Преданная и проданная: Цена тела жены

– Девочка моя, я поступила с тобой жёстко, чтобы ты по собственной глупости не лишилась такого великолепного предложения. Только подумай. Получишь опыт работы в очень серьёзной организации, тебя всему научат. У вас будут деньги. Сможете купить нормальное жильё, а не жить всю жизнь в Виталиной халупе. Он сможет спокойно рисовать. Будете ездить на курорты. Более того. Скажу тебе ещё одну вещь. Если ты реально понравишься Захару Григорьевичу, ты можешь просить его о чём угодно. Он в этом отношении очень щедрый человек. Понимаешь? Да любая бы прыгала от радости на твоём месте. Я так сделала, потому что люблю тебя.

Я ей не верила.

– Я пойду, – сказала я, не смотря ей в лицо.

– Идём ко мне, попьём чаю, – дружелюбно предложила она, – не дуйся, Рокси. Посплетничаем.

– Не хочу. Мне надо домой.

– Ну хорошо, я понимаю, тебе стоит побыть одной и привести мысли в порядок. Хорошенько подумай обо всем. Я знаю, ты умная девушка и примешь правильное решение.

Но я уже приняла правильное решение – спать за деньги со взрослым мужчиной за спиной мужа я не могла. В тот момент я уже немного успокоилась и поняла – если объяснить Виталику всё, как есть – он поймёт и не будет ругаться. Какой мужчина отдаст свою жену, на которой женат всего лишь месяц, другому мужчине? Что на меня нашло в кабине Захара Григорьевича, что я испугалась реакции Витали?

И вот я сижу посреди погрома, устроенного мужем только потому, что я отказалась ему изменять. У меня это в голове не укладывалось. Более того, он сам буквально подкладывал меня под него!

Мне вспомнилось, как утром он помогал выбрать платье. Давал странные советы. Боже! Это же он заставил меня надеть этот комплект белья!

Он знал. Знал всё, что произойдёт в подробностях. И без колебаний отправил меня туда. А Алла тоже всё понимала и помогала и ему, и своему директору уложить меня в его постель.

Я зажала рот обеими руками. Но рыдания всё равно вырывались наружу. Моя судьба была поломана.

Я себе совершенно не так представляла нашу семейную жизнь. Виталик стал совсем другим. Раньше он постоянно говорил мне комплименты, был ласковым, внимательным. А сейчас обращает на меня внимания не больше, чем на мебель, а если и обращает – то только для того, чтобы обругать или высказать какую-нибудь претензию.

А я, напротив, полюбила его ещё сильнее. Раньше я была влюблённой девочкой, теперь же мои чувства стали глубже и серьёзнее.

Это был мой мужчина, первый и, как я себе представляла, единственный. Я хотела его, всей своей сущностью. Просто не могла смотреть на него спокойно – желание сразу овладевало мной, и я не могла справиться с собой.

А он сейчас сказал, что, если я не устроюсь на эту работу, выгонит меня. Как же я буду без него жить?

Я упала на пол и расплакалась. Мне было больно, обидно и… страшно. Я не смогу без Виталика. Я ни с кем не буду ощущать в постели таких чувств, как с ним. Вот, например, прикосновения Захара Григорьевича мне были ужасно противны. И мне надо будет терпеть их снова и снова? Может быть, каждый день?

Ну уж нет! За что?! Я просто не смогу этого вынести!

Я встала и пошла собирать свои, только недавно выложенные вещи, обратно в чемодан.

Пока я это делала, раздался звонок. Я открыла дверь, и на пороге возникла Алла с выражением лица, как в фильме «Терминатор».

Она шагнула внутрь, заставив меня отступить. Затем толкнула меня ладонью в лицо с такой силой, что я отлетела от неё и упала на пол, вскрикнув.

Тётя снова подошла ко мне, схватила за волосы, потянула за них вверх, пнув ногой.

– Вставай, сука!

– Отпусти, – завизжала я, боль была адская, и я стала трепыхаться на полу, стараясь подняться на ноги.

Когда мне удалось встать напротив неё, она стала бить меня по лицу, говоря:

– Всё-таки не послушала моих советов, овца? Виталик звонил, сказал – ты продолжаешь фордыбачиться?

Я старалась по возможности прикрыться руками и увернуться от сыплющихся на меня ударов. Но от этого было мало толку, так как Алла крепко держала меня за волосы.

