Полная версия
Времена года. Поэзия и проза
Времена года
Поэзия и проза
Авторы: Адаменко Светлана, Глазунова Алёна, Самохвалова Анастасия, Кочешков Андрей, Забавина Варвара, Дулицкая Елена, Чугунова Елена, Николаева Жанна, Шнырова Ирина, Кишиневская Кима, Волкова Кристина, Леонтьева Ксения, Толина Лена, Грачик Лилия, Малина Лилия, Таланова Людмила, Алексеева Марина, Наумова Марина, Тралялянская Марья, Чалян Мелина, Арзуманян Мери, Галатова Наталья, Васильева Ольга, Громова Ольга, Жизньпрекрасна Ольга, Маратканова Ольга, Колчина Регина, Антонова Римма, Эннаги Сима, Стрелка Софья, Осипова Татьяна, Суханова Татьяна, Шелег Татьяна, Вальм Эферия, Великанова Юлия, Марьенков Юрий
Составитель Светлана Адаменко
Редактор Елена Дулицкая
Редактор Ольга Громова
Редактор Елена Кишиневская
Корректор Жанна Николаева
Дизайнер обложки Марья Тралялянская
© Светлана Адаменко, 2025
© Алёна Глазунова, 2025
© Анастасия Самохвалова, 2025
© Андрей Кочешков, 2025
© Варвара Забавина, 2025
© Елена Дулицкая, 2025
© Елена Чугунова, 2025
© Жанна Николаева, 2025
© Ирина Шнырова, 2025
© Кима Кишиневская, 2025
© Кристина Волкова, 2025
© Ксения Леонтьева, 2025
© Лена Толина, 2025
© Лилия Грачик, 2025
© Лилия Малина, 2025
© Людмила Таланова, 2025
© Марина Алексеева, 2025
© Марина Наумова, 2025
© Марья Тралялянская, 2025
© Мелина Чалян, 2025
© Мери Арзуманян, 2025
© Наталья Галатова, 2025
© Ольга Васильева, 2025
© Ольга Громова, 2025
© Ольга Жизньпрекрасна, 2025
© Ольга Маратканова, 2025
© Регина Колчина, 2025
© Римма Антонова, 2025
© Сима Эннаги, 2025
© Софья Стрелка, 2025
© Татьяна Осипова, 2025
© Татьяна Суханова, 2025
© Татьяна Шелег, 2025
© Эферия Вальм, 2025
© Юлия Великанова, 2025
© Юрий Марьенков, 2025
© Светлана Адаменко, составитель, 2025
© Марья Тралялянская, дизайн обложки, 2025
ISBN 978-5-0067-4087-7
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
НЕСКОЛЬКО СЛОВ О СБОРНИКЕ
Дорогой читатель!
Тебе повезло, если ты читаешь этот сборник. Ведь он – на все времена! Череда сезонов сменяет друг друга, месяцы несутся в хороводе года. И каждый из них хорош по-своему. Так и жизнь имеет свои периоды: весна юности и цветущее лето зрелости сменяются увяданием осени и сединой зимы. Нужно ценить каждый день, наполняя его смыслом. Мы создали сборник, чтобы сказать тебе об этом, дорогой читатель.
Мы – это тридцать шесть авторов – участников литературного сообщества «Перо и чернильница» ВКонтакте – собрали под одной обложкой стихи и рассказы, наполненные философским смыслом и простыми житейскими мудростями, описаниями природных красот и неприукрашенной правдой бытия, незамысловатыми сюжетами и запутанными повествовательными перипетиями. Так что любой – непритязательный или особо взыскательный – читательский вкус будет удовлетворён.
Жанровый состав книги тоже разнообразен: реализм, фэнтези, детектив… А тематический спектр произведений поражает многогранностью: исторические, фольклорные, мифологические, фантастические, романтические сюжеты ждут вас на страницах сборника.
Для кого-то из авторов этот сборник – первый опыт публикации. А кто-то уже имеет большой литературный багаж. Одни только начинают нащупывать свой путь в литературе, другие – дружат с музой не первый год.
Над сборником ответственно и тщательно работала команда компетентных редакторов. Они бережно и аккуратно правили тексты, не довлея над авторами, не сковывая их творческое самоопределение, а лишь направляя их мысли, помогая найти нужное русло.
Это второй опыт «Пера и чернильницы» по созданию межавторских сборников. Уникальность настоящего издания – в масштабности. Его авторский коллектив стал международным: на страницах сборника «Времена года» соседствуют произведения писателей и поэтов не только из России, но и Беларуси, и Азербайджана. Творчество воистину не знает границ, объединяя страны и народы!
