Маска

– Делаете ставки, господа, – произнёс крупье.

Я поставил фишки, но мысли мои были далеко от игры. Внезапно казино «Четыре Ветра» стало гораздо интереснее, чем я ожидал.

– Бокал вашего лучшего красного вина, – я обратился к бармену, когда снова оказался у стойки. Моя партия закончилась с минимальным выигрышем – ровно столько, чтобы поддержать образ успешного, но не слишком выдающегося игрока.

Бармен кивнул, выбирая бутылку с верхней полки. Я дождался, пока он наполнит бокал, затем добавил:

– И передайте, пожалуйста, еще один той охраннице у левой колонны.

Рука бармена замерла над бутылкой. На его лице промелькнуло удивление – быстрое, профессионально скрытое, но заметное для тренированного глаза.

– Власовой? – уточнил он, слегка понизив голос.

Имя. Первый кусочек головоломки лег на место. Я сделал глоток, не показывая интереса.

– Если это та высокая с темными волосами, то да.

Бармен покачал головой, протирая стойку салфеткой с излишней тщательностью.

– Она не берет ничего. Никогда.

Интересно. Полная самодисциплина. Либо параноидальная осторожность. Либо и то, и другое.

– А имя вы запомнили? – спросил я небрежно, будто это мелочь.

Бармен пожал плечами.

– Мы быстро учим, кто с нами, а кто – над нами. Она в отдельном графике ходит. Не по общей сетке. Екатерина Андреевна Власова.

Значит, не простая сотрудница. Отдельный график, особое положение. Даже персонал чувствует иерархию. Это подтверждало мои подозрения.

– Знаете что, – я покрутил бокал в руках, – пожалуй, я передумал. Не будем ей мешать работать.

Бармен с облегчением убрал второй бокал. Видимо, перспектива взаимодействия с этой Власовой его не вдохновляла.

– Разумное решение, – пробормотал он, возвращаясь к другим клиентам.

Я допил вино, обдумывая полученную информацию. Власова. Не из обычной охраны. Держится отдельно от всех. Строгая дисциплина. Сдержанность. Все указывало на специальное задание.

Взгляд непроизвольно нашел её среди зала. Она переместилась ближе к VIP-зоне, разговаривая с начальником смены. Что-то в её осанке, в том, как другие охранники держались рядом с ней – всё выдавало человека с властью. Не формальной, но реальной.

Кто ты, Власова? И почему наши пути пересеклись именно сейчас?

Я отошёл от бара, погружаясь в привычную роль. Двигался между столами, делал вид, что рассматриваю игроков, делал ставки – всё как обычно. Но внутри что-то сбилось с ритма. Словно механизм, работавший годами без сбоев, вдруг начал давать помехи.

Заставил себя сосредоточиться на архитектуре зала. Потолок казино «Четыре Ветра» – произведение искусства. Зеркальные панели, создающие иллюзию бесконечного пространства. Между ними – тонкие линии подсветки, как звёздные тропы в ночном небе. Дизайнер явно знал своё дело – заставить человека потерять ощущение времени и пространства.

Я поднял бокал, делая вид, что любуюсь игрой света в напитке. На самом деле изучал отражение в зеркальной стене напротив. Искал её силуэт среди других фигур.

Вот она – перемещается вдоль дальней стены. Профессиональные движения, минимум лишних жестов. В каждом шаге – контроль и цель.

Отвёл взгляд, переключился на свою прямую цель – Полякова. Он сидел за покерным столом, окружённый свитой из двух помощников и какой-то длинноногой блондинки. Типичный набор.

Но мысли упрямо возвращались к Власовой. Кто она? Зачем здесь? Это раздражало. Я никогда не позволял себе отвлекаться на операции.

Я сменил позицию, переместившись ближе к рулетке. Сделал пару ставок, выиграл немного – для поддержания образа. И снова поймал себя на том, что ищу её отражение в стеклянных панелях перегородок.

Странное ощущение. Будто магнитное поле между нами. Словно мы оба – полюса одной системы, и наши траектории неизбежно пересекаются.

Она появилась в поле зрения – теперь у входа в VIP-зону. Что-то проверяла в планшете, потом подняла глаза. Наши взгляды встретились через всё пространство зала – на долю секунды, но этого хватило. Я почувствовал лёгкий холодок вдоль позвоночника.