– Пусти! – Взмолилась я, – я не могу этого сделать! Не буду я спать с твоим директором, он мне противен!

– Бууудешь, сууука! – Прошипела она, – ещё как будешь! Надо будет – я тебя сама к кровати привяжу, чтобы ты не создавала проблем серьёзным людям!

– Не нужны мне эти деньги! – Я начала задыхаться и впадать в панику от непрекращающейся боли, – не нужны мне эти деньги! Я ухожу отсюда! Я не хочу так!

Внезапно она резко отпустила меня, я едва удержала равновесие. Мы обе тяжело дышали, смотря друг на друга: она – с ненавистью и презрением, я – со страхом и отвращением.

– А куда ты пойдёшь, ну-ка расскажи? – С насмешкой сказала она.

– К себе, куда же ещё, – я не могла поверить, что всё это происходит на самом деле.

– К себе? Это ты ту квартиру имеешь ввиду?

– Конечно!

– А как насчёт того, что она продана неделю назад?

Я вздрогнула, и голова у меня пошла кругом. Что? Я правильно расслышала? То, что сказала тётя, не укладывалось в сознании.

– К-как п-продана?

– А вот так. Помнишь, я приносила тебе документы, говорила, что надо подписать? Это и был договор купли-продажи и доверенность на оформление сделки на меня. Ты подписала, даже не прочитав, что подписываешь.

У меня потемнело в глазах.

– Я не читала, потому что ты сказала – это нужно для какого-то оформления квартиры, – еле выговорила я, припоминая ту сцену.

В тот день я зашла к ней перед тем, как идти домой. Я боялась туда возвращаться. Я прошла три собеседования подряд, и Виталик был уверен, что уж сегодня-то я, наконец, устроюсь. Поэтому мои мысли заняты были не квартирным оформлением (я даже не поняла, о чём речь), но вдаваться в подробности не было желания), меня волновали совсем другие вещи. Кроме того, хотелось поделиться с близким человеком перед очередным скандалом с мужем.

– Я сказала правду. Для оформления продажи квартиры, – сухо сказала тётя, – если ты подписала документ, не разобравшись в вопросе, это не моя вина.

Долгое время я просто молчала, пытаясь прийти в себя и разобраться в хаосе мыслей.

– А почему ты меня не спросила, хочу ли я её продавать? – Наконец опомнилась я, – это же моя квартира!

– Ну милая моя, знаешь что, – нагло ответила Алла, – яйца курицу не учат. Я старше тебя, и лучше знаю, как управлять делами. Я тебе говорила об этом, но ты, наверное, по своему обыкновению, плавала в своих романтических мечтах. Ты вышла замуж, зачем тебе квартира, если ты живёшь у мужа?

– Как зачем? – Я не понимала, это я сошла с ума или она?

– Ну? Чего она простаивать будет? Я не имею права её занимать, лишая тебя дохода с неё. Поэтому я продала её, а деньги положила в банк на твоё имя на пять лет под процент. Сама же живу теперь на съёмной квартире.

– Но… – мысли продолжали разбегаться в разные стороны, иногда сталкиваясь друг с другом, – куда же мне теперь идти?

– Вот то-то и оно, – внушительно протянула тётя, – идти тебе некуда. А самое главное – незачем. У тебя есть муж, у тебя жильё, есть хорошая работа. Нужно всего лишь одно – перестать выпендриваться и послушать умных людей. Ну или на выбор – иди на улицу, может кто-нибудь и подберёт… на тех же условиях, только за гораздо, гораздо меньшую плату.

Она засмеялась и пошла на выход. Секунду постояв, я бросилась за ней.

– Слушай, но я же могу пожить у тебя, пока не найду какую-нибудь работу? Можно? – мне было противно просить её после всего того, что она мне сделала и высказала, но другого пути я не видела.

– Исключено, – поджала губы Алла, – я встречаюсь с мужчиной. Ты будешь мешать. Мне тоже хочется устроить личную жизнь, мне всего тридцать пять, я далеко не старуха.

С этими словами она повернулась ко мне спиной и вышла.

На меня вдруг разом накатила страшная усталость. Я была никому не нужна. Меня предали самые близкие люди. У меня ничего не было. Идти мне было некуда. Жить без Виталика… я себе не представляла, как. Я лишилась всего, что имела в жизни. Остался только он, но… он выгонит меня, если я не соглашусь продавать себя. Что мне делать тогда?

