Недобрая сказка

Юлия Бравацкая

Недобрая сказка

Часть 1

***

Ледоход, весна все больше набирает силу. Кусочек льдины оторвалась от мощной глыбы и поплыл. Стремнина понесла его переворачивая и кружа. Все быстрее и быстрее, пока Варна не потеряла его из виду.

Бедняга. Так и нас несет, крутит, топит и мучает. Вот если бы обуздать этот поток. Если бы льдинка подчинила себе реку, а не наоборот, да разве такое возможно?

В голове клубились темные думы, одна тяжелее другой. Как же все опостылело. Печальное худощавое лицо отражалось в реке. Правильные, тонкие, невыразительные линии. Тени под глазами только подчеркивали глубину взгляда, поражающего своей серьезность. Эти глаза знали много печали и поэтому так отчаянно искали вокруг счастья.

Кругом не было ни души, только рассвело. Откинув кожух и подняв полу сарафана Варна лицезрела изуродованную левую ногу. На лодыжке красовался продолговатый белесый с синевой, словно выдолбленный, шрам. Выше колена бедро “украшала” бугристая, с впадинами и выступами кореженная кожа. Когда-то этого всего не было. Теперь же, что есть, то есть, грех жаловаться. Хорошо, что все вообще зажило. За это спасибо отцу да знахарке, выходили, не дали уйти в вечную тьму.

Воспоминания унесли Варну к тому, как все произошло. Это был один из самых страшных дней в ее жизни, а началось все из-за Ратибора. Умудрилась же она как и добрая половина девок села растаять от его красоты, но мало кому на ум пришло переходить дорожку Алене. Варна же таяла от взглядов Ратибора, ничего не замечая вокруг. Сама же во всем виновата. Надумала себе, дурочка, несуществующую любовь, дорисовала в голове и готово. Как наивно, учитывая сколько сердец разбил Ратибор.

Последней каплей стала встреча на раскисшей от дождя дороге. Варна шла с ведрами с реки. Супротив ей Ратибор, ведущий Алену под локоток. Взгляд его сразу метнулся вперед, что не укрылось от его спутницы. Как только пара поравнялась с Варной, скользкая грязь поехала под ее ногой. Ратибор тут же подхватил ее, не давая упасть, но не заметил как задел Алену и та шлепнулась на попу. Надо было видеть в тот момент ее глаза, полные злобы и ненависти. Ратибор же лишь раскатисто расхохотался и помог ей встать, Варна поспешила побыстрее уйти домой. С тех пор Алена возненавидела Варну и мечтала изуродовать, чтобы, не то что, Ратибор, самый неказистый парень в деревне не позарился. А может не изуродовать, может убить, ведь с ее головы вполне могли снять кожу вместе с волосами, а ограничилось все обезображенной ногой.

Между бровей пролегла глубокая складка. Варна помнила все, как будто это было вчера. В тот день Алена позвала всех знакомых окрестных девок в баню, позвала и ее.

Было то на святки. Солнце медленно клонилось к закату. Кутаясь в теплый кожух от леденящего ветра, Варна ускорила шаг. Вот уже и знакомый огромный дом. Ничего не скажешь, Алена жила богато, как сыр в масле каталась.

Ворота на задний двор были открыты. Оттуда слышались возбужденные девичьи голоса, перемежающиеся хохотом.

– Смотрите-ка, кто пришел, наша молчунья. – нараспев произнесла Алена, продолжая улыбаться. Заметив смущение Варны, она подлетела к ней и за руку втащила в гомонящую толпу.

– Да шучу я, будь как дома, еще Анка придет и все будут в сборе. А вот и она, стоило только помянуть…

– Здорово, девки! А я тут это, бубликов принесла.

Высокая, статная, круглотелая Анка с длинющими волосами ниже пояса, улыбалась во весь рот. На ее шее могучим ожерельем повисла связка румяных бубликов. Варна как никогда была рада ее появлению, ведь только ее, положа руку на сердце, она могла назвать своим другом.

