Ланцет и Мейстер. Дело № 1. Ведьмин кот

«А может, мне все-таки почудилось! – утешил он себя, допивая чай и с сожалением глядя на опустевшую тарелку. На второй, увы, лежала только салфетка – из тонкого полотна и с вышитым уголком. Стас вытер ею губы и пальцы, аккуратно положил обратно на поднос. Ужин получился вполне приличный, но после такого дня можно бы и больше съесть… – Супермаркетов здесь тоже нет, – напомнил он себе. – И пиццу никто не доставит! Да что там доставка, ты даже на местную кухню вряд ли попадешь, так что ни тебе холодильника с вкусняшками, ни вопросов, что приготовить, от милой Розочки Моисеевны… И питаются здесь совсем иначе, если что!»

– Я хочу вернуться домой, – сказал он неизвестно кому, дунув на свечу и наощупь укладываясь в постель. – Я должен вернуться. И вернусь обязательно! Нечего мне здесь делать…

Неизвестно кто, разумеется, промолчал, и Стас почти мгновенно вырубился, словно в нем, наконец, кончился заряд. Ему приснилась бабушка, они с Розочкой Моисеевной сидели на кухне и смотрели в окно – на огни ночного Питера и еле заметный силуэт поднятого моста… Стас изо всех сил попытался рвануться туда и сказать, что с ним все в порядке, но ничего не получилось, как будто их разделяло толстенное стекло.

– Господи, Ясенецкий, что же ты за балбес такой… – вздохнул еле слышный голос.

Стас узнал Ярика и возмутился, что не виноват, но и Ярик тоже пропал, а Стаса затянула черная глубина сна.

* * *

Перо монотонно шуршало – Фильц заканчивал опись вещей. Вот он положил перо на подставку, дал документу несколько мгновений просохнуть, для верности промокнул его листком рыхлой бюварной бумаги и уронил:

– Готово, герр патермейстер.

– Благодарю, – отозвался Видо и посмотрел на предметы, так и лежащие перед ним на столе.

Учебник с пометками прилежного ассистента, ключи и кошелек, пакет с нитками и за-жи-гал-ка… Судя по названию, что-то вроде механического огнива. Может быть, позже он попросит Ясенецкого показать, как оно работает… Ничего колдовского в этих вещах нет, и вообще-то можно было бы вернуть их хозяину. С другой стороны, это доказательство иномирного происхождения герра аспиранта и как таковое может быть интересно Ордену. Нитки с крючком и ключи – нет, разумеется, а вот книга, «ай-фон» и другие безделушки… Впрочем, вещи – это пустяки, главное – их хозяин.

– Верно ли я понимаю, что вы решили не докладывать обермейстеру Шварценлингу обстоятельства этого дела? – поинтересовался Фильц, не поднимая взгляда от бумаг, которые аккуратно протыкал шилом.

Игла с суровой нитью уже лежала возле секретаря, готовая для сшивания листов.

– Нет, неверно, – спокойно ответил Видо, ожидавший этого вопроса. – Все обстоятельства будут ему доложены в соответствующие сроки и после проведения первичного расследования. Мне напомнить вам, что инструкция требует сбора доказательств перед передачей дела?

– Благодарю, не обязательно.

Голосом секретаря можно было заливать препараты вместо уксуса, таким кислым он был. Видо вздохнул и снова потер виски, а потом устало заговорил, тщательно выбирая слова:

– Показания герра Ясенецкого очень интересны, однако их следует проверить и соединить с теми сведениями, которые у нас имеются. Я почти убежден, что Ясенецкого действительно привел фамильяр, но подавать отчет в таком виде – преждевременно, как минимум. Герр Теренц должен нарисовать портрет ведьмы для возможного опознания, а мы – исследовать ее тело на случай имеющихся особых примет. Еще нужно провести более тщательный обыск дома и отправить егеря с собакой по следу Ясенецкого. Найти камень, который он упоминал… След, конечно, остыл, но завтра еще вполне можно поискать. Мы слишком мало знаем о том, как фамильяры приводят ведьмаков, и эти сведения могут оказаться важнее всего…

– А пока вы будете проводить расследование, герр московит окажется приманкой для кота, – с ядовитой любезностью подсказал Фильц. – Простите, но я не вижу другой причины держать его на свободе.

– Не на свободе, а в пределах капитула, – парировал Видо. – Ну а я не вижу причины держать под замком человека, чья вина не определена и не доказана. Даже если он пришел в наш мир за котом, это еще не значит, что вследствие действий оного. Может, провалился случайно!

