Молоко и мёд

Когда мы все пошли в «Зал с круглым столом», где было ровно четырнадцать мест. Я потянул его за рукав его диггерской формы и сказал на ухо:

– Прежде чем мы начнём заседание, можем поговорить с глазу на глаз?

– Конечно. Но почему сейчас? Гости только приехали. Ты мог поговорить со мной всё утро и всю прошлую ночь. – ответил тилацин.

– Не мог. Ты же не мог забыть, чем мы были заняты вчера. – сказал я и потянул «наставника» прочь из зала.

Он последовал за мной без лишних сомнений, сказав остальным, чтобы «пока присаживались». Мы скрылись в тайной комнате, вход от которой был спрятан в стене, по дороге в зал. Сама комната представляла из себя помещение с зеркалом Гезелла, и использовалась Мартином для того, чтобы подслушивать что его «коллеги» говорят у него за спиной. По идее, я также не должен был знать об этом помещении, а потому тилацин справедливо удивился:

– Так ты знаешь об этом месте?

– Учитывая, что я тут живу, его было не так уж и сложно найти.

– Смышлёный лисёнок. – пожал плечами тилацин. Его, кажется, не особо расстроил вскрытый секрет, – Но ты явно хотел поговорить не о том, что я люблю шпионить за другими, верно?

– Да. Это насчёт товарища Гевары…

– Я заметил, что ты очень расстроен в последние дни.

– Ты… знал о том, что они задумали?

– Конечно. Мне о таких вещах сообщают. Но решение принимал Либеччо. Ты прекрасно знаешь, насколько Санта-Анна преданная ему собачонка. Если уж они что-то решили, то сделают это и без санкции Совета. Тем более, что Либеччо сейчас за главного – это его эпоха. Я не мог ему помешать и уж поверь, мне не нравиться то, как он с тобой обошёлся. Но и тебе бы стоит привыкнуть к тому, что твои любимчики смертны и с ними могут случаться неприятности, на которые ты не можешь влиять. Я понимаю, что это сложно принять, но тебе бы вообще не брать любимчиков…

– Это был мой личный проект, Мартин…

– Разве он был неудачным? Ты смог реализовать революцию на целом острове! Твой любимчик побывал в Конго, постоял на мавзолее, побыл министром, так ли мало твой доктор Гевара сделал? Кроме того, умер он как настоящий герой…

– Да, ведь ещё было Конго… Лулумбу тоже убил Либеччо.

– Ну убил и убил! Ты что же, каждого симпатичного тебе революционера будешь оплакивать? За будущие годы слёз не напасёшься. Их будут тысячи и тысячи, разных народов и культур!

– Они все напоминают мне Йозефа… Таким, каким он был в восемнадцатом году, когда мы только познакомились…

– Ты это переживёшь. И то, что твой старый друг умер с десяток лет назад тоже. Я понимаю, как это сложно. Но проживёшь с моё и десятки лет будут казаться часами и будет так плевать на смерти других… Чувства притупятся.

– Этого я и боюсь больше всего. Что стану в какой-то момент тобой.

– А что плохого в том, чтобы быть мной? Лично я, не жалуюсь уже семьдесят тысяч лет. Кроме прочего, в молодости я ничуть не отличался от тебя, особенно когда меня только-только избрали духи Альчеры. Знаешь, я тебе до сих пор не рассказывал, но у меня были в своё время не только свои докторы Гевары, но и свой собственный Йозеф. Моего звали Мауи. Но наша дружба закончилась даже куда болезненнее, чем твоя.

– Бывают истории хуже похищения в масонский орден, посещения загробного мира и последующего перерождения в новом статусе, в тот момент, когда все, кто тебя знал о тебе напрочь забыли, будто тебя и не было?

Он ухмыльнулся:

– Я убил его, чтобы спасти мир. По приказу Ванджина, но всё-таки с полным осознанием, что делаю то, что необходимо. Это была важнейшая часть моего роста над собой. Момент, когда я наконец перерос человека внутри и стал чем-то большим. Однажды и тебе предстоит…

– Слышать не хочу.

Мартин снисходительно улыбнулся, похлопал меня по спине и пошёл прочь из комнаты. Я остался один с полной уверенностью, что сделаю сегодня правильное дело.

