Холодное полнолуние

– Да ты в своем уме? – возмутилась Августа.

– Шестаков! Дело есть! Айда с нами! Что тут у вас?

– Да вот объясняю гражданам, как безопаснее до вокзала добраться, – соврал Петр, пряча оружие.

Опасаясь получить выстрел в спину, Ефим и Степан уходить не торопились, но револьверы убрали.

Шестаков и Тимофеева примкнули к сотоварищам, которые один за другим исчезали в темноте подъезда соседнего дома. Перед тем как скрыться за дверью, Августа послала Никрашевичу ненавидящий взгляд, а вот Петр, наоборот, улыбнулся и махнул рукой.

– Да мы с тобой везунчики, – отирая пот со лба, признал Кузнецов. – Но Верухин нам этого не простит.

Никрашевич промолчал, хотя был согласен с выводами друга.

Их нашли слишком быстро, уже на следующий день. Степан, чтобы разжиться перед отъездом харчами, ходил на рынок. Вернувшись, обнаружил изрешеченное мертвое тело штабс-ротмистра на полу разгромленной комнаты. Как ни странно, саквояж, спрятанный в печи и заложенный дровами, остался цел, а вот «дела» пропали. Погоревав около друга, Никрашевич рискнул заглянуть в дворницкую. Понял, что дворник о расправе знает.

– Не сумневайся, вашбродь, все сделаю! Убиенный Ефим Карпович жалостливый был, завсегда простой люд понимал. Царствие ему небесное! – перекрестился мужик. – А вы идите от греха…

– Видел кого?

– В квартиру пятеро поднялись. Антихристы как есть, – старик снова осенил себя крестом. – Один на улице ждал, не заходил.

Никрашевич оставил шмат сала да денег на похороны и, не оглядываясь, зашагал прочь. Нужно было попасть на Финляндский вокзал. Он думал, как ему лучше добраться. Туда ходила и конка, и трамвай, но не в эти сумасшедшие дни. Взял пролетку.

– Гони, братец! Рублем не обижу!

– Прошу прощеньица, мил человек, на-ка, цепляй бант на грудь! Глядишь, в целости и сохранности довезу.

Никрашевич возражать не стал.

Расплатившись сполна с извозчиком, Степан шел в дом, расположенный в непосредственной близости от вокзала. Калитка оказалась закрыта. Он нажал на электрический звонок. Через несколько минут появился сурового вида дворник.

– Чево нать?

– Не шуми, любезный, я к тебе с поклоном от Ефима Карповича Кузнецова.

Дворник растерялся, не зная, как поступить. Кузнецов пристроил его на эту должность и выручал не раз. Решился.

– Иди за мной!

Уже в комнатенке мужик внимательно рассмотрел Степана.

– Не лучшая у вас по нынешним временам рекомендация.

– Согласен, но Ефим сказал, что ты человек порядочный и добро не забываешь.

– Не забыва-а-а-ю-ю… Ладно, говори, зачем я понадобился?

– Придержи у себя саквояж. Я ближе к вечеру заберу.

Мужик поворчал, но поклажу взял и показал, куда припрятал.

– А сам-то Ефим Карпыч где?

Никрашевич только перекрестился, дворник, заохав, последовал его примеру.

Степан направился к зданию разновысотного вокзала, украшенного окошками и башенками. Расположившись на лавках и прямо на метлахской плитке пола с чемоданами, корзинами, узлами, граждане ожидали прибытия поезда. Многие из них уезжали до осени на дачи на станциях Удельная, Озерки, Шувалово, Парголово, уже «чухонских» Райволо, Терриоки, Новой Кирки и других, чтобы переждать лихое время. Оно, конечно, рано, но лучше в холоде, да живыми.

