Тормозной путь

Клава полностью разделась и легла в постель. Она чутко реагировала на массаж её эрогенных зон с возрастанием амплитуды вибраций своего тела. Виктор уже не был тем наивным мальчиком, каким он был при первой брачной ночи со своей бывшей женой; чтение морально запрещаемой литературы, а также общение с более опытными женщинами его кое-чему научили. Судя по всему, у Клавы опыт был намного меньший. Продолжая ласкать её эрогенные зоны и чувственно-активные точки, он ощутил появление небольшой испарины на её теле, свидетельствующей о том, что её кульминационный момент достигнут и он может реализовывать то, что уже нужно только ему. Средства контрацепции у него были, вероятность так называемого залёта отпадала. Какое-то время они пребывали в заторможенном состоянии приятного контакта взаимного ощущения, когда как можно дольше не хочется шевелиться. Наконец она спросила:

– Что это со мной было?

– То, что должно было быть с нормальной хорошей женщиной.

– Я как в какую-то яму провалилась и чуть сознание не потеряла.

– Правильно, это подтверждает, что ты полноценная жизнеспособная женщина.

– Ты не будешь думать обо мне плохо?

– Нисколько, ты нормальная естественная красивая женщина.

– Мне так легко после тебя стало.

– Правильно, – длительное воздержание никому пользы не приносит.

– А тебе как?

– То же самое, ты сняла у меня тяжесть внизу живота, мне очень приятно.

– Я сейчас приду, ты отвернёшься?

– Если ты этого хочешь, но тогда я не увижу, какая ты красивая.

– Ну я стесняюсь.

– Чего стесняешься, своей красоты? Что в природе естественно – то красиво, и пренебрежением красоты своего тела женщина себя угнетает. Да и что я увижу в полумраке?

Она прошла в отсек с удобствами, вернулась, легла на прежнее место. Снова были ласки, дрожь в теле – всё, что нужно людям, чувствующим взаимное влечение и осознающим отсутствие каких-либо тормозящих ограничений. С наступлением позднего зимнего утра они ощутили проявление первой биологической потребности в виде необходимости утолить чувство голода. У Виктора был небольшой автомобильный холодильник, который можно было через преобразователь подключать к сети 220 Вольт. Там он хранил кое-что из продуктов, так что обеспечить завтрак проблемы не представляло. После завтрака они ещё были какое-то время вместе, но ближе к середине дня Клава помрачнела, осознав, что ей надо идти домой, где предстоит разговор с матерью и что-то надо сказать дочери. Виктор достал из холодильника небольшую шоколадку, которую попросил передать ребёнку. Провожая Клаву через дверь пожарной лестницы, он сказал, что будет её ждать, если у неё возникнет возможность и желание прийти к нему снова.

Вернувшись в комнату, он долго смотрел в окно, наблюдая, как она удалялась, как ему показалось, другой походкой. Он и сам ощутил в себе некоторые изменения, прежде всего касательно взглядов на содержание диссертации и текста отзыва с уменьшением доли агрессивности в оценке сделанных там ошибок. К концу дня в воскресенье он пришёл к выводу, что его отзыв и предложения по изменениям в диссертации полностью готовы. Всё время после ухода Клавы он мало надеялся, но непроизвольно ожидал звука удара камешка по стеклу, однако его не было. Наконец, когда полностью стемнело и на улице никого не было, такой звук раздался. В темпе он пробежал через пожарную лестницу и открыл ей дверь. Клава принесла ему кое-что из домашних продуктов. Снова повторилась череда прекрасных моментов взаимного наслаждения, которые могли понять только они двое, желающие отодвигать необходимость момента финала как можно дальше. Где-то за полночь Клава ушла, благодаря Виктора за всё хорошее и с надеждой на новую встречу, как только у неё появится возможность.