Печать пятая – Феликс – Знакомство с Мауи

Благодаря вечерним занятиям с Австером, я смог выучить древний язык, на котором разговаривали члены Совета ещё на заре цивилизации, а кроме того, ещё и перевёл с него старые записи Зефира. Те, что Мартин мне подарил. Из них я узнал о многих секретах, которые ранее были мне не ведомы. Кажется даже сам древний зверь о них, в общем-то, благополучно забыл. Конечно, мне думается, что у меня на руках было далеко не всё, а лишь то, что тилацин позволил мне прочесть.

Однако, то, что было, казалось именно тем, что даст мне необходимую надежду на лучшее. По большому счёту, у меня было не так уж и много вариантов сделать то, что я хотел: а именно начать свою жизнь именно с того момента, когда она остановилась против моей воли. Да, отмотать время в тысяча девятьсот двадцатый я не смогу. Даже знаний Совета для этого не хватит. Однако, у меня есть ещё шанс достать своего былого товарища с той стороны смерти.

Полагаю, что за ушедший с его смерти десяток лет, он ещё не успел переродиться и всё ещё пребывал в Альчере, в персональном аду среди бесконечного пространства сознаний параллельного мира. Былого дома древнего народа Ванджина. Значит, я вполне мог бы достать его оттуда. Однако, для этого мне предстояло то ещё путешествие через бесконечный лабиринт чужих сознаний.

И пусть я мог бы поступить как Мартин, и просто найти себе живой маяк для путешествия сквозь ноосферу. Однако, получится, что я вынужден буду проделать с этим маяком точно тоже самое, что сам тилацин когда-то делал со мной, используя меня как пешку в своих злобных планах. Кем бы я был, если бы позволил себе обречь кого-то на ТАКОЕ?

Поэтому меня ждал совсем иной путь. И пролегал он за огромной стальной заглушкой. Эта дверь, находившаяся в самой глубине «Бункера под номером сто один», скрывала за собой один из последних ходов в Альчеру. Ныне он был закрыт и сам Совет более не совался в загробный мир, тем более что и вынуждающих к этому обстоятельств не было. Однако, чтобы сохранить свои силы и иметь возможность проникнуть за границу смерти, Внутренний круг сохранил несколько Швов в разных частях мира. Один – прямо у Мартина дома.

Зная, что весь Совет уже увлечён пиром и весельем в зале с круглым столом, я нажал на кнопку, открывающую проход к Шву. Огромные взрывоупорные гермоворота стали расходиться в стороны. За ними находилась поразительно маленькая красная дверца, абсурдно выглядевшая на фоне закрывавших её железных створок и высоченной бетонной стены, на которой она и располагалась. Даже с моим небольшим ростом пришлось бы входить в неё пригнувшись.

Я достал из кармана плаща маленький серебряный ключик, позаимствованный прежде у моего «учителя». Он вошёл в замочную скважину и после единственного щелчка, открыл проход за грань реального. По ту сторону раскинулся необъятный сад камней. Огромные обсидиановые валуны в бесконечном количестве были раскиданы среди множества барханов белого песка. Вся эта композиция располагалась прямиком под открытым звёздным небом, отчего было очень странно входить в это пространство из помещения, находившегося под добрым полукилометром земли и бетона.

Но странности нынче едва ли меня пугали, а потому я смело вошёл внутрь. С той стороны оказалось, что красная дверца располагалась на одном из обсидиановых валунов. Для надёжности прикрыв её и ещё раз провернув ключ, я пошёл по белому песку в поисках тех, кто содержался в этой тюрьме.

Да, это была не совсем обычная часть Альчеры. В каком-то смысле она была отделена от другого пространства и образовывала собой ещё одно третье субпространство нашей вселенной. Зефир называл это место «Хине» и писал в своих записях, что именно сюда Ванджина и Совет отправляли тех, кто был слишком опасен даже для того, чтобы его убить. Или тех, кого просто невозможно было убить.

Я думаю, что здраво рассудил о том, что враг моего врага мой друг. А потому те, кто содержаться тут, могут быть очень благодарны мне и за освобождение, и за то, что я так смело выступил против Общества. Тут то я уж точно смогу тут найти тех, кто обладает определённой силой… Возможно даже воскрешающей мёртвых.

