Эпоха Сочувствия Том 1: Балы и бомбы

– В общем, я вас поняла, – сказала она, тяжело вздохнув. Перед лицом её образовалось облачко пара.

Конечно, полицейский её лишь стращал, пытался убедить, что суд ей не выиграть, думала Лиомелина, сходя вниз по лестнице. В другое время, правда, дело бы заводить не стали, но, недавнее раскрытие заговора ортезийских Индепендентов, судя по всему, скоро запустит волну политических дел.

Возможно, если она не подчинится полиции, её действительно ждёт суд. Её муж – адвокат, но официально защищать её не сможет… И если заведут дело, то начнут угрожать родителям участвовавших в деятельности Общества девушек, и тогда… кто-то с Лиомелиной просто порвёт…

И все, наверное, будут вынуждены её сдать. Вот так вот…

Да, суд она всё-таки выиграет, но что дальше? Что будет с её Обществом? Ничего хорошего – родители побоятся отправлять своих дочерей к ней, потому что это опасно, и будут даже правы! Конечно, изменения не совершить, не подвергая опасности свою жизнь и здоровье? Но Лиомелина не хотела жертвовать жизнью и здоровьем своих… подопечных, девушек, которых она любила. Главное – заложить в них мысль, что изменения возможны…

«Поговорить с Арвиттой или с её отцом?» – спросила она себя, засовывая руки в муфту. Идея глупая – с Адерином Цейди не о чем было беседовать.

Дарианна Одэтис

На убийстве и немедленном разоблачении преступника приключения Дарианны и Энаццо не закончились. Когда до Эрминктали уже оставалось не больше часа езды, проводники по всем вагонам объявили, что дальше поезд не пойдёт.

Энаццо, прикрыв глаза, устало провёл пальцами по лбу и тяжело выдохнул.

– На линии произошёл обвал, – сообщил неприятную новость проводник. – Был сильно повреждён мост. Насколько сильно, мы пока не знаем, однако движение поездов далее запрещено.

Что за обвал такой? Дарианна не первый раз ездила по этой дороге и видела: во многих местах для защиты от обвалов предусмотрены деревянные галереи! Либо обвал был таким сильным, что галерея не выдержала, либо он попросту произошёл в том месте, где никакой защиты нет…

– У вас в Эссении часто так бывает? – поинтересовался у неё Энаццо.

– Если мы – бывшая колония, это не значит, что там нет цивилизации! – вступилась Дарианна за вторую родину.

Весь вагон наполнился гулом, и проводник взял в руки рупор:

– Советую, уважаемые господа – воспользоваться услугами извозчиков. Город Люренталь не самый большой, и их тут не так много. Через три часа, однако, можно будет сесть на дилижансы. Они отвезут вас в Эрминкталь. Расходы на них полностью оплачены нами…

– Что за поездка! – возмущалась пожилая дама в зелёной куртке. – Сначала труп в вагоне, теперь ещё это… Сейчас, самое главное, перед носом ведь все экипажи разберут!

– Пойдём-ка побыстрее, – предложил Энаццо, услышав опасения сидевшей за ним пассажирки. – Итак теперь вернёмся к ночи, а если ещё придётся три часа ждать дилижансы…

– «У нас» с таким я никогда не сталкивалась, – со злым торжеством заметила Дарианна. Ей определённо не нравилось, что Энаццо часто язвит по поводу Эссении. Будто бы там дикари-людоеды живут…

Она направилась за братом к выходу, обойдя продолжавшего говорить что-то проводника. Судя по усилившемуся шуму, другие пассажиры решили последовать их примеру.

На заснеженной деревянной платформе продолжались те же споры. Вылезший из соседнего вагона крупный мужчина со сросшимися с бакенбардами усами и выбритым подбородком, размахивая руками, ругал железную дорогу и кричал о том, что обвал устроили революционеры-Индепенденты.