– Только из печки. Вкууууусные! – протянула Анка, вгрызаясь в один из бубликов. Девушки налетели на новоприбывшую, кто приветствовал, кто, последовав ее примеру, отрывал с протянутой связки румяную выпечку.

– Пойдемте в баньку, девки, она у нас такая, что все влезут. – не без гордости сообщила Алена.

– Даже я? – хохотнула Анка в ответ.

– Тебя мы в первую очередь запихнем.

Раскрасневшиеся девушки, парились на дубовых лавках. Влажный воздух был наполнен запахом деревянных бревен, раскаленной каменки и березового веника. Анка оказалось отличной банщицей, в ее руках веник, становился мощным орудием. Первой она отхлестала Алену, потом принялась за Варну. Она распласталась на длинной скамье, руки вытянула вдоль тела ладонями кверху и приготовилась к приятной пытке. Пухлая рука без устали чередовала поглаживания и хлесткие удары. Тело то размякало, то терпело нападки березовых прутьев.

– Хватит, хватит, больше не вытяну. – замычала Варана. Она выбежала из парилки, ковшом зачерпнула холодную воду из кадушки и окатила себя с головы до ног. Кипящая голова получила долгожданную прохладу. Грудь, руки, спина, живот и ноги ответили приятным покалыванием.

За столом в предбаннике сидела Алена и придирчиво оценивала фигуру соперницы. Не найдя к чему придраться, она продолжала откровенно пялится без всякого стеснения. Варна косясь на нее быстро натянула чистое исподнее и села за противоположной стороной стола в дальнем углу.

– Угощайся. – сказала Алена, изобразив на лице неискреннюю улыбку.

Варна налила себе прохладного кваса и уткнулась в кружку. Напряженное молчание висело в воздухе. Варна мечтала, чтобы хоть кто-то появился из бани. Время тянулось как вязкий густой мед. Вот наконец в предбанник вылетела Дарина и также с упоением окатила себя из кадки.

– Ох и хороша твоя банька, Аленка. – улыбаясь произнесла светловолосая девушка.

– Рада угодить дорогим гостям. – с приторной улыбкой ответила ей Алена.

Дарина присоединилась к ней, подсев под самый бок.

– Опять эта чудная всех сторонится. – шептала она на ухо своей собеседнице. Алена молча кивнула, лыбясь в ответ.

Варна понимала, что говорят о ней. Изо всех сил она пыталась не выказать смущения, но щеки залились предательским румянцем. Слава Богу, из парной начали выходить пропаренные девки и вскоре за столом воцарились всеобщие смешки и щебетание.

Наконец можно было снова ощутить себя невидимой. Неловкость только-только оставила Варну, как на порог ввалилась дородная и красная Анка. Окатив себя, она окинула стол горящим взором, выделила тощую фигурку в самом углу. Пара аршинных шагов и она уже сидела рядом с Варной.

– Ты чего это на углу расселась, али замуж не хочешь? – спросила подругу Анка, елозя по дереву пышными бедрами.

– Ничего я не хочу. – потупилась девушка в ответ.

– Поняла, вы все из-за Ратибора друг на друга зуб точите. Послушай моего совета, Варна, оставь ты его. Не доведет он тебя до добра. Да и Аленка девка глазливая. Не потерпит она соперниц, давно уж себя его будущей женкой мнит.

– Спасибо на добром слове, да только мне терять нечего.

– Напрасно ты так считаешь. Хоть ты и тихая, но девка красивая. Ратибор на тебя так и зыркает. А эта “невеста”, места себе не находит. Не может быть кто-то лучше нее. Помяни мое слово, не перед чем она не встанет, пока со свету тебя не сживет. Ну или хотя бы не уберет тебя как-то с дороги. – смягчилась под конец Анка.

И без того тяжелые думы Варны стали еще мрачнее. Ночь тихо спускалась окутывая мраком все вокруг. Алена зажгла лучину.