– Вы сами-то в это верите, герр патермейстер? – брюзгливо усмехнулся Фильц. – Дознание… Это ведьмак. Предположительно – седьмого ранга. И даже если будущий ведьмак, это лишь вопрос времени. Вы знаете хоть один случай, чтобы пришедший оттуда, – он неопределенно махнул рукой с иглой, – отказался заключать контракт? Наши, урожденные, иногда отказываются, честь им за это и хвала. Но те – никогда! Иначе их не призывали бы.

– Если нам неизвестно о таких случаях, это не значит, что они невозможны, – так же спокойно сказал Видо. – Во всяком случае, Господь наш дал всякому разумному созданию своему свободу воли и выбора. Ясенецкий может согласиться, но и отказаться тоже может.

– Вы в это верите? – Фильц посмотрел на него в упор. – Патермейстер, не играйте словами, скажите, что вы сами верите в такой исход.

– Я на него надеюсь, – тихо сказал Видо, с трудом шевеля губами. – И готов нести ответственность за свой выбор. И за его выбор – тоже.

– Ответственность? Господа ради! Вас ждет лишение сана! Впрочем, сын графа Моргенштерна не слишком много от этого потеряет. – Нет, насчет уксуса Видо ошибся, голос секретаря сочился крысомором. – От большей ответственности, полагаю, вас прикроет титул отца. Но вы хоть представляете, на что способен фамильяр шестого ранга, истово желающий прорваться к своему подопечному? Точнее, не к нему, а к седьмому рангу, но нам от этого не легче. Думаете, нас защитит дюжина рейтаров? Или полагаетесь на свои способности?

– Думаю, обермейстеру Шварценлингу и на это не приходится рассчитывать, – уронил Видо, больше всего на свете мечтая пойти и лечь спать. – Насколько мне известно, он рукоположенный клирик, а не истинный. У него шанса справиться с фамильяром и вовсе нет. Если вы так все хорошо просчитали, господин Фильц, скажите мне, что будет, когда Ясенецкого увезут и фамильяр останется ни с чем?

– Он бросится вслед за ведьмаком! – парировал секретарь. – И это уже будут не наши сложности, а охраны, которую приставит к ведьмаку Шварценлинг. Уж истинного клирика, а может, и пару, обермейстер для такого дела найдет. Беда в том, что вы при этом останетесь без подвига, верно, герр патермейстер? Вы же этого хотите? Проявить себя, совершить славное деяние! Чтобы ваш покровитель вспомнил о вас и вернул к себе под крылышко!

– Что?! – Видо уставился на секретаря в полном смятении. Предположить, чтобы он… ради карьеры… да пусть даже ради наставника! – Фильц, о чем вы говорите?! В мыслях не было!

Несколько мгновений они смотрели друг на друга, а потом секретарь скривился и бросил:

– В самом деле? Надо же, старею, не распознал. Тогда все еще хуже, чем я думал. Ради Господа, лучше бы вы хотели выслужиться. А подставлять целый капитул ради бредней романтичного дурня, возомнившего себя святым паладином…

– Фильц! – не выдержал Видо, отчаянно краснея, так что у него даже уши с шеей загорелись. – Что вы себе позволяете?!

– Да если бы я мог себе что-то позволить… – с явным отвращением проговорил секретарь. – Что ж, как знаете. Порядок вам известен. Неделя на предварительное расследование, три дня на подведение итогов и написание отчета. Если через десять дней вы не отправите Шварценлингу доклад, уж простите, это сделаю я.

– Вы мне сейчас угрожаете? – Видо, который краснел от смущения, а от гнева, напротив, всегда бледнел, почувствовал, как кровь отхлынула от щек. А потом внезапно успокоился, высокомерно поднял бровь и напомнил: – Своему начальнику?

– Я ставлю в известность, – так же ровно и с тщательно отмеренной холодной любезностью сообщил Фильц. – Возможно – своего начальника, а возможно – юного… романтика, не понимающего, во что он ввязывается. И в том, и в другом случае я искренне надеюсь, что Орден не пожалеет о своем решении доверить вам капитул.

– Я тоже. – Видо кивнул, вставая, и едва не покачнулся. С тоской подумал, что завтра отдохнуть тоже не удастся, если у него всего лишь десять дней, их следует провести с максимальной пользой. – Извольте ни с кем не обсуждать положение Ясенецкого. Он останется под охраной на территории капитула, но не в камере, таково мое решение.

