Другие. Новая жизнь

Natali Mats

Другие. Новая жизнь

Предисловие

Любовь не знает середины:

она или губит, или спасает.

Виктор Гюго

Я хочу посвятить эту книгу своим детям. Надеюсь, когда вы подрастете и прочитаете – поймете, что главная моя победа – ваши успехи, а главная надежда связана с вашим будущим. Цените то, что имеете и никогда не вешайте нос!

Данный текст является художественным произведением. Все имена, персонажи, места и события выдуманы, либо использованы условно.

Перед вами заключительная книга из цикла "Другие".

Ознакомиться с предыдущими частями серии можно по ссылкам:

«Другие. Тьма во мне»

«Другие. Возрождение легенды»

Вдохновлено серией «Дозоры» Сергея Лукьяненко.

Пролог

Осторожно ступая, я беззвучно вошла в гостиную. Касаясь пола подушечками лап тихо-тихо, стараясь не цокать когтями по глянцевому паркету, надеялась проскочить в свою комнату незаметно. Но меня ждали.

– Нагулялась? – донеслось до меня недовольное высказывание из-за спинки кресла.

Платон встал и вышел мне навстречу. Я согнула лапы и поджала хвост. В зверином облике выказать покорность проще простого: не нужно надевать виноватую маску и искать правильные слова – достаточно опустить голову и немного припасть к земле, в данном случае, к ковру из медвежьей шкуры.

– Я спрашиваю: ты нагулялась? – уже веселее повторил Платон.

– Отвела душу. – Я слабо помахала хвостом.

– От Карателей отмазывать не буду! – заявил он.

«Куда ты денешься, родной! – подумала я, предварительно закрывшись ментально. – Зря я что ли тешу твое великое эго?!»

– У меня была лицензия.

– На сколько человек? – Платон обжег меня проницательным взглядом.

– Н-н-на одного…

– А ты со сколькими порезвилась? – спросил он риторически. Вернулся к камину, сел на полу перед ним, облокотившись спиной о кресло. Понятно, Великий не злится. Заскучал в бездействии и тишине.

Я легла возле него. Положила морду ему на ноги. Отец потрепал меня за ухом грубо и любовно одновременно. Я слегка прикусила его за бедро через брюки, играясь.

– Пасть порву, – шутливо озвучил он свою реакцию.

Сытость, покой и мерное потрескивание дров в камине расслабляли, и меня стал морить сон. Платон отрешенно гладил меня по шелковистой шее, зарываясь рукой в богатую шерсть. Зимний подпушек уже появился, а летняя жесткая ость сменилась шикарной шубой. В холодное время года до неприличия приятно шастать в таком виде по туманной реальности.

Перед тем как уснуть, я подумала, правильно ли поступила с теми мерзавцами? Двое из четырех недобитков банды GTA так удачно очутились рядом с выписанной Дневными для меня жертвой. Я оказала белым (и миру в целом) добрую услугу своей охотой. Весемир еще спасибо скажет. Так что туда им и дорога!..

Настойчивые толчки-покачивания прогнали такой сладкий сон:

– Подъем! – Отец еще потормошил меня, хлопнув напоследок по полному животу. – Вставай. Приведи себя в порядок, у нас скоро будет серый гость…

Я лениво потянулась. Отряхнулась, сбрасывая сонливость и начала трансформацию.

Оптимально было бы сначала полностью переварить сытный поздний анимагический ужин или ранний завтрак, но внезапный визит Карателя путал все планы.

Став человеком, я вопросительно посмотрела на Платона. Если он и знал, кто и зачем собирается нас навестить, мне открывать не спешил.

– Прополощи рот ромом, – велел он. – От тебя разит кровью. Разной кровью.

Я подошла к бару, налила полный стакан, отхлебнула немного. Затем набрала в рот побольше огненной воды, тщательно погоняла ее в горле, сплюнула в раковину. И уже с удовольствием допила третью часть.

Под душем мочалкой и шампунем смыла остатки чужих запахов. Для надежности, вернувшись в гостиную, села под крыло к отцу, который смотрел Кубок Дэвиса. Аромат его парфюма быстро впитался в мой чистый шлейф. Когда слишком стерильно – подозрительно.

Платон «ошибся» дважды: Хачанов проиграл Надалю, а к нам приехал не столько серый, сколько черный представитель сообщества Других.