Я лежала на кровати, когда он вернулся.

Увидев бардак, он нахмурился и сказал:

– Почему не убрала, паскуда?

– Прости… я не успела. Я… плохо себя чувствую.

– А мне наплевать. Ты решила с работой?

– Да. Я выйду туда завтра, – с трудом сказала я, всхлипнув.

Лицо Виталика вспыхнула радостью.

– Ну вот, другое дело! Вот теперь хвалю, умничка!

Он быстро разделся и сел рядом со мной.

– Ну чего ты так расстраиваешься, Роски, – нежно сказал он, гладя меня по заплаканному лицу и груди, – всё будет хорошо. Ты прости меня, что я рычал на тебя. Просто я человек творческий, эмоциональный. Ты же понимаешь, что нервная организация у меня гораздо выше, чем у обычного человека, поэтому воспринимаю я всё гораздо чувствительнее. Не упрямься в следующий раз, когда я тебя о чём-то прошу, хорошо, зайчонок?

Он стал задирать мне подол платья и стаскивать те самые трусики, в которых недавно побывала рука Захара Григорьевича.

Несмотря на своё разбитое состояние, я потянулась к нему, к его рукам и губам. Он навалился на меня, поглаживая и целуя шею. Я застонала и постаралась отдаться нахлынувшим на меня чувствам. Выкинуть из головы эту грязь.

По-крайней мере, у меня есть, где жить и с кем забыться, хотя бы на какое-то время. Надеюсь, он будет снова относиться ко мне хорошо.

Глава 6. Роксана. Первый день

Я проснулась с тяжёлым чувством. Вскипятила чайник, приготовила Виталику завтрак. Самой есть не хотелось. Я думала только о предстоящем мне сегодня испытании. Пыталась уговорить себя, что я сделаю это ради мужа, что в этом нет ничего плохого – раз он сам заставляет меня пойти на это.

Но ничего не помогало. Мне было как-то тоскливо. Я испытывала такое чувство, как будто сегодня потеряю что-то очень важное. И никогда уже не смогу это вернуть.

Виталик, потягиваясь и зевая, вошёл в кухню в одних трусах. Моя голова была настолько забита этими мыслями, а я настолько напряжена, что даже не почувствовала привычного желания при виде его накаченного тела, распущенных густых, русых волос и… той самой деликатной детали, которая бывает у всех мужчин утром.

– Как настрой, зайчонок? – Спросил он, принимаясь за еду.

– Нормальный, – заставила себя сказать я, – а ты… ты уверен…

– В чём? – Уплетал он сэндвичи за обе щеки в самом великолепном настроении.

– В том, что действительно этого хочешь?

Виталик перестал жевать и проглотил еду.

– Рокси, – убеждающе проговорил он, смотря прямо мне в глаза, – слушай внимательно и запоминай: я. этого. хочу.

После чего продолжил есть, как ни в чём не бывало, больше не обращаясь ко мне.

Я оделась и пошла к выходу, стараясь не думать ни о чём. Перед дверью меня ждал муж. Он обнял меня и поцеловал. Я непроизвольно обняла его, как бы хватаясь за последнюю соломинку – а вдруг он сейчас остановит меня?

– Я люблю тебя, Виталик, – сказала отчаянно я.

– И я тебя, зайчонок, – нежно произнёс он, – ты у меня такая красавица! Скоро тобой будет восхищаться весь мир! А я буду тем, кто раскрыл тайну твоей красоты и прославлюсь на века! Мы будем с тобой легендарной парой!

При этих словах в моём сердце вспыхивал пожар, и тепло от него растекалось по всему телу. Я делаю это ради него. Ради нашей любви. Я это выполню, чтобы он мог осуществить свою мечту.

Этих мыслей хватило ровно до дверей директорского кабинета, к которым снова привела меня Алла.

– Смотри мне. Не вздумай опять ерепениться. Отвечай на все вопросы с готовностью, уважительно и понятно. Не повышай голос. Называй его Захаром Григорьевичем. Слушайся всего, что он скажет. Поняла?

– Поняла, – тихо сказала я, осознавая, что все её слова слышит секретарь. Он говорил, что все работающие здесь женщины с ним спят. Интересно, Светлана – тоже? И как она относится к этому?

Алла постучала в дверь и втолкнула меня внутрь. Я встала у порога.

– Здравствуйте, – мой голос дрожал.

