Седьмой карамельный демон

Седьмой карамельный демон

Руслан Шакирович Петров

Редактор Кристина Бурнашова

Корректор Светлана Лапко

Иллюстратор Алина Ковалева

© Руслан Шакирович Петров, 2025

© Алина Ковалева, иллюстрации, 2025

ISBN 978-5-0067-4519-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Данная книга является художественным произведением, не призывает к употреблению наркотиков, алкоголя и сигарет и не пропагандирует их. Книга содержит изобразительные описания противоправных действий, но такие описания являются художественным, образным и творческим замыслом, не являются призывом к совершению запрещенных действий. Автор осуждает употребление наркотиков, алкоголя и сигарет. Пожалуйста, обратитесь к врачу для получения помощи и борьбы с зависимостью.

Пролог.

Эффект присутствия

Нуллум

За две недели до основных событий

Свирепо рыщущий ветер разгонял неубранные осенние листья. Серое небо жалело снега, зато озаряло окружающие пейзажи так, что они казались ненастоящими, словно напечатанными на черно-белых снимках.

В этот декабрьский день особенно зловеще выглядела тропинка из брусчатки, выложенная в канувшую, практически забытую эпоху. Она проходила через лесополосу и соединяла проезжую часть с территорией старого немецкого кладбища начала XX века.

Правда, этим входом годами никто не пользовался. Со стороны дороги тропинку не было видно. Отыскать ее мог только тот, кто знал о ее существовании.

Рядом со старым немецким кладбищем было новое славянское. Старинный забор кладбища тянулся не только снаружи, но и проходил по территории нового кладбища. Кладбища не пересекались друг с другом, а только соединялись маленькой калиткой, на которую можно было наткнуться лишь случайно.

На немецком кладбище время казалось тягучим, словно ртуть, и посетители здесь давно не появлялись. Не осталось ни одной могилы, у которой бы горевал кто-то из ныне живущих людей. Этим оно и отличалось от нового славянского кладбища, где практически каждую могилу навещали родственники.

Те редкие посетители, которые все же оказывались на заброшенном немецком кладбище, забредали сюда случайно через ту самую калитку, когда навещали умерших родственников на соседнем участке.

Обычно они здесь не задерживались – рассеянно бродили мимо мемориалов, пытаясь прочитать стертые годами слова на камнях, и даже через скорбь у них просачивалось удивление – насколько ухожено это место. Но их умиротворение от замершего времени быстро сменялось необъяснимой тревогой, и они возвращались на славянское кладбище, окунаясь в привычный поток времени.

В центре немецкого кладбища, среди могил, склепов и надгробий безлико стояла маленькая сторожевая каморка. Если особо не приглядываться, она вполне могла сойти за склеп. Но нет, в ней обитал кладбищенский смотритель.

Это место служило ему перевалочным пунктом. Если приглядеться сквозь мутное маленькое окошко каморки, можно было разглядеть стол, заваленный кипой старинных бумаг и карт, покосившийся стул и картину одного очень известного художника с изображением реки и деревьев. Коллекционеры думали, что эта картина безвозвратно утеряна, но вот она, висит в крохотной сторожке на ржавом гвозде над метлой и лопатами. Продав ее, смотритель мог обеспечить себе безбедную жизнь, но, хотя он об этом прекрасно знал, смысла продавать не видел: картина была его трофеем.

До захвата Кенигсберга немцы прятали все свои самые ценные вещи в фундаментах домов и подвалах. Они закапывали нажитое под деревьями или в тех местах, которые останутся узнаваемыми даже после разрушения. Могилы родственников служили тайниками крайне редко.

В девяностые, сразу после развала Союза бывшие жители, а точнее, их потомки – немцы, хлынули в Калининград по наводкам своих предков искать спрятанные сокровища. Некоторые из них находили то, что искали. Но в большинстве случаев обнаружить ничего не удавалось. Большая часть тайников либо потеряла своих хозяев, либо была забыта.

Нуллум знал очень много изощренных способов того времени, ведь за всю свою жизнь он нашел множество кладов. Охотясь на артефакты эпохи Кенигсберга и Пруссии, он выслеживал чернокопателей, коллекционеров, нумизматов. Он убивал своих жертв и забирал их добычу.