Серыми принято называть Карателей – тех, кто хранит Закон, следит за соблюдением Договора между белыми и черными магами.

Серыми не рождаются, ими становятся после тяжелых предательств или метаний. Белые обычно бегут от двойной морали, черные… да только Тьма знает, отчего в серые идут черные колдуны.

К нам пожаловал Каратель Константин, член Совета Особых, бывший черный, и у меня немного отлегло, но только немного. Константин всегда был себе на уме: дружил с теми, кто на данный момент сильнее, умел договариваться с белыми легко, без жеманства. Пожалуй, лучше него это делает только мой отец – Великий Темный маг Платон, глава Детей Ночи.

– Приветствую уважаемое семейство! – широко улыбаясь, проговорил вошедший.

– К уважаемым людям не являются без предварительного одобрения в их выходной, – проворчал Платон. – Здравствуй, Костя!

Константин вопросительно посмотрел на меня: что с настроением?

– Хачанов проиграл, – бросила я.

– Ты же знал… – Развел руками серый, обращаясь к отцу и имея в виду, скорее всего, не только теннисный результат…

Платон по-стариковски дернул подбородком, много, мол, вы, молодежь, понимаете:

– Знал… Но надеялся, – пробубнил он смущенно. И, скинув с себя чуждый образ деревенского добряка, бодро спросил: – Какие новости?

Константин помедлил, дожидаясь приглашения сесть. Получив его, примостился на крайний барный стул, как воробей на жердочке. Его поза, очевидно, должна была подчеркнуть скоротечность и ненавязчивость визита.

– В Подмосковье, на границе с Рязанской областью найдены два тела… Ну как тела, фрагменты… Люди их по отпечаткам пальцев опознали – у одного кисть сохранилась, у второго – целый палец. Усердствовать в раскрытии не намерены, жертвы там – не жертвы, чистые животные. Хотя, наверное, неправильно зверей такими сравнениями обижать… – Константин провел рукой по богатой, черной как смоль, шевелюре.

– Ко мне ты зачем пришел? – холодно оборвал его философствования отец.

– Мне поручено разобраться, что там было. Разовая акция залетных гастролеров или Совету стоит беспокоиться? Аксинья недалеко от того места должна была охотиться… Вы же сегодня ночью реализовали свою лицензию? Ничего подозрительного не видели? – Константин улыбнулся мне одними глазами.

– Ничего, – как можно естественнее произнесла я.

– Я так и думал. Что ж, прошу прощения, что побеспокоил. Не смею боле докучать своим присутствием.

Когда он ушел, Платон похлопал рукой по дивану рядом с собой, приглашая сесть. Я уже примерно поняла, что будет дальше, но деваться было некуда. Он положил левую руку мне на плечи, приобнимая по-дружески, а правой сжал горло.

– Послушай, дорогой мой борец за добро и справедливость, – прошипел он мне в ухо, – заканчивай уже эти игры, хорошо?

Я часто-часто закивала, соглашаясь.

Часть первая «Другая реальность»

Глава 1 «Борец за добро и справедливость»

Традиционный воскресный обед сегодня проходил в крайне узком составе. Все мы порой устаем от окружения, всем нам время от времени хочется остаться в одиночестве или провести время с кем-то наедине. Сегодня этим кем-то выступала я.

Стряпня никогда не была моей сильной стороной. Может, просто не было нужды учиться, но, скорее, не имелось кулинарного таланта.

В детстве за дом и еду отвечали мама и бабушка, в студенческие годы – столовая и фастфуд, а сразу после у меня началась Другая жизнь под надежными крылами отца и наставника. Гостиничный сектор в офисе, рестораны и кафе. В этом смысле стало привычкой жить на всем готовом.

Изначально я была не слишком притязательна в бытовом плане – спортивная юность со сборами и соревнованиями приучила довольствоваться тем, что имею в данный момент. А на сегодняшний день жизнь моя была устроена более чем хорошо, и менять ее я не собиралась. В конце концов, если что-то требовалось поправить – выручала магия.

Но семейный обед по нашему общему суждению должен дарить не только радость общения, но и гастрономическое наслаждение. Поэтому на этот раз Платон, похоже, воспользовался услугами кейтеринга.