«Это он ещё про смерть Фазая в первом вагоне ничего не слышал», – подумала Дарианна. Энаццо, сориентировавшись, сразу подозвал к себе носильщика и дал ему талон на багаж. Пассажиры мотались туда-сюда по платформе, громко возмущаясь. Один особо огорчённый юноша приблизился к паровозу и злобно пнул его по передним буферам.

– Давить всех этих революционеров-ортезийцев надо, а не то они нас всех задушат! – продолжал выступать горе-патриот.

Судя по его жестикуляции, именно он собирался сейчас кого-то задушить. Многие присутствующие на перроне недовольно посмотрели на него – ортезийцев здесь собралось достаточно. Тем не менее, стереотипы о горячности уроженцев древней Ортезии и их привычке лезть в любую драку, с реальностью имели мало общего, как и большинство стереотипов. Они проигнорировали очевидное оскорбление и только раздосадовано поглядели на наглеца.

– Чересчур наше правительство… доброе и снисходительное! – продолжал мужчина с явной злобой в голосе и, на всякий случай, добавил. – Да не поколеблется вовек престол Её Величества!

– Правительство у него слишком доброе и снисходительное, – пробормотал Энаццо, глазами выискивая нужного носильщика. Тот наконец получил багаж и повёз тележку к ним. – И сам прославляет королеву, чтобы его за неуважительные по отношению к власти высказывания не привлекли! И его не смущает это абсолютно!

– Зря прославляет, вся полиция с вагона сошла, никто его не услышит, – хмыкнула Дарианна.

– Его прославления или его обвинения в адрес правительства? – Энаццо заметил, что её слова можно трактовать двояко.

– Неважно.

Родраген действительно, поймав доктора Варрисара, слез на ближайшей к месту убийства станции. Полицейские, предварительно записав адреса всех пассажиров вагона, сошли вместе с ним, и труп Фазая забрали. Визгливая девушка со своим спутником тотчас же пересели – выбрав место, где ранее сидел сам Родраген, через ряд от бывшего полицмейстера.

– Надеюсь, нас на допрос звать не будут… – пробурчал Энаццо.

– В Эссении меня на допрос не звали, – вставила она.

– Ох, Дари… Конечно, то, чему ты стала свидетельницей… Это ужасно!

– Не очень страшно. Неприятно, да… Не с эстетической точки зрения. Просто напоминает мне, что и я когда-то умру, – призналась она.

«И ты тоже…» – этого она сказать не сумела, горло сразу же пересохло. Резко мотнув головой, Дарианна попыталась выбросить из головы эти мысли.

Она внезапно нашла взглядом Бернана Варидэна – тот о чём-то переговаривался с извозчиком. Из кареты с открытой дверью слышались возмущённые голоса. Молодой человек расстегнул пальто и вынул из внутреннего кармана пачку денег, после чего извозчик постучал в окошко кареты:

– Простите, господа, я не свободен. У нас с этим господином была договорённость.

– Тьфу ты, перекупил гад! – сплюнул, вылезая из кареты, мужчина с потным лицом.

– Кто гад? – бросил в ответ Бернан Варидэн.

– Возможно, сейчас ему понадобится помощь… – будто самому себе сказал Энаццо, когда заметил, что из кареты появилась голова второго мужчины, высокого и очень тощего.

Первый изгнанный с кареты пассажир оценивающим взглядом посмотрел на Бернана Варидэна и решил не связываться.

– Вам послышалось! – грубым голосом ответил он наконец и, вместе со своим другом пошёл прочь, сохранив достоинство, вернее, то, что он этим достоинством полагал. Багажа у них не было, как и у Бернана.

– А, здравствуйте ещё раз! – крикнул им Бернан Варидэн, застёгивая пальто. – Можно вместе поехать. Я один, втроём поместимся.

– Ну давайте, – сказал Энаццо несколько мрачно. И чего это он так? Чем ему молодой человек не понравился?

