Полная версия
Эпоха Сочувствия Том 1: Балы и бомбы
– Я вам такого не говорила, – ответила Лиомелина, понимая, что тот действительно хитёр. Пытается её саму на когнитивном диссонансе подловить – но ничего у него не выйдет. Она с подросткового возраста эту полемику вести умеет.
Конечно, тут у Охранителя преимущество – его устами говорит государственная идеология, а если Лиомелина начнёт аргументированно ему противостоять, то рискует отправиться даже под суд.
«Когда говорят, что меньшинство должно подчиняться большинству, – могла сказать она, – под меньшинством обыкновенно имеют в виду королеву, её приближённых, богатых землевладельцев и крупных промышленников, которые навязывают свою волю остальным. И молчание остальных – это не знак согласия. Это знак того, что люди боятся выразить протест»
И Лиомелина сама спорить не стала и промолчала. Увидела, что оставаться дальше в этой душной комнате, с её выцветшими жёлтыми обоями, белым потолком, с которого осыпается штукатурка, с её странной пустотой, неудобными стульями и длинным столом, с одной стороны которого сидели посетители, а с другой – единственный Охранитель, она не могла.
– До свидания, Лиомелина Одэтис. Если надумаете исправить свою работу, сообщите, – зачем-то напоследок добавил собеседник, прощаясь с ней. Он встал, расправил свой сюртук и направился к расположенной с его стороны стола двери, в соседнюю комнату. Лиомелина тоже подалась к выходу.
Она вышла из-под каменной аркады первого этажа заштукатуренного красным небольшого, втиснутого между другими домами, здания, где расположились местные органы сразу нескольких государственных служб, и попала под слабый снегопад. Блестевшие на свету снежинки, кружась, медленно опускались на площадь, на крыши зданий, на лёд озера Эрми – заледенели даже расположенные в озере, у самого берега фонтаны, создав причудливые геометрические фигуры. Дома подковой огибали площадь у озёрной гавани; впереди, на другой стороне этой гавани, виднелось ещё одно здание государственных служб, где находилось отделение беллунской полиции.
Лиомелина засунула руки в муфту – было довольно холодно, она даже специально надела вязаные варежки вместо обычных перчаток. По улице порывы ветра гоняли снежную пыль, вихрями закручивая её. Недалеко от здания её ожидал извозчик на крытом санном экипаже. К стенкам, у окон, крепились маленькие габаритные фонари. Козлы располагались сзади и высоко – извозчик сидел почти что над самой крышей.
– Госпожа, – мужчина лихо спрыгнул, чтобы открыть ей дверь – хорошо, что не поскользнулся. Она вспомнила слова Охранителя об услужливости мужчин… Да-да, очень им сложно дверцу придержать, чемоданчик поднять, прямо руки отваливаются от непосильной ноши! Нет, если бы можно было променять подобную услужливость на равноправие, то пожалуйста, но ведь нельзя же!
– Давайте на вокзал, – улыбаясь над собственными измышлениями, она забралась внутрь и вполне нормально устроилась на кожаном сиденье.
Людей сегодня на улице было немного – хотя вон сейчас из переулка выбежала непонятная группа детей. С хохотом они бросились за экипажем, извозчик что-то кричал им. Лиомелина думала подать денег, но дети уже отстали и забежали в другой переулок.
У вокзала Лиомелина отпустила извозчика – вообще, она могла бы и пешком добраться, недалеко – ехала минуты три, не больше. Наконец-то её… лёгкая печаль и разочарование от бессмысленного посещения Охранителя испарились, сменившись воодушевлением – муж и его сестра, живущая с ними с лета, наконец-то возвращались из солнечной – хотя, зимой, скорее, дождливой – Ортезии. Эрминктальская станция находилась на важном железнодорожном маршруте из приморской Ортезии к северным регионам объединённого королевства. Вокзал представлял из себя бледно-жёлтую постройку с двумя, разделёнными небольшим выступом, этажами, с трёхарочным входом и двойными окнами под полукруглыми фронтонами.
Внезапно её взгляд наткнулся на знакомое лицо – у бокового входа в пристройке к вокзалу, использующемуся обыкновенно для работников станции, подбежал почтальон Нердис.
– Лиомелина Одэтис, добрый день! – говорил он, приподнимая кепку. Да уж, удобный головной убор! Уши-то, наверное, он отмораживает, пока на санях ездит и по улицам бегает … – Я так-то на вокзал, но мне сегодня передали и для вас…
– Для меня? – удивилась она. Телеграмма от Энаццо и Дарианны?