– И да поможет всем нам Господь, – с застывшим лицом закончил Фильц.

Глава 7. Кошачий день

Под окном орали коты.

Голосили навзрыд, вопили так исступленно, словно прямо у них на глазах ветеринар лишал шансов на размножение их особенно неудачливого соплеменника. Причем без наркоза. Или словно приз за самый громкий и противный вопль объявила лично кошачья богиня Баст. Ну или просто одна группа котов болела за «Спартак», а вторая – за «Зенит», и прямо сейчас командам объявили дополнительное время при счете «два-два».

Несколько секунд проснувшийся, но еще не открывший глаза Стас позволил себе надеяться, что все было сном – и Ротонда, и старая ведьма, и кот… Отличный сон вышел бы! Но нет… Сначала он увидел над собой незнакомый потолок, потом повернул голову и с тяжелым вздохом оглядел комнату – небольшую и по-казенному чистенькую. Подноса с тарелками и чашки на столе не обнаружилось, значит, пока он спал, их забрали. Сложенные вещи на стуле, многострадальные туфли под ним, но чистые и даже чем-то натертые до блеска. Вот это сервис! Только коты почему-то орут…

Прямо в рубашке и кальсонах, как спал, Стас вылез из кровати, осторожно приоткрыл окно и выглянул во двор, постаравшись сделать это незаметно, однако тут же убедился, что можно было и не стараться. Толпе, этот самый двор запрудившей, не было никакого дела ни до открытых окон, ни до того, кто там из них выглядывает.

Столпотворение внизу оказалось, как в «Ашане» во время «черной пятницы». В одном углу двора робко теснилась стайка девиц, одетых в длинные темные платья с белыми передниками и белые же чепцы. В другом углу стояли мужички разного возраста и вида, а между этими группами переминалось с ноги на ногу полдюжины мальчишек. Однако ни у тех, ни у других, ни у третьих не было никакого шанса продвинуться вперед, поскольку через весь двор к основному крыльцу тянулась очередь бодрых старушек, явно принаряженных во все лучшее сразу.

Платья на них были такие же длинные, как на девицах, но гораздо ярче, передники – с вышивкой, а оборки чепцов торчали над головами, словно вырезанные из жести. «Накрахмаленные, – догадался Стас и порадовался, что флигель стоит несколько сбоку, давая просто изумительный обзор. – Надо же, какой эйджизм наоборот! Девушки выглядят скромняшками, зато дамы в возрасте – ух!»

А на крыльце, широком и длинном, стоял деревянный стол, за которым устроились его вчерашние знакомые. Перед секретарем лежала то ли книга, то ли тетрадь, перед инквизитором – поднос с чем-то мелким. Стас пригляделся, но разглядеть содержимое подноса не удалось.

Ну и самое главное, что каждый, ожидающий во дворе, имел при себе корзину, узелок, мешок или пестрое полотенце, из которых торчала кошачья голова. И эти головы, самых разных окрасов и размера, вдохновенно материли природу, погоду, корзинки и узлы, а больше всего – друг друга. Может, заодно и инквизитора, Стас бы не удивился!

Бабки тоже время от времени начинали шумно выяснять, кто кому наступил на ногу, чтоб ему было пусто, холодно и с утра не хлебавши, а кто влез без очереди. Звучало даже бессмертное: «Вас здесь не стояло!» Когда гвалт превышал определенные пределы, инквизитор окидывал очередь внимательным взглядом, и бабки, в отличие от котов, почтительно затихали.

По кивку инквизитора очередная бабка предъявляла ему кота, иногда вытаскивая бедолагу наружу целиком, а иногда ограничиваясь только кошачьей головой. Инквизитор пару секунд смотрел животному в глаза, что-то быстро и монотонно проговаривал, секретарь делал пометку в тетради, и бабку сменяла следующая в очереди. Однажды порядок нарушился, сухонькая старушка в темно-синем платьице и кружевном чепце что-то положила на поднос, инквизитор уделил небольшому серому котику или кошечке лишних полминуты и повязал ему на шею шнурок с какой-то блестяшкой.

«С ума сойти! – с чувством сказал сам себе Стас, опираясь на подоконник. – Так вот ты какой – кошачий день?! Как все-таки неудобно скрывать, что я из другого мира! Спалиться, главное, можно на любой мелочи. Взять хоть этих котов – явно же это что-то, всем известное. Кроме меня! И ведь не подойдешь ни к кому с вопросом – а что это ваш герр котермейстер… блин! Патермейстер! Только бы не оговориться, вот уж где будет палево во весь рост! В общем, а что это он делает с котейками?! С одной стороны, может, московитам этого знать и не положено, а что, если как раз наоборот? Я же про здешнюю Московию знаю ровно столько же, сколько про этот Вистен… штадт. Проще говоря – ничего».