– Вы не смотрите на то, что я выгнал этих мужчин, – заговорщицким тоном проговорил Бернан Варидэн, когда дверь кареты уже закрылась, и багаж весь уложен был на крышу и закреплён там. – Они перед этим так же… ммм…

Он понизил голос ещё сильнее.

– Перекупили извозчика, сняли семью с грудным ребёнком… Вернее, семья ещё усесться не успела, только о цене договорились… А тут эти пришли и говорят: «Втридорога заплатим!».

– В таком случае, мне этих двоих не жалко, – рассудил Энаццо. – Но как же семья с грудным ребёнком?

– О, они к соседнему экипажу направились, ну… тот был похуже, конечно, чем этот…

Дарианна улыбнулась – не смогла скрыть своих эмоций. По крайней мере, теперь ситуация выглядела по-другому: Бернан Варидэн не выгнал несчастных людей с экипажа, он восстановил справедливость. Да и семья с грудным ребёнком сумела быстро сесть и уехать в Эрминкталь.

– А где же ваш багаж? – поинтересовалась Дарианна.

– Я сегодня буду налегке. Багаж я оставил пока в вагоне. Если дорогу откроют сегодня, я его уже завтра получу. Если нет – попрошу довести старыми-добрыми лошадками, – объяснил тот.

Дарианна не нашлась, чего ответить, тем более что ею овладело какое-то странное чувство, будто бы её всю парализовавшее. Бернан Варидэн так смотрел на неё… А она улыбалась как дурочка и не могла с этим справиться… Возможно так зарождаются… чувства?

Лиомелина Одэтис

Узнав о том, что поезд в ближайшее время не приедет, а мужа с его сестрой следует ожидать уже дома, Лиомелина решила всё-таки обговорить кое с кем выросшую из ничего, но обещавшую быть серьёзной проблему.

– Фердис, Алинесса и Эйнель Эриз ждут вас, – сообщил Лиомелине дворецкий, открывая одну из створок дверей дома эрминктальского мэра. Длинный особняк, стеснённый соседними зданиями, принадлежал не лично Фердису, а был собственностью города: здесь мэр жил и здесь же, в основном, и работал. Своими бледно-золотистыми оконными наличниками он выделялся на фоне окружающих домов.

Раздеваться Лиомелина не стала и направилась вслед за дворецким на лестницу, ведущую в жилую часть дома. Она вышла в светлую гостиную, высокие окна которой выходили на небольшую площадь с фонтаном, тяжёлые бархатные шторы были убраны. Вся семья сидела на длинном диване глубокого синего цвета, в тон занавескам. Фердис Эриз встал, приветствуя её.

– Рады, рады всегда вас видеть, – сказал он, сжимая её руку. Лиомелина посмотрела на его дочь, постаралась улыбнуться – но улыбка, кажется, вышла очень кислой и натянутой.

– Да, я вас тоже очень рада видеть, – Лиомелина кивнула и матери Эйнели. – К сожалению, я принесла с собой не слишком приятные новости.

Фердис, с понимающим видом кивнув, приглашающе указал ей на такое же синее, как и диван, кресло, и предложил чай. Лиомелина отказываться не стала.

– Кстати! – мэр поднял указательный палец. – Я сегодня смотрел на статую Гарви Ирклисстона, которая у нас на площади стоит… И что-то вдруг подумал… А она на вас непохожа.

– Ну, он и настоящий не особо был на меня похож. Разве что волосы чуть рыжеватые имел, – улыбнулась она в ответ.

– Расскажите же, в чём состоит ваше дело, – попросил мэр, когда лакей исчез за дверью.

– Эйнель, это, главным образом, касается тебя, – обратилась Лиомелина к девушке.

– Что-то случилось? – прищурилась та. – Вы выглядите… задумчивой…

Лиомелина попыталась уловить своё отражение в окне.