На самого смотрителя тоже охотились уже более двадцати лет. Он оставил после себя десятки трупов, но ему удалось остаться невидимкой и для полиции, и для преступного мира. Он получил прозвище Призрак, или Нуллум, а некоторые всерьез считали, что его вовсе не существует – настолько он был неуловим.

                                        * * *

Сегодня на старое кладбище со стороны проезжей части забрели два человека. Это случалось настолько редко, что Нуллум удивился и стал наблюдать за ними со своей каморки.

Издалека он видел только их силуэты, но, когда они подошли чуть ближе, Нуллум заметил, что эти двое всматриваются в надписи на надгробиях и памятниках, что-то бурно обсуждают, то и дело сверяясь с записями на листке бумаги. Было очевидно, что это не случайные прохожие. Они что-то ищут.

Один из них – Нуллум предположил, что это был иностранец (вероятнее всего, немец) – держал в руке большой лист бумаги, похожий на карту. Второй – явно его гид – шел рядом, активно жестикулируя и что-то объясняя немцу.

Чем дальше они заходили, тем Немец становился торопливее. Движения его приобретали порывистость, и вот он уже выдернул из кармана аккуратно сложенный лист какого-то старого документа, а может, и еще одну карту – Нуллуму никак не удавалось разглядеть издалека.

Призрак десятки раз убивал чернокопателей, осквернявших могилы. Не пьянчуг, копавших ради коронок и колец. Он убивал людей, искавших клады. Он знал, что никто и никогда не начинает копать сию же секунду: сначала проверяют наводку, затем осматривают территорию и только потом переходят к активным действиям. Такое ни с чем не перепутать. Нуллум видел это много раз, но никогда на своем кладбище. Эти двое были похожи на тех, кто осматривает местность.

Призрак всю свою жизнь собирал артефакты прошлых столетий, но не мог даже предположить, что что-то ценное может находиться прямо у него под носом. Никаких упоминаний про клады или ценности на своем немецком кладбище он не встречал. Поэтому Нуллум не мог взять в толк, что этим двоим здесь нужно. Впервые за двадцать пять лет он видел, чтобы здесь что-то искали.

Примечательно то, что поиски кладов в принципе исчерпали себя более десяти лет назад. Все кладбища забытого Кенигсберга перекопаны, а это место Призрак давно изучил по всем картам и упоминаниям. Здесь ничего не должно быть.

Но тогда зачем эти двое здесь?

Тонированное стекло каморки надежно скрывало лицо Нуллума, выделявшееся нездоровой бледностью. Он хищно таращился на гостей и терпеливо ждал, а они и помыслить не могли, что привлекли внимание монстра.

Немец с Гидом стали продвигаться в глубь кладбища и остановились возле старого мемориала. Это был огромный, напоминавший кельтский белый крест с кругом, на котором красовалось: Richard Preuss 1884—1916. Иностранец не сдержал ликования, и они с Гидом принялись рассматривать мемориал.

Из каморки смотрителя эти двое были видны как на ладони. Нуллуму захотелось посмотреть на бумагу, по которой они нашли нужную им могилу. Незваные гости долго простояли над мемориалом, делая зарисовки и поглядывали то на часы, то на карту. Время от времени они смотрели по сторонам, чтобы убедиться, что вокруг никого нет. Призрак предположил, что они вскоре вернутся сюда копать. Эксгумацию им никто не одобрит, поэтому им все придется делать своими силами и тайком.

Нуллум хотел опередить их. А еще лучше – проследить за ними.

Иностранец и Гид о чем-то договорились, а затем разошлись в разные стороны. Медленно прогуливаясь по кладбищу, они внимательно рассматривали все вокруг: деревья, бетонные столбы вдалеке и покрытый ржавчиной забор. Нуллум догадался, что они ищут еще один потенциальный лаз.

Он заметил, что чем дольше гости оставались на кладбище, тем более неуверенными и нервными становились их шаги. Они стали выглядеть испуганно, постоянно оборачиваясь по сторонам и прислушиваясь к шорохам.

Вскоре они встретились у той самой могилы, ради которой сюда пришли. Гид встал спиной к каморке и резко заерзал, как будто ощущал своим русым затылком неприятное покалывание. Обернувшись, он испуганно огляделся. Они словно почувствовали, что на кладбище они не одни, но, сколько ни вглядывались, никого не смогли увидеть.