По крайней мере, я не помнила этой белой фарфоровой супницы у отца на кухне. Сейчас она стояла в центре стола, источая густой, хорошо прорисовывавшийся на фоне темной мебели ароматный дымок.

Я помешала наваристый грибной суп длинным половником и разлила по тарелкам. Подвинула поближе к Платону нарезанный багет. Знаю, знаю, у французов принято его ломать, но мы же в России.

Попробовала благородные белые грибы – неплохо. В детстве они мне почему-то не нравились. Сыроежки, шампиньоны – да, а самый уважаемый ценителями не впечатлял.

– Пап, Горский отказывается выдавать мне новый артефакт взамен испорченного. Говорит, что моя очередь не подошла, якобы я недавно два амулета заимела.

– Ну так правильно говорит.

– Чего это?! – возмутилась я. – Один я на улице отвоевала, у белых. А второй – у Луизы получила, в подарок.

– От моего имени, – весомо вставил Платон.

Я сделала вид, будто не услышала его замечания. Нет, в самом деле, странно было бы на моем месте не пользоваться собственным положением и родственными связями. И, вообще, я ничего не просила, она сама захотела сделать приятно.

– Скажи ему, пожалуйста, пусть выдаст. Мне надо для занятий со студентами.

Я встала, чтобы убрать суповые тарелки и подать горячее. Сегодня на второе отец выбрал мясо по-французски с картофельным пюре.

– Когда вот так хитро заглядываешь в глаза, взгляд должен быть еще более преданным, – рассмеялся Платон.

– Да пошел ты, – пошутила я, возвращаясь за стол.

– По краю ходишь, – заметил отец.

– Натура такая. Не знаешь в кого? – улыбнулась я, сглаживая острый угол.

– Ладно, скажешь ему, я разрешил.

– Спасибо, Великий! А еще ты обещал мне лицензию получше, помнишь? – Хорошим настроением родителя грех было не воспользоваться.

Платон потянулся в карман рубашки и достал оттуда сложенный в несколько раз бланк.

– На вот, учительница начальных классов, молодая, здоровая, не пьет, не курит… – начал издеваться он.

– Ну, пап! – застонала я.

– Ты же просила «получше»! – продолжил стебаться он.

– Великий прекрасно знает, что я имела в виду.

Для утоления своей звериной сущности иногда, крайне редко, я выходила на охоту. Но убивать ни в чем не повинных людей для меня было неприемлемо, поэтому я тщательно шерстила карточки с выданными Советом лицензиями, выбирая отъявленных мерзавцев и негодяев. Таким образом, и свою энергию восполняла, и мир делала чище.

К сожалению, по Правилам подбор отдавался на волю случая. Жертвой анимага, оборотня или вампира мог стать любой человек, не-родственник волшебника. Исключение составляли дети до шестнадцати лет и стратегически важные персоны для управления государствами. Их не трогали, чтобы не урезать генофонд и не нарушать стабильность в людском мире.

– Не-а, не знаю, – упорствовал Платон, отправляя в рот очередной сочный кусочек. – Вот мы с тобой мясо сейчас едим. Его как выбирают? Телятина ценится больше, чем говядина. Молодой поросенок дороже свинины. Почему? Потому что нежнее и вкуснее. И, вообще, ты слишком вызывающе себя ведешь на своих охотах: если уж убиваешь – то ешь целиком! Низшая нечисть ропщет из-за твоего расточительства. Или хотя б оборотня какого, поумнее, да поприличнее, себе в шестерки взяла. Пусть бы подъедал за тобой, да на посылках бегал.

– Разрешаешь? – усмехнулась я.

Платон отложил приборы, посмотрел на меня серьезно:

– Тебе пора набирать вес в обществе. Быть девочкой-припевочкой, принцессой-ромашечкой с характером Сталина, может быть, и забавно… Но мне нужна правая рука.

Ох, куда нас занесло-то, елки-палки!

– Слушай, – так же серьезно ответила я, – мы же договорились на берегу: ты не требуешь от меня абсолютного зла, я – не перечу тебе.

Я заискивающе заглянула ему в глаза. С выражением лица: «Ну я же лучше собаки!»

– Ты можешь заставить, – констатировала я. – И мне придется выполнить все, что скажешь, ломая себя. Но тогда ты получишь изуродованного монстра рядом. Оно тебе надо?