От составителяПозиция автора может отличаться от позиции редколлегии, но мы оставляем выбор за автором
Ольга Маратканова
Приветствую, дорогой читатель. Меня зовут Ольга Маратканова, я живу в Санкт-Петербурге. Я пишу короткие истории о жизни, любви, дружбе и доброте. Также в этом сборнике можно прочитать отрывок из моего фэнтезийного произведения «Велька и Кыш. Хроники Заречного леса», а ещё больше рассказов – в моём творческом сообществе во ВКонтакте.
Велька И Кыш. Хроники Заречного леса
(Отрывок)
Ученица
К концу лета Велька всё чаще стала захаживать к бабушке Аксинье. Мать бранила её на чём свет стоит, да и старшая сестрица от неё не отставала – слыханное ли дело, чтоб девка-недоросток к ведьме бегала! На деревне уж шептаться стали, недоброе всякое говорить. Отец лишь качал головой и молчал, хотя было видно, что недоволен. Только Бажен, ранее протестовавший против Аксиньи, после случая на Купалу с пониманием относился к Велькиным визитам к старухе.
Ночами родители тревожно шептались о чём-то вполголоса, а днём мать столько работы сваливала на Вельку, что было не продохнуть, и всё время присматривала, находясь неподалёку. Раньше такого не случалось, поэтому Вельке казалось, что они обо всём догадываются. Ну или Бажен разболтал…
Сама же Велька перебралась жить сначала в сени, а потом и вовсе на сеновал сбежала от попрёков, стараясь как можно реже попадаться на глаза отцу с матерью.
– Батюшка, матушка… – заявила она в один день, стоя на пороге с заплечным узелком. – Я к бабке Аксинье ухожу. Насовсем. Учиться буду.
Отец с матерью так и ахнули. Полянка, старшая сестра, возившаяся в углу избы с малышами, тоже разинула рот от удивления и стала хватать воздух словно рыба.
– Ты что же это надумала! – взвилась мать. – Не знаешь будто, что на деревне говорят про неё?! И так уж людям в глаза смотреть тошно: полторы девки на выданье, да младшая поперёд старшей со двора вон собралась! Да и к кому – к ведьме!
– Пу́стите – уйду, и не пу́стите – тоже уйду, – упрямо процедила Велька, глядя исподлобья.
– Что ты молчишь?! – накинулась мать на отца. – Почему не остановишь её словом отцовским?!
– А что мне её, запирать? – пожал плечами отец. – Сама ведь знаешь, сбежит. Не раз бывало. А слово моё лишь заневолит, не будет ей тогда счастья. Со двора не уйдёт – зачахнет. А так, глядишь, новая ведьма на деревне будет, не хуже старой. А то может…
– Не может! – не желала униматься мать. – Чтоб я дитятко родное какой-то Бабе Яге отдала? Не бывать тому!
– Не больно-то ты её хаяла, когда родами мучалась, матушка, – возразила ей Велька. – А теперь, значит, Баба Яга?!
– Дерзить мне вздумала?! – лицо матери стало пунцовым от гнева. – Вот я тебя сейчас…
Она принялась искать хворостину, которой гоняла корову, но Велька решила не дожидаться расправы. Повернувшись, она понеслась прочь от родного дома, не разбирая дороги. Мать что-то кричала вслед, грозилась её приданое Полянке отдать, но Вельке было уже всё равно.
Добежав до мостков, она в слезах отвязала лодку, швырнула туда свой узелок, залезла следом сама, да и поплыла в сторону Заречного леса.
В последнее время она нет-нет да плавала туда. После Купальской ночи страха не было – как бабка отшептала. А может, и отшептала действительно, кто его знает…
Сойдя на противоположном берегу, Велька направилась прямиком к лесу.
Природа вокруг была уже тронута дыханием осени. Травы, иссохшие после знойного лета, пожелтели и пожухли, растущие вдалеке берёзы уже спешили сменить наряд на золотой, осенний.
На пологом косогоре росла толстая старая берёза. Велька её давно приметила, ещё когда они с братом и бабкой в первый раз сюда за травами ходили. Так и чесались у неё руки надрать с той берёзы бересты, да всё недосуг было. Теперь же Велька обнаружила красавицу-берёзу мёртвой и обугленной. Трава вокруг неё тоже была опалена дочерна и вокруг пахло гарью. Девочка вспомнила, что не так давно была сильная гроза. Тогда, видать, берёзу-то и поломало…
Села она на замшелый пень на косогоре недалеко от убитого грозой дерева и призадумалась.