– А давайте-ка гадать. На суженного ряженого. У меня и зеркало есть.

Алена, накинув тулуп, метнулась в избу. Зайдя в баню вместе с клубами морозного воздуха, она втащила в предбанник что-то огромное и круглое. Обернутая тряпицей вещь появилась на свет. Гладкая отполированная поверхность предстала перед всеобщими взорами.

– И кто первый пойдет? – с опаской косясь на зеркало, спросила Анка.

– Это мы сейчас решим. На кого моя скалочка резным концом укажет, та первая и пойдет.

Все в ожидании ерзали за столом. Алена достала из тулупчика скалку и крутанула на столе. Варна уже предчувствовала недоброе, где-то внутри пробежал холодок. И точно, злополучный конец указал прямо на нее. Ухмылка растеклась на красивом лице Алены.

– Я сейчас все устрою. – сказала она и скрылась в бане вместе с зеркалом.

Анка подбадривающе посмотрела на Варну, мол не переживай, это просто гаданье. Странное оцепенение охватило Варну, что-то вроде предчувствия неминуемой беды. Хотелось убежать, пока еще не поздно, встать и удрать, но она не могла даже пошевелится. Видно своей участи ей было не миновать.

– Готово, перейдемте-ка в избу. Нельзя гаданию мешать. – сказала появившаяся Алена.

– Я в предбаннике посторожу. Чур я следующая гадать. – вступилась Анка.

– Успеется. Если ты тут будешь под дверями мяться, не видать ей своего жениха. Давай, заходи, Варна.

Не слишком любезничая, Алена чуть ли не взашей затолкала Варну в баню. Проследила чтобы все вышли и зашли в избу.

– Ой, скалочку забыла.

Алена вернулась и на двери бани опустился тяжелый деревянный засов.

– Ну что, Варна, погадаем, долго ли тебе жить осталось?

***

Варна осмотрелась, вокруг царил полумрак. Единственным источником света служила тонкая лучина слева под потолком. Пляшущее пламя отражалось в огромном зеркале. Варна с опаской подошла и вгляделась в свое отражение. Будто лик смерти пробежал по ее бледному лицу. Проступили темные круги под глазами. С лицом начало происходить что-то жуткое. Под кожей словно исчезли мышцы, она поначалу обвисла, а потом обхватила лицо так туго, что казалось скоро треснет. Невозможно было разжать челюсти, чтобы закричать. Собственная кожа буквально стиснула ей рот. Ноги подкосились и опустили безропотное тело на лавку вплотную к зеркалу.

«Что это? Какое-то наваждение? Я наверно сплю», – думала Варна пытаясь закрыть глаза. Она не смогла этого сделать. Ноги и руки заледенел от ужаса. Глаза начали сохнуть и болеть, выступили слезы, застилая все вокруг пеленой. Варна хотела поднять руки, но с ними случилось то же, что и с лицом. Кожа держала крепко, скрюченные кости, суставы потеряли былую упругость. Весь ее стан буквально окаменел. Двигались только расширенные до нельзя зрачки.

В дальнем углу, в отражении, воспаленные глаза уловили какое-то движение. Какая-то тень шевелилась, будто отделяясь от стены. Варне стало дурно. Она уловила звук, дерущих деревянные доски, когтей. Затем раздалось протяжное кошачье мяуканье, пронизывающее насквозь, потустороннее. Крик застыл у Варны в глотке. Из-под полока, вылезла ужасная не то черная, не то серая кошка. Вид у нее был словно у мертвой. Неподвижный взгляд, направленный в одну точку. Шерсть местами свалявшаяся, местами с кровавыми проплешинами. Непомерно большие зубы верхней челюсти прикрывали собой весь подбородок. Это были не простые кошачьи клыки, а целый ряд острого длинного частокола. Мерзкое существо, на непомерно высоких ногах. При этом пузо отвисало дряблой кожаной складкой почти до пола.