Я встала, подчеркивая торжественность произносимых слов и поднимая свой бокал:

– Не забывай, я не только дочь Великого Платона, я еще и внучка Анны Миргородской. Мое светлое начало так просто не задушишь.

И одним глотком допила вино, поставив точку.

Знаю, прозвучало пафосно, но мы оба понимали, что это правда. Отец недовольно поморщился, а это означало – он согласен: не гожусь я на роль младшего полководца сил Тьмы. Вот Юра в этом статусе в свое время был как рыба в воде.

Платон тоже встал, наполнил мою чашу, подлил себе вина, и мы переместились к камину. Сев в кресло, он едва заметно чему-то улыбнулся. Придумал, значит.

Мы посидели в тишине, наслаждаясь легким грибным послевкусием Пино Нуар, запахом свежих дров и треском поленьев в огне.

– Другой лицензии в этот раз не будет, – подытожил Платон. – Не нравится – подари кому-нибудь. Или…

Я сходила за бланком к столу, на ходу изучила данные. Очень маловероятно, что эта женщина заслужила подобной участи. Я посмотрела на Великого, оценивая, не рассердится ли, и бросила ценную бумажку в огонь.

Действовать с оглядкой на реакции отца научил горький опыт. Я уже знала, что притаившегося внутри него дракона лучше не дразнить. Впрочем, обожженная нога и сломанная рука оставались самыми серьезными из нанесенных мне Платоном увечий.

Всякий раз, стоило разозлиться на родителя и захотеть проверить установленные им границы поведения, я вспоминала его тогдашнюю решимость отсечь мою буйную голову, и желание нарываться пропадало.

Правда, совсем уж паинькой назваться тоже не могу – за два с половиной года, прошедших с момента его возрождения, я навострилась тонко чувствовать триггерные для него моменты, настроение и допустимые вольности.

К примеру, расправа над избежавшими наказания участниками банды GTA в ноябре девятнадцатого года выходила за рамки приличия в кругу высокопоставленных Других. Но сам факт, что я это сделала и не попалась, тешил душу Великого Темного. Больше всего он не любит нерешительных чистоплюев.

Иногда мне казалось, Платону нравятся мои бунтарские попытки, ведь нарушая правила, я позволяла проявляться во всей красе своей темной стороне. И это почему-то служило залогом успеха его дела. Я много думала, в чем суть. Ради чего нужно держать подле себя на цепи родного человека, который не в полной мере разделяет твои убеждения?

Понимал ли он, что ведет незримый бой за волчью верность с теми, кого уже нет рядом со мной – с бабушкой, с Натальей Павловной? С Юрой, в конце концов. Полагаю, да.

Игра. Порой я была уверена, отца просто забавляет своеобразная игра в кошки-мышки. Он, как хищник, то придушит объект охоты, заставляя замереть в парализующем ужасе, а то отпускает на волю: беги, наслаждайся жизнью.

Не буду кривить душой, я привыкла. Человек, вообще, такая скотина, которая привыкает ко всему. Поначалу было не просто. Меня так и подмывало сделать какую-нибудь гадость.

Например, я подстроила их разлад с Таисией. Рано или поздно она бы и так ему надоела, я добилась того, чтобы это случилось рано.

Глупая напыщенная курица рядом с моим отцом стала меня раздражать сразу после интронизации Платона. И ладно бы вела себя неприметно и не вызывающе, так нет – хвасталась всем расположением могущественного любовника и ходила с таким видом, словно поймала за жабры священную рыбу Тай.

Использовать приворотное зелье для укрепления их связи в ее ситуации было бы несусветной глупостью. Но я пустила слух, что ведьмочка сама призналась будто варила его, а дальше добрые люди разнесли сплетню по всему офису. Платон даже не дал ей объясниться.

Разумеется, очень скоро, он узнал о роли родной дочери в подставе любовницы. Тогда за меня вступилась Татьяна Петровна, которая, на мою удачу, присутствовала в момент разборок в его кабинете.

Ту сцену, когда мне едва не прилетело, я помню очень хорошо – как будто это было вчера.

Мы пили чай, приготовленный для нас Рыжей, ожидая возвращения Платона. Он ушел не то к Пономаревой, не то к юристам, и по возвращении нас ждало обсуждение нововведений в учебную программу для неофитов. Мне как раз собирались доверить разработку курса по трансформации.

