Король Георг VI. Жизнь и царствование наследника Виндзорской династии, главы Британской империи в годы Второй мировой войны

«Большой олень в парке стал очень опасен, поэтому Бленд хотел, чтобы я застрелил его, что я и сделал вчера утром, – с явным удовлетворением писал он королю Георгу из Йорк-Коттеджа. – В то утро мы с Мэри ездили верхом, и он напал на Бленда, когда тот ехал к нам. Бленд решил, что лучше от него избавиться. Я поехал с Гэмблом и мистером Джонсом. Он весил 21 стоун 8 фунтов 11 пеннивейтов. Из-за времени года от него на редкость отвратительно пахло».

Мало того, казалось, все силы судьбы ополчились против него. Королевский хирург сэр Фредерик Тривс, частное мнение которого сводилось к тому, что принц Альберт больше никогда не должен служить на море, категорически утверждал, что процесс восстановления его здоровья нужно продолжить. Однако со временем из уважения к настойчивым мольбам принца он нехотя согласился, чтобы тот, в конце концов, вернулся на корабль, но только после того, как какое-то время послужит на берегу. Это было лучше, чем ничего, и в конце ноября принц Альберт с энтузиазмом и облегчением получил от отца сообщение о том, что король, перед тем как отправиться на фронт, распорядился, чтобы ему дали возможность служить в военном штабе Адмиралтейства – назначение, которое позволяло ему снова носить форму. «Я очень рад твоему распоряжению о том, чтобы направить меня работать в военном штабе Адмиралтейства, – писал в ответ принц Альберт, – это будет очень интересно, и теперь никто не сможет сказать, что я ничего не делаю». Принц очень стыдился своего вынужденного бездействия, о чем говорит то, что он повторил свои слова в письме к королеве, написанном спустя три дня (29 ноября): «Хорошо, что теперь никто не сможет сказать, что я ничего не делаю».

Итак, он отправился в Адмиралтейство, где был принят мистером Черчиллем и позднее, получив допуск к таинствам «командного пункта», выполнял задачу поддержания в актуальном состоянии огромных карт, на которых ежедневно отмечали положение каждого британского военного корабля и, насколько это возможно, кораблей противника. Эта работа занимала много времени, и принц Альберт выполнял ее с удовольствием. Особенно ему нравилось в режиме строжайшей секретности передавать королю, иногда предваряя «официальные источники», информацию о военно-морских операциях. Так случилось и в отношении битвы у Фолклендских островов[33].

«Я только что вернулся из Адмиралтейства и слышал, что „Кент“, один из кораблей того же класса, что и „Камберленд“, потопил „Нюрнберг“, – написал он вечером 10 декабря королю Георгу, находившемуся на тот момент в Сендрингеме. – Об этом знает лишь очень небольшое число людей, поэтому, пожалуйста, никому не говори, поскольку я не знаю, будет ли это в завтрашних газетах. Я подумал, что тебе будет приятно об этом узнать, поэтому я очень рад первым сообщить тебе об этом».

В данном случае принцу не удалось стать первым, о чем безжалостно проинформировал его отец.

Однако вскоре монотонная офисная рутина начала его раздражать, и он мечтал о том дне, когда вернется на свой корабль. Принцу Альберту было девятнадцать лет, и он чувствовал, что это не тот возраст, чтобы быть «на берегу». Тот факт, что вторая крупная операция флота в этой войне, битва у Доггер-банки, произошла, когда он все еще находился на суше, усилил его уныние. «Жизнь здесь очень скучна, – писал он своему бывшему офицеру курса капитану Спенсер-Куперу, – и мне очень хочется вернуться на „Коллингвуд“». В его дневнике все чаще появлялись записи «как обычно, нечего делать» или «это кажется такой пустой тратой времени, каждый день ходить туда и ничего не делать». Наконец, 4 февраля 1915 года, после беседы со вторым лордом Адмиралтейства, в ходе которой ему удалось получить разрешение вернуться в море, появляется радостная запись: «Я ходил в Адмиралтейство последний раз». Через неделю (12 февраля) в Портсмуте принц поднялся на борт своего корабля.