Нердис вытащил из своей сумки конверт, адресованной именно ей и запечатанной красной восковой печатью: значит, из государственного учреждения.
– Спасибо, – поблагодарила она. – Подождите минутку, я быстро…
Лиомелина сняла варежку, ногтем сковырнула воск и открыла конверт. Повестка в полицейское отделение, этого не хватало… Что за ерунда!
– Тут они требуют явиться в полдень, – заметила она. – Сегодняшнего дня.
Лиомелина приподняла глаза к вокзальным часам. Полдень давно уже прошёл.
– Это полиция, госпожа? Я только что оттуда, – ответил Нердис. – Ничего нового!
Лиомелина задумчиво посмотрела на письмо, убрала его в сумку и развернулась. Извозчик, конечно же, у железной дороги быстро нашёл нового пассажира и уже укатывал прочь.
Она запрокинула голову. Снежок всё ещё шёл, но небо уже совсем прояснилось, и ярко, но холодно, светило солнце. Лиомелина обвела взглядом возвышающиеся над городом и озёрной долиной горы – заснеженные еловые леса контрастировали с голыми, красно-розовыми скалами.
«Ладно, пора уже идти… Итак уже за полдень перевалило…» – сказала она себе. До прибытия мужа и его сестры оставалось ещё часа два, так что времени у Лиомелины хватало.
Дарианна Одэтис
Да, Дарианна обожала железные дороги. Но даже интересное и увлекательное спустя три с лишним часа имеет свойство надоедать. Через горы поезд ехал медленно, с трудом борясь с силой тяжести, пытавшейся стянуть состав обратно вниз. Дорога виляла, повторяя часто маршрут горных речушек, поднимаясь выше в горы, к Низкому Перевалу.
Из деревьев остались только припорошенные снегом пирамидальные ели. Поезд периодически пересекал по мостикам тёплые ручейки, сбегавшие вниз по скалам к местной речке.
– Посмотри, посмотри! – указал ей Энаццо. На другой стороне долины красовался причудливый замёрзший водопад. Природа сумела запечатлеть воду в движении, словно художник.
Да, красиво. Но всё равно… скучновато. Дарианна снова бросила взгляд на Гарола Фазая… Его спутник куда-то ушёл… Но куда? Очевидно, куда. Сам бывший полицмейстер мрачно и подозрительно осматривался, будто бы подозревая скорое нападение.
Скучно, снова подумала она. А ведь ехать ещё столько же. Хотя, конечно, с морским путешествием не сравнится… Пятнадцать дней от Ортезии до портов Раппалонги на быстрейшем пакетботе.
Поезд пересёк кривой арочный виадук и въехал в тоннель. Наступила тьма, которая, как знала Дарианна, продлится несколько минут. Тоннель пересекал главный хребет Белых гор… В темноте громко стучали колёса, иногда свистел паровоз, с усилием вытягивая вагоны вверх. В окно ничего не видно… Даже отражения… Даже брат – смутный силуэт…
Дарианна аккуратно подобрала пышные юбки на турнюре – а то вдруг часть подола в проход попадёт, и какой-нибудь любитель шляться во мраке наступит на него и порвёт.
Тоннель тянулся мучительно долго. Дарианна отчего-то испытывала… несколько, по её мнению, иррациональный страх, что туннель вдруг обрушится. В её воображении, она уже задыхалась, пытаясь выбраться из-под обломков вагона и обвалившихся камней. Нет, не может никакого обвала произойти, не может… Никогда ещё такого не было… Было, конечно, но это единичный случай.
«Мы живём в век прогресса, тоннель сделан надёжно, потолок не упадёт!»
Глаза её привыкли к темноте – она поглядела на мрачный силуэт Энаццо. Тот молчал, о чём-то, наверное, размышляя. Наконец в её мир ворвался свет, яркий и режущий. Дарианна прикрыла глаза рукой.
Поезд вынырнул из тоннеля, и она вздохнула спокойно. Брату о своих страхах говорить не стала. Зачем? Это глупое, детское… Она уже не ребёнок, а он не ребёнок давно!
Поток её мыслей вдруг оборвался, потому что её взгляд внезапно привлекло резкое движение. Молодой человек с тонкими линиями бакенбард на щеках, один из спутников Гарола Фазая, тряс спящего, откинувшего голову назад, бывшего полицмейстера.
– Что же это… – громко пробормотал он, жестом подозвав ещё одного полицейского. – Куда доктор Варрисар делся?