Вся её жизнь казалась теперь Вельке этой берёзой. Росла она в отчем доме и горя не знала – приданое готовила, хозяйничать училась у матери, а охотиться и лес познавать – у отца. Заглядывалась на Полянкины посиделки с подружками – грезилось ей, что в свою пору и она вот так же с подружками на Святки гадать будет, либо на Купалу венки по реке пускать, да через костёр весело прыгать. Только теперь вот прошла гроза и поломала её жизнь на две половины. Не будет гаданий и гуляний, не будет семейных вечеров у печки. И стрельбы из лука на охоте не будет с отцом и братом – выбрала нынче Велька совсем другое… Сама выбрала, никто не неволил.
Помимо желания из глаз покатились слёзы. В той, прошлой жизни остались все, кого она любила, но и отступать Велька не привыкла. Раз обещала старой ведунье помощь в обмен на знания – так тому и быть. Да и Аксинье на старости лет шустрая разворотливая девчонка в доме не лишней будет – всё помощь бабке. И не на другой же край света она собралась – всего-то на край деревни, семья-то рядом жить останется. А матушка тоже хороша – как можно того, кто тебе жизнь спас, Бабой Ягой называть! Ну а люди… что люди? Всё время они что-то говорят, да только мало что знают. А как беда случается – всё одно к ведунье бегут. Так что пусть болтают что хотят, а коли на её семью взъедаться станут – Велька на них управу найдёт!
Отогнав от себя грустные мысли, девочка утёрла слёзы рукавом рубахи, в последний раз тяжело вздохнула, глядя на сгоревшую берёзу, и отправилась дальше бродить по лесу.
В Заречный лес Велька явилась не просто так. Без подношения напрашиваться в ученицы, хоть и по сговору, было бы не очень вежливо, поэтому здесь она надеялась найти какой-никакой подарок для Аксиньи. Потихоньку пробираясь по кустам и бурелому, вышла она к лужайке у перелеска. Кусты шиповника росли всё так же по кромке леса, только теперь вместо цветов на них алели крупные пузатые ягоды. Девочка ахнула от восторга, раскрыла свою котомку и стала собирать туда ягоды шиповника – отличный подарок будет для ведуньи!
Котомка наполнилась и изрядно потяжелела, а Велькины грустные думы совсем отступили. Она уже собиралась обратно в деревню, когда глубоко в лесных зарослях послышалось шуршание. Велька напрягла слух и во все глаза уставилась на лес, но кроме ветра, тихонько перебирающего листья на верхушках деревьев, ничего не услышала. Да и кому здесь быть…
Звук повторился. Велька снова насторожилась, и опять всё стало тихо. Да что же это!
Спустя какое-то время к шуршанию прибавилось ещё приглушённое ворчание, которое показалось Вельке вовсе не опасным, а скорее горестным или досадливым. Девочка отправилась на звук и набрела на большую яму, из которой отчаянно пытался выбраться небольшой молоденький мурыс, непонятно как в неё угодивший. Без сомнения, это был тот же самый, которого они с братом выпутывали из шиповниковых зарослей пару месяцев назад. Надо же, непутёвый какой дурачок… опять в беду угодил!
– Эй! – тихонько позвала его Велька. – Малыш, ты как туда попал? Дай-ка я тебя вытащу…
Мурыс прекратил попытки выбраться по осыпающемуся краю и сел в глубине ямы, уставившись на Вельку своими зелёными глазами. Она приглядела в буреломе сук потолще и подлиннее, и вскоре мурысёк уже карабкался по нему из ловушки. Вельке показалось, что он испустил вздох облегчения, когда выбрался на поверхность. Убегать маленький зверь не спешил – видимо, обессилел, пока пытался вылезти. Исподлобья глянув на Вельку, он сел и принялся вылизывать переднюю лапку.
– Домой иди, глупый, – улыбнулась ему Велька. – Мамка-то, наверное, обыскалась тебя уже.
С этими словами она собиралась уйти, но как только девочка повернулась и сделала первые шаги, мурыс прервал умывание и последовал за ней.
– Кому сказала, домой иди! – удивилась Велька, но остановиться и не подумала. Мурыс тоже.