Иностранец и Гид стали быстро уходить с кладбища. Сначала они держали себя в руках, но спустя несколько минут перешли на бег. Несмотря на ощущение чьего-то присутствия, они так никого и не увидели.

Несколькими минутами раньше Нуллум рывком проник через лаз в заборе около входа. Он знал, что там, возле кювета можно поставить машину. Скорее всего, незваные гости так и сделали. Предположение Призрака оказалось верным. Машина стояла на том самом месте, где он и ожидал.

Вороны драли глотки, наблюдая за обреченными гостями с веток старых дубов. Даже если Нуллум ошибся и незнакомцы вовсе не ищут клад, он не мог отказаться от возможности поохотиться после долгого затишья.

Он уже точно знал, что эти двое сегодня умрут.

Глава 1. Призрачный день

Штерн

Основные события

Звук будильника бескомпромиссно ударил меня по ушам, вырвав из драгоценного сна. Сколько я поспал? Три часа… Гадство…

Я никак не мог проснуться, но понимал, что хоть я и жажду провалиться обратно в сон, моя страсть и паранойя не дадут мне этого сделать. Нужно собраться с мыслями и создать в голове иллюзию безопасности. Хотя чего это я? Все же хорошо. Должен признаться, что моя нервозность нарастает, если я месяц не получаю то, чего страстно хочу. Эта тяга может стоить мне всего. Даже жизни, если меня поймают за руку. Однако выбора попросту нет: меня некому лечить, мне некуда податься.

Вопреки тревоге нарастало ощущение, что скоро наступят события, которых мне так не хватает – начало охоты. Откуда это чувство? Я раздвинул шторы и всмотрелся в тьму на улице. Мне хотелось встретить рассвет, чтобы хоть как-то почувствовать себя живым.

Я умылся, надел черный балахон с большим капюшоном и теплую куртку и направился в сторону Нижнего озера. Ветер зловеще напевал пустым улицам свои песни. Я слушал его зов. Фонари горели ярко, дорога иногда доносила до меня звуки проезжавших вдали машин. Чувство предвкушения нарастало. Вглядываясь в окна домов и первые отблески рассвета, я практически всем своим нутром чувствовал, что вот-вот произойдет что-то интересное.

В круглосуточном магазине мне сделали черный кофе – невкусный, но достаточно крепкий, чтобы взбодриться. Я жадно пил его, стоя на мосту. Вот он, рассвет. Душа немного очнулась, но мне показалось, что не из-за красоты вокруг, а из-за демонической песни моей интуиции. Сегодня долгожданный призрачный день. Он приходит ко мне невероятно редко, и в такие моменты я чувствую все более ярко, кроме самой жизни.

Мне показалось, что вот-вот зазвонит телефон. Не мой личный, а старый кнопочный нокиа, на который звонили только в крайнем случае члены моей группировки. Несколько недель этот телефон молчал. С чего я решил, что сейчас он должен зазвонить?

Спустя пару минут раздался древний рингтон. Я вздрогнул, но не от неожиданности, а из-за удивительного проявления моей интуиции. К этому невозможно привыкнуть.

Мой шкаф со скелетами переполнен, и каждый день я готовился к катастрофе. Но демоны шептали мне, что дело в чем-то другом. В такое время мне еще не звонили. Дело явно важное и срочное. Я приложил трубку к уху.

– Надеюсь у тебя что-то важное? В такую рань звонишь! – без условного приветствия сказал я, давая понять, что нахожусь один.

– Штерн, бросай все дела, – раздался шершавый голос моего напарника по прозвищу Кóрон. – Это, кажется, он! И в этот раз у нас, возможно, свежий след.

Я взглянул на часы. 06:52. Сердце забилось чаще. Появился свежий след, его след… Нуллума! О нем ничего не слышали уже несколько лет. Мы думали, он сгинул, но все равно тщательно готовились к его появлению.

– Ты уверен? – я попытался придать голосу максимально холодный тон. – Столько лет тишина, а тут аж след?

– Штерн, ты не поверишь! Это надо своими глазами видеть! У нас общий сбор, точнее, у меня. Но все ждут согласования с тобой, иначе даже не дернутся. Граф уже в известность поставлен и тоже приедет, если ты дашь отмашку. Он очень просит к девяти, раньше не выйдет.