За рукав дернул худой, плохо одетый мальчишка, разносчик газет, который исчез сразу, как только получил за номер монету и кусок сахару. Торговка в белом платке, едва выговаривая по-русски, зазывала на молоко и сметану. Безошибочно отыскав перекупщика, Степан обменял рубли на марки, приобрел в кассе билет и вышел на перрон изучить обстановку. «Во-о-он он!» – услышал Никрашевич и увидел впереди себя забравшегося на фонарь подростка, у которого четверть часа назад купил «Русское слово». Тот показывал на Степана пальцем. Не оглядываясь, Никрашевич припустил по платформе. Позади слышался топот. Перепрыгивая через чужую поклажу, разбрызгивая сапогами грязь, расталкивая зевак, он соскочил с перрона. Обогнул состав на втором пути, побежал в обратном направлении к стоящему на третьем вагону с открытой площадкой для перехода на другую сторону поезда, рассчитывая затеряться среди станционных сооружений.

Дорогу к свободе отрезал Шестаков.

– Вам некуда спешить, любезный! – улыбаясь, Петр наставил на Степана наган.

Никрашевича схватили.

– Тащи его в мастерские, – распорядился Шестаков.

– А твои дружки знают, что ты… – начал Никрашевич и не договорил.

Он очнулся на полу железнодорожных мастерских. Привалился к стене, корчась от головной боли.

– Горазд ты поспать, ротмистр, – усмехнулся сидящий напротив Шестаков.

– После такого угощения, сон – лучшее лекарство.

– Обменялись любезностями и будет. Где драгоценности?

– Так дошли до того, что нет ничего.

– Шутить изволите… Ну тогда я сразу к делу. Архи-ип, веди! – позвал он кого-то.

Из-за паровоза вывели белобрысого чумазого мальчугана лет четырнадцати-пятнадцати.

– Знакомься! Это Мишаня Кузнецов, шустрый малый. Весь в отца-жандарма. От тетки, из Романова, бежал.

Паренек, хоть и был напуган, но держался.

– Уведи, Архип.

– Мальчишку отпусти!

– Даю тебе час. Принесешь сюда все, что взял. Вернешь, и дуйте на все четыре стороны. Слово даю! Можете вместе в Финку двинуть.

– Цена твоему слову – копейка.

– Э нет… Думаю, не меньше двух тысяч. Уразумей, Степан, если вдруг шутить вздумаешь… Семью ты, конечно, спрятал. Только я быстрее тебя до них доберусь. Помнишь, когда в девятьсот десятом Августу арестовал и посадить ее грозил? Так я еще тогда все про тебя узнал: где и с кем живешь, откуда с супругой в Вятку прибыли, по какому адресу родня в Вологде осела. Вы и живы только потому, что ты гимназистку глупую застращал и отпустил, – он усмехнулся, заметив, как побледнел ротмистр. Достал из-за пазухи папки. – Ты, помнится, этими бумажками меня хотел напугать?

Он подошел к чугунной печке и бросил «дела» в огонь.

– Честно говоря, ты избавил меня от лишних хлопот. Я-то думал, что придется ехать в Вятку их уничтожать.

Он подошел к Никрашевичу.

– Сломали мы вашу систему! Кто ты теперь? Никто!

Через час Петр проверял саквояж, выкидывая на грязный пол вещи жандарма, которые тот складывал в заплечный мешок. Наконец, Шестаков нашел то, что искал.

– Удовольствие иметь дело с людьми чести.

– Мишу вели привести!

– Да это запросто. Архи-и-и-ип, кликни!

Мальчуган подошел к Шестакову.

– Расскажи-ка дяде жандарму, кто ты.

– Я-то? Микитка Сукоткин, сын Васьки-железнодорожника.

Никрашевич оставался спокоен, только кулаки самопроизвольно сжались.

– А что, Никита, какая у тебя самая большая мечта?

– Завалить фараона, – насупился подросток.

– А почему?

– Так они батю на каторгу отправили.

– А не слабо в человека стрелять? Вдруг не попадешь?

