черед поплатиться за все содеянное.

***

Аленка прогуляла до самой поздней ночи, хотела хоть немного успокоить не дающие житья чувства и мысли. Из этого так ничего и не вышло. Она шла домой и на сердце у нее было, ох, как не хорошо. Ратибор ее ненавидит, он не хочет ее больше видеть. Как теперь загладить вину? Да разве можно такое загладить? Он убил из-за нее Варну. Ах, если бы она была жива. Аленка и не думала, что ее желание воплотится наяву, но она точно не будет этому рада.

Алена подошла к двери. Открыто, странно, ведь дверь она запирала. В доме темно, не видно не зги. Аленка не могла привыкнуть к пустующему без родителей дому. Все эти беды обрушились на нее не просто так, это было расплата за приворот и смерть Варны, но расплатилась ли она до конца?

Аленка прошла к печи, открыла заслонку, поворошила угли кочергой, пока не нашла красный, еще не истлевший, поднесла к нему лучину. Она быстро занялась и Аленка дрожащей рукой, неся ее впереди себя направилась в горницу. Шла она осторожно, неясное ощущение чужого присутствия не давало ей покоя. Здесь кто-то есть, кто-то пробрался к ней в дом. В дальнем углу горницы ей почудилось какое-то движение. Аленка отодвинула лучину на расстояние вытянутой руки, пытаясь рассмотреть есть ли кто-то в углу или это все ей кажется. Нет, так и есть, в углу чей-то темный силуэт. Вроде бы женский, но с ней точно что-то неладно. Её лицо, шея и руки, все что не покрыто одеждой, излучает слабое зеленоватое свечение, будто какой-то диковинный светящийся гриб. Взмах руки и тут же рядом с ней сама собой зажглась лучина. Аленка увидела, кто был перед ней – Варна. Она вернулась из другого мира, чтобы утащить ее с собой.

Наполовину мертвецкие жуткие глаза Варны заставили Аленку замереть. Молчание становилось невыносимым.

– Здравствуй, Варна. Я так рада, что ты жива!

– Это ложь! Ты мечтала, чтобы я умерла и уж точно не хотела встретить меня после смерти.

– Но теперь ты жива и меня с Ратибором перестанут винить в твоей смерти.

– Жива? Я не ощущаю запахов вокруг, мне не ведом стал голод и жажда. Встретив моего батюшку, знаешь, что я почувствовала? Ничего! Я не испытываю больше любви, привязанности, сострадания, но кое-что гложет меня изнутри – непреодолимое желание крови.

– Варна, послушай, я многое поняла. Поняла как ужасно, то, что я сделала. Я лишила тебя жизни и этому нет оправданий, да еще и переложила половину вины на ни в чем не повинного Ратибора. После этого беды посыпались на меня. Мои отец и мать умерли, я осталась совсем одна и хорошо поняла, что значит смерть.

– Та Варна, которую ты убила, обязательно простила бы тебя, но ее больше нет. Мне безразлично все вокруг и твое запоздалое раскаяние тоже. Я знаю одно, за мою жизнь, ты поплатишься своей и это будет честная цена.

– Не надо, Варна, пожалуйста!

Варна не слушала отчаянных возгласов. Невероятно быстро встав и переместившись к Аленке Варна вцепилась ей в шею мертвой хваткой. Аленка изо всех сил пыталась отцепить холодные руки, но сила Варны была поистине нечеловеческой. Крючковатые острые ногти, словно иглы впились в нежную кожу шеи. Аленка почувствовала как по рубахе побежала кровь, ее собственная кровь. Она изо всех сил пыталась ослабить удушающий зажим. Тут Аленка услышала скрип открывающейся двери. Сделав невероятное усилие и немного оттянув руки Варны ей удалось не то прокричать, не то прохрипеть мольбу о помощи.

Аленка поняла что ее возглас был услышан по топоту приближающихся шагов. В горницу влетел Ратибор и поначалу остолбенел увидев Варну. Она, не переставая душить свою жертву, устремила на парня взгляд холодных мертвых глаз. Ратибору стало совсем не по себе, но он видел, что Аленке совсем худо и ее нужно спасать.

– Ты же не помешаешь мне, Ратибор? Я просто забираю то, что отняли у меня. Помнится ты Аленке не мешал и даже убил меня по ее приказу.

Ратибор замешкался, он чувствовал свою вину перед Варной. Только Варна ли сейчас стояла перед ним? Та девушка, что он знал, была не способна на жестокость. Если он не поторопится, то спасать будет уже некого. Ратибор бросился на Варну, даже ему не удавалось расцепить холодные сжатые пальцы. Он сам обхватил Варну рукой за шею, пытаясь душить, но ей как-будто было все равно. Ратибор понял, что силой тут не поможешь, нужно было действовать по другому. Для начала он изловчился и немного разжал руки Варны, давая Аленке возможность подышать, а потом стремглав полетел к красному угол, без труда он нашел среди икон сосуд со святой водой.