Долго брёл я в одиночестве по белому песку, мимо бесконечной череды менгиров. Однако мои поиски всё же увенчались успехом и на вершине одного из них, я узрел белого кролика. Он сидел прямиком на одном из обсидиановых валунов, в одной лишь набедренной повязке, и медитировал. Лицо его было спокойно и умиротворённо. Мне подумалось: «Кто как не этот парень сможет помочь мне вернуть былую жизнь?»

Без особой опаски, зная, что в Альчере мне не угрожает смерть от других разумных существ, а также то, что я был единственным обладателем ключа к выходу, я подошёл к заточённому и спросил:

– Кто ты?

Видимо он не ожидал, что кто-то прервёт его медитацию, а потому он очень сильно встрепенулся и, видимо, с перепугу, рухнул с насиженного места. Я подбежал к нему, чтобы помочь подняться на ноги. Потирая затылок, он всё же поднялся на ноги и произнёс:

– О, Великий дух, сколько же я медитировал?

– Понятия не имею, но, возможно, я смогу вытащить тебя отсюда.

– Правда? – глаза кролика заискрились детской радостью, он в целом напоминал большого ребёнка своими повадками и движениями, – А как же те люди, что меня заточили? Как же мои сородичи?

– Сородичи?

– Ванджина.

– О, так ты из них… Что же, не хотелось бы тебя расстраивать, но они вряд ли уже будут чему-либо возражать. Они все нынче мертвы. А ты, получается, последний из них.

– Вот оно как… – кажется, такая новость не сильно его расстроила, – Так и знал, что без меня они долго не протянут. А что на счёт тех людей, что им помогали? Общества?

– Они… Ну… У меня с ними конфликт. Большой конфликт.

– Хорошо. Но тогда кто ты и от кого пришёл сюда?

– Сойдёмся на том, что я бунтарь внутри Общества. Который хочет, чтобы организация исчезла.

– Ав'сер? – он присмотрелся ко мне повнимательнее, – Нет, ты, конечно, похож на него, но не настолько…

– Я… – мне не льстило сравнение с наставником, но всё же я решил, что оно было приведено без зла, – Вроде как его бывший ученик. Это долгая история и я не уверен, что должен тебе рассказывать это всё.

– А я бы с удовольствием послушал. Всё же, несмотря на определённые сложности в наших отношениях, именно я дал людям проклятия и научил их использовать. Естественно, начав с двенадцати величайших людей своего времени. Интересно, как у них сейчас дела, если они уже берут неофитов и, попутно, начинают разваливаться… Надеюсь, что плохо.

Кажется, я сразу же поймал «джек-пот», встретив этого потерянного ванджина:

– Получается, ты был кем-то вроде Прометея?

– Понятия, не имею, кто это такой.

– Это насколько давно ты находишься здесь, если не знаешь древнегреческого мифа?

– «Древнегреческого»? Кажется, я пропустил очень многое и вообще, думается, что ты смог бы лучше мне рассказать, насколько давно я здесь.

– Ладно, давай так. Что последнее в истории человечества ты помнишь?

– Как даровал им проклятия и всему обучил. После этого они практически сразу, по указке других Ванджина, решили меня запереть. Хотя, у них конечно были причины на то, скажу, что это было болезненное предательство.

– Ну, получается, что ты пропустил все семьдесят тысяч лет… Да уж, нам с тобой предстоит ещё очень многое обсудить… Но прежде, скажи, как тебя зовут?

– Можешь звать меня Мауи.

Печать пятая – Реджи – Что случилось с моим человечеством?

Значит, минуло семьдесят тысяч лет с того дня… В заточении, в стазисе, в торпоре, в сопоре, в вечном сне. Учитывая, что в глубинах Хине время практически не течёт, никаких событий не происходит и даже других пленников не встретишь, если они есть, у меня было всё время мира, чтобы поразмыслить над тем, что со мной случилось. Я был жестоко и беспощадно предан теми, ради кого жертвовал всем.

Мой народ, Ванджина, существа древние и скорее энергетические, чем физические, бежали в это измерение спасаясь от геноцида. Нас осталось всего две сотни, прежде чем мы смогли найти укрытие на планете примитивных разумных обезьян. Вернее сказать, что укрытие наше таилось не в их каменном шаре, но в их ноосфере, пространстве, соединяющем мысли и образы человечества.