– Я на капусте тренировался!

– Ну, держи наган… Мечты сбываются. Целься в голову или в живот!

Посмотреть на представление собрались человек десять слесарей. Вместо инструмента в руках – оружие.

Бежать невозможно. Никрашевич перекрестился.

– Встань-ка на колени, а то мальцу неудобно.

– Неудобно ему будет, когда он на моем месте окажется, – Степан не шелохнулся.

Двое мастеровых помогли ему.

Мальчонка долго целился и в первый раз промазал. Рука дрогнула в последний момент.

– Не торопись… Представь, что это кочан… И бах!

– У капусты глаз нет, а этот зырит, как святой с бабкиной иконы…

– Разверните его спиной!

Вторая пуля разорвала ухо.

– Подойди вплотную. Во-от.

Ночью тело убитого жандарма вытащили из мастерской, доволокли до Невы, нашли ближайшую полынью и спустили в мутную холодную воду.

Глава VII. 43. Просто, элегантно, дорого

Областной город Киров. Двадцать пятое декабря 2023 года, понедельник

Если бы Ася верила в бессмертие не только души, но и тела, то решила бы, что на роль убийцы идеально подходит Августа Тимофеева-Верухина. «Мотив у нее железобетонный: месть за мужа и желание собрать обратно в саквояж драгоценности, оказавшиеся у разных владельцев, хотя и родственников. Может, высокая старуха с зонтом и есть Августа? Идеальный подозреваемый! Сколько ей сейчас? Сто тридцать стукнуло? Она, как подружка Дуни, попала на семейное фото Заряновых. Вероятно, это конфликт семей. Задача – найти потомков Августы. Единственного сына Владимира она родила поздно, в сорок три или сорок четыре года. Бог дал ей ребенка как будто в утешение. Ему сейчас восемьдесят шесть, почти как Санычу». Версия казалась максимально подходящей. Мелькнувшую темную мыслишку, что Саныча тоже стоило бы проверить, Ася отогнала. За несколько дней она привязалась к неугомонному старику. Вот и сейчас не сдержала улыбки, вспомнив приглашение Рудича.

«Я вот что думаю: полнолуние начнется двадцать седьмого в три часа тридцать четыре минуты по Москве. Приходи ко мне вечером. Обобщим информацию за сутки и определимся с запросом по нашему делу и, если по-твоему – будем “сканировать”, по-моему – “читать”».

Ася пересматривала материалы по ДТП. Беспристрастное видео зафиксировало: пешеходный переход, красный сигнал светофора, Таисия Николаевна Белкина, шагнувшая на проезжую часть прямо под колеса автомобиля. Мгновенная смерть. Показания свидетелей видеозаписи не противоречили. Почему-то увиденное напоминало Асе произошедшее с Огнией. Ухватить, чем именно случаи похожи, не получалось.

Потом Ворожцова позвонила в нотариальную контору и записалась с утра на прием. Долго настраивалась. Набрала номер Георгины.

– Неужто внучка объявилась? Ну здравствуй, Ася. Случилось чего, раз вспомнила на ночь глядя?

– Привет. Я в Кирове, по делам приехала.

– Жду дома, твоя комната всегда готова.

– Нет. Останусь в гостинице. Так мне удобнее, но увидеться надо. Что, если я на работу заеду?

– Ну давай так… Не буду же я тебя силой домой тащить. Взрослая стала, в бабушке теперь не нуждаешься. У меня после обеда совещание, поэтому приезжай в первой половине дня.

«Две минуты разговора, а нервы на пределе. Самые болезненные удары мы всегда получаем от близких».

Завершив работу, Ворожцова отправилась в ЦУМ. Пора развеяться и купить платье к Новому году.

– Нет, такие фасоны будут вас простить, – поморщилась женщина-консультант, наблюдая, как Ася выбирает одежду. – Какие цвета вы носите?

– Черный и белый.