– Я не задумчивая, я рассеянная. Меня кое-что сегодня из колеи выбило, – призналась она.

– Это опасно? – Фердис провёл рукой по усам и бакенбардам. Жест вышел несколько недовольным. Нет, к Лиомелине он никакой антипатии не питал, как и Алинесса, и оба всегда были рады видеть её в своём доме и считали близкой знакомой. Тем не менее, как и множество людей повсюду, родители Эйнели говорили одно, а делали другое. Мэр, например, вряд ли станет защищать её от полицейского произвола – наоборот, если на него надавят, то присоединится к травле.

Лиомелина прикусила губу – ей сейчас стало даже несколько стыдно. Что же она думает так о людях, которые, в общем и целом, всегда положительно к ней относились! О родителях одной из её подопечных, которые, в отличие от отца Арвитты, нормально смотрели на увлечения дочери!

– Пока не опасно, – сказала она. – Но, если дело дойдёт до… В принципе, у меня есть риск угодить в тюрьму.

Фердис нахмурился.

– Говорите, не опасно? С нынешними политическими тенденциями… Там, где нашли один заговор, найдут и второй, и третий, и посадят всех, кого надо…

– Лиомелина, всё-таки, что произошло? – перебила отца беспокоящаяся Эйнель. Фердис, остановившись, отстранённо посмотрел в сторону. Быть может, беспокоился, не наговорил ли лишнего…

Между тем принесли фарфоровые чашечки – белые с синими узорами – и элегантный чайничек с длинным тонким носиком. Лиомелина пригубила горячего чая, чувствуя, как по телу приятно разливается тепло.

– Отец Арвитты каким-то образом узнал о нашем Женском Обществе и донёс на меня в полицию, – кратко поведала она.

– Арвитты… Арвитты Цейди? – переспросил Фердис, аккуратно ставя чашку на низкий столик перед диваном.

Лиомелина кивнула.

– Он самый. Позавчера донёс, не стал даже ждать, когда Охранитель в город приедет. Хотя, вроде бы, тайные общество – это именно их специализация.

– Да, так что вам повезло. Нам повезло, – поправился Фердис. – Охранителям делать нечего, они могли бы и серьёзно этим заняться. Полиция, скорее всего, заморачиваться не будет, но кто ж их знает… Эх, Адерин Цейди. Не люблю я его, но человек в наших краях уважаемый… Не говорите только ему, что я его не люблю.

– Ты много кого не любишь среди лучших людей города, – заметила Алинесса.

– Да, только они об этом не знают, – усмехнулся он. – Впрочем, я готов ручаться, что многие из них не любят нас.

– Кто-то же за тебя проголосовал! – сказала его жена.

Лиомелина подумывала бы здесь вставить комплимент, похвалить работу мэра, сказать, что город при нём похорошел, жить стало лучше и веселее, и всё в таком же духе… Раздумывала она, однако, долго, боясь, что Фердис, Алинесса – или, того хуже, Эйнель – заподозрит лесть, и потому сказать ничего не успела. Мэр вернулся к разговору о закрытии Женского Общества.

– Семья Цейди сегодня уезжает куда-то в Гриджон или Брезань, – протянул он. – Но это мало что меняет. Если он пошёл в полицию…

Он многозначительно на неё посмотрел.

Кашлянул. Говорить ему было некомфортно, но он, очевидно, чувствовал, что обязан это сказать.

– Вся полиция Беллуно, включая и эрминктальскую, отчитывается перед графским правительством и министерством внутренних дел… Не перед мэром, понимаете ли…

Лиомелина кивнула, поджав губы. Слова его можно было трактовать вполне однозначно – его помощи ждать не придётся. Она, в принципе, ничего и не ждала, лишь хотела предупредить Эйнель.

На самом деле, Фердис, очевидно, как-то мог повлиять на полицию – должны же у него иметься рычаги воздействия! Однако, он опался потерять пост и, в особенности, практически безупречную репутацию.