В этакой мыслеобразной изнанке, настоящем мире из которого примитивные мозги человечества выковали свой материальный мир, в котором и поселились. Это сложно объяснить тем, чьё субъективное восприятие ограничено иллюзией «реального». Но обезьяны и в былые время находили вполне подходящие эвфемизмы для описания реальности: котёл душ, Альчера, Дуат, иной план, астрал и прочее, прочее, прочее.

В общем-то, придя в их измерение и обладая куда более высокими технологиями взаимодействия с энергиями, мы стали для них чем-то вроде богов или высших духов природы. Так, что они и вовсе были не против нашего присутствия, почитая и поклоняясь нам, как мудрым и великим существам. Как же они ошибались!

Мы не были богами. Просто горстка убогих беженцев и… паразитов. Да, правда в том, что это не мы были нужны человечеству, как «рулевые» и «мудрые наставники». Это они, с их невероятно богатым потоком идей, искусства и образов, нужны были нам. Потому что мы питались их творческой активностью. Не способные самостоятельно генерировать идеи и испытывать эмоции сложнее инстинктивных, мы были вынуждены заимствовать их у других. И чем больше мы заимствовали, тем больше нам хотелось.

И речь не только о количестве, но и о качестве этой энергии. Нам хотелось испытывать сложные и глубокие потрясения, такие как… ощущение потери всех родных, ощущение предательства, ощущение адских страданий, высокомерие, алчность, жажда власти, несправедливость, страх грядущего, ярость, кровожадность и многое другое. И вот уже такие, изысканные блюда сами себя не приготовят. Для них нужны особенные ингредиенты и, конечно, хорошие повара.

В качестве последних мы и создали проклятых – избрав из разных уголков мира великих шаманов, готовых в тайне от других людей выполнять наши тёмные пожелания. Мы даровали им второе рождение и научили использовать собственную волю для осознанного изменения реальности, иными словами – проклятия. Наделённые силой и объединённые Обществом, наши слуги стали направлять движение человечества в нужное нам русло: создавали государства, вели войны, двигали прогресс, формировали иерархии, иногда перезапускали процесс, откатывая человечество назад. Сколько же прекрасных эмоций всё это принесло!

Мои сородичи были готовы вечность паразитировать подобным образом, считая, что так они вечно могут оставаться незамеченной болезнью. Но я помнил, из-за чего нас истребляли и от чего мы бежали: в тот раз цивилизация, которой мы питались поумнела и нас обнаружили. Я знал, что в этот раз будет точно также. И, судя по словам моего нового знакомого, Феликса, я оказался прав. Общество и истребило Ванджина. Творение вышло из-под контроля и убило создателей. Вот же дела!

Но тогда, семь сотен веков назад, у нас ещё был шанс взять ситуацию под контроль. Вернее сказать, позволить «ситуации» взять контроль над нами.

Я много общался с людьми, так как и был тем, кто их обучал и наставлял. Можно сказать, выступил дипломатом, обретя физическое тело и живя среди них долгое время. Я взял человеческое имя, ел их еду, жил под их крышами, помогал им строить цивилизацию. И проникся к ним не просто сочувствием, нет, я увидел в них возможность. Возможность нашей собственной эволюции из паразитов в нечто большее.

Я предложил своим сородичам не питаться людьми, а буквально стать ими, обрести среди них новый дом, действительно помогая им, а не запирая в нашей персональной адской ферме. Но они испугались этой идее, побоялись расстаться со своей природой и встать наравне с пищей. Это их погубило. И я не испытываю к ним ни капли сочувствия. Умерли и поделом.

Гораздо больше меня беспокоит то, что Общество, по сути, переняло на себя роль контролёров. Само стало теми паразитами, которым когда-то служило. И это было необходимо исправить. Ради всех людей на Земле. Ради моей мечты стать чем-то большим, чем энергетический паразит. Но, конечно, прежде, стоило понять масштаб проблемы и обозначить тот масштаб работ, которые необходимо сделать. Думаю, за семьдесят тысяч лет накопилось с излишком.

Я не спешил с расспросами моего нового друга, так как всё же предпочитал увидеть всё своими глазами. И первым, что предстало моим глазам, когда мы вышли из маленькой красной дверцы в материальный мир, был Ав'сер, главный предатель моих идеалов, в котором когда-то я видел себя. Он улыбался так, будто не был шокирован моим освобождением. Да, я знал много разновидностей его улыбок. И эта была не из тех, которыми он маскировал страх:

– Кого я вижу! – ни его голос, ни его повадки, ни тем более его внешность, ни на каплю не поменялись с нашей последней встречи, – Не часто ко мне на порог заходят СТОЛЬ старые друзья. Извини, чаю тебе не налью и пирогов не нарежу. Хотя тебе и не нужна еда, которая не умеет плакать, верно?

