Жребий

– Примирение возможно, когда двое собачились. Я в военных действиях не участвовал, только безответно сносил удары и поношения. У него конкретно ко мне антипатия разгорелась или это обычная реакция?

– Ооо, – задохнулась возмущением Светка, – паразит, я тебе ухо откручу за твой язык паршивый! Обычная реакция? Ты подразумеваешь: парней я в дом толпами вожу? Получается, по пятницам, вечерами, ну, чтобы не заскучала, меня при родителях обслюнявливают всякие засранцы, вроде тебя, потом они скачут по стульям и орут недорезанными поросятами? – Она под невыносимой тяжестью догадки опустила голову, – Я… я поняла! Ты всю дорогу прикидывал: «Интересно, сколько мужиков имела до меня моя податливая крошка?».

Мать, видя накал страстей, жестом остановила и вернула на место Иваныча, решившего прервать затянувшийся диалог, – Мы поворковали, настала их очередь.

Спаситель девы от одиночества рухнул на колени. Губы судорожно дёргались, на лице, как на теле испуганного хамелеона, сменялись цветные пятна. Что делать, что говорить, он не знал. С одной стороны – дичайшее обвинение, с другой – приговор: виновен!

Автор – Эх, зря я подвергал сомнению признания писателей в том, что герои их произведений после нескольких глав повести или романа начинают совершать неожиданные поступки, говорить такое, чего они в мыслях не держали. Да, зря! Я пренебрёг откровением их опыта: сопротивляться бесполезно, предугадать невозможно. После обвинения Светки я сказал себе: «Каждый герой, будь он положительнейший из расположительнейших, конченый эгоист, захвативший кусочек моего мозга. От строки к строке его автономия будет расширяться, стремиться перерасти в полную независимость». Однако, по знаку зодиака я близнец, хитрый, скользкий тип, находящий выгоду для себя даже в нелицеприятной правде. В чём правда? Она в том, что мои слова, больше похожие на обвинение героев, по сути, капитуляция: сдаюсь на вашу милость. А выгода в надежде: после этого признания вы будете доверять мне, не считая, что для остроты сюжета я многое высасываю из пальца.

После оригинальной догадки героини я не знаю, что далее писать. Патовая ситуация, сродни той, как ответить женщине на вопрос, на который она знает ответ. Можно крикнуть в отчаянии: нет, нет, неправда! Но и другое истинно: она думает, что я сволочь последняя! А, пусть разруливает мать, дочка-то её.

Людмила в восхищении застыла с приоткрытым ртом, – Это что же она ему ввернула? Насколько я горазда в подобных делах, но такого сокрушительного результата не достигала. Всего пара предложений – и он прах у ног её! Не стыдно и опыт перенять. Глупо не перенять. Я горжусь своей девочкой! Не сомневаюсь, Светочка понимает, что лягнуть можно было мягче, однако, упрямство сразу лапки не опустит . Надо выручать дурачьё. – Она обняла дочь, – Бедный мой ребёнок, сколько на тебя навалилось. Не знаю, чего вы наговорили один другому, но согласись, в душе у вас подобного в помине нет. – Но Светку закусило, она, как поэт, родивший гениальную рифму, наслаждаясь, повторяла про себя жгущие сердце слова: податливая крошка, считая, что произнёс их он. Собственно, чему удивляться? ещё Надежда Фёдоровна прозорливо предупреждала о грядущих трудностях.

Оскорблённая дочка зашептала матери о мерзких размышлениях типа, топчущегося на коленях у их ног. Тип же мычал словно глухонемой; протянутые к ним руки дрожали; глаза умоляли верить ему; голова моталась, мол, я не такой. На его счастье материнское сердце не обманулось и раскусило вольную трактовку незлонамеренных слов бедолаги. Она поняла причину, заставившую дочь выбрать самый разящий вариант. До Светки дошло: мать на другой стороне, не поверила! Уязвлённая девичья душа бросила её в открытую схватку. Она впилась ему в плечи, затрясла, замотала во все стороны, крича в лицо, – Гад ты паршивый, у меня никого не было, я ждала только тебя, а ты: обычная реакция! Убирайся в свою заполярную Африку мерзавская твоя рожа! Хотя, нет, я всегда довожу до конца задуманное: первую ночь в нашем городе ты проведёшь на нарах в обезьяннике у папы в отделении! Он с удовольствием выполнит мой маленький каприз. Вы, смею заметить, точно забыли: у нашего бедного мальчишечки документиков нет. Господи, как страшно! вдруг он беглый али душегуб какой? Ничего, там, в картотеке-то тебя и посличают. Я буду спать в чистенькой постельке, а уж Вы, барин, не обессудьте, на вонючих досках с каким-нибудь алкашом в обнимку. Трепанув последний раз, села на стул и тихим, дрожащим голосом попросила отца, смотревшего на неё будто она Джульетта, оттяпавшая голову Ромео, – Уведи его, пожалуйста, побыстрее.