– Негусто. В этом году дамы как с ума сошли, выбирают оттенки зеленого. Вот… Маленькое черное – беспроигрышный вариант. Добавите перчика в нынешние зеленые кущи.

Платье, длиной на ладонь выше колена, целомудренно закрытое спереди, за счет правильно подобранной к фасону ткани мягко облегало фигуру, приятно подчеркивало грудь и линию бедра. Интригу вносила деталь: по спине струилась узкая серебристая полоска. Наряд не перетягивал на себя внимание, позволяя блистать хозяйке.

– Во-о-о-от! Просто, элегантно, дорого.

Подобрали туфли. Ася согласилась с консультантом, что от слова клатч попахивает нафталином, и купила «нечто необычное» – миниатюрную сумку-кубик на молнии, куда легко вошли телефон и помада.

– А теперь еще и модно! – воскликнула довольная работой продавец.

С грохотом упал на пол манекен, его подхватил и неловко пытался пристроить на место зазевавшийся мужчина.

– Самсонов? – удивилась Ворожцова.

– Добрый вечер, Ася Савельевна! Выглядите потрясающе. Не в курсе, что вы приехали.

– С того самого дня, когда в гостинице прятались за кадку с цветами?

– Заметили, выходит? – безопасник Георгины расплылся в улыбке.

– Такого медведя сложно игнорировать!

– По кофе? – простодушно предложил он.

– А давайте! Подождете, пока я переоденусь?

Они поднялись на этаж выше и заказали кофе и десерт.

Мужчина не скрывал радости.

– Помирились бы уже, девочки.

– Мы и не ссорились. А вы с бабушкой теперь на пару врете? Или каждый в отдельности?

– Не грубите, Ася Савельевна. У меня, между прочим, внучка такого же возраста, а я за вами приглядываю. А все потому, что Георгина о вас беспокоится. Да, вот такая она – жесткая, своенравная. Руководитель. Привыкла командовать. Любит вас, как умеет. У нее больше нет никого.

– Я в сказочки про любящую бабушку давно не верю.

– Не верите, стало быть? Помните, еще в школе вы ночевать домой не пришли? Забастовку устроили, чтобы бабушка в мотокружке заниматься разрешила? Георгина тогда весь город на уши поставила: полицию, ФСБ, общественников, частного детектива наняла, и сама всю ночь по подвалам лазила, а кое-кто в школе отсыпался.

– Правда, не знала.

– А когда вы от Твердого сбежали? Испугалась за вас. Вдогонку ребят отправила. Они аккуратно присматривали все время, покамест вы свободу на вкус пробовали. Пару раз, кстати, не хуже ангелов-хранителей сработали. А вы ей позвонить лишний раз не соизволите.

После встречи с Самсоновым Ася осталась в растрепанных чувствах, ее душили мысли: «Почему сильная женщина пошла на преступление? Почему, упиваясь собственным горем, она наплевала на чувства Огнии и лишила меня матери? Да, заботилась она обо мне добросовестно, но воспитывала в соответствии со своими принципами. Да, хорошее часто проходило незамеченным. Зато плохое врезалось в память».

44. Сложный день

Областной город Киров. Двадцать шестое декабря 2023 года, вторник

– Что за город… Минус семь градусов, а у меня зуб на зуб не попадает!

– Армен, ты еще на улицу не выходил.

– Вот именно! Я здесь заранее мерзну. А ты чего такая помятая?

– Сложный день… Иду к нотариусу и к бабушке.

– Понял. Вечером у меня попытка номер два приодеться к мероприятию. Ты подготовилась?

– Да, я во всеоружии. Я завтра поработаю в гостинице. Встретимся в пятнадцать тридцать в фойе. А где будет происходить новогоднее мероприятие?