Меня выследили? Нелепая мысль. Я всегда был охотником, никогда – добычей. Но сейчас… Сейчас казалось, что я не единственный, кто ведёт наблюдение в этом зале.

Я сделал ставку, поддерживая беседу с соседом по столу. Говорил что-то о курсе евро, о недвижимости в Испании – заученные фразы, идеальная легенда. Но внутри нарастало беспокойство.

Впервые за много лет я ощущал себя объектом чужого внимания. И, что странно, это не вызывало профессиональной тревоги. Скорее… интерес. Острый, неуместный, опасный.

Я закончил партию, оставив на столе несколько фишек в качестве чаевых крупье. Разумный ход – люди запоминают щедрых клиентов. Но впервые за годы работы я действовал не по расчёту, а по наитию.

Она перешла к барной стойке, сверяясь с планшетом. Что-то обсуждала с барменом, указывая на экран. Охранник на заказе? Или проверка безопасности? Её присутствие излучало сдержанную силу – как у зверя, который не нападает первым, но всегда готов к прыжку.

Я направился к бару, выбирая место в двух шагах от неё. Разумный агент избегал бы прямого контакта с потенциальной угрозой. Но какая-то часть меня, не связанная с работой, тянулась к ней, словно стрелка компаса к северу.

– Ещё один скотч, пожалуйста, – я обратился к бармену, небрежно опираясь на стойку.

Краем глаза заметил, как она слегка повернула голову. Заметила меня. Оценила. Решила, что я не представляю немедленной опасности. Но не расслабилась.

Странно. Меня тянуло нарушить дистанцию, заговорить напрямую. Это было против всех правил оперативной работы. Но что-то в её сдержанности, в скрытой за профессиональной маской живости глаз… Я хотел увидеть, что под этой броней.

Бармен поставил передо мной стакан. Я сделал глоток, ощущая, как жидкость обжигает горло.

– У вас всегда такая серьёзная охрана? – я повернулся к ней, нарушая собственные правила.

Она подняла взгляд от планшета. Секунда оценки – быстрая, профессиональная.

– У нас всегда серьёзное отношение к безопасности, – ответила она ровно. Голос – глубокий, с лёгкой хрипотцой. Не заученная фраза, а личный ответ.

– Заметно, – кивнул я, отпивая ещё скотча. – Вы не похожи на обычного охранника.

Что я делаю? Прямой контакт. Привлечение внимания. Всё против протокола. Но в её глазах мелькнуло что-то – интерес? Настороженность? – и я почувствовал, как внутри шевельнулось давно забытое ощущение.

Я жив. Несмотря на все эти годы притворства, несмотря на маски и роли – что-то внутри меня ещё способно чувствовать. Реагировать. Не только разумом, но и этим странным теплом под рёбрами.

– А вы не похожи на обычного гостя, – парировала она, слегка наклонив голову.

И в этот момент я понял – она видит меня. Не маску, не роль. Меня настоящего. И это было страшнее любого провала операции.

– У вас взгляд как у хищницы, – произнёс я, отпивая скотч. Фраза соскользнула с языка почти без участия сознания. Зондирующий бросок – проверка реакции, инстинктивный приём из арсенала оперативника.

В обычной ситуации женщина бы смутилась, может, глупо улыбнулась, ответила дежурным флиртом. Сотрудница казино поблагодарила бы за комплимент и вежливо отстранилась.

Но Власова не моргнула. Её глаза – тёмные, спокойные – остались прикованы к моим. Ни тени смущения, ни капли кокетства.

– Я смотрю на тех, кто слишком уверенно ходит по чужой территории, – ответила она. Голос звучал чётко, как строка из досье. Без интонации, без эмоциональной окраски.

Я замер. Это не была игра. Это было лично.

Десять лет оперативной работы, сотни внедрений и провокаций – и впервые кто-то ответил настолько точно. Словно видел меня насквозь. Словно знал, кто я такой.

Между нами повисла тишина – густая, заряженная. Время казалось застывшим. Фоновый шум казино отступил, оставив только этот момент – её глаза напротив моих, две воли, столкнувшиеся в молчаливом поединке.

– Интересная формулировка, – наконец произнёс я, удерживая ровный тон. – Значит, это ваша территория?

Она слегка наклонила голову, изучая меня. В этом жесте читалось больше, чем в словах.

– Моя работа – знать, кто здесь гость, а кто – нет.

Тонкая грань. Она не сказала прямо, что видит во мне чужака. Но дала понять, что моя роль для неё прозрачна.