Как и многие молодые люди, возвращавшиеся из отпуска по болезни в военное время, принц Альберт разрывался между радостным облегчением, поскольку мог снова делать повседневную мужскую работу на службе во благо страны, и сожалением, что покидает своих родителей и свой дом. «Мне действительно очень жаль было уезжать в прошлую пятницу, и первую ночь я очень тосковал по дому, с непривычки ерзая в своем гамаке, – писал он своему отцу. – Но, конечно, я понимаю, что поступил абсолютно правильно, вернувшись теперь, когда поправился после аппендицита». «Я очень скучаю по тебе, особенно за завтраком», – отвечал ему король спустя несколько дней.

Жизнь, в которой он оказался по возвращении, сильно отличалась от той, с которой он расстался шесть месяцев назад. Теперь подразделения флота выходили в Северное море на три дня за раз и десять дней стояли в гавани Скапа-Флоу. Этот новый распорядок повлек за собой соответствующие изменения в обязанностях мидшипменов. Теперь принц Альберт был старшим мидшипменом и, следовательно, больше не занимался наблюдением за морем. Теперь его обязанностью было по ночам управлять прожекторами, а днем отслеживать возможное появление подлодок. В гавани он трудился в качестве помощника артиллерийских специалистов и под присмотром командира водил паровые катера и сторожевые лодки. На отдыхе моряки занимались гимнастикой, греблей, а на берегу играли в хоккей и футбол, но принцу Альберту все это было запрещено. Однако ему разрешали играть в гольф и время от времени в выходные уезжать на рыбалку.

Иногда в монотонные дни патрулирования на море врывались по-настоящему волнующие моменты.

«Вчера после полудня мы узнали, что где-то поблизости от нас обнаружено несколько подлодок, – сообщал принц Альберт отцу. – Мы стали очень тщательно наблюдать и на горизонте обнаружили одну из них, о чем рапортовали на флагман. Около 1:00 дня мы услышали, как „Нептун“, который был прямо у нас за кормой и шел последним, выстрелил по подлодке. Торпеда прошла за кормой. В 1:15 „Дредноут“ подал сигнал, давая понять, что протаранил и потопил эту подлодку. Офицер, стоявший на вахте, увидел перископ, а потом почувствовал удар. Через несколько минут они увидели, что нос подлодки поднялся из воды, и заметили выпуклую надпись U-29 и номер. Главком пока не собирается публиковать это, поскольку хочет посмотреть, признают ли это немцы».

Письма, которыми в тот период времени обменивались король и принц Альберт, были во многом такими же, как письма любых других отцов и сыновей, и указывали на углубление их взаимопонимания и сочувствия. В них отражалась недоумение и искренняя боль по поводу возрастающих потерь на Восточном фронте, где в битве при Нев-Шапель и в битве при Ипре[34] война собрала свою страшную жатву. А гибель сына личного секретаря короля Георга, лорда Стемфордхема, стала для них большой личной утратой. «Смерть бедного Джона Бигги стала для меня огромным потрясением, – писал принц Альберт. – Он был таким хорошим человеком. Должно быть, это разбило сердце лорду Стемфордхему». Ко всему этому добавилось беспокойство из-за нехватки снарядов. «Нам нужно больше снарядов, только тогда мы сможем предпринять новое наступление, – писал король. – Мы не можем исправить это достаточно быстро. Боюсь, какое-то отношение к этому имеет выпивка, поэтому я решил подать пример, бросив пить на время войны». Довершала эти настроения нарастающая волна ужаса и гнева от массированного использования Германией подводных лодок. «Сегодня мы узнали, что „Лузитания“ была потоплена у юго-западного побережья Ирландии, – писал принц Альберт. – Это страшная катастрофа, унесшая столько жизней[35]. Меня бесит мысль о том, что после такого, как потеря „Лузитании“, мы ничего не можем сделать, чтобы отомстить. Мы здесь в состоянии постоянной боевой готовности и тем не менее должны ждать». «Потопление „Лузитании“ – это возмутительный случай и страшное преступление против цивилизации», – отвечал король.