– Не знаю…
Молодой человек отшатнулся, рассеянно обвёл салон вагона взглядом, ища, видимо, врача.
– Он же здесь был только что! – закричал он на второго полицейского. Затем снова повернулся к Фазаю, наклонился, пощупал пульс, что-то прошептал… Рука его прошлась по шее бывшего полицмейстера. Молодой человек распрямился и неловко закрутил головой.
– Умер… – кажется, произнёс он. Дарианна прочитала по его губам.
Да уж…
Дарианна испуганно расширила глаза – и действительно, цвет лица бывшего полицмейстера казался неестественным, каким-то бледно-синим, между губами, кажется, слабо пенилась слюна, а на шее блестели в солнечном свете капельки крови. И сидел он странно… Да, он был мёртв! Когда Дарианна посмотрела на труп, её внезапно обуял самый настоящий экзистенциальный ужас.
Умер ли он спокойно, или же был в сознании и чувствовал, как жизнь его вытекает капля за каплей?
Ещё один из полицейских попросил у сидевшей рядом дамы складное зеркальце, та, непонимающе посмотрев на него, всё же зеркальце уступила. Полицейский передал его тому самому молодому человеку. Очевидно, именно тот тут был главным.
Поднеся зеркальце к носу и губам Фазая, молодой человек отрицательно покачал головой и вернул его своему помощнику. Наблюдавшая за этим дама, кажется, поняла, что происходит и испуганно вскричала. Дарианна невольно закрыла рот ладонью, хотя сама присоединяться к крику не собиралась.
Если бы бывший полцимейстер дышал, зеркальце бы запотело.
– Он умер! – громко объявил молодой человек.
– В поезде труп! – испуганно завизжала девушка, сидевшая буквально спиной к спине с мертвецом. Она мгновенно вскочила с места и отбежала в сторону, бешено вращая глазами. Мужчина, сопровождавший её, грозно встал и как по команде принялся возмущаться.
– Пересадите нас, я требую… Мы не собираемся ехать рядом с трупом… Пересадите немедленно, вы хоть понимаете, кто я!
Другие пассажиры вели себя тише – лишь перешёптывались, поглядывая в сторону трупа. Мать мальчика, который спрашивал в Сидеме, когда отправится поезд, обняла ребёнка и утешала его. Некоторые закрылись газетами. Кто-то охал, кто-то приподнялся, пытаясь рассмотреть мертвеца.
А Гарол Фазай… Его труп словно примагнитил к себе взгляд Дарианны… Глаза были выпучены, на лице отпечаталось страдание… И да, ей было жалко, наверное, этого страшного человека. Почему? Потому что он страдал, потому что он боялся? Нет… Сам вид трупа не внушал никакую жалость, остатки чиновника вызывали лишь омерзение и тошноту… Дарианна даже обрадовалась как тому, что ела давно, так и тому, что сидит далеко.
«Тебе жалко Фазая, потому что его смерть заставляет тебя думать и о смерти собственной».
Дарианна сглотнула. Она поняла, что всю жизнь практически провела в пузыре… в крепости с мощными стенами, которые ограждали её от зла. Родителей она полагала пессимистами, потому что те это зло видели и осуждали его…
«Ох, эти мысли о смерти в таком юном возрасте…» – Дарианна увидела, как её смутное отражение в окне смешно сморщило носик. – «Нет, не к добру такие мысли… Нечего об этом размышлять! Жить тебе ещё долго… Тебе, и Энаццо, и твоим родителям, и даже их родителям…»
Она посмотрела на Энаццо, и ей показалось… При одной мысли о том, что он может умереть, у неё сжималось сердце. Именно с ним она всегда была очень близка… Он был как второй, нет, даже как первый отец – потому что настоящий, пусть и любил её, слишком много времени уделял другим делам. А Энаццо всё её детство был рядом…
Со стороны уборной в салон вагона зашёл, судя по всему, тот самый доктор Варрисар. Именно он всю дорогу сидел рядом с бывшим полицмейстером.
– Вы представляете – его убили! – молодой полицейский не кричал, но в голосе его всё равно слышалось отчаяние.
– Не может быть… Господь Ир-Шаддай… – рука врача поднялась в оберегающем жесте.
– Доктор Варрисар… Вдруг, вы сумеете…
Нервный мужчина закивал, пощупал пальцами шею Фазая, потёр её ладонями, затем помотал головой и поглядел на молодого человека.