– И кто же я, по-вашему? – спросил я, рискуя зайти слишком далеко.

Лёгкая, едва заметная улыбка тронула её губы. Не профессиональная, не заученная – живая. Настоящая.

– Человек, который задаёт вопросы не из праздного интереса.

Мои пальцы сжались вокруг стакана. Странное ощущение. Словно меня впервые за долгие годы увидели без маски. Это было… опасно. И почему-то волнующе.

– Вы ошибаетесь, – я улыбнулся своей лучшей светской улыбкой. – Я всего лишь скучающий бизнесмен.

– Конечно, – кивнула она с той же едва заметной улыбкой. – А я всего лишь охранник.

В этот момент что-то щёлкнуло внутри. Не тревога, не профессиональная настороженность. Что-то другое – тёплое, забытое, опасное. Интерес. Не к объекту, не к информации. К человеку.

Я смотрел на неё и понимал: она знает игру. Она видит меня. И почему-то это не вызывало желания отступить. Наоборот – хотелось подойти ближе. Заглянуть в эти глаза ещё раз. Увидеть, что скрывается за профессиональной маской.

Я развернулся, сделал два шага в сторону игровых столов, но что-то внутри натянулось, как струна. Остановился. Это было… неправильно. Неестественно. Впервые за годы работы мне не хотелось уходить.

Вернулся к бару, заказал просто воды. Бармен взглянул на меня с лёгким удивлением – обычно я строго придерживался правила: один напиток за вечер.

– Сегодня особенный день? – спросил он, наполняя стакан.

– Возможно, – ответил я, не узнавая собственный голос.

Я поймал её отражение в зеркале за стойкой. Она перешла к другой точке наблюдения, но всё ещё была в поле зрения. Что-то в её словах продолжало звучать внутри меня, как эхо.

"Я смотрю на тех, кто слишком уверенно ходит по чужой территории."

Она не просто видела сквозь мою маску – она сформулировала суть моего существования одной фразой. Десять лет я ходил по чужим территориям. Проникал в чужие жизни. Наблюдал. Анализировал. Использовал.

И никто – никто! – не называл это так прямо. Без обвинений, без морализаторства. Просто констатация факта, точная как выстрел.

Меня тянуло к ней с неожиданной силой. Не к женщине – к человеку, который сумел увидеть правду и не отвернуться. Который произнёс её вслух, глядя мне в глаза.

Профессиональная часть разума кричала об опасности. Если она видит меня насквозь, значит, моё прикрытие под угрозой. Нужно отступить, переоценить ситуацию, возможно, сменить легенду.

Но другая часть – та, что была погребена под слоями ролей и масок – испытывала странное облегчение. Словно я долго нёс тяжёлый груз, и вдруг кто-то просто сказал: "Я вижу, как тебе тяжело".

Я допил скотч одним глотком. Ощущение жжения в горле помогло вернуться к реальности. Задание. Поляков. Информация. Всё остальное – отвлекающие факторы.

Но когда я поднял глаза и встретился с её взглядом через весь зал, что-то щёлкнуло внутри. Она наблюдала за мной. Не как охранник за подозрительным гостем. Как равный за равным.

Это было… ново. Неожиданно. Опасно. И невероятно притягательно.

Я кивнул ей – лёгкое, едва заметное движение. Признание. "Да, ты права. Я не тот, за кого себя выдаю."

Я понял, что вернусь сюда завтра. И послезавтра. Не только ради Полякова и задания. Ради этого странного чувства – быть увиденным. По-настоящему увиденным, без масок и ролей.

Впервые за долгие годы мне хотелось не спрятаться за очередным образом, а показать что-то настоящее. Хотя бы часть. Хотя бы намёк.

Лифт отеля плавно остановился на восемнадцатом этаже. Я прошёл по пустому коридору к своему номеру, вставил карту в замок. Внутри меня ждала привычная безликость гостиничного интерьера – идеальное место для человека без дома.

Сбросил пиджак, ослабил галстук. Проверил номер на прослушку – чистый ритуал, который выполнял всегда, даже зная, что комнату проверяли перед заселением. Старые привычки умирают с трудом.

Достал из сейфа планшет, активировал биометрическую защиту. Три уровня шифрования – стандарт для полевой работы. Открыл файл операции, раздел наблюдения.