– Выясним. Я попробую установить автомобиль, на котором наша ведьма по ночам раскатывает. С соседкой Инны Крюковой я поговорил. Если в двух словах, та же старуха навещала Инну. Камер на дачах нет. Обрати внимание, к соседке Инна заходила после визита мадам с зонтиком, принесла ей… Подожди… – Армен порылся в заметках телефона. – По одной «Визе», «Глории» и «Чайке».

– Книги?

– Еще попытка?

– Сдаюсь.

– Э-э-эх, а еще местная! Клубни разных сортов картофеля. Соседка поблагодарила, чаю предложила, а у Крюковой, цитирую: «Взгляд как стекло, сквозь меня посмотрела, ни одной эмоции». Связь улавливаешь?

– Да, Лариса подобными словами Огнию на пороге дверей квартиры описывала.

– Во-о-от… А лечащего врача у Инны нет.

– В каком смысле?

– Последний раз, семь лет назад, Крюкова в поликлинике выписывала очки у офтальмолога. Да и соседка подтвердила, что «здоровьем Инну Викторовну Бог не обидел, а вот детей не дал». Ворожцова, бабушку твою дачница узнала.

– Как? Неужели она?

– Работала соседка на фабрике у Георгины. Танк, говорит, а не женщина, но к Крюковой не она приходила.

Ася явилась к нотариусу. Решила все вопросы.

Невысокая полная женщина выполняла десяток избыточных действий в минуту, чем до крайности раздражала Ворожцову.

– Конечно, я вас разыскивала! По месту жительства уведомление направляла, – потрогала уголок воротника, открыла ящик стола, убрала ручку.

– Мы закончили?

– Да, все необходимые документы оформили, – нотариус поправила идеально зачесанные волосы, открыла ящик, вынула памятку, достала ручку, поставила пальчик на нужный пункт, прижавшись животом, затолкнула ящик в подстолье. Поняла, что писать не надо, вытащила ящик и, спрятав ручку, задвинула обратно. – Заявление о вступлении в наследство вы подали в установленные законом сроки. Так?

– Так.

– Разъяснения о предоставлении необходимых документов получили. Так?

– Так.

– По истечении шести месяцев обратитесь за официальным подтверждением – свидетельством о праве.

– Поняла.

Ася собралась уходить, но нотариус ее остановила.

– Еще минуту! Уведомляю вас, что Березкина нотариально заверила и определила на нотариальное хранение свой биологический материал, а именно, волосы, чтобы, при необходимости, вы могли провести тест на установление родства.

– Она обо всем подумала, – растрогалась Ася.

– Странная дамочка. Никогда я таким не занималась, но она вынудила. При мне срезана прядь волос, упакована в пакет. Доказательство получено, опечатано, запротоколировано. Необходимые разъяснения заявительнице Березкиной даны, а уж примет ли суд это в качестве доказательства – не мне решать. Распишитесь в журнале… Да, здесь…

Оставалось выполнить самый трудный пункт плана. Ворожцова долго не отваживалась зайти к Георгине, но обед заканчивался, вот-вот люди начнут собираться на совещание. Оттягивать некуда. Секретарь встретила ее на проходной и проводила в кабинет директора.

– Чай? Кофе?

– Спасибо, нет! – отказалась Ася и скинула пуховик и шапку.

– Ну что застыла? Свободна! – выпроводила бабушка секретаря. Вышла из-за стола. Приобняла внучку. – Здравствуй!

– Добрый день, Георгина Савельевна.

– Похудела, осунулась, – бабушка внимательно изучала Асю.

– Честно говоря, я не знаю, как с тобой разговаривать. Меня парализует от одной мысли о том, что ты совершила. Начну с вопроса: смерть Огнии твоих рук дело?

– С места в карьер, значит… Нет, внучка, к смерти Березкиной отношения не имею. Больше тебе скажу, не знала я, что она тебя нашла.

Реакции Георгины Ася считывала еще в садике, поэтому выдохнула с облегчением: «Не врет!»

– Почему не сообщила о письме от нотариуса?