Хищница неспешной походкой приближалась к своей жертве. Прямо на ходу ее тело начало видоизменяться. Силуэт вытягивался в рост. С четырех лап сущность встала на две. Передние лапы превратились в руки. По длине они были ничуть не короче ног. Вместо мягких кошачьих подушечек, словно скрюченные ветки, проросли длинные цепкие пальцы. Каждый из них оканчивался крючковатым острым когтем. Шерсть исчезла, уступая место бурной растительности на голове. В считанные мгновения тварь отрастила серо-седые космы до самых пят. Они скрывали большую часть худого, но обрюзглого тела. Повсеместно на коже виднелись красные гноящиеся раны. Больше всего ужаса наводили по-кошачьи широко расставленные желтые глаза. Создание уставилось на Варну, вытянутые зрачки оставались мертвецки неподвижны. Вместо носа на лице зияла черная дыра. Все тот же пугающий ряд остроконечных зубов прикрывал узкий подбородок. Тонкая полоска губ растянулась в хищном оскале.

Варна поняла, кто перед ней. Это была обдериха, тварь способная снять с нее кожу лучше любого скорняка. Хоть тело и было надежно сковано, в голове роились мысли, подстегиваемые паникой. Нужно что-то делать, иначе, конец. Обдериха… Банница.. Неуловимые воспоминания из детства кружили рядом, нужно только ухватить и вспомнить. Тем временем хищница сделала шаг в ее сторону. Плошки глаз так и светились в темноте.

– Отомри! – скомандовала тварь утробным голосом. – Люблю когда перед смертью трепыхаются.

Варна мгновенно почувствовала облегчение, кожа отлипла, мышцы приобрели былую подвижность. Горло тоже расслабилось, но крик так и не нашел выход. Варна развернулась, вжалась в угол и словно маленький напуганный ребенок, уселась и поджала ноги к подбородку. Только бы вспомнить, только бы вспомнить. Обдериха стояла перед ней и буквально упивалась, наполнившим помещение страхом. По широкому кругу она начала обходить свою жертву. Варна взяла себя за колени, начала всхлипывать и раскачиваться взад-вперед. Слезы катились из глаз. Всхлипы перешли в подвывания.

– П-п-пожалуйста, не надо.

Тварь изогнулась и совершила поистине кошачий прыжок. Острые когти были вытянуты вперед. Варна смогла лишь заслониться руками и ногами, изо всех сил прикрывая голову. Когти впились в левую ногу и начали раздирать плоть, вырвав кусок кожи. Крик Варны, какой-то чуждый, зазвенел в ее собственных ушах. Она изо всех сил отпихнула ногами почуявшую кровь банницу, и бросилась к входной двери. Из голени теплым потоком струилась кровь. Обдериха раскатисто захохотала. Ее щеки надулись и в сторону двери из ее рта полетел кипящий поток. Варна уже протиснулась в предбанник, но не успела перетянуть раненую левую ногу через высокий порог, ее обдало фонтаном кипятка. Сначала Варне даже почудился холод в ноге, потом сквозь потрясение, боль начала подсказывать, что произошло. Варна неимоверным усилием воли втянула ногу, захлопнула дверь и закрыла деревянный засов. В этот же момент разъяренное существо ударило в дверь с силой катящегося с горы валуна. Засов выстоял, но девушку отбросило от удара. Ногу ужасно жгло, политая кипятком ткань рубахи усиливала страдания. Пришлось оголить ногу, оторвав кусок материи. Взору открылась красная ошпаренная кожа, на нескольких круглых участках было видно, что верхний слой слез, будто пенку на молоке сдвинули в сторону. Ниже на лодыжке красовалась кровоточащая рана. Кровь лилась без устали.