Утром в понедельник позвонил Аркадий и сказал, что неважно себя чувствует. Виктор ответил, что ничего страшного нет, пожелал поправляться. Далее он провёл планёрку, отпечатал на Светиной машинке отзыв на диссертацию и позвонил профессору Судакову, доложив о готовности к встрече. Сергей Сергеевич предложил организовать встречу через два дня втроём вместе с автором диссертации. Далее к Виктору пришёл главный энергетик и сообщил, что угля в котельной осталось не больше чем на четверо суток, а с пуском газовой котельной есть много неопределённого. Пришлось вызвать главного бухгалтера и решать вопрос о закупке новой порции топлива. Было принято решение о покупке десяти тонн антрацита, оформлена заявка, с которой главный энергетик отправился в центр топливного обеспечения. К вечеру он вернулся с выписанным счётом, по которому было составлено платёжное поручение, и на следующий день Виктор свозил Клаву в банк для оформления платежа. Вечером она снова пришла к нему, был романтический ужин, когда можно отключиться от груза текущих вопросов и в режиме расслабления получать всё то, что нужно человеку по запросу его потребностей. Через пару дней приехавший КАМАЗ сгрузил десять тонн угля, так что за теплоснабжение предприятия до конца месяца можно было не беспокоиться.

В назначенное время Виктор прибыл к профессору Судакову. Сергей Сергеевич ответил на его приветствие и, предложив присесть, представил сидящую возле стола даму.

– Проходите, Виктор Константинович, знакомьтесь – вот та самая Эвелина Григорьевна, которую вам предстоит защищать на совете.

Она немного привстала и протянула Виктору руку ладонью вниз со слегка согнутыми пальцами. Ему ничего не оставалось, кроме как учтиво сделать в её сторону лёгкий поклон и поцеловать тыльную сторону её руки. Далее он расположился напротив и протянул профессору папку с диссертацией и распечатанным отзывом. Сергей Сергеевич открыл папку и стал читать. Затянулась пауза, все молчали в ожидании его слов. Сидя напротив только что представленной ему диссертантки, Виктор заметил её безупречный внешний вид и почувствовал запах каких-то, наверное, ощутимо дорогих духов. Он плохо разбирался в тонкостях женской одежды и вопросах парфюмерии, но, поглядывая боковым зрением на сидящую против него даму, мог воспринимать её как гармонично созданное произведение искусства, на которое приятно смотреть, но только на определённой дистанции, иначе при приближении картина может исказиться. Профессор сперва прочитал отзыв, потом пролистал папку, кое-где задерживаясь, читая замечания, затем, обращаясь к Виктору, начал говорить:

– С вашими замечаниями по диссертации я в целом согласен; здесь я немного подумаю, как лучше сформулировать текст, и тогда можно будет всё распечатывать, если вы не будете возражать. По отзыву – давайте оставим всё как есть, только пусть Эвелина Григорьевна подумает, как ответить на ваши замечания.

Профессор передал Эвелине текст отзыва, она прочитала и, устремив вопросительный взгляд на профессора, перевела его на Виктора. На фоне создавшейся паузы он развернул лист бумаги и передал его профессору.

– Может быть, на замечания так лучше ответить?

Профессор прочитал и протянул этот листок Эвелине.

– Можно и так, сохрани этот листок у себя. Теперь так, Эвелина, через пару дней заберёшь у меня диссертацию и распечатаешь всё начисто в пяти экземплярах. Первый экземпляр оставь в папке, остальные переплетай. Автореферат я тоже отдам тебе вместе с диссертацией, распечатаешь его в первую очередь, отдашь на размножение в типографию, покажешь мне список рассылки и каждому по тому списку отправишь по почте. А вас, Виктор Константинович, я попрошу через пару недель – не раньше, – как получите автореферат, отправьте свой отзыв по почте в адрес секретаря диссертационного совета, который там будет указан.

Виктор вышел из кабинета профессора вместе с Эвелиной, на лице которой можно было прочесть признаки озадаченности и озабоченности. Спускаясь по ступенькам, он заметил на её ногах сапожки с необыкновенно высокой шпилькой и вынужден был протянуть ей руку для создания точки опоры. Она с благодарностью приняла такой жест, и вскоре они вышли из здания. Но было скользко, ему пришлось довести её до стоящего рядом «жигуля» и помочь сесть за руль. Неподалёку стоял и его служебный автомобиль, она это заметила и на прощание помахала ему рукой.

Возвращаясь на работу, он невольно сравнивал свою новую знакомую Эвелину и простую женщину Клаву. Обе по всем ощутимым признакам были свободны от бремени замужества. На пальцах Эвелины он рассмотрел какие-то золотые перстни, но обручального кольца не заметил. В то же время её фамилия отличалась от фамилии её отца, что наводило на мысль, что она была замужем. Находясь возле неё, он слегка ощутил в её взгляде какую-то слабо выраженную критическую оценку его как человека противоположного пола, что можно было воспринимать как хороший знак, поскольку никаких близких отношений с такой дамой ему иметь не хотелось. Ему была более мила простодушная Клава – женщина без особых амбиций, понимающая сущность обстановки, стремящаяся получить только то, что нужно им обоим. Конечно, её уровень познания был не так широк, но она этого не скрывала и часто задавала вопросы, на которые он делал ей соответствующие разъяснения, и, как ему казалось, за это она была ему благодарна.