– Потому что ты со мной не разговаривала.

– Почему украла меня? – голос от волнения сел. Вопрос получился жалким.

– А как оставить дитя у матери-наркоманки? – с вызовом спросила бабушка. – Какая бы жизнь тебя ждала?

Вот теперь она врала…

– Поклянись именем твоего сына и моего отца, – тихо попросила Ася.

Оборона дрогнула и посыпалась.

Георгина вскочила, заметалась по кабинету, заговорила эмоционально, надрывно… О чем? О себе… О том, что любит, живет для внучки, что во всем виновата Огния.

Ася встала и начала одеваться:

– Мне жаль, что твой сын умер, а ты не нашла другого решения… И сейчас снова врешь. Мама оставила письмо, просила простить тебя, как это сделала она. Сложно, но я попробую.

45. Холодное полнолуние

Областной город Киров. Двадцать шестое декабря 2023 года, вторник – двадцать седьмое декабря, среда

Саныч с утра не находил себе места. Встал, как обычно – пяти не было. Разбудил новичка-дежурного, тот дремал на посту. Призвал молодого к порядку. Вышел на улицу, основательно размялся, скинул рубаху, обтерся снегом. Крякнул от удовольствия. «Скорее бы морозы! Что это за зима? В новогоднюю ночь обещают всего минус пятнадцать!»

После утренних процедур поставил чайник, достал творог и сметану местного производителя. Поворчал, заметив новое оформление упаковки. «Раньше пришел с литровой стеклянной банкой, тебе из фляги сметану черпают, а она не льется. Теперь о таре больше заботы, чем о продукте. Хотя вятская молочка традиции качества еще чтит». Позавтракал, но волнение не отпустило. «Все луна… Вторую неделю плохо сплю, по шестнадцать-семнадцать часов отделяю зерна от плевел, вот и расклеился маленько», – нашел Саныч вполне логичное объяснение.

Запрос в ЗАГС и другие архивы, где могло быть зафиксировано изменение семейного положения Августы Верухиной, Рудич сделал накануне. Благодаря наработанным за большую жизнь связям ему удавалось оперативно получать информацию. В ином случае, то, что добыли за несколько дней, пришлось бы ожидать неделями, если не месяцами. Клуб единомышленников выручал. За Саныча могли поручиться десятки архивариусов по стране. Молодежь в эту сферу шла работать неохотно, считая деятельность смертельной скукой, а старая гвардия позиции не сдавала. Сообщество оставалось закрытым, и, по крику о помощи «своего», специалисты наизнанку выворачивались, а разыскивали требующийся документ. Правда, чтобы система заработала, всем пришлось освоить новые технологии: компьютеры, интернет, социальные сети, специальные программы для составления генеалогического древа, порталы государственных услуг и многое-многое другое.

За ночь Саныч перечитал уголовное дело Верухина. Его мучил вопрос, почему Петра расстреляли. За мародерство дали бы лет десять лагерей и успокоились. Конечно, в материалах ответов на все вопросы не найдешь, но попытаться стоило. Изучил протоколы допросов, показания свидетелей. «Ага… Нарыли, что на жандармерию работал. Приобщили к делу его доносы. Ясно, теперь он стал политически неблагонадежным гражданином. При обыске квартиры Верухина, кроме имущества арестованного им Гриндовича, найдена троцкистская литература. Петр на допросе принадлежность к левой оппозиции отрицал. А вот интересно… Его супруга дала показания против мужа и подтвердила, что он троцкист. Просила отметить в протоколе, что взгляды его не разделяет. М-да… Имущество конфисковали, из служебной квартиры выселили. Куда же ты делась, Августа?»

Засвербила готовая родиться мысль. «Что ты ляжешь-будешь делать! Дурак ты, Рудич! Чтобы не попасть под карательную машину, она могла бежать к родителям в Вятку!»