– Полковник Фазай мёртв, – холодно объявил доктор Варрисар. Его лицо выражало беспокойство – но это, очевидно, было беспокойство постоянное, никак не связанное со смертью бывшего полицмейстера. Врачу, который Фазая сопровождал, было всё равно…
Дарианне показалось это странным.
– У полковника были проблемы с сердцем, – безразличным голосом добавил доктор Варрисар.
Молодой полицейский сглотнул. Он протёр глаза ладонью.
– Это не похоже на сердечный приступ. Я убеждён, что его убили, – заявил он. – На шее, у самого воротника, заметьте… капли крови…
Он подозвал к себе двух спутников.
– Составьте описание мёртвого тела. Не упустите ничего – особенно важны капли крови на шее… Возможно, куда-то его ударили лезвием…
– Да-да, господин, капли крови… – забормотал под нос один, второй же, бросив взгляд на тело Фазая, очень удивился:
– Прошу прощения, о каких каплях крови вы говорите? Я не вижу никаких… Доктор Варрисар, присмотритесь пожалуйста…
Дарианна прищурилась – кровь действительно отсутствовала. Об этом же доложил и доктор Варрисар. Но ведь ей не показалось… Да и сам полицейский о крови говорил…
Молодой человек нахмурился.
– Вы нас пересадите или нет? – продолжали возмущаться те же люди. Дарианна понять их всё же могла: рядом с трупом ехать не слишком приятно.
– Прошу внимания, верноподданные пассажиры! – объявил, подняв согнутые в локтях руки вверх, молодой полицейский. – Я, Алдон Родраген, был заместителем полковника Фазая… Гарол Фазай, героически разгромивший злодейский заговор, мертв!
– Все и так поняли это, – скривившись, прошептал Энаццо. Дарианне на секунду его слова показались кощунственными… О смерти не шутят… Затем она решила, что её чувства вызваны простым страхом перед этой самой смертью. Простым, но сильным…
– Прости, – сожалеюще произнёс Энаццо. – Я тут смеюсь, а зрелище это не из приятных… Но… не могу сказать, что скорблю о кончине этого человека.
Он мягко дотронулся до её руки.
– Ничего, – ответила Дарианна, вымученно и криво улыбнувшись. – Просто напоминание о том, что смерть существует и никуда не девалась.
И все её неприятные ощущения происходит из страха, из страха, что она сама – или кто-то из её близких – будет так же лежать и пялиться в пустоту…
«Умер он, да! Но ты не обязана себя вести так, будто умер хороший человек!» – попыталась убедить себя Дарианна. Всё это от страха смерти, всё это от идеи, что смерть всех уравнивает, а значит, о смерти мерзавца тоже следует горевать…
Дарианна решительно отбросила прочь эти эмоции и ещё раз заставила себя посмотреть на труп Фазая. На самом деле, ничего в нём не было. Просто гадкая деталь, испортившая поездку и весь день.
– Он был убит… кем-то, кто, скорее всего, сейчас находится в этом вагоне… – Алдон Родраген обвёл салон подозрительным взглядом. Мужчина, всё ещё продолжавший возмущаться вмиг успокоился и стушевался, предложив своей спутнице поменяться с ним местами. Сам же садиться рядом с трупом не захотел и остался стоять.
– Убийца здесь? – испуганно спросила пожилая женщина, даже в отапливаемом вагоне не снявшая длинной, отороченной мехом, зелёной куртки. – Убийца! Он же может и нас на тот свет отправить!
– Да уж, теперь в поезде убивают средь бела дня! – возмущённо воскликнула её спутница. – Вот к чему всякие революции привели!
«Средь тёмного тоннеля» – мысленно поправила её Дарианна.
– Я сейчас проведу расследование по горячем следам. Я убежден, что выявлю преступника в самое ближайшее время! – заявил Родраген.
– Вы слишком самоуверенны! – крикнула одна из пожилых дам.
Дарианна, воспользовавшись своей любовью к разного рода детективным историям, сумела наконец оторвать своё внимание от мертвеца и переключилась на молодого полицейского. Тот говорил довольно логичные вещи… Раз Фазая убили, пока поезд ехал в тоннеле, убийца, очевидно, находился в этом самом поезде. И сейчас находится: вряд ли бы преступник стал бы спрыгивать с поезда на ходу. Тем более, после окончания тоннеля никто из салона вагона не выходил никуда – наоборот, людей прибавилось: врач вернулся из уборной.