– Так ты знал, что я собираюсь сделать? – спросил внезапно лис.

– Как я могу не знать, что у МЕНЯ дома делает МОЙ подопечный? Или ты думаешь, что я просто так недавно обронил слова о мёртвом старом друге… или просто так отдал тебе те книжки? Я прекрасно знал, кого ты найдёшь.

– Всё играешь в игры Ав'сер… – сказал уже я, – Что на этот раз ты задумал? Решил убить меня и закончить то, что не закончил раньше?

– Возможно. А может и нет. – он пожал плечами, – Ты всё равно не научишься отличать мою правду от лжи. Потому что этому невозможно научится, даже я сам не умею! – он растянул уголки губ ещё шире, будто бы его подлая шутка удалась, он продолжил, – Может, я просто решил дать тебе возможность сделать наконец то, что ты всегда хотел. Пожалуйста, беги, ты свободен! Я не буду тебе мешать.

Я посмотрел на Феликса, тот явно был в замешательстве. Полагаю, что он просто искал союзников, чтобы выбраться из-под ярма вечных обманов тилацина. Что же, я помогу ему.

С недоверием я медленно подошёл к своему бывшему товарищу. Он не шелохнулся, хотя прекрасно знал, что я могу сделать. На всякий случай, я сказал ему:

– Я заберу у тебя то, что тебе когда-то подарил. Ты не заслуживаешь того величия, которым одарён.

– Пожалуйста. – он кивнул, – Я всегда отдаю долги.

Он протянул мне руку. Я взялся за неё крепко и усилием своей воли, зажмурив глаза, перенаправил энергию его проклятия внутрь себя. Когда я открыл глаза, передо мной опал и развалился высохший скелет. Моя месть свершилась сама собой, хотя и Ав'сер был далеко не единственным, кому я стремился отомстить. Повернувшись к своему спутнику-неофиту, я увидел, как тот был шокирован произошедшим.

Кажется, он даже потерял дар речи, поражённо смотря на кости своего наставника. Так, он даже не смог ответить мне на вопрос:

– Не знаешь, где мне найти остальных?

Он лишь едва-едва помотал головой и тогда я понял, что он мне не спутник. Думается, бедному Феликсу предстоит ещё многое осознать. В том числе и то, какую ошибку он совершил, выпустив меня на волю. Или, может, наоборот, осознать то, какое благо он совершил. В любом случае это его осознание было бы для меня обузой, так что я решил оставить его с его мыслями и, наконец, выйти прогуляться по любимой мной планете. Я спросил его только:

– Скажи хоть, где здесь выход.

Он указал в один из проходов, отходящих от большой комнаты, в которой мы находились, и я направился прямиком в него.

– —

Вскоре, я оказался в огромном банкетном зале гостиницы. Люди и правда далеко продвинулись за то время, пока меня не было. Однако, не так далеко, как прошлая цивилизация, на которой мой народ паразитировал, так что многое снаружи оказалось мне знакомо. Я всё это когда-то уже видел.

Вот, например громоздкий пузатый телевизор, голосившей около барной стойки ничуть меня не удивил. Но я всё же знатно увлёкся шедшей по нему телепередачей: она была цветной и была посвящена годовщине какой-то там революции. В общем-то ничего особенного, я переворотов и бунтов насмотрелся задолго до того, как люди вообще были научены как правильно бунтовать, чтобы в итоге ничего не менялось.

Но вот что-то всё же в этой программе было. Она очень отличалась от того, о чём людям полагалось думать в древние века. Ибо она говорила о равенстве всех людей, о том, что надо истреблять и скидывать паразитов, о том, что некоторые люди манипулируют другими для того, чтобы питать свою власть. И вот в этом как раз что-то было. Этакие зачатки рацио, а не эмоции. Будто бы люди начинали нащупывать под собой дно и чувствовать, что то, что с ними происходит исключительно неправильно.