В коридоре послышались легкие шаги. «Ася!» – узнал Рудич, в груди потеплело.

– Я тебя так рано не ждал, москвичка. Вижу, день непростой выдался. Проходи. Опять не обедала? Возьму над тобой шефство. Отдохни, я блины на скорую руку сделаю. – Саныч засуетился около компактной плиты.

Ворожцову постукивание кастрюльками успокаивало. Она залезла с ногами на диван, привалилась к спинке и почти мгновенно уснула. Рудич заботливо укутал ее пледом и занялся готовкой.

Минут через двадцать Ася открыла глаза.

– А-а-а-а… Вовремя проснулась.

– Александр Александрович, извините, не думала, что отключусь.

– Это так называемый восстановительный сон. За это время мозг перезагружается: «мусор» утилизируется, а важное откладывается в ячейки на долговременное хранение. Прошу к столу!

Здесь же, на импровизированной кухне, Ася вымыла руки.

– Я готова.

– У меня нынче вариант с рыжиками, вид сбоку.

– А блины?

– Само собой! Объясняю. Мотай на ус! Блины не только с медом, сметаной, растопленным сливочным маслом или слегка обжаренными яйцами едят. Простой рецепт. Рассказываю, как делал: в негустое картофельное пюре добавил порезанные соленые рыжики. У меня они крошечные, но я все равно на четыре части делю. Мелко порубил зелень с чесночком и полотном ножа придавил, чтобы аромат попер во все стороны, и тоже в пюре добавил, слегка перемешал. Запомнила? Я блины маленькие, на один укус, напек. Тогда зачерпывай ими, макай, как у нас говорят, эту вкуснотищу и тащи в рот. Называется «мулынское маканье». Мулы – была такая деревня в области.

Ася уже захлебывалась слюной. Попробовала…

– Саны-ы-ы-ыч, это лучше роллов.

Вдвоем подъели все.

– Ладно, потехе – время, делу – час. Айда трудиться!

– Дело мастера боится, от него вприпрыжку мчится?

– Востра девчонка! У меня пока новостей нет. Запросы и личные просьбы я везде, куда можно и нельзя, закинул. Остается только ждать.

– Давайте, я попробую обобщить, все, что нам к настоящему моменту известно. Итак, из числа подозреваемых исключаем Сорокина и Белкину-Румяную, их алиби подтвердилось. Новый подозреваемый – Игорь. Фамилию называть не стану, известный в городе предприниматель. Он внебрачный сын Виктора Сергеевича Зарянова. Алиби проверять бесполезно, человек обеспеченный, маловероятно, что лично мог убить. Возможность есть, а очевидного мотива нет. С убийствами потомков, скорее всего, связана трагедия Огнии Березкиной. Она работала с Ритой Белкиной, которая и рассказала ей о странных смертях своих родственников, после чего Березкина сгорела в троллейбусе. В сентябре, а не в мае. Официальное следствие считает, что это самоубийство.

Основная версия – потомков Заряновых убивает потомок Верухиных. Вероятно, женщина. В двух из четырех случаев свидетели видели накануне смерти Крюковой и Березкиной высокую пожилую даму с зонтом. Одна подходящая по возрасту и росту подозреваемая имеется – Георгина. У нее есть возможность, но мотив не распространяется на потомков Заряновых. Уж если она и была заинтересована в убийстве, то лишь Огнии.

– Много нового узнал. Я и не понял, что вы два разных дела ведете. С Березкиной, конечно, страшный случай произошел. Бывало и раньше, что троллейбусы в городе горели, но чтобы такое. А ведь я эту женщину видел.

– Где же? – Ася насторожилась.

– Да здесь, в отделе.

– Не понимаю…

– Приходила как-то. Смолила на улице, ждала, кажись, кого-то. Красавицей ее не назовешь, но внешность запоминающаяся. В связи с происшествием в новостях ее фотографию потом показывали, вот я и узнал.