Варна стиснула зубы. Нужно спасаться и быстро, на кону была ее жизнь. Словно в подтверждение, обдериха снова влетела в дверь. Задвижка крякнула, но удержалась. Поднявшись на дрожащих ногах, Варна поковыляла к выходу из бани. «Что за черт!» – дверь не открывалась. «Заперто, я пропала..», – быстро пронеслось в голове. Отчаянный стук в дверь и вопли ничего не дали. Банница в третий раз ударила в дверь и кубарем ввалилось в предбанник. Варна съехала спиной по входной двери и стала ждать конца. Тварь никуда не торопилась. Она смотрела прямо в глаза своими застывшими зрачками и скалила зубы.

– Обдериха, матушка, пощади. Спасибо за баньку знатную, спасибо за парок, да за кипяток. – скороговоркой произнесла девушка, встав и кланяясь ей до пола.

Банница изменилась в лице. В остекленелых глазах промелькнула печаль. Обдериха затряслась будто в лихорадке и стала уменьшатся. Она дрожала и скукоживалась пока не достигла кошачьих размеров. Тварь заросла шерстью и вот уже перед Варной возникла та самая кошка. Она медленно прошествовала к кровоточащей ноге и полакала из лужицы крови возле нее. Затем кошка подошла к закрытой двери. Когтистая лапа прошлась по доскам, в тот же момент засов с обратной стороны упал. Петли приоткрывшейся двери заскрипели. Морозный воздух ударил Варне в лицо. Обдериха неторопливо развернулась в обратном направлении и скрылась в проеме бани.

Варна понемногу стала приходить в себя. Она подобрала оторванный край рубахи. Этот кусок она разделила на два. Одним туго завязала ногу выше раны, другим перевязала раненую лодыжку. Обожженное бедро по-прежнему горело, к нему не хотелось прикасаться. Варна отыскала на лавке свой кожух и сделав над собой усилие подошла к двери и перевалилась в вечерний холод.

Больше всего ей не хотелось встретить кого-то из девушек. Она тихо поковыляла к воротам. Каждый шаг причинял ужасную боль в основном из-за раны, ожог пока ходить не мешал. Отойдя на пару домов, Варна услышала зычный голос Анки. Та окликала ее по имени и явно искала. Варна шмыгнула в тень колодца, мимо которого шла. Через несколько мгновений на дороге появилась Анка, она снова покричала в темноту, поглазела по сторонам и скрылась во дворе.

«Вот только чужой жалости мне не хватало», – подумала Варна и неспешно побрела в сторону дома. Вот и родное крыльцо, входная дверь не была заперта. Варна ввалилась в темные сени да так и рухнула без сил. Тут же отворилась дверь и в полосе света она увидела перепуганное лицо отца. Грузный мужчина подошел к дочери бережно поднял ее словно пушинку.

– Варна, доченька, что с тобой, милая?

Варна не отвечала проваливаясь в какое-то забытье. Отец бережно уложил дочку на лавку. Он сразу увидел рану на лодыжке, тряпица вся была пропитана кровью. Открыв сундук Казимир достал оттуда глиняную макитру с пахучей мазью. Аккуратно наложил слой растертых душистых трав на рану. Затем перевязал ее чистым льняным отрезом и смыл засохшую кровь с ноги. Казимир осмотрел красную кожу на бедре и его передернуло, нога была покрыта россыпью волдырей. Он приложил руку ко лбу дочери – кипяток. Пришлось выйти во двор, чтобы притащить студеной воды. Казимир намочил в ней ветошь и заботливо уложил на пылающий лоб. Варна застонала.

Ожог вызывал большие опасения и тревогу. Нужно было что-то делать. Казимиру сразу пришло в голову пойти к соседке. Вся деревня уважала знахарку, хоть и считала ведьмой. Она не откажет, даже и в столь поздний час, ведь давно уже ластится к вдовому Казимиру. Как не хотелось ему оставлять дочь одну, а делать было нечего. Намочив по новой тряпицу на лбу дочери, Казимир накинул тулуп и вышел в ночь.