Вернувшись на своё рабочее место, Виктор обнаружил на столе оставленный главным бухгалтером проект приказа о премировании сотрудников по итогам уходящего года. Там значилась довольно внушительная цифра напротив его фамилии. Просмотрев бумагу, он оставил себе только десять рублей, а оставшуюся часть добавил другим людям, в том числе сотрудникам бухгалтерии. Общая сумма выплат при этом не изменилась. Он знал, что его появление в бухгалтерии всегда сопровождается какими-то вопросами. Так было и тогда, когда он возвратил проект приказа Таисии Вячеславовне со своими поправками. С её стороны последовал вопрос:

– Виктор Константинович, зачем вы так себя обделяете? А эти сотрудницы, – она показала на сидящих напротив неё Таню и Клаву, – что, достойны такой прибавки?

– Да, если никаких юридических норм не нарушаем, так будет лучше.

Тут же подала голос словоохотливая Таня:

– Виктор Константинович, вам бы жениться надо.

– Так ты же замуж вышла, что тут теперь поделаешь…

Через неделю с небольшим секретарша Катя принесла Виктору почтовый конверт, адресованный на его имя, в котором был автореферат диссертации Кудряшовой Эвелины Григорьевны. Как было оговорено с её руководителем, это означало, что можно было заняться почтовой отправкой отзыва. Он достал конверт, положил туда бумаги, заклеил и написал адреса отправителя и получателя. Собрался поручить отправку конверта Кате, но подумал, что всё равно в ближайшие дни будет проезжать мимо районной почты, тогда и отправит. Почтового отделения как такового в посёлке не было, поскольку его территория относилась к сфере деятельности почты, находящейся в районном центре. Вопросами доставки и отправки почтовых отправлений, а также доставкой пенсий и денежных переводов занималась почтальон Нина – женщина, немного перешагнувшая за черту тридцатилетия. Она жила в этом посёлке и по работе каждый день ездила в районный центр с автобусами РТП. Стоимость проезда ей оплачивалась по месту работы, так что водители с неё никакой платы за проезд не взимали. Почти каждый день она приходила к Кате для доставки почты и принятия новых отправлений, и Виктор решил, что если в ближайшие дни никуда не поедет, то отдаст этот конверт Нине.

Неожиданно его размышления прервались, когда он увидел в дверях своего кабинета входящую Эвелину. Пришлось встать из-за стола, подойти к ней, помочь снять шубу (хорошо, что в кабинете была вешалка с плечиками) и предложить ей сесть возле своего стола. Оказалось, что Эвелина просто привезла ему экземпляр полностью готовой и переплетённой диссертации с авторефератом и предложила Виктору отдать ей конверт с отзывом, который она сама может отвести в почтовое отделение. Она рассказала о ходе подготовки к защите, упомянула о вероятности появления каверзных вопросов со стороны возможных недоброжелателей, на что ему пришлось указать на достоинства её работы и по возможности успокоить, что отзывы оппонентов на защите тоже кое-что значат. При разговоре он почувствовал исходящий от неё вместе с запахом духов запах дыма. Значит, она есть курящая женщина.

Разговор вроде бы подходил к концу, Эвелина начала подниматься со стула, Виктор встал, чтобы её проводить, но в двери кабинета появилась Клава с какими-то бухгалтерскими бумагами на подпись. Она остановилась в выжидательной позе: как ей быть – зайти позже или идти дальше? Виктор тут же среагировал, пригласив Клаву следовать дальше, сесть возле его стола напротив Эвелины и немного подождать. Взгляды этих двух женщин встретились, Эвелина приблизилась к вешалке, Виктор помог ей надеть шубу, накинул на себя куртку и пошёл её провожать, сказав Клаве, чтобы она никуда не уходила и дождалась его. Он проводил Эвелину до автомобиля, который она оставила во дворе гаража, поддержал, когда она садилась за руль, и подождал, пока она выехала за пределы территории предприятия. Возвращаясь в кабинет, он ощутил на себе груз вопрошающих взглядов по вопросу, что может означать визит к нему столь шикарной дамы далеко не местного вида. По виду сидящей в его кабинете Клавы трудно было определить, что это – сцена ревности или признание поражения. Он сел на своё место и заглянул Клаве в глаза.

