Время теней

Виктор, Артём и Дмитрий переглянулись. Название «Орден Тени» прозвучало впервые, но оно вызвало у них холод по спине. Они понимали, что оказались втянуты в древнюю тайную историю, из которой не так просто выбраться. Виктор решил рассказать Бютцу и да Винчи о том, что они видели в подземельях Нотр-Дам – о светящемся кубе, который, возможно, был модулем пробоя пространства.

– Мы видели артефакт, – сказал он. – Он реагировал на наше устройство. Мы думаем, что он связан с тем, что привело нас сюда. Если Орден Тени хранит его, то мы должны найти их. Но не для того, чтобы отдать им власть, а чтобы разоблачить их планы.

Бютц и да Винчи переглянулись. Советник явно обдумывал, как использовать эту информацию в своих целях, а итальянец, казалось, был погружён в размышления о природе артефакта. Наконец, Бютц кивнул.

– Хорошо, – сказал он. – Мы составим план. Если этот Орден действительно существует, мы найдём его. И либо подчиним, либо уничтожим.

Герои понимали, что их союз с Бютцем и да Винчи – хрупкий. Но у них не было выбора. Они были в чужом времени, окружённые врагами, и каждый шаг мог стать последним. Однако теперь у них появилась цель: разоблачить Орден Тени и найти модуль, который мог вернуть их домой.

Тень над временем

Дэвид Уилсон сидел в своем кабинете в Кембридже, окруженный стопками книг, чертежами и старыми манускриптами, которые он собирал десятилетиями. Кабинет был небольшим, почти аскетичным, но каждая деталь в нем – от потрепанного издания "Principia Mathematica" Ньютона до странного металлического устройства на рабочем столе – говорила о его одержимости тайнами времени и пространства. За окном моросил типичный английский дождь, и серый свет, пробивающийся сквозь тяжелые шторы, отражался на его лице, подчеркивая глубокие морщины и усталые, но горящие глаза. Ему было за пятьдесят, но в его движениях чувствовалась энергия, которая не угасала с годами. Энергия, подпитываемая амбициями, которые он лелеял с юности.

Уилсон был физиком, одним из тех, чье имя упоминалось в узких кругах с благоговением, но в широком мире оставалось почти неизвестным. Он не стремился к славе в привычном смысле – его целью было нечто большее. Он хотел переписать саму ткань реальности, подчинить время своей воле, стать тем, кто раскроет величайшую тайну мироздания. И для этого у него был ключ – пульт, лежащий сейчас перед ним на столе. Этот небольшой предмет, похожий на нечто среднее между старым телевизионным пультом и смартфоном, был его величайшим сокровищем. Он не знал, откуда он взялся изначально, но знал, что это не просто инструмент. Это был артефакт, связанный с силами, которые он едва понимал, но стремился контролировать.

Его мысли вернулись к событиям нескольких месяцев назад, когда он впервые получил этот пульт. Это было странное утро, одно из тех, что навсегда остаются в памяти. Он вернулся домой после очередной конференции в Стокгольме, где представлял свои последние исследования по квантовой хронодинамике. Его выступление вызвало бурю споров, но мало кто из коллег воспринял его идеи всерьез. "Фантазии", – шептались они за его спиной. "Старик выжил из ума", – говорили другие. Но Уилсон знал, что он на верном пути. Он чувствовал это. И в тот день, когда он открыл дверь своего дома, его ждал сюрприз.

На пороге лежала посылка. Обычная картонная коробка, без маркировки, без адреса отправителя. Только его имя, написанное от руки черными чернилами. Уилсон, привыкший к странностям, не удивился, но все же почувствовал легкий холодок, поднимая коробку. Внутри оказался металлический контейнер, запечатанный так, что открыть его без специального кода было невозможно. К контейнеру прилагалась записка, написанная на английском, но с орфографией, которая казалась непривычной даже для специалиста вроде него. "Для Дэвида Уилсона. Используй с мудростью, ибо время – не игрушка", – гласила записка. Под текстом был код, который позволил открыть контейнер.