Так и проводил её до самого берега. Когда они проходили мимо сгоревшей берёзы, её пушистый провожатый трижды оббежал вокруг, что-то вынюхивая, потом чихнул и устремился за своей уходящей спасительницей. Догнал он её уже у самой воды, и прежде чем Велька успела что-либо сказать, мурысий детёныш изловчился и запрыгнул с берега прямо в лодку, даже не намочив лап. И уселся, выжидательно глядя на девочку. Вельку это озадачило и разозлило: мало на её долю сегодня выпало, так ещё и от Аксиньи достанется, если лишний рот в дом приволочёт. Да и в деревне не сильно будут рады такому гостю – всех курей же попередавит! Не говоря уже о том, что́ мать этого глупыша может сделать с Велькой, если увидит, что он за ней увязался.
– А ну кыш из лодки! – скомандовала Велька. – Кыш, кому говорю!
Мурыс будто не понимал, чем так недовольна стоящая перед ним девчонка. Он таращился на неё своими слегка раскосыми зелёными глазами, по-собачьи склонив голову, и на берег не выходил. Возрастом он был совсем мал, месяца три или четыре. Серо-бурая шёрстка его уже покрывалась пятнами и полосками, но до окраса взрослого мурыса ему было ещё далеко. Недолго посмотрев так на Вельку, мурысёк потянулся, задрав кверху зад с куцым хвостом, и улёгся на лавку в лодке.
– Ты что же, со мной хочешь? Нельзя ведь… Где тебе в деревне-то жить? Ведь прознают – изведут… Да и мамка твоя, поди, волноваться будет… Ну давай, кыш…
Велька пыталась гнать его вон, но уже не так рьяно. Маленький мурыс казалось, всё понимает, но делает так, как хочет. Наверное, как и она сама. Тут же ей вспомнились материны попрёки за то, что наперекор её воле пошла, вспомнилось как решила уходить, и не отступила. Вспомнилось лицо Полянки, когда она услышала, что младшая сестра собирается в ученицы к ведьме…
– Ладно, как знаешь, – вздохнула Велька, забираясь в лодку.
До деревни они добрались уже на закате. Мурысёк семенил за Велькой, как приблудная собачка, делая вид, что так и надо. До дома бабки Аксиньи пришлось добираться огородами, да пересидеть за сараем до темноты, чтоб на деревне ничего не прознали – в этот вечер посетители то и дело шастали к знахарке. Наконец, когда уже взошла луна, Велька набралась смелости постучаться в дом.
Аксинья выглянула, придирчиво оглядела девочку и её спутника и молвила, будто и не удивившись:
– А-а, явились? Ну что ж… Заходите, коль пришли.
Велька с мурысом прошмыгнули в дом. Здесь было чисто, тепло и уютно. Старуха поставила перед Велькой миску каши, а мурысу – миску молока у печи. Сама же отправилась устраивать постель для своей новой воспитанницы.
Только сейчас Велька почувствовала, насколько она устала. Мурыс поглядел на неё, а потом открыл свою маленькую пасть с острыми как бритва клычишками и отчаянно зевнул, сощурив глаза и сморщив нос – приключения этого дня лишили сил и его.
Засыпая, Велька свесила с лавки руку и погладила пушистую шёрстку своего нового друга, устроившегося под лавкой на подстилке. Завтра им обоим предстояло начать новую жизнь.
За подснежниками
До самой зимы мать на Вельку злилась. Потом поняла всё же: дочь от своего не отступится – вон, носа не кажет на порог отчего дома-то! Теперь надо было как-то преодолеть остуду, которую она, мать, сама же и затеяла. Думала долго, собиралась, примеривалась, и в аккурат на Бабий день решила к Аксинье наведаться всё же. Напекла блинов на подарок, рушник вышитый из сундука вынула, Забавушку на саночки усадила, да так на негнущихся от волнения ногах к ведунье и пошла.
Замешкавшись на пороге, она всё же постучалась.
– Здравствуй, бабушка Аксинья, – молвила она, глядя в пол, когда бабка отперла дверь. – Мы вот к тебе… с гостинцами.
– И ты здрава будь, Алёнушка, – старуха оценивающе оглядела стоящую на пороге женщину. Встретившись глазами с маленькой Забавушкой, она улыбнулась и взгляд вдруг потеплел. – Ну входите, коль с гостинцами-то…. Негоже гостей на пороге морозить.