– Я полагаю, Арвитта выйдет замуж, – Эйнель выдернула Лиомелину из размышлений.

– А почему ты так полагаешь? – спросила она несколько нервно.

– Судя по её вчерашним речам. Жениха подыскали солидного: Эйкаршу Висто, представитель иностранного капитала, – ответила Эйнель. – Правда, жениху-то около сорока лет. Но Арвитта считает, что партия удачная. Она же замуж выходит не за него, а за его заводы, вложения и ценные бумаги в лучших банках мира.

Да уж, удачная!

Лиомелина бросила взгляд на золотые настольные часы, попыталась припомнить, когда и какие поезда уходят в столицу.

И какое ей, спрашивается, дело до этой девушки?

«А такое, Лима, что раз она состоит в твоём обществе, то ты несёшь… да, несёшь некоторую ответственность за её судьбу!» – сказала она сама себе.

– Лиомелина! – серьёзным голосом сказал ей мэр. – Честно, я понимаю, что непрошенные советы никому не нравятся, но я всё-таки дам его: не надо искать Адерина Цейди, пока он не уехал, и разговаривать с ним. Это бессмысленно.

– Вы так хорошо меня знаете? – Лиомелина почувствовала, как дёрнулись её желваки. Она задумчиво уставилась в чашку, по чаю ходили круги.

– Мне же Эйнель рассказывает о ваших заседаниях, – он отпил свой чай. Дочь его как-то виновато посмотрела на Лиомелину. – Я не могу сказать, что разделяю полностью ваши воззрения на социальное устройство общества, – мэр постучал пальцем по чашке, – однако, ваша компания очень нравится моей дочери…

Он так и не ответил на вопрос, как разгадал вообще, о чём Лиомелина думает – разве что это было написано у неё на лице. Ну или Фердис – одарённый, притом посильнее её самой. А это маловероятно. Она всё-таки и Венец носила, а он – точно не мог. Впрочем, когда она Венец последний раз надевала? Пару лет назад?

– Арвитта никогда не разделяла наших идей. Она сама выбрала этот путь, – добавила Эйнель, рассматривая озабоченное лицо своей наставницы.

– Это не так! – резко ответила Лиомелина. – Нет, ей этот путь навязали, и убедили её, что он верный и истинный!

– Что поделать? – развёл руками Фердис. – Людей обмануть легко. Я-то знаю, сам этим перед выборами занимался.

Он несколько нервно усмехнулся.

Мэр снова поставил чашку на блюдечко и упёрся руками в стол.

– Лиомелина, – будто бы даже угрожающе наклонился он. – Что вы думаете делать с полицией?

– Они требуют, чтобы я прекратила заседания Общества, – Лиомелина посмотрела в окно. Кажется, снова снег начинается… Погода ухудшается, как и её настроение. Что же это такое!

Она постучала кулаком себе по лбу.

– Я думаю, я это сделаю, – сказала она. – По крайней мере, на время.

– Подождите! – беспокойно встрепенулась Эйнель. – Больше никто никуда не донесёт! Это всё Арвитта!

И вот чего же она добилась своим Обществом? Что она принесла? Прогресс? Нет, меч и разделение! Эйнель злится на Арвитту, может, даже ненавидит – даже так! – и, очевидно, не хочет, чтобы Лиомелина как-то пыталась изменить судьбу этой девушки, этой белой вороны в Обществе…

– Нет-нет, не слушайте мою дочь, вы абсолютно правильно решили, – перебил Эйнель Фердис. – Пока что опасно возобновлять регулярные встречи. Полицейские могут и что-то устроить…

– Пап! – возмутилась Эйнель.

– Нет, не спорь!