Когда крышка контейнера с шипением отъехала в сторону, Уилсон увидел пульт. Он был холодным на ощупь, но в тот же момент, как он взял его в руки, устройство слабо загорелось, словно приветствуя его. В его голове возникли образы – неясные, но мощные. Он увидел линии времени, пересекающиеся в бесконечных узорах, увидел события, которые еще не произошли, и те, что были стерты из истории. Это было как откровение, но откровение, которое он не мог полностью осознать. Вместе с пультом в контейнере лежала инструкция, содержащая параметры настроек пульта. Уилсон смог понять, что текст касается взаимодействия пульта с некой установкой.. Там говорилось о "модуле пробоя", о "маяке времен" и о некой миссии, которую он должен выполнить. Он понял, что пульт – это ключ к управлению чем-то гораздо большим, чем он мог себе представить.

С того дня его жизнь изменилась. Он начал подозревать, что за ним следят. Сначала это были мелочи: странные звонки, письма без подписи, тени на улице, которые исчезали, стоило ему обернуться. Затем он заметил, что его исследования, которые он держал в строжайшем секрете, начали обсуждаться в узких кругах, куда у него не было доступа. Кто-то знал о его работе. Кто-то знал о пульте. И этот кто-то был могущественнее, чем он мог себе представить.

Уилсон не был наивным. Он понимал, что пульт – не просто подарок судьбы. Это был инструмент, который кто-то – или что-то – доверил ему с определенной целью. Он начал подозревать, что за посылкой стоит некая организация, о которой он слышал лишь в обрывочных слухах. Орден Тени. Название всплывало в древних текстах, которые он изучал в рамках своих исследований. Это был миф, легенда о тайном обществе, которое якобы контролировало ключевые события истории, используя знания, недоступные простым смертным. Уилсон никогда не воспринимал эти истории всерьез, считая их выдумками конспирологов. Но теперь, с пультом в руках, он начал думать, что в этих легендах есть правда. И что он сам, возможно, стал частью этой тайны.

Его амбиции только укрепились. Если Орден Тени действительно существовал, то он, Дэвид Уилсон, мог стать его частью – или даже его главой. Он видел себя не просто хранителем артефакта, но Старейшиной, тем, кто направляет ход истории. Он представлял, как его имя будет вписано в летописи, скрытые от глаз простых людей, как его открытия изменят саму суть времени. Он мечтал о власти, но не о власти ради богатства или славы. Нет, его власть была бы властью над самой реальностью, над законами, которые правят миром. Он хотел стать тем, кто решает, какие события произойдут, а какие будут стерты.

Но с этими мечтами приходили и сомнения. Уилсон не был слепцом. Он понимал, что если Орден Тени существует, то они не просто так доверили ему пульт. Они следят за ним. Они ждут, что он сделает. И, возможно, они уже знают о его планах. Он начал замечать, что его дом иногда обыскивают в его отсутствие. Ничего не пропадало, но вещи были слегка сдвинуты, как будто кто-то хотел показать, что он был здесь. Однажды он нашел на своем столе записку, написанную той же рукой, что и первая: "Ты лишь звено в цепи. Не пытайся разорвать её". Это было предупреждение, и Уилсон понял, что его свобода – иллюзия. Он был под контролем, даже если не знал, кто именно стоит за этим.

Его мысли вернулись к Виктору Соколову, русскому физику, с которым он познакомился на одной из конференций несколько лет назад. Соколов был одним из немногих, кто разделял его интерес к хронодинамике, хотя их подходы были разными. Уилсон видел в нем не только коллегу, но и потенциального союзника – или инструмент. Когда он узнал, что Соколов работает над генератором пробоя пространства в Московском институте физических проблем, он понял, что это его шанс. Если пульт был ключом, то генератор Соколова мог стать замком, который он откроет. Он предложил сотрудничество, скрывая свои истинные намерения, и Соколов, будучи открытым к международным проектам, согласился.

Уилсон передал ему пульт под видом "экспериментального устройства управления", не раскрывая его истинной природы. Он знал, что это рискованно. Инструкции, которые он получил вместе с пультом, были неполными, и он сам не до конца понимал, как устройство работает. Но он надеялся, что Соколов, с его гениальностью и доступом к передовым технологиям, сможет активировать его. Уилсон не знал, что пульт был настроен на модуль пробоя пространства, утерянный где-то в глубинах истории, но также и не знал что пульт сделан таким образом, что применив к нему настройки из инструкций, он может вызвать катастрофу.

Если бы он был реально посвящён в дела Ордена, он бы узнал, что Соколов и его спутники – не случайные жертвы эксперимента, а ключевые фигуры в древнем пророчестве, которое Орден Тени хранил веками. Он бы понял, что его действия, направленные на устранение угрозы, которую он видел в исследованиях Соколова, на самом деле запустили цепь событий, ведущих к разоблачению Ордена. Но Уилсон был слеп к этому. Его разум был занят только одним: как использовать пульт и генератор для достижения своих целей.