Велька, выглянувшая на шум, враз посерьёзнела – ещё не забыла она последний разговор с матерью. Да и отвыкать потихоньку стала от неё, постепенно привязываясь к новой жизни и старухиному укладу. Нет-нет да саднила сердечко старая обида. Было и недоумение, что мать всё не идёт проведать её или попросить возвращения, но Велька гнала от себя эти мысли. Сама ведь тоже хороша оказалась – в одной деревне живут, а ни разу в родной дом не наведалась после того, как ушла…
Аксинья тем временем усадила гостью за стол, миску каши маслицем сдобрила да чаю травяного налила. Велька затеяла играть с малышкой, пока старшие разговоры разговаривать станут.
Первым делом Велькина мать повинилась перед знахаркой за язык свой, что Бабой Ягой её как-то называла, да поблагодарила за здоровых деток и за жизнь свою спасённую. Про младших узнала, что делать, чтоб не болели и побыстрее окрепли. Потом про Велькино да бабкино житьё-бытьё порасспросила да про учение. После, повечеряв с Аксиньей, укутала Забавушку, да на саночках в обратный путь повезла. С Велькой ни словом не перекинулась, однако понятно стало: теперь теплее будет. Старуха в дорогу дала ей тоже гостинчик, да наказала захаживать не только на праздники, тем самым дав понять, что зла не держит. На том и распрощались.
Мурыс, дремавший в тёплом углу за печкой, проснулся, но не подавал виду что он тут есть, украдкой изучая пришедших. Велька подметила, что Забавушку он опасается, но всерьёз не принимает. Только всё же следила, чтоб маленькая сестра ненароком не полезла за печку, не потревожила его. К Велькиной же матери мурыс присматривался и принюхивался дольше, водя ушами-кисточками и бесшумно раздувая ноздри, будто пытаясь распознать каждый запах, который она с собой принесла.
За четыре месяца, прожитых у бабки, мурысёк из неуклюжего мехового клочка превратился в поджарого ладного кота. На деревне, вопреки ожиданиям, не безобразничал, а по ночам в местной роще зайцев гонял. Дома, правда, справлялись с ним плоховато – уж больно своенравный был зверь, только Вельку он слушался, да и то с оглядкой…
Аксинья иной раз, как мурыс разыграется, чуть не до визгу ругала его, пытаясь угомонить – и ничего. А Велька один раз скажет грозно: «А ну кыш!», и вот он уже в своём углу за печкой мирно лапку вылизывает. Одно Вельку беспокоило: мурыс оказался не говорящий. Ну или она его не слышала. Аксинья, однако, успокаивала её, что не всякий зверь к человеческой речи приспособлен – может и вовсе не заговорить. Понимает и слушает – уже хорошо.
– Печёшься о нём, как о дитятке, – усмехалась как-то бабка на очередные Велькины расспросы. – Только безымянное дитятко-то у тебя! Всё «кыш» ему, да «кыш»… Нешто мать тебя так по дому гоняла?
Велька растерялась. А ведь и правда, имени мурысу за всё это время она так и не сообразила дать. Пришло всё к тому, что кроме «кыш» он и ни на что и не отзывался. Посмеялись они с бабкой над этим, да бросили имена выдумывать – так и стал безымянный мурыс Кышем.
Забот в эту пору было немного, а потому времени на обучение хватало. За зиму бабка Аксинья обучила Вельку нехитрым заговорам, литью на воске, да ещё пару зелий натаскала делать. За упражнениями ученицы она наблюдала с большим интересом, ожидая, не проявятся ли какие способности, в Купальскую ночь полученные, но пока ничего особенного не происходило.
Зелья у Вельки выходили добротные и расходились хорошо, заговоры действовали как положено, только с гаданиями поначалу заминка вышла – не всё сбывалось…
В общем, ученица оказалась способная, но… обычная. Или же дарованные папоротником свойства проявятся где-то ещё…
– Велеславушка, – как-то вечером молвила бабка. – Завтра пойдём мы с тобой за подснежниками. Обучу тебя, как их собирать и на что они годятся. Набрать их надо много, сколь найдём. С них, с подснежников, все травы начинаются. Как эти цветочки народятся – считай и весна пришла.
– А можно нам с собой Кыша позвать? – оживилась Велька. – Он подснежников-то, поди, и не видал никогда.
– Позвать-то можно, – засомневалась Аксинья. – Только пойдёт ли… Мурысы днём поспать любят, у них ночь – как для нас день.
Кыш, до того с видом хозяина шнырявший по дому в поисках не изгнанных ещё мышей, внезапно остановился и прислушался. Потом внимательно поглядел на старуху и Вельку, будто понял, что речь о нём повели. Когда же они засобирались ко сну, мурыс, против своего обыкновения, не стал проситься в лес, а свернулся клубком у Вельки под лавкой и проспал всю ночь.