Я задумался. Они хотят, чтобы я все свои дела бросил и ехал к Корону. Значит ли это, что правда есть новости?

– Сбор у тебя в десять. Смотри, чтобы никто не опоздал. Граф пусть явится раньше и привезет весь материал, что получил в полиции. Я ведь верно понимаю, что это от его доклада такой шум?

– Верно, – прошершавил своим пожилым голосом Корон. – Я еще хочу позвать Крота.

– Может, мы еще наших шестерок и барыг-барахольщиков на общий сбор позовем? – нервно гаркнул я, предвкушая, как Крот начнет нести всякую пургу. – На кой нам на общем сборе этот остолоп?

– Пусть будет, Штерн. Он ведь иногда дело говорит…

– Под твою ответственность, – согласился я.

Я положил трубку и прикинул, сколько мне надо времени на завтрак и дорогу. Могу и опоздать. Они все равно не начнут без меня, самого главного человека в команде по поиску тайников и дорогих исторических артефактов.

                                        * * *

Терпеть не могу водить машину и редко это делаю. Всякий раз мне это дается с большим трудом, но я свыкаюсь и еду. Правда, по дороге напрягаюсь, словно держу гирю. Сегодня тот самый день, и руки уже устали душить руль. Время 8:59. На работе сказал, что заболел. Хотя там меня очень ценили и все равно не спросили бы за отсутствие.

По будням я работаю психиатром в наркологической клинике. Иногда задерживаюсь допоздна, но, как правило, после обеда меня уже не застать. Мне очень нравится моя профессия, и в своем деле я преуспел. Коллеги удивляются, почему я не уехал в Москву, отказывался от заманчивых предложений. Ответ прост: у меня две жизни, и я сам не знаю, какая из них основная. Можно ли назвать меня психиатром по призванию, если мои руки по локоть в крови?

В наркологической клинике, где я работал, платили весьма скромно. Но сбыт артефактов был настолько прибыльным, что я мог не думать о деньгах и считал психиатрию своим хобби. Учитывая масштабы моей нелегальной деятельности, я одевался сдержанно, но месяцами забывал зайти в бухгалтерию за зарплатой, что явно выдавало мою безбедную жизнь.

В основном я проводил групповые консультации. Частные брал только в том случае, если пациент по-настоящему интересный или безнадежный. Меня просили брать больше пациентов, но я довольно холодно отказывался помогать своим коллегам. Я не брал себе учеников и вообще никого не обучал. В клинике меня не любили и считали высокомерным.

Одинокий, нелюдимый, с наглым выражением лица. Я никогда не присутствовал на корпоративах, не ходил с коллегами на обед. В лицо мне ничего не говорили. Мило улыбались, прибегали за помощью и советами, но за спиной хорошенько обсуждали. Меня это беспокоило. Но не потому, что мне важно чье-то мнение, а потому, что я не хотел привлекать к себе лишнее внимание. Обо мне ходили разные слухи. Начиная от бредней, что я нарцисс и бабник, заканчивая тем, что я гей. Кто эти слухи только не пускал!

Душу я никому не открывал, но бесплатно лечил от наркотической и игровой зависимости, а это что-то да говорило обо мне. Только бывший игрок может получить такую квалификацию. Меня тогда осенило, и я создал для коллег образ проигравшего все на свете человека, от которого ушла жена, забрав с собой детей. В якобы задушевных разговорах я рассказывал наполовину лживые факты о себе. Все стали думать, что из-за зависимостей я не завел новую семью и стал фанатиком своего дела. После этого я стал понятен, и через какое-то время от меня отвязались.

На меня даже девушки перестали обращать внимание, хотя внешне я привлекательный. Ведь никто не хочет связываться с человеком, который может проиграть все, что у него есть. Трюк сработал настолько, что меня наконец-то перестали обсуждать, и вот уже более десяти лет я являюсь абсолютным невидимкой. Это, конечно, мне на руку.

Когда я очнулся от мыслей, я уже подъезжал к загородному дому в городе С. Это был дом моего напарника Корона, директора музея. Сегодня общий сбор. Давненько такого не было. Интригу нагнали такую, словно сюрприз на день рождения готовят. Я внимательно посмотрел на навигатор, чтобы найти точку, указывающую на дом Корона. Очередной раз удивляюсь, насколько хитроумно он прятался. Кругом лес, река и небольшая промзона в километре от дома. Это место тяжело найти, если не знаешь, куда ехать.