Пальцы зависли над клавиатурой. Я должен был записать её. Внести в список объектов, требующих проверки. Это был протокол. Но что-то останавливало.

«Форма охраны. Поведение – бывшая структура.»

Начал печатать сухие факты. Власова. Темноволосая. Около тридцати. Физическая подготовка. Военная выправка. Наблюдательность.

«Молчит, но думает. Смотрит. Фиксирует.»

Слова появлялись на экране, но они не передавали главного. Не объясняли, почему моё сердце до сих пор билось чаще обычного. Почему её образ стоял перед глазами – не как объект наблюдения, а как что-то… личное.

«Не местная. Потенциально – в схеме или против неё.»

Остановился. Перечитал написанное. Всё верно, всё по протоколу. Но ложь в том, чего я не написал.

Я не записал, как она смотрела – прямо, без страха и заискивания. Не упомянул тембр её голоса – низкий, с лёгкой хрипотцой. Не отметил, как двигались её руки – уверенно, без лишних жестов.

Не внёс в отчёт главное: она видела меня. Не маску, не роль. Меня настоящего.

Закрыл глаза, пытаясь восстановить профессиональный контроль. Это просто работа. Она – переменная в уравнении. Возможная угроза или возможный ресурс.

Но внутренний голос смеялся над этой ложью.

Открыл глаза. Посмотрел на свои руки – они были спокойны, но внутри бушевал шторм. Десять лет я не позволял себе… что? Чувствовать? Реагировать? Видеть в людях больше, чем функцию?

Она была опасна. Не для задания – для меня. Для того, что осталось от человека под слоями ролей и масок.

Я не записал это. Не мог доверить даже зашифрованному файлу. Некоторые признания слишком опасны, даже когда они безмолвны.

Сохранил файл, выключил планшет. Подошёл к окну. Город внизу светился тысячами огней – чужих жизней, чужих историй. Я всегда был наблюдателем, никогда – участником.

Но сегодня что-то изменилось. Будто кто-то позвал меня по имени – настоящему имени, которое я почти забыл.

Я стоял у окна, наблюдая, как рассвет медленно окрашивает горизонт. Не спал всю ночь – впервые за годы не из-за работы, а из-за мыслей, которые не давали покоя.

Эта женщина. Власова. Она продолжала стоять перед глазами, словно отпечаталась на сетчатке. Не красота – хотя она была красива. Не профессионализм – хотя он был очевиден. Что-то другое. Что-то настоящее в мире фальшивок.

Провёл рукой по лицу, ощущая щетину. Десять лет я менял маски, как перчатки. Становился тем, кем нужно. Говорил то, что должен. И никогда – никогда – не позволял себе задуматься, что осталось от меня настоящего.

А теперь одна встреча, несколько фраз – и всё пошатнулось.

Отошёл от окна, налил воды из графина. Холодная жидкость не утолила жажду. Внутри горело что-то другое.

– Кто ты, Власова? – произнёс вслух, нарушая правило не оставлять голосовых следов.

Я должен был уйти. Закончить задание, собрать информацию о Полякове и исчезнуть. Как делал всегда.

Но мысль о том, чтобы уехать, не узнав о ней больше, вызывала почти физическую боль. Это было иррационально. Непрофессионально. Опасно.

Она не была случайным элементом пейзажа. Не статистом на заднем плане. Она была… кем? Противником? Союзником? Или просто человеком, который увидел меня сквозь все слои защиты?

Я взял телефон, набрал номер, который использовал только для экстренной связи.

– Мне нужна информация, – сказал, когда на том конце ответили. – Екатерина Власова. Работает в охране казино «Четыре Ветра». Полный профиль.

Короткое молчание, потом голос в трубке:

– Это связано с основным заданием?

Я замешкался. Секундная пауза – непозволительная роскошь для профессионала.

– Косвенно. Она может быть частью схемы.

Ложь. Но необходимая.

– Будет сделано.

Я отключился, положил телефон. Подошёл к окну. Солнце уже поднялось над горизонтом, заливая номер холодным светом.

Если она – часть этой игры, значит, кто-то решил, что я готов проиграть. Что-то во мне дало трещину. Что-то, что годами держалось нерушимым.

Я смотрел на свои руки. Руки, которые убивали. Руки, которые обманывали. Руки, которые никогда не держали то, что имело значение.

И впервые за десять лет мне захотелось, чтобы они коснулись чего-то настоящего.