Ратибор бросился к хрипящей Аленке, без промедления он плеснул в лицо Варне святую воду и замер. Варна не ожидала такого, инстинктивно она разжала руки и прикрыла ими свое лицо, а потом разразилась диким воплем. Ошеломленный Ратибор стал оттягивать полуживую Аленку. Варна отняла руки от лица на месте ровной бледной кожи расцветали бутоны алых ожогов, кожа бугрилась и покрывалась пузырями. Зрелище было поистине жутким. Ратибору стало дурно. Варна перестала кричать и щупала обезображенное лицо.

– Что ты со мной сделал?! Мало ты мне причинил вреда, теперь еще и обезобразил!

– Прости меня Варна, я не хотел, я просто должен был помочь Аленке, просто так ты ее не отпускала.

– Помочь Аленке! Вот значит как! Она всегда была для тебя дороже меня, хотя и боялась, что это не так! Как ты мог так со мной поступить! Я приду за тобой Ратибор и месть моя будет страшной, помяни мое слово!

Варна растворилась в темноте словно дым, будто и не было. Ратибор склонился над Аленкой, обеими руками держащей саднящее горло.

– Как ты?

– Трудно говорить, но жить буду. – прохрипела Аленка и слабо улыбнулась.

Она протянула руку и погладила по лицу, склонившегося над ней Ратибора.

– Знаешь в одном Варна действительно права, я так боялась, что ты полюбишь кого-то больше меня, особенно ее. Поэтому я и приворожила тебя. Прости меня, Ратибор. Я была ослеплена и слишком поздно поняла, что сделав тебя рабом, потеряла тебя настоящего. Потеряла того Ратибора, которого любила.

Ратибор провел тыльной стороной руки по лицу Аленки и склонился к ее губам, она жадно прильнула к ним в ответ. Алена первая разорвала долгий поцелуй с тревогой глядя на Ратибора.

– Что ты теперь будешь делать? Варна хочет набросится на тебя и поверь мне, она от тебя не отстанет. У нее нечеловеческая сила, я боюсь за тебя, Ратибор.

– Не бойся, я запасусь святой водой, а если будет нужно, то я убью ее еще раз. Мне нужно возвращаться, матушка будет переживать, если увидит, что меня долго нет. Все будет хорошо, Аленка, с Варной мы справимся.

– Хоть бы так, Ратибор, хоть бы так.

Ратибор бережно усадил Аленку рядом с печью, поцеловав на прощанье.

– Береги себя, Ратибор. Я буду за тебя молится.

Он только кивнул и вышел в ночь.

***

Ратибор спешил домой, не особо оглядываясь по сторонам. Он как раз проходил мимо сарая, служившего ему любовным ложем, как сзади на него набросилась Варна. Она казалось взялась из неоткуда. Ратибор не ожидал, что она так скоро решит выполнить свое обещание. Парня будто тащил в сарай великан с деревенской кузницы, а не хрупкая Варна. Ратибор пытался сопротивляться, но уже через миг оказался в темном сарае. Варна махнула рукой и в бревнах сама собой зажглась лучина. Обезображенное лицо ее при неровном свете огня казалось еще более жутким. Ратибор метнулся к двери. Еще один взмах руки, дверь оказалась заперта, причем снаружи, деревянный засов будто задвинулся сам собой.

– Тебе не уйти, Ратибор. Придется заплатить за все зло, что ты мне причинил.

– Варна я не хотел, ты же знаешь. Аленка приворожила меня, у меня не было выбора, я выполнял каждый ее приказ. Сегодня, если бы я не помешал, ты бы задушила ее, как я мог позволить тебе ее убить.

– Меня можно убить по ее приказу, а вот Аленку трогать нельзя. Хватит Ратибор, сначала я разделаюсь с тобой, а потом и с ней.

– Варна, ты же не такая, ты была добра ко всем вокруг и никогда бы не причинила никому зла. Вспомни какой ты была!

– Я помню какой я была, но что получила я за свою доброту? Человек, который был мне небезразличен утопил меня, а сразу после смерти предал меня еще раз. Ты изуродовал меня и тут же бросился в Аленкины объятия. Вот чем обернулась для меня моя доброта.

Ратибор не сразу нашел, что ответить.

– Варна, ты же знала как Аленка меня любит и я тоже не оставлял ее. Я не говорил, что сделаю тебя своей женой, не давал никаких обещаний это ты вильнула своей юбкой, бросила меня ни с чем в сарае, но все равно влезла между мной и Аленкой, доведя ее до крайности.

– Конечно! Обвиняй во всем меня! Я ошиблась в тебе, Ратибор, и хватит об этом. Долг платежом красен, теперь ты поплатишься за все.

Варна бросилась на Ратибора, запрыгнула сзади и прошептала ему в ухо.

– Я буду мучить тебя и убью медленно. Для начала выдеру твои золотые кудри.