Семья Корона жила в другом месте. Интересно, задумывались ли они, где после работы пропадает их добродушный папа или муж? И какой он дома? Вряд ли тиран. Скорее всего, такой же искусный лжец, как и я.

Корон имел большое влияние среди мелких кладоискателей и чернокопателей. Он покупал у них артефакты за копейки, хотя им казалось, что он предлагает солидные суммы.

Бывало также, что обычные люди приносили ему всякие старинные вещи для музея. Подавляющая часть из них оказывалась старинным хламом. Но пару раз Корону удалось сорвать куш. Например, однажды какая-то бабка попросила его разобрать вещи из старого гаража – мол, там вещички из старого мира. Все ее вещи оказались полнейшим хламом, кроме латунных именных гирь какого-то известного силача, жившего в 1860-х годах. На гирях было написано «44 килограмма», но Корону они показались не такими тяжелыми. Он предположил, что они полые: дно сварено грубо, а шов от сварки небрежно отшлифован. Одна гиря оказалась пустой, а вторая, завернутая в тряпки, хранила в себе драгоценности.

На территории дома я насчитал шесть машин. Значит, все ключевые люди на месте. Интриганы! Неужели не могли сказать по телефону, что же такое они увидели на записях? Во дворе возле машин караулил человек Корона. Увидев меня, он стремительно забежал в дом – видимо, доложить о моем приезде. Спустя тридцать секунд на веранду быстрыми шагами вышел Мадгабис. Он подошел прямо к машине и крепко пожал мне руку.

– Штерн, рад тебя видеть! – мягким услужливым голосом поприветствовал меня Мадгабис. – Все уже внутри. Без тебя не начинали.

Еще бы вы без меня начали!

Я лишь кивнул и, не говоря ни слова, вошел в дом.

Мадгабис, бывший военный-контрактник, особым умом не обладал, но делал все, что ему говорил Корон. Он был исполнительным и умел помалкивать, когда надо, что очень важно в нашем деле. Но раз он тут, раз все тут, значит, вопрос по-настоящему экстренный. Войдя в дом, я сразу направился в большую деревянную комнату, всегда приятно пахнущую осиной и ивой.

Я увидел большой стол, заваленный картами, чайниками с кофе и чаем, пепельницами и кружками. Видимо, присутствующие что-то бурно обсуждали. Лица у всех были сосредоточенные и обеспокоенные. Даже Корон, с его шутками и добродушными улыбками на пухлом, с густыми усами лице, теперь казался чрезмерно серьезным. Крот – огромный, тучный детина с длинными черными волосами и бородой – на фоне остальных казался великаном.

Все внимательно слушали, как Граф что-то рассказывает (хотя я велел ждать меня). С ним спорил Крот, которого я на дух не переносил. Скорее всего, они обсуждали что-то косвенно связанное с проблемой, из-за которой мы собрались.

Граф – важный член нашей команды, ведь он работает в полиции опером. Вытащить его на такую встречу весьма непросто. Граф нажил много денег благодаря нашей деятельности по сбыту артефактов в Европу. Но с каждым годом ему становится все сложнее. Сейчас его положение на службе слишком шаткое. А он ведь самый важный человек, который собирает для нас новости и слухи в полиции.

Заметив меня, все тут же умолкли.

– Штерн, приветствую! – начал Граф, поправляя кипу бумаг на столе перед собой. Бледная кожа на лице и глубокие мешки под глазами говорили о том, что он мало спит и наверняка чертовски устал. Наверное, я выгляжу так же хреново.

В комнате присутствовали главные люди нашей команды, а точнее, криминальной группировки, как называли нас остальные. Пожилой директор музея Корон. Кладбищенский копатель Крот. Бывший военный Мадгабис. Оперуполномоченный Граф. И самый главный среди них – я.

– С чего мне начать? – спросил Граф после паузы, пока каждый по очереди подходил и пожимал мне руку. – У нас есть хорошие новости и не очень.

– Давай по порядку и сразу к сути, – сказал я, слегка стукнув по столу и жестом показывая всем в комнате, чтобы умолкли. – Рассказывай так, как тебе удобно, только по делу, без лишних вводных и условностей. Представь, что рапортуешь перед начальством.