Я не верил, что все эти говорящие головы, с умными лицами рассуждавшие о том, как плохо жилось до революции и как хорошо живётся после, действительно что-то поменяли. По крайней мере это едва ли возможно, пока Общество вцепилось в эту планету. Но сам этот сдвиг… Он давал мне надежду, что я смогу-таки расшатать устои, закупорившиеся за многие тысячелетия. Может даже получится вернуть человечество к тому первородному идеалу, который оно сохраняло до прихода Ванджина. Возможно, для этого придётся провести определённый демонтаж и устроить глобальный регресс… Но всё будет куда менее кроваво, чем мне думалось изначально. Славно. Немного крови даже полезно для благого дела цивилизации.

Печать пятая – Феликс – Мартин умер… Да здравствует Мартин!

Когда я слово в слово пересказал то, что случилось с Мартином, в Зале круглого стола повисла тишина. Конечно, я умолчал о том, что в освобождении Мауи был виноват я, а не тилацин. Но, кажется, даже если бы я об этом сказал, никто бы на меня не обозлился. В Обществе вообще удивительно спокойно отреагировали на смерть зверя, которого они знали бесконечно долго. Будто бы им всем было плевать на моего мёртвого наставника…

Единственными, кто отреагировал очевидно болезненно были Зефир и Памперо. Но если первый, стоило мне закончить, просто молча и злобно встал и вышел прочь из зала, ничего никому не сказав. То вот вторая абсолютно лишилась лица и, будучи обыденно довольно подвижной, замерла. Их мир, очевидно, сломался с этой смертью в точности, как и мой. И от того безразличие остальных было ещё более шокирующим для меня.

Мартин сделал для общества так много. Он уничтожил Ванджина, дал Обществу безграничную власть, а оно даже слезинки по нему не пролило. Либеччо и его подпевала Санта-Анна, и вовсе практически светились от счастья. В абсолюте своём беспощадного и садистского счастья. Собственно, владыка Северной Америки и был первым, кто заговорил после моего рассказа:

– Значит, нас снова тринадцать. Славно! – сказал Либеччо, – Люблю, когда традиции восстанавливают сами себя. – даже в такой ситуации ужасный волк решил уязвить решение Мартина о принятии неофита.

– Вы что все, не понимаете? Там ваш древний враг на свободе! – крикнул я, – Он Австера на атомы разложил!

– И-и-и? – протянула Санта-Анна, – Ты видел, как рванул за ним Зефир? Он наверняка справится и сам. Если уж ДАЖЕ наш говорливый тилацин смог запереть этого древнего ублюдка, так уж и озлобленный опоссум справится. А нам уж точно нечего боятся! – когуар очевидно не тревожилась по поводу побега.

– Верно, – подтвердил её слова Либеччо, – у нас есть вопросы и по важнее. Вернее, они внезапно возникли. Очевидно, что хлопоты Мартина ты, лисёнок, свалишь на себя. А вот его преференции надо бы и поделить, как жирного гуся…

– Можно мне кусочек Польши? – спросил Борей, в предвкушении назревавшей делёжки, цокнувший клювом.

– А я бы не отказалась от… – поддержала было ворона Нот, однако была прервана ворвавшейся в диалог патагонкой.

– Прекратите! – встряла Памперо, – Во-первых, вы делите шкуру неубитого медведя…

– Как это «неубитого»?! – возмутился Вань Шень, – Мартин мёртв, нельзя же оставлять его территории без хозяина!

– А вот так. У них есть хозяин. – козочка была твёрда в своих словах, – Наследник Австера – Феликс. Никто другой эту ношу не понесёт. Всем ясно?

– Ну Феликс не то, чтобы из наших, вообще его можно и того… – подал было снова голос Борей, но тут же был осажен грозным взглядом козочки.

– А тебе можно и клюв сломать за такие разговоры! Хотите поспорить и претендовать на чужое добро? Хорошо, но придётся прободаться со мной.

– Памперо, пожалуйста… – неожиданно примирительно выступила Пиники.

– Ты не меня проси успокоиться, а вот этих стервятников, пирующих на свежей могиле! При Мартине вы не смели и косо посмотреть в сторону того, что было его по праву. Вот и сейчас пасть не разевайте. Рискуете откусить больше проблем, чем сможете проглотить.

– Ладно, чёрт с тобой! – отмахнулся Либеччо, – Пусть забирает. Однако, я напомню, что это МОЯ эпоха и Я здесь всё ещё главный. Так что я имею право выставить условие, как считаешь?

– Имеешь. – подтвердила Памперо.