– Что хочешь от меня услышать – объяснение или разъяснение, или подписать какие документы? – он показал на бумаги в её руках.

– Может, скажешь, что это за мадам к тебе приходила?

– Конечно, скажу – аспирантка из сельскохозяйственного вуза, привезла свою диссертацию, вот, посмотри.

Клава развернула переплетённый экземпляр, стала листать страницы.

– Что здесь написано?

– Информация о результатах исследования по зависимости затрат на движение колёсных машин по деформируемому грунту при изменении давления воздуха в шинах.

– И что она от тебя хочет?

– Чтобы я оценил её работу, выступил на совете, когда будет защита о том, что она достойна присуждения ей учёной степени кандидата технических наук.

– Я сперва подумала, что это твоя бывшая жена.

– Нет, та далеко, да и вряд ли она захочет меня видеть, так что не ревнуй – менять тебя на эту диссертантку не собираюсь, хочу только тебя. Сегодня придёшь?

Клава слегка кивнула головой и поднялась со стула, забрав с собой принесённые якобы на подпись бумаги. На выходе ей пришлось посторониться, чтобы пропустить входящую в кабинет Виктора свою начальницу. Таисия Вячеславовна заняла место на том же стуле, на котором только что сидела Клава.

– Смотрю я на Клаву – как она изменилась: то еле двигалась, как хромая утка, а сейчас, смотрю, как молодой цыплёнок бегает.

– Ничего удивительного, Новый год на подходе, вот люди и ожидают чего-то хорошего, по вам такое тоже заметно.

– Неужели? Я, собственно, к вам по другому вопросу. По статье расходов на оборудование у нас остаётся вот такая сумма, – она показала смету расходов, – чуть больше восьмисот рублей. Через четыре-пять дней банк перестанет принимать платежи, так что эта сумма может сгореть. Надо подумать, на что её потратить. Давайте зайдём к Аркадию Николаевичу и вместе что-нибудь решим.

Они прошли в кабинет к директору. Аркадий предложил им разместиться возле его стола. Таисия Вячеславовна разъяснила ситуацию. Было ясно, что потратить такую сумму на дефицитные станки и вспомогательные приборы в такой короткий срок они не смогут. Виктор предложил свою идею.

– Можно попробовать купить принадлежности для организации у нас фотолаборатории, чтобы не обращаться к сторонним организациям для оформления всякого иллюстрационного материала – доски почёта, стендов по соцсоревнованию, а иногда и для документирования всяких поломок при конфликтных вопросах.

– А где разместить проявочную?

– Комната возле туалета пустует, там уборщица свои принадлежности держит. Там есть подвод воды и слив, так что место для такого дела удобное. А для уборщицы можно какой-нибудь шкаф в туалете поставить – места там достаточно.

Других идей больше не возникало. Было решено, что, если до завтрашнего утра ничего не появится, Виктор поедет в город и постарается выписать счёт на обозначенную сумму.

Рабочий день кончился, все разошлись, он посидел в кабинете, затем вышел в коридор и увидел, что дверь в бухгалтерию ещё не закрыта. Заглянув туда, увидел Клаву, которая уже оделась, но как бы никуда и не спешила. Он взял свою куртку, замкнул кабинет и провёл её через холодный отсек с пожарной лестницей в свою общежитскую комнату, улучив момент, когда в коридоре никого не было. Войдя в комнату, Клава спросила:

– Что вы там обсуждали у директора?

– На что потратить остаток денег на оборудование. Что там тебя интересует?

– Нет, не то, просто мне показалось странным, отчего это Таисия, как пришла обратно, минут пять крутилась перед зеркалом – что она там в себе рассматривала?

– Я ей сказал, что с приближением Нового года женщины начинают лучше выглядеть, в том числе и она. Вот она и решила проверить.