Глава 3: Катя

Будильник не понадобился – проснулась за час до звонка. Тело отказывалось лежать, мысли – останавливаться. Вскочила, как от выстрела.

Квартира встретила меня привычной тишиной. Не дом – временное пристанище. Достаточно функциональное, чтобы существовать. Недостаточно личное, чтобы жить.

Поставила кофе. Пока турка нагревалась, механически проверила телефон. Сообщение от куратора – обычный запрос статуса. Ответила коротко: без изменений. Хотя всё изменилось.

Кофе поднялся, сбежал. Чертыхнулась, вытирая плиту. Даже такая простая операция не давалась. Руки, которые могли разобрать пистолет с закрытыми глазами, теперь не справлялись с бытовой задачей.

Налила в чашку то, что осталось. Села у окна, обхватив кружку ладонями. Кофе остывал, нетронутый. Я смотрела на город, но видела его глаза. Глаза человека, который не просто скользит взглядом – а смотрит вглубь. Видит то, что спрятано. Видит меня.

Отчёт. Мне нужно было составить отчёт о вчерашнем дне. Но вместо чётких формулировок в голове царил хаос. Образы, обрывки диалогов, ощущения. Я ловила себя на мысли, что вспоминаю не оперативные детали, а как он держал бокал. Как двигался. Как смотрел.

Телефон в руке. Палец завис над контактом. Вика. Мы не говорили по-настоящему уже месяцы. Короткие сообщения, дежурные звонки. Я отдалилась от всех, кто знал меня настоящую.

Нажала кнопку вызова прежде, чем успела передумать.

– Вик, привет. Ты сейчас можешь говорить?

– Для тебя – всегда. Что случилось?

– Нет, ничего страшного, просто…

Запнулась. Что я собиралась сказать? Что потеряла профессиональную дистанцию? Что мужчина, которого я видела всего раз в жизни, пробрался мне под кожу?

– Ну давай, выкладывай, – Вика говорила с той самой интонацией понимания, которая всегда заставляла меня открываться.

Выдохнула, словно перед прыжком:

– У нас в зале есть один тип. Проблема не в нём. Проблема в том, как я на него реагирую.

– Красавец? – в голосе Вики мелькнула улыбка.

– Да не в этом дело. Понимаешь, он… будто бы видит меня. Не как охранницу, не как удобную функцию, а меня.

Пауза. Я почти видела, как Вика откидывается в кресле, обдумывая мои слова.

– И ты забыла, что ты на задании, да?

Я молчала. Правда была слишком опасной, чтобы произнести её вслух.

– Катя, – Вика заговорила мягче. – Ты можешь себе позволить, хотя бы один раз, просто почувствовать.

Горло сдавило. Эта простая фраза била по самому больному.

– Вот только если я почувствую – я могу всё испортить. Я уже была там. И знаешь, чем закончилось.

Мы обе знали. Предательство. Боль. Одиночество с ребёнком на руках.

После звонка я долго смотрела в выключенный экран телефона. Отражение показывало усталую женщину с напряжённым взглядом. Женщину, которая слишком давно забыла, что значит просто жить.

Допила холодный кофе. Горький. Как выбор, который мне предстояло сделать.

Добраться до казино я успела ровно к началу смены. Ноги привычно несли мимо главного входа к служебной двери. Сканер отпечатков, короткий кивок охраннику, и я оказалась внутри – в том самом мире, где была не Катей, а тенью, функцией, наблюдателем.

Не успела переодеться, как рация на поясе ожила. Короткий треск, затем голос дежурного:

– Власова, зайдите в кабинет 318. Срочно.

Триста восемнадцатый – административный блок верхнего уровня. Туда вызывали либо для премии, либо для увольнения. Но я знала – ни то, ни другое меня не ждёт. Это был кабинет, который обычно пустовал. Кроме случаев, когда приезжал он.

Дверь открылась бесшумно. За столом – Лебедев, мой куратор из "конторы". Человек без возраста, с лицом, которое забываешь, едва отвернувшись. Идеальный оперативник – невидимка в толпе.

– Садись, – он не поднял глаз от папки.

Я осталась стоять. Между нами всегда был этот молчаливый поединок – кто первым проявит слабость.

Он усмехнулся уголком рта. Выложил на стол фотографию. Снимок с камеры наблюдения, распечатанный на обычной бумаге. Человек входит в казино, полуоборот – и я узнала этот профиль, эту осанку.