– Эйнель, – успокаивающе проговорила Лиомелина. – Полиции известны имена всех, кто участвует в деятельности Женского Общества. Я не могу подвергать вас опасности…

Она внезапно осознала, что ей тяжело и неприятно смотреть на мэра. Тот понял, что теперь и его семья под угрозой, а так как Адерина Цейди под рукой нету, то гнев придётся выместить на той, кто есть…

– Лиомелина! Ну вы же видели, кто такая Арвитта Цейди… Да мне дочь на неё постоянно жаловалась! – немного зло и как-то жалобно вскричал Фердис. – Ну нельзя же… Ну как вы умудрились-то даже допустить! Проглядели…

– Я же не могла её выгнать, – Лиомелина тоже поставила чашку на стол. Возможно, и бежать придётся… Кто знает, вдруг мэр в гневе очень страшен.

– Почему же – могли! – возразил он. – Это же ваше общество, Лиомелина!

Жена с дочерью обе смотрели на него – Эйнель недовольно, Алинесса предостерегающе.

Лиомелина привстала и снова села, покачала головой.

– Да, я понимаю, что я, можно сказать, оступилась и падаю теперь со скалы в пропасть, пытаясь зацепиться руками за уступы, и тяну вас за собой, потому что мы связаны одной верёвкой…

– Ох уж эти ваши метафоры… – буркнул мэр. – У мужа, поди, набрались, это он любитель по скалам с верёвками лазать…

– Я виновата! Простите! – Лиомелине сложно было это сказать, потому что виноватой себя она не чувствовала. Однако она и вправду оступилась, и вправду тянула за собой семью Эйнели и других девушек – их тоже надо предупредить. Для начала в письмах, а затем и прийти лично.

– Ладно, ладно вам, – Алинесса поддерживающе улыбнулась. – Ну, может быть, и виноваты. Все мы совершаем ошибки.

Банальнейшая истина, конечно… Но Лиомелина была признательна Алинессе за то, что та за неё вступилась.

– Простите, – сказала она, подойдя к матери Эйнели.

– Я всё понимаю… – Фердис быстро стушевался – видимо, на самом деле, на Лиомелину он особо и не злился. – Но, к сожалению, заседания, действительно, придётся прекратить.

Лиомелина вернулась домой одна, решив, что Энаццо и Дарианна прибудут уже туда без заезда в город – какой смысл время тратить?

Сравнительно небольшой дом Одэтисов был построен в традиционном для горного Беллуно стиле – нижний этаж из камня, заштукатуренного белым, верхний – деревянный. На уровне второго этажа вдоль фасада и левой стороны дома протянулась галерея с резным ограждением; на ограждении крепился пустующий зимой цветочный горшок. Под пологой, поддерживаемой кронштейнами, крышей с выступающими скатами приветливо распахнули миниатюрные ставенки два квадратных чердачных окошка.

Дом располагался на самой окраине горной деревушки и был окружён пирамидальными елями.

«Символизирует нашу жизнь, – подумала Лиомелина, разглядывая свой дом, как будто видела его впервые. – Мы – часть общества, но общество это часто нам неприятно…»

И всё же этот дом создавал какой-то особый уют, особенно когда шёл снег и над крышей дымила печная труба.

Дверь ей открыла Анисса, бывшая наряду с мужем, их дочерью и камеристкой Дарианны одной из трёх слуг в доме и носившей гордое звание экономки. Она занималась закупками, а также временным наймом горничных для генеральных уборок. Дочь её убиралась в другие дни и стирала бельё и одежду.

– А вот и вы, Лиомелина! – довольно воскликнула Анисса. – Проходите… А почему вы одна?

– Энаццо с Дари пока ещё не приехали, – объяснила Лиомелина, проходя к двери. – Я узнала в чём дело: обвал на железной дороге, им придётся воспользоваться экипажем.

– Что же, всю линию перекрыли? – всплеснула руками Анисса. – Вам чаю не угодно?