***

Казимир постучал в старую потемневшую деревянную дверь.

– Кого это леший в такую темень принес?

– Ерга, я это.

– Казимир?

– Да, открывай.

Ерга румяная и с распущенными волосами с тревогой смотрела на зашедшего с холода мужчину.

– Случилось чего?

– Да. Помощь твоя нужна, у дочки моей нога обожжена.

– Да ты проходи, не топчись в сенях.

Знахарка усадила гостя за стол, сама села напротив.

– Есть у меня средство. Да только много мне будет хлопот.

– Деньгами не обижу.

– Не нужно мне твоих денег. Уж сколько лет живу одиноко. Ласки мне хочется, тепла.

– Будет тебе ласка, только дочку спаси, не дай сгинуть.

– Благо, к утру сделаю. Ты ступай, я сама принесу.

Казимир пошел домой. Хорошо, что знахарка не отказала, только бы выходить дочку. А уж расплата… Хоть и ладная Ерга баба, да сердце все никак к ней не лежит. Ничего, сочтемся, только бы выздоровела Варна.

Ерга же время зря не теряла, притащила в хату не меньше дюжины яиц. Затем сварила их в большом горшке. Почистила, белки отделила от желтков. Желтки же начала жарить в печном огне. Заняло это не мало времени, при этом все вокруг наполнилось едким дымом, аж глаза заслезились. Потом отделив от почерневших желтков масло знахарка бережно перелила его в небольшую плошку. Пошептала над ним древний заговор.

Все было готово, но любопытство не оставляло Ергу. Решила она разузнать, что же случилось с Варной, извлекла из-под стола таз и наполнила его водой. Проведя пару раз над ним руками Ерга задержала дыхание и окунула в него лицо. Ведение пришло сразу, посиделки у Алены, закрытая баня и обдериха. Вынырнула знахарка, как ошпаренная.

Ох и тошно сделалось Ерге. Да это же она своими руками помогла покалечить дочку Казимира. Приходила к ней недавно Аленка, да просила помочь. Говорила, что поселилась в бане огромная крыса, просила средства как обдериху на нее натравить. А Ерга с дуру и подсказала. Закопать черную курицу под порогом бани, да попросить обдериху избавить от крысы. Да только не от крысы попросила банницу избавить Алена – от соперницы. Если бы не уважила Варна обдериху добрым словом, та бы непременно за курицу расплатилась.

Ерга открыла небольшой мешочек в углу, покопалась среди пуха. Вытащила из мешка длинное белое гусиное перо, удовлетворенно кивнула. Уже светало, знахарка взяла перо с плошкой и двинулась к соседу. На ее стук Казимир отворил очень быстро. Темные круги под глазами, говорили о том, что глаз он ночью не сомкнул. Отойдя в сторону Казимир пропустил знахарку в дом. Она положила тулуп на лавку, ловко извлекла на стол лекарство.

– Вот, – указала она рукой, – это поможет. Там масло, мажь ожог трижды в день. Тонким слоем наноси, в этом тебе перо гусиное поможет.

– Спасибо тебе.

– Как Варна?

– Всю ночь жар донимал, сейчас чуть получше, крепким сном заснула.

– Я тебе принесу от жара питье, а как масло закончится, новое сделаю.

– Хорошо. – проговорил Казимир, он очень устал, в глазах задрожали слезы.

– Ну, ну, чего ты как маленький.

Ерга крепко обняла Казимира. Она склонила его голову себе на плечо, погладила непослушные, с редкой сединой волосы. Успокоившись в ее ласковых руках, он неловко отпрянул.

– Как дочка выздоровеет, я в долгу не останусь.

– Не думай ты об этом. Главное сейчас нам Варну выходить, остальное потом. Давай я курочку зарублю, щей наварю. Тебе сейчас готовить несподручно… Ну, пойду я. Позже вернусь со щами и отваром от жара.

– Ерга, уж не знаю как и благодарить.