В течение трех месяцев после возвращения на «Коллингвуд» принц выглядел совершенно здоровым. Казалось, он полностью оправился от проблем с желудком, но с приближением лета опасные симптомы появились снова. «Я был в полном порядке, когда вернулся сюда, но совсем недавно опять началось это дьявольское несварение, – написал он мистеру Хенселлу 15 мая. – Я думал, что избавился от него, но оно вернулось в разных формах». С этого времени приступы становились все более частыми, и он уже не мог их игнорировать, как в Дартмуте. Вопреки своему желанию принцу приходилось все чаще обращаться в лазарет. Неуверенность – он никогда не знал, не выведет ли его из строя очередной приступ во время дежурства, – и общее ослабление организма, вызванное недугом, начали, в свою очередь, влиять на его физическое и психологическое состояние. Принц одновременно терял вес и уверенность в себе, и к началу июля положение стало настолько серьезным, что судовой врач запросил консультацию с выдающимся специалистом, сэром Уотсоном Чейни, временно служившим консультантом на флоте. Результатом стала рекомендация отправить принца Альберта в плавучий госпиталь для наблюдения. Это решение было одобрено королем Георгом во время его трехдневного визита на Гранд-Флит с 7 по 9 июля 1915 года. К счастью, в это время принц Альберт чувствовал себя хорошо, и отец с сыном с удовольствием провели время друг с другом после почти шестимесячной разлуки.

Второй раз за время своей военно-морской карьеры принц был вынужден покинуть «Коллингвуд» и отправиться в плавучий госпиталь на корабле «Дрина». Но на этот раз он знал, что к нему каждый день будет приезжать кто-то с его корабля и что он сможет продолжить подготовку к экзаменам на получение звания младшего лейтенанта, которые должны были состояться позднее летом. Кроме того, он получил от отца, от своего капитана и от сэра Уотсона Чейни твердые уверения в том, что, если флот выйдет в море для боевых действий, он вернется на «Коллингвуд».

Когда 12 июля его перевезли на «Дрину» под личный контроль и наблюдение доктора Уиллана, все были твердо уверены, что лечение быстро даст результат и в скором времени принц Альберт вернется на свой корабль. Врачи определили, что его недуг вызван потерей тонуса стенками желудка и, как следствие, его воспалением. Лечение состояло в спокойном, размеренном образе жизни, тщательном соблюдении диеты и вечером искусственной эвакуации остатков содержимого желудка. Принц снова вел себя как примерный пациент и был благодарен за избавление от тошноты, боли и беспокойства. Друзья с «Коллингвуда» навещали его ежедневно после полудня, и он под присмотром судового капеллана выполнял не слишком тяжелые упражнения. Кроме того, его поддерживали уверения в том, что, если «Коллингвуд» выйдет в море, он будет на корабле. Однако в конце месяца стало ясно, что, хотя принцу Альберту становилось лучше и он набирал вес, выздоровление его, вопреки всем надеждам, шло не так быстро, как ожидалось. Его стремление выздороветь и вера в эффективность лечения были очевидным и положительным фактором, но процесс выздоровления затягивался из-за вызывавших тревогу рецидивов, и оба его врача, как и капитан, все больше волновались по поводу выполнимости обещаний, которые они ему дали.

10 августа капитан Лей с некоторой робостью поделился своими сомнениями с королем:

«Сэр, я нахожусь в некотором затруднении относительно своих обещаний, данных вашему величеству и принцу Альберту, а именно относительно того, что я непременно возьму его назад на „Коллингвуд“ в том случае, если флот выйдет в море.

Десять дней назад доктор Саттон сказал мне, что это было бы крайне нежелательно и даже опасно для его здоровья. С того времени состояние принца неуклонно улучшалось, но сегодня он снова сообщил мне, что, принимая во внимание все обстоятельства, он не считает, что в настоящее время состояние принца позволяет ему выходить в море.

Я полностью доверяю доктору Саттону и доктору Уиллану и чувствую себя обязанным согласиться с их решением по данному вопросу, о чем я сообщил доктору Саттону. В то же время я повторил ему, как важно, чтобы принц не пропустил возможность участвовать в военных действиях. Вместе с тем меня преследует ощущение, что, если я, следуя решению докторов, уйду в море без него, я нарушу слово, данное вашему величеству и принцу Альберту. Тем не менее я полагаю, что с моей стороны это было бы правильным решением.