Конечно, теоретически человек, убивший Фазая, мог бы и во мраке тоннеля выбежать на открытую площадку, а после тоннеля уже спрыгнуть с поезда в сугроб. Или просто перебраться на открытую площадку следующего вагона.
Дарианна никаких шагов, пока поезд ехал через тоннель, не слышала, но это ничего не означало. В тоннеле стук колёс был очень шумным, к тому же, она сидела далеко.
Не дожидаясь согласия или возражений, Алдон Родраген пошёл проводить допрос.
«Вообще, по-хорошему надо бы обследовать тело, и понять куда и чем нанесли удар…» – подумала Дарианна. Но, видимо, Родраген хотел, чтобы сначала полицейские описали место преступления.
– Никто не давал ему разрешения нас допрашивать! – буркнул Энаццо. – Мы находимся уже в Беллуно, в зоне ответственности именно беллунской полиции.
Он понизил голос и шёпотом признался:
– Я бы не хотел этого убийцу выдавать.
– Какими бы мотивами он ни руководствовался, убийство – это убийство, – не могла не возразить Дарианна.
– Да, я тоже до недавнего времени так полагал. Но я… да, я в итоге примирился с… наверное…
Он помотал головой и замолчал, потому что Алдон Родраген спрашивать начал с конца вагона – а Одэтисы сидели как раз там, недалеко от двери к уборной и открытой площадке.
Надо было начинать допрос с той визгливой девушки. Она ближе всего к убитому находилась, могла что-то слышать. Дарианна, правда, полагала, что Родраген не глуп и об этом тоже подумал: визгливая девушка сейчас, скорее всего, находилась в таком состоянии, что вряд ли была способна нормально отвечать на вопросы…
Перекинувшись парой слов с мужчинами, сидевшими у окна напротив Одэтисов – именно они старательно отгораживались газетами, делая вид, что вокруг ничего не происходит – молодой полицейский подошёл к Дарианне с Энаццо. Она почувствовала, как участилось её сердцебиение – не потому, что она чувствовала страх перед полицией – она не чувствовала! – и не потому, что Родраген как мужчина был вполне неплох собой, а потому что сейчас она… она участвовала в настоящем расследовании, о которых читала в книгах!
– Когда поезд ехал сквозь тоннель, вы не слышали ничего… странного? – спросил он.
Дарианна не могла не поделиться с ним одной мыслью…
– Знаете… Я считаю, что убийство было запланированным! – заявила она сразу же, уже ни о чём не думая. – Убийца хорошо знал маршрут поезда, знал, что по дороге попадётся длинный тоннель, и поезд по этому тоннелю будет ехать с черепашьей скоростью из-за сложного подъёма перед ним!
– Скорее всего, это так, уважаемая госпожа, – слабо улыбнулся Родраген. – Тем не менее, вы точно ничего не видели и не слышали?
То, что он не очень хотел принимать во внимание её догадки, Дарианну лишь раззадорило и распалило.
– Убийство было запланированным, – повторила она. – Это означает, что убийца знал о сегодняшней поездке… убитого… бывшего полицмейстера, – запнулась Дарианна, – в этом поезде в это время в этот день. Вам лишь осталось понять, кто и как мог выяснить, что вы поедете именно этим поездом и в этом вагоне.
Энтузиазм полностью захватил её – она окунулась в воспоминания и внезапно её осенило. Дарианна знала, куда делась кровь… И кто убийца!
Она не сдержала довольную улыбку. Но затем всё тело её словно пробило спазмом, скулы её дёрнулись, и она отвернулась, чтобы Родраген не смог заметить…
«А если благодаря моей наводке… если благодаря моей наводке он, он поймает убийцу…»
Да, убийство – это убийство… Но не все убийства равны. Убийство жестокого полицмейстера, который и сам загубил не одну жизнь, не то же самое, что и убийство невинного… Дарианна поглядела на Энаццо – тот смотрел куда-то сквозь неё, очевидно, страдая от того, что не может ничего поделать…
– Вы абсолютно правы… – раздался сбоку голос Алдона Родрагена. – Вам бы в полицию пойти… Я даже жалею, что женщин туда не берут. Вы бы стали отличной сыщицей.
Хмыкнув, он недоумённо посмотрел на Дарианну: только что та восторженно ему рассказывала о том, как облегчить поиски убийцы, а теперь сидит и дрожит от чего-то…
Алдон Родраген пересёк проход посреди вагона и подошёл к следующим пассажирам.