– Прокопенко Александр Борисович, – Лебедев постукивал пальцем по фото. – Знаешь его?

– Видела вчера в зале, – ответила ровно, стараясь, чтобы голос звучал профессионально безразлично.

– Что заметила?

– Наблюдательный. Держится особняком. Пьёт мало. Играет осторожно, но не боится рисковать.

Лебедев кивнул.

– Наблюдай. Поведение подозрительное. Данных мало. Работай под контролем, как есть.

Я кивнула. Механически. Как солдат, получивший приказ. Но внутри, где-то между сердцем и диафрагмой, всё сжалось в тонкую, напряжённую линию: «Он – теперь объект. А значит, не твой. Никогда».

– Вопросы? – Лебедев сложил папку.

– Что именно ищем?

– Контакты. Разговоры. Особенно с персоналом казино. Возможно, он ищет кого-то конкретного.

Я снова кивнула. Профессионал. Машина. Функция.

– Свободна, – бросил Лебедев, уже уткнувшись в телефон.

Выходя из кабинета, я почувствовала, как внутри разрастается холод. Теперь у моей странной реакции на Александра появилось оправдание – работа. Я могла наблюдать за ним, изучать его. Законно. По приказу.

И это делало всё только хуже.

Спустилась в мониторную – крошечную комнату без окон, заставленную экранами. Бункер, где никто не мешает. Где можно спрятаться от мира и от себя.

Разложила на столе бумаги, включила планшет. Зашла в систему. Пальцы отстукивали привычный ритм по клавиатуре, создавая новый файл в базе. "Объект наблюдения: Прокопенко А.Б."

Сухие факты – как броня. Возраст: 35 лет. Частота посещений: трижды за последние две недели. Предпочитаемые игры: покер, иногда рулетка. Алкоголь: скотч, один бокал за вечер. Контакты с персоналом: минимальные, строго функциональные.

Данные стекали в протокол – чёткие, выверенные, безопасные. Но вместо цифр в голове крутились совсем другие кадры. Его взгляд – прямой, изучающий, без тени смущения или игры. Взгляд человека, который не скрывает, что смотрит, но и не раскрывает – зачем.

Пальцы зависли над клавиатурой. Что писать дальше? "Объект вызывает нехарактерную эмоциональную реакцию у наблюдателя"? "Взгляд объекта вызывает физиологический отклик"?

Закрыла глаза. Перед внутренним взором возник его силуэт – прямая спина, уверенные движения. Ни одного лишнего жеста. Человек, который контролирует каждый свой шаг.

Вернулась к записям. "Особенности поведения: высокий уровень самоконтроля, признаки специальной подготовки, возможно, силовые структуры."

Его голос. Низкий, размеренный. Не пытался очаровать, не заигрывал. Просто говорил – прямо, честно. Не как мужчина с женщиной, а как человек с человеком. И это било сильнее всех дешёвых комплиментов, которыми обычно осыпали девушек в казино.

"Речевые характеристики: лаконичен, избегает стандартных социальных формул, отсутствуют попытки манипуляции."

Я писала всё это, а в голове крутилось совсем другое. Он не пытался понравиться. Он пытался понять. И это… пугало. Потому что в этом казино, в этом мире притворства, никто не пытается понять. Все пытаются использовать.

"Степень угрозы: требует дополнительного наблюдения."

Сохранила файл. Откинулась на спинку стула. Экраны мерцали, показывая десятки людей в зале. Но я видела только одного – того, кого сейчас там не было. Человека, который каким-то образом смог пробиться сквозь все мои барьеры одним только взглядом.

И что хуже всего – я ждала нашей следующей встречи.

Экран потемнел. Я смотрела на своё отражение в чёрном стекле планшета – размытый силуэт, пустые глаза. И снова включила. Его фотография появилась на экране, словно ждала меня там. Я задержала палец над снимком дольше, чем требовалось для профессионального анализа. Увеличила. Изучала линию подбородка, изгиб губ, выражение глаз.

Чёрт. Чёрт.

Захлопнула планшет так резко, будто внутри прятался скорпион. Сердце колотилось где-то в горле.

Это же просто очередной объект наблюдения. Просто работа. Просто…

Нет. Не просто.

В голове зазвучал тот самый внутренний голос – циничный, беспощадный, но всегда правдивый: «Сколько раз ты уже делала ошибки с мужчинами? Этот будет очередной».