Наутро, перекусив тем, что нашлось, Аксинья и Велька запаслись корзинками и котомками, заперли дом и отправились в ближайший лес. За реку идти было уже опасно – то тут, то там в некогда крепком речном льду зияли чёрные полыньи, готовые засосать неосторожных путников. Да и сам лёд пошёл поверху опасными трещинами. Вероломно припорошённый тонким снежным покрывальцем, обманчиво обещавшим надёжную переправу, этот лёд ломался и крошился под самым малым весом.
Кыш радостно скакал вокруг, по временам исчезая в заснеженных кустах и оврагах в поисках добычи. Старая ведунья не спеша вела свою ученицу по лесу, высматривая проталины на опушках. Так они обошли деревню почти кругом и вышли из леса с другой стороны. На опушке чернело несколько небольших проталинок, на которых ярко-зелёными всполохами проглядывали первые подснежники.
Казалось, чем больше Велька и Аксинья собирали их, тем больше подснежников появлялось вновь. Скоро полны были обе небольшие корзинки. Только начали они складывать белые нежные цветочки в бабкину заплечную суму, как подснежники закончились так же внезапно, как и появились. Пока Аксинья ворча затягивала ремешки на только распущенной было котомке, Велька огляделась вокруг, невольно залюбовавшись холодным великолепием суровой северной весны.
В подтаявшем, но ещё не сошедшем снегу торчали три чахлые молоденькие берёзки, и подальше, в бурой прогалине – ещё одна. Лес уже скинул свою снежную шапку, но до тепла было ещё далеко. Теперь же он стоял, чернея в весеннем морозце, с проглядывающей кое-где бурой прошлогодней листвой и тёмными подтаявшими пятнами жухлой травы. У реки белела их деревенская церквушка, и сама река издалека казалась сплошной белой лентой. А на перламутровом небе колыхались лёгкие зыбкие облака, похожие на невесомое кружевное покрывало какой-нибудь заморской царевны…
Кыш, незаметно подкравшийся сзади, лбом легонько боднул Вельку под колени, выводя из раздумий. Она хотела было побранить его, но мурыс, словно почувствовав это, виновато глянул исподлобья на свою маленькую хозяйку и положил к её ногам тушку зайца – поделился добычей.
– Кормилец ты наш, – улыбнулась Велька, сразу раздумав ругаться, погладила его по мягкой спинке, и почесала за ухом.
Кыш коротко мурлыкнул и устремился на поиски новой добычи.
Вечером, разобрав подснежники, Аксинья затеяла зелье, а Велька состряпала кулеш из добытого Кышем зайца. Главный же охотник и добытчик до того набегался за день по лесу, что, не дождавшись своей порции, развалился под лавкой и блаженно посапывал, положив ушастую голову на передние лапы. Позже и Велька, тоже порядком умаявшаяся, плотно поужинала и свернулась калачиком на лавке, свесив руку на мурысий бок.
– К теплу… – усмехнулась бабка, глядя на то, как раскинувшись спит Кыш. – Вот она и весна пришла.
Старуха поставила для мурыса миски с кулешом и простоквашей, накрыла Вельку старым зипуном, загасила лучину и, кряхтя, полезла на печь.
Круг жизни
Как только стало потеплее да лёд сошёл, засобиралась Аксинья в Заречный лес за травами. Нынче мать-и-мачеха, медвежьи ушки и медуница ведунье понадобились. А так – что найдётся. Бабка перетряхивала старые запасы трав, пытаясь сообразить, какие травы запасти в первую очередь, а Велька шуршала в небольшой кладовочке, собирая припасы.
Кыш деловито сновал по избе, путаясь под ногами – тоже в поход наладился. За этот год он вымахал почти в аршин ростом, и совсем уже не напоминал того шерстяного неуклюжего неумеху, которого вызволяли из падучих ям да колючих кустов. Научился он ямы, силки да ловушки, коих в леске за деревней было предостаточно, обходить и с ночных забегов своих неизменно возвращался с добычей – то зайца притащит, то глухаря или тетерева задерёт. Добытчик. И мышей разогнал всех. Полезный в хозяйстве зверь оказался.
Теперь же, собираясь в путь-дорогу, Велька ради потехи командовала: «Кыш, принеси то», «Кыш, подай это», и мурыс возвращался то с корзинкой, то с холстинкой, то с мешочком. Ему наука, а Вельке да бабке – веселье.