– Да, пожалуйста, – ответила Лиомелина. – Я пойду переоденусь и скоро спущусь…

Слуг Лиомелина старалась не нагружать, причёсывалась и переодевалась обыкновенно сама. Сестра мужа жила, обыкновенно, так же, а с камеристкой своей общалась почти как с подругой. Та, однако, сейчас несколько приболела и в Сидему с Дарианной не поехала.

Будуар Лиомелины был совмещён с её с Энаццо спальней. Сейчас здесь царил полумрак – лучи заходящего солнца с трудом пробивались сквозь окно и драпированные тюлевые занавески. Лиомелина взяла спичку и зажгла газовый фонарь. Развязала пояс на куртке, но не спешила раздеваться… Пальцы её сами собой устремились за ворот куртки, за ворот платья и нащупали один из двух чёрных шнурков, всегда висящих у неё на шее.

На одном висел позолоченный кулон в виде сердца, который она носила с подросткового возраста, и в нём она хранила несколько волосков – своих и Энаццо. Она не считала себя излишне романтичной, и суеверной она не была – просто это украшение казалось ей милым.

На втором шнурке, более длинном, висел простенький ключик, и прикосновение к этому шнурку всегда вызывало мурашки по коже. Этим ключом отпирался один сундучок, который она хранила на чердаке. У сундучка на всякий случай имелось фальшивое дно, а под фальшивым дном – лежала одна ценная вещь.

Из-за неё, возможно, убили Гарви Ирклисстона, из-за неё могли убить и саму Лиомелину…

Тот самый Венец, ради которого её дядя затеял свои раскопки и за которым охотился таинственный культ, давно уже исчезнувший. Книги культа тоже, в конечном итоге достались ей – Гарви Ирклисстон интереса к ним не проявил. А она пару раз прочитала, сильно испугалась, решила затем всё же, что написанное – выдумки, причём бредовые – но книги на всякий случай оставила. И Венец тоже… Он так усиливает её способности… Опаснейший артефакт! Лиомелина прекрасно помнила, о чём узнали Энаццо и его друг Эррон в тот день, когда они добыли книги культа: «Господь может проиграть, если враги его получат Венец». А если Господь, о котором написано в этих книгах по-настоящему существует, лучше бы он проиграл…

Лиомелина помотала головой, отгоняя навязчивые мысли, грозившие захватить её и бросить в какую-то бездну, словно и думать об этом культе было опасно. Что ж она сейчас так…

Энаццо и Дарианна приехали уже вечером. Лиомелина спустилась вниз по деревянной лестнице с резной балюстрадой и увидела не только мужа и его сестру, а ещё и незнакомого молодого мужчину, который с интересом рассматривал переднюю. Лиомелина бросила на него короткий удивлённый взгляд.

– Это Бернан Варидэн, – представил его Энаццо, отдавая одежду Дарсену, мужу Аниссы, камердинеру и дворецкому одновременно. – Мы вместе ехали.

Лиомелина внезапно и резко обнаружила некую, не очень сильную, но всё же ощутимую антипатию в своём сердце. Бернан Варидэн вызывал в ней какое-то раздражение. Он выглядел довольно жизнерадостным и весёлым и должен был производить, казалось, положительное впечатление, но что-то в нём, какая-то деталь ей совершенно не нравилась. Возможно, виной тому были взгляды, которые Варидэн то и дело бросал на Дарианну – что хуже всего та отвечала теми же, какими-то даже томными, взглядами.

Надо было отдать новому знакомому должное: не желая мешать семейной идиллии, он быстро откланялся и уехал в «Звезду Эрминктали», одну из лучших гостиниц города.

И какое Лиомелине вообще дело до того, кто нравится Дарианне?

– Конечно, не повезло вам сегодня! – сказала Лиомелина, обнимая и целуя Энаццо. – Такая задержка…

– Гаролу Фазаю повезло меньше, – загадочным и мрачным голосом ответила Дарианна. – Мы хоть приехали, а он не приедет уже никогда.