Приближение грозовой тучи, коей выглядела аура отца, мы почувствовали с Татьяной Петровной практически одновременно. Вот только на ее лице отразилось недоумение по поводу резкой смены настроения босса, а я сразу поняла – он все знает.

Когда Платон ураганом влетел в приемную, крича: «Я вырву твой поганый язык!», мое тело инстинктивно рванулось подальше от источника гнева. К несчастью, вылезая из-за стола, я зацепилась за его ножку, а следом и за юбку Бескудниковой. Упала, не сумев воспользоваться его громогласным предупреждением, чтобы улизнуть.

Отец замер на секунду в дверях собственного кабинета. Убедился, что догадка верна и двинулся ко мне. Неожиданно у него на пути встала бывшая жена.

– Татьяна, отойди! – проревел отец.

– Не тронь, – веско произнесла Татьяна Петровна.

– Дай пройти, – процедил Платон ледяным голосом, и на сей раз дрогнула даже уважаемая ведьма.

Она посторонилась, пропуская отца, но осталась рядом, готовая, если что вмешаться. Он подошел близко-близко, навис надо мной. Я смотрела снизу вверх на его раздувающиеся ноздри и в пылающие яростью огромные очи.

– Вон с глаз моих! – Платон выкинул в сторону двери указательный палец. Повторять дважды ему не понадобилось.

Находиться в опале оказалось не слишком приятно – пришлось пойти и извиниться. Выслушать целую отповедь о тени, брошенной на его репутацию, и о моей непомерной наглости. Пообещать поддерживать высокое реноме и не лезть в личную жизнь.

Теперь это дела давно минувших дней, я веду себя намного благоразумнее, но спорные моменты между нами все равно случаются.

Глава 2 «Новая реальность»

Ясный апрельский день зарождался оранжево-бурыми всполохами, казалось, прямо там, за соседней коробкой высоток. У оперативника Детей Дня Игоря Морозова уже вошло в привычку просыпаться на рассвете, минут за пятнадцать до будильника, и любоваться яркими лучами. А то, глядишь, скоро очередной возведенный дом закроет его окна от и так далеко не ежедневного утреннего солнца.

Дождливая зима в Москве сменилась облачной весной. Високосный двадцатый год вообще принес с собой массу неприятных сюрпризов. Сначала старенькая кошка Дейзи приказала долго жить, из-за чего мама ходила сама не своя целый месяц. Потом папа заболел коронавирусом, чем не на шутку напугал всю семью. Игорь даже думал обратиться в штаб с запросом на целительскую помощь, но человеческие врачи справились сами.

А ведь в скольких случаях не справились! Руководитель белых волшебников Весемир требовал у Святогора, главы Совета Особых, чрезвычайного права лечить паству без предоставления специальных разрешений на магические воздействия (индульгенций). Но тот отказал, сославшись на запрет Европейского Бюро.

В Старом свете оказалось чересчур сильно Темное лобби, что, в принципе, логично – заживо гниющий запад давно стал оплотом сил зла. Впрочем, и в России ситуация была ненамного лучше. Ночным с возвращением Платона жилось куда раздольнее, чем при Юрии.

На улицах работы для Дневных вроде бы стало меньше – еще бы, Великий черный маг держал и чужих, и своих в страхе. И, если что-то случалось в городе, можно не сомневаться, происходило это, в основном, с разрешения возрожденного отца Ксении Хрумовой. Несостоявшейся по вине Игоря белой волшебницы. То, что Аксинья действительно имела предпосылки выбрать Свет, а не Тьму в свое время, Морозов понял, когда она спасла ему жизнь.

Как это было доподлинно Игорь не знал. Он тогда лежал в отключке, а коллеги мысленно прощались с упертым волшебником-одиночкой. Описывали увиденный процесс потом все по-разному. Весемир отметил, что действовала черная колдунья очень неумело, расплескав много дармовой Силы вокруг. Аслана поразил ее бледный и деморализованный вид после. Мурад удивлялся, что она вообще захотела вмешаться, и запомнил лишь окровавленные по локти руки.

Запел будильник. Пора собираться на службу. Наверняка, грядет очередной скучный день.