Он вспомнил, как несколько недель назад получил еще одно сообщение от Ордена. Это была тонкая пластина из неизвестного материала, доставленная тем же способом, что и хронокапсула. На ней были выгравированы новые инструкции, более четкие, но все еще загадочные. "Активируй маяк. Устрани угрозу. Время не терпит ошибок", – гласила надпись. Уилсон понял, что "угроза" – это Соколов и его эксперимент. Он не знал, почему Орден так боится русского физика, но решил следовать инструкциям. Он уже передал пульт, настроив его на активацию в определенный момент. Он думал, что это приведет к контролируемому сбою, который дискредитирует исследования Соколова, заставит его отказаться от проекта. Он не ожидал, что это вызовет временной разлом, который отправит Соколова и его спутников в прошлое.

Спустя какое-то время он узнает, что эксперимент в Москве прошел не так, как планировалось. Связь с Соколовым оборвалась, и слухи, доходящие до него через его контакты, были тревожными. Говорили о пропаже ученого и его команды, о странных аномалиях в лаборатории. Уилсон начнёт подозревать, что он выпустил из рук нечто, что не в силах контролировать. И что Орден Тени, кем бы они ни были, использовал его как пешку в своей игре.

Он взял пульт в руки, чувствуя его холодный металл. Устройство слабо пульсировало, словно напоминая о своей силе. Уилсон посмотрел на него с смесью восхищения и страха. Он знал, что это не просто инструмент. Это был артефакт, который связывал его с древними тайнами, с силами, которые могли как возвысить его, так и уничтожить. Он был звеном в цепи, которая тянулась через века, от Иудейского царства до далекого будущего. И его действия, его амбиции, его ошибки уже начали менять ход истории.

Дождь за окном усилился, и громкий раскат грома заставил Уилсона вздрогнуть. Он не знал, что ждет его впереди, но чувствовал, что тень, которую он так стремился подчинить, уже нависла над ним. И эта тень была гораздо больше, чем он мог себе представить.

Глава 9

Ночь окутала город, словно чёрный бархат, приглушая звуки и скрывая движение теней. В узких улочках, пропахших сыростью и дымом от очагов, фонари едва разгоняли мрак. Таверна «Чёрный кабан» затихла, её шумные посетители разошлись, оставив лишь пьяный храп да скрип деревянных ставен на ветру. Но в одном из переулков, в тени высокого дома с покосившейся крышей, собирались фигуры, чьи намерения были далеки от мирных.

Жильбер де Ла Тремуйль стоял в своём кабинете в особняке на правом берегу Сены, его лицо, освещённое единственной свечой, было напряжённым. Перед ним, склонив голову, стоял Реми – нищий, чья хромота и лохмотья скрывали острый ум и верность Старейшине Ордена Тени. Его доклад был кратким, но каждое слово било, как молот.

– Господин, Бютц переиграл нас, – хрипло произнёс Реми, вытирая грязной ладонью пот со лба. – Он увёз чужаков из таверны. Его люди, под покровом ночи, доставили их в старую усадьбу на окраине, что у старого моста. Там их стерегут не меньше пяти стражников. Но это не всё. Мои уши в городе доносят, что Бютц собирается привлечь итальянца, да Винчи, к этим чужакам. Он хочет, чтобы тот разобрался с их диковиной.

Де Ла Тремуйль сжал кулаки, его губы искривились в гримасе. Жан Бютц, этот выскочка, советник короля, осмелился бросить вызов Ордену. Ордену, который веками хранил тайну святыни, артефакта, что мог менять судьбы мира. Жильбер знал, что Бютц видит в чужаках не просто загадку, а возможность укрепить своё влияние при дворе. Если он доберётся до их святыни, Орден потеряет контроль – а этого допустить было нельзя.

– Он хочет перехватить их, – пробормотал де Ла Тремуйль, глядя в темноту за окном. – Но он не знает, с чем играет. Реми, сколько у нас времени?

– До рассвета, господин, – ответил нищий. – Бютц не станет медлить. Его люди уже готовят карету, чтобы перевезти чужаков. Я слышал, он хочет проникнуть в подземелья Нотр-Дама. Там, говорят, хранится нечто… священное.

Жильбер резко повернулся, его глаза вспыхнули.