– Да, будет тебе.

Знахарка махнула рукой и вышла из избы. На сердце у нее было тоскливо. Если бы не она, была бы сейчас Варна здорова, а Казимир счастлив. Подсказала Аленке средство на свою голову.

Варна проснулась и увидела рядом с собой отца. Со слезами он неловко приобнял дочь.

– Все хорошо будет, тут средство от ожога, скоро ты поправишься.

Ожога, вот же черт, так значит все это было взаправду. Глаза опустились на покрасневшую кожу в волдырях. Отец принес небольшой черепок, гусиным пером бережно нанес на кожу что-то темное и маслянистое. К обеду подоспела Ерга накормила и напоила Варну. Изо дня в день ее окружали заботой и лечением. Жар потихоньку спадал, рана начала затягиваться корочкой, только проклятый ожог не хотел проходить. Большая часть кожи потемнела и превратился в коричневый струп. Волдыри налились желтой жидкостью. Куски, где кожа слезла, смотрелся как сырое куриное мясо. Тошно было Варне, от такого зрелища. Ночью, когда отец не слышал, она тихо плакала. Плакала об обретенном уродстве, о подлом предательстве, о том с какой жалостью смотрит теперь на нее отец. Будто она теперь какая-то калека, хоть и все у нее на месте. Да только внутри не на месте, поломалось в ней что-то еще сильнее. То же, что уже надломилось, когда над ней в детстве издевались, чурались ее. Теперь ко всему она еще и уродка. И пусть за длинным сарафаном ничего не видно, она знает, что там прячется ее тайна, ее боль.

Дни шли за днями. Варна тяжело, но все же шла на поправку, желтые пузырьки полопались, струп отслоился коричневой пленкой. Но затем начались нагноения. Варна навсегда запомнила противный сладковатый аромат гниющей плоти, ее плоти. От гноя удалось избавится, благодаря стараниям Ерги. Она обхаживала Варну, как родную дочку, обрабатывала ногу, регулярно перевязывала чистой тканью. Вот наконец появились жесткие корки. К тому времени Варна уже чем могла помогала отцу.

Варне очень хотелось, чтоб от ожога не осталось и следа, но обернулось по другому. Корки уступили место совсем новенькой, покрасневшей, но неровной коже. Пока никто не видел Варна часто приподымала повыше подол, чтобы посмотреть на свое новоиспеченное уродство. Она водила рукой по рубцам и думала, что жизнь никогда уже не станет прежней. Какая теперь может быть вера людям, коли они смерти твоей желают. Да и из-за чего, из-за того что Ратибор на нее посматривал чуть дольше, чем следует? Так в чем же здесь ее вина? Внутри закипала бессильная злоба. Ничего, придет время и она отомстит, не сейчас, не сегодня, но это время придет. Вдвое отольются Аленке горькие девичьи слезы.

***

И вот сидит Варна у реки, смотрит на весенний ледоход. Рядом с девушкой два деревянных ведра. Обернувшись, еще издали она заприметила рыжую копну волос и знакомый силуэт. Вацлав, ее друг с детских лет. Правда с тех пор уже много воды утекло и виделись они теперь редко. Лишь иногда перекидывались парой слов, но тем не менее у обоих в сердце сохранилась теплота от смутных детских воспоминаний. Теплота друг к другу.

Вацлав тоже заметил Варну и двинулся ей навстречу. Он резво взлетел на пригорок.

– Здравствуй, Варна! – улыбка до ушей, озарила доброе веснушчатое лицо.

– И тебе не хворать! – Варна не смогла не ответить улыбкой, хоть глаза и оставались печальными.

– Ты где столько пропадала? В деревне уж бабы устали языками чесать, все выдумывают наперебой, что с тобой приключилось. Анка к тебе заходила, твой отец спровадил ее, сказал сильно хвораешь. Я уж места себе не находил, переживал жива ли ты. Скажи, что с тобой стряслось?