На фоне ревностной вспышки Клава была уже немного не той, что раньше. Всем своим арсеналом она стремилась подчеркнуть Виктору, что он тот, кого она хочет и кого не собирается никому отдавать. И он сознавал, что не хочет никому её отдавать. Ясно было, что вырабатывающий состояние счастья эндорфин ускорял выработку дофамина, переводящего человеческое сознание в режим влюблённости с отключением защитных барьеров и порождением опасности бросаться с головой в омут. Впрочем, находясь в таком состоянии, люди обычно не думают о факторах опасности, даже если и сознают, что в жизни всё временно.

Утром следующего дня Виктор захватил с собой несколько бланков с наименованием реквизитов предприятия на случай, если придётся составлять заявку, приехал в магазин, торгующий фотооборудованием, который он приметил, проезжая по дороге в политехнический институт. Директор магазина, как ему показалось, даже с радостью восприняла желание осуществить покупку на выставленную сумму, поскольку ей тоже надо было выполнять план по продажам. По подобранному списку она заполнила платёжные документы, поставила печать и вручила их Виктору для оплаты. Вернувшись на предприятие, он показал список Аркадию, тот поставил свою подпись для бухгалтерии, после чего Таисия Вячеславовна оформила всё для оплаты, и на следующий день оплата была осуществлена. Двумя днями позже директор магазина позвонила и сообщила о том, что оплата прошла и можно забирать товар. В тот же день Виктор свозил Клаву в банк для получения зарплаты сотрудникам, далее съездил в город, получил заказанный товар, оформил документацию по складу и наиболее ценные приборы, такие как фотоаппарат и объективы, убрал в свой сейф.

Дни старого года подходили к концу, план предприятия был выполнен, о чём уже было доложено в управление и, как полагалось, в райком. В предпоследний день старого года наконец был оформлен акт о вводе в эксплуатацию новой газовой котельной. В старой котельной ещё оставалось немного топлива, её пока решили оставить как резервную. С пуском новой котельной в производственном корпусе да и в общежитии стало немного теплее на фоне того, что к концу декабря морозы усилились.

Последний день старого года характеризовался обилием взаимных поздравлений и обменом подарками. Виктор позвонил родителям, успокоил их, что с ним всё хорошо, что, как будет возможно, он к ним заедет. Начиная со второй половины дня, предприятие опустело, люди разошлись по своим домам. Виктор возвратился в свою комнату, включил телевизор, но там передавали какие-то комедийные фильмы, которые его раздражали, и он его выключил. Состояние безделья с перспективой на ближайшие два дня его угнетало. Он включил радио, перебирая разные радиостанции, но нигде не находил никакой информации, которая могла бы его заинтересовать. В наших радиостанциях взахлёб звучали голоса о рекордных надоях молока или о достижениях знатных победителей соцсоревнования либо новости хоккея, которые ему были совершенно не нужны. В передачах западных радиостанций звучали сообщения о том, как празднуют встречу Нового года в разных странах мира, какие где подают угощения, как что украшают и какие при этом дарят подарки. Из соседних комнат общежития доносились голоса, свидетельствующие о действии спиртосодержащих напитков на организмы их обладателей в стремлении что-то кому-то доказать либо продемонстрировать свои способности в вокале или хоровом пении.

Виктор с трудом представлял, как Клава объясняет свои отлучки из дома матери и маленькой дочери. Наверняка привязанность ребёнка к матери как-то проявляется, и это стремление нельзя подавлять. Своими действиями Виктор никого не хотел в чём-то ущемлять, но и сознавал, что идеальных ситуационных вариантов достичь невозможно. В своих размышлениях он допускал, что, может быть, Клава и есть для него тот самый удобоваримый вариант любящей женщины, по отношению к которой не надо выставлять барьер защиты от предательства, которая способна жить для него, и ему в семейной жизни ничего больше не надо. Вместе с тем отсутствие у неё высшего образования и невысокая начитанность создавали какой-то барьер, ограничивающий её общение в той среде, в которой, например, Эвелина может быть равнозначной собеседницей. Впрочем, если хорошо подумать, ему это очень надо? Он сидел в своих мыслях, поглядывая на циферблат будильника, отмечая, что до наступления Нового года оставалось менее двух часов. Периодически гася свет, он вглядывался в ночную темноту, но, кроме статичного изображения уличного ландшафта, ничего не видел, даже на хорошо видимые на небе звёзды не хотел обращать внимания.

Наконец его взгляд засёк приближающуюся долгожданную женскую фигурку. Виктор спустился вниз и открыл дверь отсека пожарной лестницы. Через несколько секунд она была у него.