– Убийца – врач, – прошептала она, наклонившись к брату, а глаза её сверлили спину Родрагену. – На шее у Фазая были капельки крови… А врач трогал её и капельки эти стёр.
Поэтому он казался таким настороженным всю поездку…
– Он мог случайно сделать это, – помотал головой Энаццо, очевидно, не особо доверявший её способностям.
Дарианна сглотнула и схватила себя за плечи. Если уж Родраген раскроет доктора Варрисара – пускай догадается сам!
Внезапно, Дарианна заметила, что врач, всё это время находившийся около мертвеца, пользуясь тем, что Алдон Родраген отвернулся, нагнулся и подхватил что-то с пола… Кажется… шприц…
Он действительно и есть убийца! Только бы Родраген не заметил…
Дарианна зажмурилась.
«Я не выдам его… Нет, может, мне и следовало бы… Он убийца… Возможно, даже и не республиканец, а из Индепендентов-монархистов… Такой же как Фазай, только находится на другой стороне… Наверное, его надо выдать!»
– Почему мы поехали на этом поезде? – сквозь зубы прошептала она, сжимая руку брата. Дарианна отчаянно заморгала, пытаясь избавиться от резко нахлынувших слёз. Хорошо, что Алдон Родраген уже отошёл…
И как же получилось… Смерть Фазая не вывела её из себя, но это… её поступок!
– Дари, Дари, сестрёнка… – Энацо подался вперёд и, обняв, прижал её к груди. Дарианна почувствовала, как от дыхания его трепещут её волосы в большом пучке на затылке. Ей показалось, что по всему её телу разлилось тепло, тепло любви, передаваемое старшим братом. В отличие от его жены Лиомелины она не была одарённой и не могла напрямую ощущать истинные эмоции других людей… Но в этот момент ей казалось, что она на это способна.
– Я люблю тебя, Дари, и всё будет хорошо. Ты ничего ему не сказала! Всё будет хорошо, – повторял он, и эти слова… приятные и успокаивающие, но довольно бессмысленные, они, вопреки всему, действительно помогали. Дарианна глубоко вдохнула и высвободилась из объятий Энаццо. Достала из кармана юбки платок и осторожно протёрла глаза.
«Наверное, и он ко мне относится как к дочери, а не как к сестре… Большая разница в возрасте, двенадцать лет…»
– Ага! – внезапно отвлёк её театрально звучащий голос Алдона Родрагена. Тот пальцем указывал на врача, застывшего со шприцом в руке. – Так это был ты… Надо было мне сразу поискать рану…
– Он бы и без твоей подсказки догадался, Дари! – утешал её Энаццо. – Да и подсказка эта… Ты ничего ему не сказала!
Широкими шагами Родраген пересёк вагон и вырвал у врача из рук шприц с длинной, устрашающей иглой.
– Уважаемый… – чуть ли не заикаясь, доктор Варрисар опять поправил пенсне. – Какой идиот будет использовать орудие убийства, однозначно указывающее на него?
– Такой, у которого нет другого орудия, – припечатал Родраген.
– И всё же, почему я оставил его на месте преступления? Раз уж вы считаете, что убийцей был я? – лицо врача нервно дёргалось.
– Случайно уронили.
– У меня алиби! – завопил доктор Варрисар на весь вагон. – Когда произошло убийство, меня здесь не было! Я находился в уборной…
Дарианна ещё раз протёрла платком глаза.
«И пока он находился в уборной… ведь кто-то мог бы залезть в его вещи и достать этот шприц. Особенно, если этот кто-то знал, где шприц лежит» – мелькнуло у неё в голове. Но эту идею она отмела. Пока поезд был на улице, копошащийся в вещах врача человек привлёк бы внимание полицейских, да того же Фазая, который сидел напротив врача. В темноте же найти шприц… сложно… И наполнить колбу шприца ядом… Или яда и вовсе не было, а медицинский инструмент просто воткнули в шею?
– Конечно, возможно, это не ваш шприц, – кивнул Родраген. – Достаньте ваш. Если вы невиновны, очевидно, убийца имел такой же.
Доктор Варрисар между тем вывернул всю сумку наизнанку, выкинул все вещи наружу, но второго шприца не нашёл и потому заявил, что, видимо, забыл его в Сидеме.
– Почему-то вы об этом раньше не сообщили, – мрачно заметил Родраген, засовывая в сумку руку. Оттуда он вытащил небольшой флакончик с мутной жидкостью. – Это яд?
Родраген передал флакончик помощнику.
– Надо будет потом исследовать…