Откровенно говоря, то, что в последние год-два дежурства чаще всего протекали спокойно, без инцидентов, больше пугало, чем радовало, ибо могло означать: Дети Ночи копят силы для решительного удара под дых. Не обязательно физического, выраженного в открытых столкновениях. Платон ведь так и не предпринял новую попытку свергнуть власть Святогора, как ожидал Весемир.

После того неудачного покушения, свернутого Ночными в самом зачатке, так что им даже предъявить ничего не смогли, белые долго еще держали ухо востро.

Великий Темный как будто отказался от своих планов. Верить в обнадеживающую догадку опасно, но иных объяснений у Игоря не было. Весемир наверняка имеет по этому поводу свои представления, версии и наработки, которыми по обыкновению не делится ни с кем, разве что со старым союзником Святогором.

Дорожный трафик стал заметно ниже в период самоизоляции. До штаба на Тверском бульваре Морозов домчал за полчаса. Встречающиеся на пути постовые службы для проверки QR-кодов машины актива Дневных и Ночных не останавливали: в силу неординарности ситуации стороны договорились временно не считать за воздействия простые отпугивающие заклинания. Гораздо проще подвесить их на кузов автомобиля или вплести в образ волшебника, чем каждый раз объяснять людям, почему не соблюдаются установленные властями ограничения.

Конечно, Ночные и здесь получили выгоду для себя. Все-таки численность их сотрудников превышала количественный состав Детей Дня – даже в спокойные времена люди чаще и легче склоняются к Тьме, чем к Свету, что уж говорить о смутных периодах. Таким образом, подобное мелкое колдовство ими применялось чаще.

Благо качественный перевес с отъездом наставника Ксении – Юрия – нивелировался. Самыми сильными черными, если не считать Карателей, признавались Платон, начальница ведьм Бескудникова, главный боевик Матвеев и сама Ксения.

Весемир классифицировал двоих последних как обладателей уверенного второго ранга, непосредственно приблизившихся к первому. У белых таким уровнем мог похвастать, помимо Аслана, только Билал – выписанный шефом талант из Киргизии.

С ним-то рука об руку и работал в последнее время Игорь. Исключительно чтоб познакомить нового сотрудника с городом и спецификой жизни российских Других.

Билал, несмотря на высокий ранг, парнем оказался скромным, даже стеснительным. Осознавая собственную силу, не задавался. В тандеме пока что был ведомым, не ропща на решение начальства назначить старшим Морозова с его третьим уровнем. Это вкупе с фактом, что Весемир обратил внимание на не очень опытного молодого мага, говорило о его большом потенциале.

Правда, убедиться воочию у Игоря не было случая. Столкновений с Ночными у него не случалось давненько. Вот и сегодня их дежурство прошло без происшествий.

Инцидент случился уже в штабе. В дежурке.

Морозов расписывался в журнале, сдав смену, Билал возвращал оружейникам боевые амулеты, когда в комнату зашла пара друзей-оперативников: Стас и Иван.

Старший и по возрасту, и по рангу Стас был могуч, выдержан и приветлив. Почти всегда, но не в этот раз. Молодой красавчик Иван отличался живой эмоциональностью и смазливой внешностью, чем беззастенчиво пользовалось начальство, если нужно было охмурить какую-нибудь дамочку. Исключительно для дела.

Симпатичный блондинчик с ровными, правильными чертами лица, и правда, был само обаяние. Причем он мог органично вписаться практически в любую компанию: и сводить даму в филармонию, и зажечь на вечеринке в клубе.

– Чего смурные такие? – участливо спросил их дежурный охранник Денисыч.

– Да, сцепились под конец дежурства с дочкой Платона. Оборотней и анимагов своих учила след брать на Старом Арбате. На нас наехала, как на пришельцев: что вы, дескать, под ногами путаетесь! Ночные, похоже, совсем обурели – своим тот район считают.

– Они Москву целиком своей считают… Хозяева жизни, блин! – раздался чей-то голос из глубины помещения.

Вопреки имиджу степенного увальня-добряка Стас кипел негодованием:

– Все настроение изгадила…

– Шалава! – закончил за него Иван.

– Рот свой закрой, – гаркнул Игорь на последнего.

Коллеги удивленно повернулись в его сторону.

– А то что?! – с вызовом бросил блондинчик.

– А то я закрою, – глухо отозвался Морозов.