На мгновение на лице Графа выразилось крайнее недовольство. Он оглядел всех присутствующих, отпил кофе из стаканчика и начал:

– Седьмого числа в нашу область из Германии прилетел некий Густаф Карэнхов, молодой парень двадцати четырех лет. Нам до сих пор не известна цель его приезда, однако его поведение показалось, мягко скажем, странным. Хотя Немец в наших краях впервые, он не посетил ни центр города, ни достопримечательности. Он нанял частного гида и отправился вместе с ним на немецкие заброшки. Они посетили два пустыря и старое немецкое кладбище, которое находится рядом с новым православным. С собой у него не было ничего подозрительного, что могло бы выдать его намерения, хотя для знающих людей вроде нас они очевидны. Персонал гостиницы и прокатной компании рассказывает, что Немец постоянно поглядывал на карту и много времени проводил за ноутбуком, делая какие-то записи.

– Погоди, это тот немец, которого убили на парковке около недели назад? – перебил я.

– Да, он самый, – кивнул Граф. После небольшой паузы он продолжил: – На контакт Немец ни с кем, кроме своего гида, не выходил. Говорили они на английском. Гида звали Савой. Молодой парень, волонтер-любитель, который катался на всякие субботники по кирхам и занимался реставрациями на одном энтузиазме. Довольно знающий малый, что касается истории. К вещам, сокрытым от непросвещенных, у него доступа не было, ничего он не знал. Но… Гида тоже жестоко убили, а тело нашли на обочине вблизи города Н. Парня пытали, оставив на него теле всем нам знакомый порез от ключицы до живота…

Граф на секунду остановился, кидая на стол снимки предыдущих жертв с такими же жуткими порезами.

Прежде чем взять снимки, я спросил:

– Хочешь сказать, что Немца и Гида убил один и тот же человек, но в разных местах и по отдельности?

– Да, определенно один и тот же человек их убил, – подтвердил Граф и продолжил: – После пыток Гиду нанесли удар тупым предметом по голове и рассекли ухо. А потом, когда он уже лежал на полу, ударом ноги по шее ему был переломлен хребет. Смерть наступила сразу. Убийца вообще не церемонился. Такое холодное зверство наши края видели несколько лет назад от рук Нуллума, а самое главное…

Граф не успел закончить. Его перебил Крот, которого в команде недолюбливали за недалекий ум и неуместную прямолинейность.

– Ну-у, опять вы заладили: Нуллум, Нуллум… – пробасил огромный патлатый детина по прозвищу Крот. – Никто из нас еще не доказал, что он вообще существует. Это могут быть просто догадки…

– А что, по-твоему, тела сами себя так уродуют? На снимки посмотри. Мы такое уже видели, – перебил Крота Корон. Он сделал это мягко, ведь если бы Граф вступил с Кротом в диалог, началась бы потасовка, и наше собрание превратилось бы в цирк. Граф на дух не переваривает Крота, и в прошлом он совершенно серьезно просил (а точнее, требовал) пустить его в расход.

Крот схватил свою длинную черную бороду и продолжил ерничать:

– Раньше… Кто-то так делал… Да ведь любой адекватный человек, владеющий ножом, стал бы пытать точно так же. Кто-то запустил процесс таких пыток, а другие переняли его почерк, чтобы подозрение всегда падало на какого-то мифического Нуллума. Как по мне, работала местная шпана! Немец нашел что-то ценное – его и хлопнули…

«Ну и болван Крот!» – подумал я, а сам слушал дальше, пристально смотря на Графа. Мне редко доводилось его видеть. Обычно я только слышал его по телефону.

Мадгабис тоже негодовал. Он был самым молодым среди нас и обычно соблюдал субординацию. Но к Кроту он обратился резко, несмотря на габариты последнего:

– Сколько можно мусолить эту тему, Крот? Мы каждый раз это обсуждаем! Ты всегда начинаешь спорить, но в конце соглашаешься. Кто, по-твоему, на протяжении стольких лет вскрывал тайники и забирал добычу у нас из-под носа? Кто, по-твоему, убивал наших людей, оставляя ножом характерный порез вдоль ключицы? Ты думаешь, шпана на это способна? Ты, кажется, вообще не соображаешь, а…