– Ты не замёрзла?

– Нет, мне с тобой тепло.

В их диалоге всё больше стали присутствовать слова типа «милый», «милая» и, конечно же, «любовь» во всех возможных производных формах звучания этого термина. Клава выглядела необыкновенно красивой с новой причёской и небольшой долей косметики. Она накрыла праздничный стол, Виктор поставил заранее купленную бутылку шампанского и подарил ей большую коробку шоколадных конфет куйбышевской фабрики, зажёг большую парафиновую свечу и погасил свет. Заменителями фужеров им служили обычные гранёные стаканы, что нисколько не снизило градус простого человеческого чувства, официально формулируемого термином «счастье». По телевизору показывали «Голубой огонёк», но им не нужно было ничего, кроме как ощущения, что они вместе. С новогодним поздравлением к народу вместо Брежнева почему-то выступил премьер-министр Косыгин, но, кто бы ни говорил с экрана телевизора, они отметили наступление Нового 1977 года хлопком шампанского и взаимным тостом за решение всех проблем и хорошее будущее. От выпитого вина Клава стала какой-то непринуждённой и ещё более привлекательной. Она прижималась к Виктору, он держал её в руках, массируя плечи и другие участки и получал удовольствие от ощущения того, что ей это приятно.

1977

Новогодняя ночь была долгой, но она не могла быть вечной. Они проснулись, когда на улице уже рассвело. Они позавтракали, допили шампанское и вновь погрузились в безмятежное состояние, из которого не было никакого желания выходить. Быстро подошёл вечер, снова наступила безмятежная ночь, только к утру в сознании стал пробуждаться зуммер напоминания о необходимости возврата к действительности. Клава помрачнела, Виктор как мог пытался её приободрить. Это помогало – она пробыла у него до конца второго дня наступившего года и ушла домой только поздно вечером, поскольку третьего января уже надо было выходить на работу. Коробку конфет она так и не открыла, чтобы отнести её дочке. Виктор чувствовал, что в их отношениях она полностью полагается на него. С одной стороны, это было приятным, но одновременно и удручающим фактором. Он знал, что она ютится в половине дома на двух хозяев, где на её долю отведены две маленькие комнаты, из которых одна кухня, служащая спальней её матери, а в другой комнате располагается она с дочкой. Ему в такую обстановку вторгаться никак нельзя. Взять её в общежитие с ребёнком тоже нельзя, потому как тут же возникнет партийный вопрос с персональным делом «о моральном разложении». Он знал, что в деревенской жизни что-либо скрыть почти невозможно, но пока не замечал ни единого знака по поводу их отношений.

Первый рабочий день наступившего года характеризовался вялостью втягивания сотрудников в рабочий процесс. Вместе с Аркадием они провели планёрку с руководителями участков и познакомили их с планом предстоящих работ. Самым интенсивно работающим подразделением стала бухгалтерия с предстоящим объёмом работ по составлению финансового отчёта за прошлый год. Клаве тоже досталось порядком такой нагрузки, где нельзя ошибаться. В помощь бухгалтерии была подключена секретарша Катя, вынужденная выполнять функцию машинистки, поскольку Света ушла на сессию в техникум. В один из таких дней Виктору позвонила Инна, секретарь кафедры из политехнического института, и сообщила, что для него накопилось несколько курсовых проектов, которые надо забрать для проверки. В институте она отдала ему проекты и сказала, что также надо заполнить бланк для бухгалтерии для оплаты почасовой нагрузки. На проверку одного проекта отводилось пять часов. Подошедший к нему Александр разъяснил, что бланки для почасовой оплаты надо подавать Инне до пятнадцатого числа каждого месяца, чтобы она успела их оформить и передать в бухгалтерию для оплаты в конце этого месяца. По тем проектам, что будут позже, оплата будет по итогам следующего месяца. Виктор посмотрел – в пачке было шесть проектов. По этому количеству он заполнил бланк и передал его Инне. Теперь ему надо подождать начала февраля, чтобы оценить размер перечисляемой ему зарплаты на сберегательную книжку. Вернувшись на работу, он занялся проверкой этих проектов, заполнением по ним рецензий и выставлением оценок. Работа затянулась надолго, и, уже когда все, даже работники бухгалтерии, разошлись, Клава заглянула в его кабинет и села возле стола.