– Нотр-Дам? Он знает о хранилище? – Его голос дрожал от ярости. – Это измена! Если Бютц доберётся до святыни, он разрушит всё, что мы строили веками!

Он подошёл к массивному дубовому столу, на котором лежали старые свитки, испещрённые символами, понятными лишь посвящённым. Один из них, «Манифест тамплиера», был открыт, и Жильбер провёл пальцем по строкам, написанным на латыни. Там говорилось о «даре небес», о силе, что может исцелять и открывать двери в иные миры. Таинственный куб, спрятанный в катакомбах под собором, был сердцем Ордена. И теперь Бютц угрожал вырвать его.

– Собери людей, – приказал де Ла Тремуйль, его голос стал холодным, как сталь. – Лучших. Тех, кто не дрогнет. Мы выкрадем чужаков из-под носа Бютца. Сегодня же ночью. И если придётся, мы прольём кровь.

Реми кивнул и исчез в темноте, словно тень. Жильбер остался один, но его мысли уже работали с лихорадочной скоростью. Он знал, что Бютц не просто королевский советник – он был игроком, мастер интриг, и его шпионы были повсюду. Но Орден Тени был старше, хитрее, и его корни уходили в глубину веков. Де Ла Тремуйль не собирался уступать.

В это время, в старой усадьбе на окраине Парижа, Виктор Соколов, Артём Лебедев и Дмитрий Ковалёв сидели в тесной комнате, освещённой лишь тусклым светом масляной лампы. Их одежда, перешитая из грубой ткани, чтобы не выделяться, всё равно казалась чужеродной. Пульт, лежавший на столе перед Виктором, слабо пульсировал, излучая мягкий голубоватый свет. Он чувствовал его тепло через ткань, словно устройство было живым.

– Виктор Иваныч, – прошептал Артём, нервно оглядываясь на закрытую дверь, за которой слышались шаги стражников, – это место мне не нравится. Эти ребята снаружи не просто охраняют нас. Они ждут чего-то. Или кого-то.

– Тише, – оборвал его Дмитрий, стоя у окна и вглядываясь в темноту. Его военный инстинкт подсказывал, что дело пахнет жареным. – Я насчитал пятерых. Двое у входа, двое обходят двор, один на крыше. Это не просто охрана. Это засада.

Виктор кивнул, его пальцы скользили по пульту. Он пытался понять, как устройство связано с артефактом, который они видели в катакомбах под Нотр-Дамом. Куб, светящийся и излучающий странное тепло, был явно не из этого времени. И пульт, похоже, был ключом к нему.

– Если Бютц хочет использовать нас, чтобы добраться до этого куба, – сказал Виктор, – то мы для него не просто гости. Мы пешки. Но у нас есть преимущество – пульт. Без него они ничего не смогут сделать.

– Преимущество? – фыркнул Артём. – Мы в Средневековье, без денег, без оружия, в окружении головорезов! А вы говорите о преимуществе? Да этот Бютц нас в любой момент может прикончить!

– Не прикончит, – спокойно ответил Виктор. – Он слишком любопытен. Он хочет знать, что это за устройство и как оно работает. И он упомянул да Винчи. Если мы встретимся с ним, у нас будет шанс.

Дмитрий хмыкнул, не отрываясь от окна.

– Шанс? Скорее, ещё одна ловушка. Этот итальянец может быть таким же игроком, как и Бютц. А мы тут как мыши в мышеловке.

Внезапно тишину ночи разорвал резкий звук – звон металла и крик. Дмитрий отскочил от окна, его рука инстинктивно потянулась к ножу, который он стащил из таверны. Виктор и Артём вскочили, их взгляды метались по комнате.

– Что за… – начал Артём, но его прервал новый звук – глухой удар, словно кто-то рухнул на землю.

Дверь с треском распахнулась, и в комнату ворвались трое мужчин в тёмных плащах, с короткими мечами в руках. Их лица были скрыты капюшонами, но глаза горели решимостью. За ними вбежал четвёртый, коренастый, с длинным шрамом на щеке.

– За мной! – рявкнул он на старофранцузском, махнув рукой. – Бютц вас предал! Мы здесь, чтобы спасти!

Виктор, понимая, что времени на раздумья нет, схватил пульт и сунул его в карман. Дмитрий шагнул вперёд, готовый к бою, но шрамолицый поднял руку.

– Не время драться! – сказал он. – Уходим, сейчас!