На крыльцо поднялась новая тетка, и очередь, включая котов, мгновенно и, как показалось Стасу, обреченно замолчала.

«Явно кто-то из местного бомонда! – уважительно оценил Стас облик дамы.

Рослая и пышногрудая, в голубом платье, отороченном во всех мыслимых и немыслимых местах оборками, дама напоминала незабвенную домомучительницу из старого мультика о Карлсоне. И корзинка на сгибе локтя была ей под стать – огромная, украшенная пышными разноцветными бантами до полной схожести то ли с клумбой, то ли со свадебным тортом. Дорого-богато в самом непринужденном исполнении!

Величественно взойдя на верхнюю ступеньку, дама деловито извлекла из корзины матерого рыжего кошака. Не мейн-кун, конечно, но килограммов восемь, на взгляд Стаса, в зверюге было. Круглую раскормленную физиономию украшал неизвестно как повязанный поверху алый бантик, сбившийся на одно ухо. Роскошная женщина сноровисто перехватила кота за шкирку и попыталась впихнуть его в руки инквизитору. Кот при этом вяло шевелил лапами и утробно, обреченно выл на одной низкой ноте.

– Фрау Агна! – выдохнул инквизитор, и Стас безошибочно опознал интонацию Ярика, к которому «на минуточку, только спросить!» явилась давняя пациентка и уже сорок минут рассказывает о соседях, которые уж теперь-то точно облучают ее своим вай-фаем, отчего она, пациентка, не может спать и совсем потеряла аппетит – вот яичницу из трех яиц она съела, оладушки тоже, а каша уже совсем, ну просто совсем не лезет! – Фрау Агна! Ну зачем вам проверка? Вот ведь жетон, в этот раз ваш Гансик его даже не потерял!

Очередь позади дамы зашумела, но как-то негромко, без энтузиазма, а секретарь положил карандаш и откинулся на спинку стула, словно пытался оказаться как можно дальше.

– А на всякий случай, герр патермейстер! – истово заверила монументальная фрау. – Жетон-то оно хорошо, а вдруг как в моем Гансике все же демон сидит? Вона у вас тварей божьих сколько, могли и просмотреть невзначай! Вы ему не верьте, это он только спереду смирный такой… – Смирный спереду кот услышал обвинение и сменил тональность воя, истошно заорав октавой выше. – А сзаду-то вы и не смотрели ни разу! А он ведь, поганец, вчера кувшин молока со стола свернул, разбил, да все и выпил! Неужто честный кот такую пакость подстроит? Честный кот, небось, знает, что его еда по потолку ходит! Он ее и сам себе добудет, и еще хозяев прокормит!

– По какому еще потолку? – обреченно простонал инквизитор, и дама всплеснула руками, отчего ее могучие телеса заколыхались, бантик на ухе рыжего окончательно сполз набок, а сам кот задергался и заорал еще обреченней, уходя в такое трагическое крещендо, что Стас невольно восхитился диапазоном.

Остальные коты во дворе молчали то ли уважительно, то ли опасливо.

– Так по верхнему, чердак который! И-и-и-и, сколько там той еды, хошь мышов, хошь крысей…

– И вы хотите, чтобы кот приносил их вам? – с ядовитой усталостью поинтересовался инквизитор. – Для прокормления?

– Ну… – Дама задумалась, а потом признала: – Мышов-то ладно, пусть себе оставит. А дроздов мог бы и наловить! Знаете, герр патермейстер, какой из дроздов пирог получается? Если их в шпинате да со сливками потушить! Вот я герра Фильца все в гости зову-зову… – Она умильно посмотрела на секретаря, который вжался в спинку стула, и уточнила: – Так что, герр патермейстер, посмотрите Гансика сзаду?

– Фрау Агна… – голос инквизитора стал еще несчастнее, чем у старательно подвывающего кота.

– Котов осматривают в установленном Орденом порядке, – безжалостно проскрипел секретарь, то ли приходя на помощь шефу, хоть и не слишком любимому, то ли пытаясь вернуть разговор в деловое русло.

– Спереду, значит? – приуныла дама.