Я очень надеюсь, что он будет на борту, когда придет время, но доктора не могут сказать точно, как скоро состояние принца позволит ему вернуться».

Нет никаких сомнений в том, какой ответ дал король на это письмо. Он понимал, какой была бы его реакция, будь он на месте своего сына, и он был вынужден выбирать между риском для его жизни и здоровья и тем, что он упустит возможность принять участие в военных действиях флота. И он справедливо считал, что выбор его сына был бы таким же. Если принц Альберт останется в списке лиц, находящихся на действительной службе военно-морского флота, он должен любой ценой избежать унижения и разочарования при виде своего корабля, уходящего без него в море навстречу врагу. Полностью сознавая весь риск и, возможно, тяжелую утрату для него самого, его отец понимал также, какие долговременные последствия такое событие может иметь для сознания его сына. Поэтому он рукой своего личного секретаря дал следующий ответ:

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Сноски

1

У герцога и герцогини Йоркских было шестеро детей: принц Эдуард (будущий король Эдуард VIII), принц Альберт (будущий король Георг VI), принцесса Мария, принц Генри, принц Георг и принц Джон. (Здесь и далее примеч. авт., если не указано иного.)

2

В Сендрингеме часы всегда показывали на полчаса вперед.

3

Victoria Regina Imperatrix. (Примеч. пер.)

4

Английская принцесса и мать кайзера Вильгельма II.

5

Сестра герцогини Текской и тетя герцогини Йоркской.

6

Впоследствии король Дании Кристиан X и брат принцессы Уэльской.

7

Брат принца Уэльского.

8

Брат герцогини Йоркской, с 1917 г. первый маркиз Кембриджский.

9

Санджак – административная единица в Османской империи. (Примеч. пер.)

10

Принцесса Мария (1867–1953) была дочерью Франца, герцога Текского, сына герцога Александра Вюртембергского от его морганатического брака с венгерской графиней Редеи, дочерью Адольфа, герцога Кембриджского, сына Георга III.

11

Германской корью называли краснуху. (Примеч. пер.)

12

Существуют многочисленные свидетельства того, что в присутствии королевы Виктории принц Эдуард и принц Альберт испытывали настоящий ужас, хотя неизвестно, был ли он вызван самой старой дамой или несколько жутковатыми индийскими офицерами, которые часто сопровождали ее.

13

После того как Эдуард стал королем, герцог Йоркский как наследник трона унаследовал от него титул герцога Корнуолльского.

14

Мистер Хенселл оставался наставником принца Эдуарда, когда тот, став принцем Уэльским, учился в оксфордском Мадлен-колледже, а затем жил во Франции как гость маркиза Бретейля.

15

«Мускулистое христианство» – религиозно-этическое учение английского писателя и священника Чарльза Кингсли (1819–1875), в соответствии с которым здоровое тело считается необходимым условием истинной веры и моральной чистоты, а также придающее особое значение спорту.

16

Присутствие принцессы Марии в классной комнате, по-видимому, производило разрушительный эффект. «Когда дело идет о работе, я должен держать принцессу Марию как можно дальше от остальных, – писал мистер Хенселл. – Пока она находится в комнате, ее братья не могут сосредоточить свое внимание ни на каких серьезных занятиях».

17

«Возбудимый темперамент принца Альберта, его поспешность, легкость, с которой он отстраняется от малейшего разочарования, – вот препятствия, с которыми мы должны бороться и которые мы должны преодолеть…» (фр.)

18

Полковник, сэр Льюис Крейг (1880–1953) в 1917 г. служил вместе с принцем на «Малайе», сопровождал его в качестве конюшего, когда он перевелся в Королевские воздушные силы, а с 1920 по 1923 г. был инспектором двора Альберта как герцога Йоркского.

19

Если работа кадета оценивалась неудовлетворительно или если он не мог сдать экзамены, то получал официальное предупреждение, что не сможет продолжить обучение.

20

Король присвоил ему титул в день шестнадцатилетия, 23 июня 1910 г.

21

Гранд-Флит (в дословном переводе «Большой флот») – в то время название британского флота метрополии. (Примеч. пер.)