– Профессор, о чём он говорит? – спросил Ковалёв, выставив вперёд нож и пожирая глазами ворвавшихся в комнату. – Он говорит будто Бютц нас использует, что они пришли нас спасти, – ответил Виктор.

Снаружи послышались новые крики и звон стали. Стражники Бютца, видимо, вступили в бой с нападавшими. Дом наполнился хаосом – топот ног, лязг оружия, приглушённые проклятья. Один из стражников Бютца ввалился в комнату, его плечо было залито кровью, а меч дрожал в руке.

– Предатели! – заорал он, бросаясь на шрамоликого.

Дмитрий не раздумывал. Он шагнул вперёд, перехватил руку стражника и одним движением вывернул её, заставив того выронить меч. Удар кулаком в челюсть отправил стражника в угол, где тот рухнул без сознания.

– Неплохо для пенсионера, – пробормотал Артём, но его голос дрожал.

Шрамолицый, не теряя времени, потащил их в дальнюю комнату, подальше от звуков боя. Он выбил одно из окон и жестом пригласил остальных последовать во двор.

– Быстрее! – рявкнул он. – Бютц скоро узнает, что мы здесь!

За спиной слышались крики и звуки схватки – люди де Ла Тремуйля явно не собирались отступать. Вылезши из окна они оказались во дворе, где уже лежали двое стражников Бютца, их тела были неподвижны в лунном свете.

– Кто вы? – спросил Виктор, переводя дыхание, пока шрамолицый вёл их через тёмный переулок.

– Зови меня Гаспар, – ответил тот, не оборачиваясь. – Я служу человеку, который знает о вашей… диковине больше, чем Бютц. Он хочет, чтобы вы были в безопасности.

Виктор перевёл остальным, что сказал ему Гаспар.

– В безопасности? – огрызнулся Артём. – Это что, теперь нас будут перебрасывать из рук в руки, как трофей?

– Молчи, парень, – бросил Гаспар. – Если бы не мы, вы бы уже были в подвалах Бютца, и он бы вытряс из вас всё, что знает.

Они свернули в ещё один переулок, где ждала повозка, запряжённая двумя лошадьми. Гаспар втолкнул их внутрь, и повозка тронулась, скрипя колёсами по булыжникам. Но вместо того, чтобы направиться к особняку де Ла Тремуйля, как ожидалибеглецы, Гаспар повернул в сторону центра города.

– Куда мы едем? – спросил Дмитрий, его рука всё ещё сжимала нож.

– К Бютцу, – ответил Гаспар, его голос был мрачным. – Я не из тех, кто служит Ордену слепо. Бютц заплатил мне больше. И он обещал, что вы останетесь живы… пока.

Виктор почувствовал, как кровь отхлынула от лица. Их спаситель оказался предателем. Он хотел что-то сказать, но Гаспар поднял руку.

– Не дёргайтесь, – сказал он. – Если будете вести себя тихо, всё обойдётся. Бютц хочет вас видеть. И ваш… инструмент.

В особняке Жана Бютца царила напряжённая тишина. Советник короля стоял у камина, его пальцы нервно постукивали по деревянной полке. Нападение на конспиративную квартиру застало его врасплох, но он быстро взял себя в руки. Когда Гаспар привёл чужаков, Бютц встретил их холодным взглядом.

– Вы доставили мне немало хлопот, – сказал он, глядя на Виктора. – Но, похоже, судьба всё же на моей стороне. Гаспар, ты хорошо справился.

Гаспар кивнул, но его глаза избегали взгляда Бютца. Он знал, что играет в опасную игру, предав де Ла Тремуйля, но золото советника весило больше, чем клятвы Ордену.

Бютц медленно повернулся к Гаспару, его пальцы перестали постукивать по полке камина, и в комнате воцарилась напряжённая тишина. Свет от огня отбрасывал длинные тени на его лицо, подчёркивая острые черты и холодный блеск глаз. Он смотрел на Гаспара так, словно оценивал, стоит ли тот доверия, или уже стал обузой.

– Гаспар, – начал Бютц, его голос был низким, почти бархатным, но с явной угрозой, – ты поступил мудро, выбрав мою сторону. Но скажи мне, что заставило тебя отвернуться от Ордена? Неужели их клятвы так легко растворяются в золоте?