– Спереду, – согласился секретарь и, повысив голос, добавил: – То есть в глаза! А поскольку ваш кот уже был осмотрен две недели назад, внеочередная проверка и освящение жетона являются платными. Три крейцера за голову!

Бабки в очереди окончательно притихли, Гансик тоже смолк, наверное, устал. Стас ему прямо посочувствовал, как рыжий – рыжему.

– Так разве я против? – возликовала фрау Агна, перехватила кота поудобнее, запустила руку в поясной кошелек и высыпала на поднос целую пригоршню мелочи: – Вот и за прошлый раз, и за сегодняшний, да еще за два раза вперед на всякий случай!

Инквизитор на миг утратил свой идеальный покерфейс, скривившись так, словно у него заболел зуб, однако секретарь – железный человек! – невозмутимо сгреб монеты и сделал пометку в тетради. А герр котер… тьфу! Патермейстер же, патермейстер! Герр патермейстер проникновенно посмотрел в глаза Гансику, пробормотал то ли заклинание, то ли молитву и поспешно заявил:

– Никаких признаков одержимости не имеется, ваш Гансик – честная божья тварь. И носить его сюда каждые две недели совсем не обязательно!

– Да как же не носить?! – возмутилась фрау Агна, однако в этот раз очередь позади возроптала уже всерьез, и роскошная дама неохотно спустилась со ступенек, на ходу запихивая Гансика в корзину.

«Дурдом, – сообщил сам себе Стас. – Но хоть что-то прояснилось. Тут, оказывается, каждый кот обязан проходить проверку на одержимость и иметь аусвайс. То есть жетон! А мой точно был нелегалом!»

Он отошел от окна и оделся, сделав это очень вовремя – буквально тут же в дверь постучали.

– Войдите! – отозвался Стас и покосился в сторону окна.

Местное начальство занято, значит, на допрос его вряд ли позовут прямо сейчас.

И действительно, в комнате появился «не Мюнхгаузен», такой же невозмутимый и величественный, как вчера, и опять с подносом еды.

– Ваша милость, – церемонно обратился он к Стасу. – Молодой господин велел вас не будить, пока сами не пожелаете проснуться. Из-за этого вы пропустили завтрак. Не изволите ли закусить?

– Изволю, – радостно сообщил Стас. – С огромным удовольствием! И передайте вашему хозяину мою благодарность!

Фридрих Иероним поставил поднос на стол и отвесил поклон, почтительный, но далеко не такой глубокий, как патермейстеру. Отступил на шаг и сообщил:

– Обед будет подан в половине первого, и мой господин изъявил желание видеть вас за столом. До этого времени можете располагать собой как угодно, не нарушая вчерашних договоренностей – это его слова.

– И еще раз спасибо, – кивнул Стас. – Значит, я могу выходить? Умыться там, по двору погулять…

– Как пожелает ваша милость, – ровно подтвердил камердинер и вышел.

Едва дверь закрылась, Стас подскочил к столу и алчно воззрился на поднос. В качестве перекуса ему прислали глазунью из двух яиц, жареную колбасу, упоительно пахнущую чесноком, ломоть белого хлеба, соусник с горчицей и чашку черного чая. Все горячее, только что с плиты, или на чем тут у них еду готовят.

– А ведь похоже, что меня все-таки увидели, – пробормотал Стас, усаживаясь. – Очень уж вовремя появился «не Мюнхгаузен» с едой и рекомендациями. Ну, было бы странно думать, что за мной не станут присматривать… Герр патермейстер, ваше здоровье!

Он отсалютовал шуму за окном колбасой на вилке и отправил сочащийся жиром кусок в рот.

– М-м-м, и никакого тебе глутамата натрия… Только натуральное мясо!

Колбаса с яичницей исчезли стремительно, Стас, пользуясь отсутствием свидетелей, даже тарелку хлебом вытер и с сожалением посмотрел на пустую посуду. А вот чай решил выпить во дворе, поближе к местному народу. Может, получится перекинуться парой слов? Главное, не пускаться в подробности относительно жизни в Московии, а то ведь он даже не знает, кто из российских самодержцев сейчас на престоле! По логике – Александр Первый, он же Благословенный, а как оно здесь – кто знает? Местные инквизиторы считают столицей России Москву, да и сама страна зовется Московией! Получается, Питера в этом мире нет? Его любимого, родного, самого красивого в мире города?!

Стас передернулся от ужаса и решил не пороть горячку. Вряд ли ему откажут в таком пустяке, как посмотреть географическую карту и узнать хотя бы примерный ход истории. Но это потом, а сейчас просто присмотреться бы, чем и как здесь люди дышат.