22

Наказание № 1А означало напряженную физическую тренировку с тяжелым стержнем, поднятым над головой, под присмотром младшего офицера. Наказание № 3 означало то же, что и выше, плюс запрет выходить за территорию колледжа и утрату других привилегий.

23

Самым суровым наказанием для кадета было официальное побиение палкой, которое исполнялись со всей строгостью и серьезностью. Наказание назначалось в понедельник, но приводилось в исполнение только в четверг, чтобы у провинившегося было семьдесят два часа, чтобы обдумать свои грехи и подготовиться к воздаянию. Об этом наказании обязательно сообщалось в Адмиралтейство.

24

И даже совсем наоборот, поскольку позднее выяснилось, что первые симптомы гастрита, который впоследствии доставлял ему столько проблем, проявились уже в Дартмуте, но принц не придавал им значения и никому не говорил о своем недомогании.

25

Круиз продлился с 18 января по 8 июля 1913 г. Маршрут проходил через Тенерифе – Сент-Люсию – Тринидад – Барбадос – Мартинику – Санто-Домин-го – Пуэрто-Рико – Ямайку – Гавану – Бермуды – Галифакс – Квебек – Гаспе— Сент-Джонс – Ньюфаундленд – Плимут.

26

Джимхана – вид автоспорта, получивший распространение в Японии, США, Великобритании и Южной Африке. (Примеч. пер.)

27

Принц Вильгельм Георг Шлезвиг-Гольштейн-Зонденбург-Глюксбургский (1845–1913) был вторым сыном короля Дании Кристиана IX и младшим братом королевы Александры. В 1863 г. после изгнания короля Отто с греческого трона британское правительство выдвинуло принца Вильгельма на этот вакантный трон, и Греческая национальная ассамблея сделала ему официальное предложение, которое он принял, став королем Георгом I. Во время его царствования Греция участвовала в Балконских войнах, в ходе которых она получила значительную часть Македонии, включая порт Салоники. Во время своего первого визита в освобожденный город король был убит греком по имени Схинас. Георг был женат на принцессе Ольге, дочери русского великого князя Константина, а их младший сын, принц Андрей, стал отцом принца Филипа, мужа королевы Елизаветы II.

28

В Королевском военно-морском флоте принц Альберт носил следующие звания:

кадет – 1909–1913;

мидшипмен – 15 сентября 1913;

и. о. мл. лейтенанта – 15 сентября 1915;

мл. лейтенант – 15 мая 1916;

лейтенант – 15 июня 1916;

капитан 3-го ранга – 31 декабря 1920;

капитан – 30 июня 1925;

контр-адмирал – 3 июня 1932;

вице-адмирал – 1 января 1936;

адмирал – 21 января 1936;

адмирал флота – 11 декабря 1936.

29

Хедив – титул наместника Египта, существовавший в период зависимости Египта от Османской империи. (Примеч. пер.)

30

Аббас II Хильми-паша – последний (3-й) хедив Египта (8 января 1892 – 19 декабря 1914), праправнук Мухаммеда Али. Он не был большим другом Британии, и, когда 18 декабря 1914 г. был провозглашен британский протекторат над Египтом, он был смещен в пользу своего кузена Хуссейна Камиля, который стал первым султаном Египта.

31

Родин-Скул – одна из ведущих и самых привилегированных частных женских школ. (Примеч. пер.)

32

Флот открытого моря (Hochseeflotte) – боевой флот Германского императорского флота, действовавший во время Первой мировой войны. (Примеч. пер.)

33

1 ноября 1914 г. британская эскадра под командованием контр-адмирала сэра Кристофера Крэддока потерпела поражение в битве у берегов Чили от превосходящих сил германской эскадры под началом адмирала графа Шпее. Потери были тяжелыми. Через пять недель, 8 декабря, силы адмирала Шпее были уничтожены у Фолклендских островов крейсерской эскадрой адмирала Ф. Доветона Старди.

34

В битве при Нев-Шапель 10–13 марта 1915 г. британские потери составили 13 000 человек. Во второй битве при Ипре 22 апреля – 24 мая 1915 г. британская армия потеряла 60 000 человек.

35

«Лузитания», выполнявшая гражданский рейс, была потоплена немецкой торпедой 7 мая 1915 г. Погибли 1198 человек.