Гаспар сглотнул, его шрам на щеке дёрнулся, выдавая нервозность. Он бросил быстрый взгляд на чужаков, стоявших позади, и ответил, стараясь держать голос твёрдо:

– Господин, Орден… они слишком долго держат мир в своих тенях. Они говорят о великом предназначении, о защите святыни, но что я видел? Секреты, которые делают их богаче и сильнее, пока простые люди вроде меня гниют в грязи. Вы же, господин, обещали не только золото, но и место в новом порядке. В мире, где такие, как я, смогут подняться.

Бютц слегка улыбнулся, но улыбка была лишена тепла, скорее напоминая оскал хищника.

– Новый порядок, говоришь? – переспросил он, подходя ближе к Гаспару. – А ты понимаешь, что этот новый порядок возможен только, если мы завладеем их тайной? Этот артефакт, эта… святыня, как они её называют, – это ключ к власти, которая превзойдёт даже короля. Орден Тени слишком долго играл в богов, решая, кому жить, а кому умирать. Я же хочу, чтобы эта сила служила Франции… и, конечно, тем, кто мне верен. Ты пойдёшь с нами, сам увидишь что скрывает Орден.

Виктор, слушая этот разговор, быстро переводил его суть для Артёма и Дмитрия, шепча по-русски:

– Бютц хочет перехватить артефакт у Ордена. Он говорит, что они веками контролируют мир, а он планирует использовать эту силу для себя и для Франции. Гаспар предал Орден за деньги и обещание власти.

Артём, нервно теребя край своего грубого плаща, прошептал в ответ:

– То есть он такой же жадный гад, как и все? А мы тут как приманка для его игр?

Дмитрий, не отрывая взгляда от Бютца, тихо добавил:

– Он не просто жадный. Он игрок. И опасный. Если он доберётся до куба, мы вообще можем не выбраться.

Бютц, не замечая их перешёптываний, продолжал говорить с Гаспаром, его голос стал чуть громче, словно он хотел, чтобы и чужаки услышали:

– Орден Тени думает, что их святыня – дар небес, который должен оставаться в их руках. Они называют себя хранителями, но я вижу лишь паразитов, которые питаются властью над миром. Они боятся перемен, боятся, что кто-то вроде меня – или вас, – он кивнул на троицу, – сможет использовать эту силу лучше, чем они. Но я не позволю им продолжать свои игры. С вашей помощью, – он посмотрел прямо на Виктора, – мы найдём их хранилище. И тогда я покажу им, что такое настоящая власть.

Виктор, понимая, что Бютц обращается к нему, решил ответить, тщательно подбирая слова на старофранцузском:

– Господин Бютц, вы говорите о власти, но что, если эта сила опасна? Вы видели, что может этот артефакт? Он не просто светится или исцеляет. Он… меняет саму ткань мира. Вы уверены, что сможете его контролировать?

Он снова быстро перевёл свои слова для Артёма и Дмитрия:

– Я спросил, понимает ли он, насколько опасен артефакт. Он думает, что сможет его подчинить.

Бютц рассмеялся, но смех был коротким и резким, как удар хлыста.

– Контролировать? – переспросил он. – Виктор, или как там вас зовут, вы слишком много думаете. Сила не для того, чтобы её понимать. Она для того, чтобы её использовать. Орден боится её, потому что не знает, как ею управлять. Но я найду способ. А если не я, то мастер Леонардо, чей ум, говорят, способен разгадать любую загадку.

Артём, услышав перевод, не выдержал и пробормотал:

– Этот тип реально псих. Он думает, что может просто взять и управлять инопланетной хреновиной, как будто это новый меч или пушка.

Виктор шикнул на него, чтобы тот замолчал, но Бютц, кажется, уловил их перешёптывания и повернулся к Артёму, прищурив глаза.

– Твой спутник что-то сказал? – спросил он у Виктора, его тон был подозрительно мягким. – Переведи.

Виктор, стараясь избежать конфликта, ответил уклончиво:

– Он просто удивлён вашей решимостью, господин. Мы все… впечатлены вашими планами.

Бютц кивнул, но его взгляд остался цепким, словно он пытался прочитать мысли чужаков.

– Хорошо, – сказал он наконец. – Но помните: ваша судьба теперь связана с моей. Если вы поможете мне, я обеспечу вам защиту и, возможно, даже способ вернуться в ваше… время, как вы утверждаете. Если же вы решите играть против меня, – его голос стал тише, почти зловещим, – то знайте: Орден Тени – не единственная угроза в этом городе. У меня достаточно людей, чтобы вы исчезли без следа.