Прихватив чашку, он вышел из флигеля и присел возле стены на скамью, которую вчера в темноте не разглядел. У главного здания вовсю шел процесс проверки котов. Кому-то из мохнатых просто заглядывали в глаза, кому-то выдавали жетончики, причем платили за это не все. Пара мужичков откровенно затрапезного вида предъявили кошаков и получили на них аусвайсы бесплатно.

«Социальная программа, что ли? – озадачился Стас. – Или должны будут?»

А вот девочке лет десяти с корзиной пищащих котят герр патермейстер мягко отказал, пояснив, что она пришла слишком рано. Мол, пусть милая фройляйн подождет, пока ее котята перестанут пить материнское молоко и начнут охотиться, а уж тогда приносит их сюда.

– Но тогда у меня не будет денег на жетоны, – возразила очаровательная белокурая котовладелица. – Маменька сказала оставить одного, а остальных утопить, чтобы не тратиться. Я деньги из копилки взяла, но если принесу их обратно, маменька заберет!

Стас поморщился. Нет, влезать в такие вещи – дело гиблое, о стерилизации и правах животных здесь еще долго не будет никакого понятия… Но котята уже большие, судя по мяуканью, жалко же!

– Скажи своей матери, что всякая божья тварь достойна жизни, если не предназначена Господом в пищу человеку, – вздохнул инквизитор. – А жетоны твоим котятам я выдам бесплатно.

– Спасибо, герр патермейстер!

Счастливая девчонка сделала книксен, придерживая свободной рукой платье, и убежала вместе с котятами, а патермейстер потер виски и обвел двор усталым взглядом. Увидел Стаса, несколько мгновений разглядывал его, потом снова посмотрел на оставшихся посетителей.

А время-то к обеду, судя по солнцу… Интересно, как его здесь отмеряют?

Ответ Стас получил незамедлительно. Где-то вдали раздался тягучий тяжелый удар колокола. Потом еще один, и еще… Колокол пробил двенадцать раз, и секретарь встал из-за стола, объявив:

– Прием закончен. Кто не успел, приходите в следующий раз.

Неудачливые котовладельцы потянулись прочь со двора, причем никто даже не возмущался. Стас сделал очередной глоток уже остывшего, приятно подслащенного медом чая, собрался встать…

Шмяк! И тут же яростный визг в шаге от него!

Здоровенная крыса крутанулась на одном месте, на миг уставилась на Стаса злыми бусинками глаз и тут же куда-то юркнула. На чисто выметенной площадке остался кусок кирпича, которым в крысу швырнул один из вчерашних конвоиров. И ведь попал! А Стас ни его, подошедшего сзади, не заметил, ни хвостатую тварь!

– Мерзость… – уронил мужик, мрачно глядя крысе вслед. – Ненавижу…

И отошел, а Стас ошеломленно перевел взгляд с него на щель в стене, где исчезла крыса. Тут ведь только что полчище котов было! Как она вылезти не побоялась?!

– Герр Ясенецкий? – Инквизитор шел к нему через двор легким упругим шагом, но лицо патермейстера застыло мраморной маской. – Рад видеть вас в добром здравии. Вам передали мое приглашение?

* * *

Фрау Марта, дай бог ей здоровья, приготовила на обед густой гороховый суп с фрикадельками и шалфеем. После кошачьего дня у Видо всегда болела голова, несильными, но неприятными спазмами сдавливало виски, в затылке появлялась тяжесть. Капли, прописанные орденским целителем еще в Виенне, помогали слабо, а вот горячий мясной бульон с травами и специями почему-то избавлял от недомогания гораздо лучше. Ну и кофе, разумеется.

О кофе Видо начинал мечтать уже после первого часа осмотра, но сделать даже небольшой перерыв означало продлить осмотр сверх необходимого времени, а его и так вечно не хватало. Вот сегодня, если бы не кошачий день, можно было бы съездить в опустевший дом травницы Марии, поискать улики, не замеченные рейтарами. В добросовестности Курта фон Гейзеля Видо не сомневался, но простые люди не всегда могут заметить то, что увидит обученный клирик…

Впрочем, это успеется, а сегодня у него не менее важное дело!

Герр аспирант явился в столовую вовремя и с обаятельной улыбкой на круглом веснушчатом лице, занял предложенное ему место напротив Фильца и вопросительно обвел присутствующих взглядом.