– Здравствуй, Ксюша, – мягко ответил мне директор, – проходи, не стесняйся. Сейчас я хочу просто поговорить с тобой, так что не волнуйся.

Я невольно выдохнула, подошла к столу и села напротив него.

– Ты мне понравилась, Ксюшенька. Ты похожа на маленькую пугливую кошечку. Я люблю таких девочек. Помнишь, мы вчера говорили о твоих условиях? Но мне показалось, у тебя не было настроения их обсуждать, поэтому перенёс эти переговоры на сегодня. Смело скажи мне сейчас, чего, помимо оговорённой суммы, ты бы ещё хотела получить от этой работы?

А что я ещё бы хотела? Я растерялась. Да мне не нужно ничего, главное – чтобы Виталик был доволен.

Виталик! Вдруг я вспомнила.

– А… если это будет касаться не меня… а, например, моего мужа? – нерешительно спросила я.

– Ради бога, детка, – благодушно ответил босс, – тем более, что он ведь тоже причастен к нашей сделке, так? Тоже чем-то жертвует со своей стороны? Почему бы ему не получить свою награду?

– Он… художник… и хочет выставлять свои картины.

– Хорошо. Пусть скажет конкретно, когда и где, и я помогу ему.

– Спасибо, – чувствовала я себя отвратительно – как выставленная на аукцион вещь, за которую назначают цену.

– Что ещё?

– Не знаю, – пожала я плечами, – больше ничего.

– Серьёзно? – казалось, он удивился, – небольшие же у тебя запросы. Тогда перейдём к запретам. У меня один запрет: на непослушание. Ты можешь не выполнить мой приказ только в тех аспектах, на которые сама сейчас и только сейчас поставишь запрет. Что ты не разрешаешь с собой делать?

Мои мысли заметались. В каком смысле? Что он имеет ввиду?

– Я не знаю. Я ничего не могу придумать, – сказала я, глядя ему в глаза и стараясь понять, к чему он клонит.

– То есть ты имеешь ввиду, что я могу делать, всё что мне захочется? – Чуть улыбнулся он, – в таком случае ты действительно ценное приобретение. Я, конечно, за свои действия всегда и платить буду соответственно.

Ну не будет же он меня бить? Или убивать? А что он будет заниматься со мной сексом, я уже и так поняла. Короче, я ничего не поняла, и только молча кивнула.

Он встал, и я тоже. Захар Григорьевич подошёл к мне и протянул руку. Я вложила в неё свою, он сжал её, а меня обнял.

– Договорились. Ты прелестная девочка, Ксюша. Сейчас ты пойдёшь в офис, я прикажу обучать тебя. В пять часов я жду тебя здесь, познакомимся поближе, – улыбнулся он.

Несмотря на обаяние его улыбки и в целом какую-то харизматичность, у меня эти слова вызвали какую-то панику. Он вызвал Аллу, а я стояла возле его стола, пытаясь собраться и подготовиться к работе.

– Веди её к Артёму, – сказал директор вошедшей тёте.

Алла отвела меня в кабинет какого-то мужчины, неприятного на вид. Он почему-то мне сразу не понравился. Возраста примерно Захара Григорьевича, он был выше и крупнее его. Кроме того, у моего работодателя была подтянутая, можно сказать, спортивная фигура, а этот мужчина был толстый. Он сидел на крутящемся кресле, широко раздвинув ноги, и его живот полностью закрывал ремень на брюках. Темные волосы торчали сальными прядями, лицо лоснилось. Полные щёки свисали так же, как и живот, между ними приютился маленький рот.

Но больше всего мне не понравились его глаза – вернее то, как он смотрел ими на меня. Так же, как недавно Захар Григорьевич, он разглядывал меня по частям, но при этом в его взгляде отчётливо была видна похоть и презрение.

– Ох, Аллусик, Аллусик – скабрезно протянул он гнусавым голосом, – знаешь ты всё-таки своё дело!

– А то! – Ответила та, – вот вам новенькая ученица, моя племянница Роксана. Приказ директора – выучить от и до. Чтобы на пять баллов своё дело знала.

– Тэээкс… кому бы её отдать? Блондиночка, волосы длинные, глазки серые, молоденькая, худенькая, грудь второго размера… Нине? Не, не будут смотреться, та рыжая, смажутся обе… Эээ… брюнетке, Олюшке? Хм, тут есть смысл. Хорошо будут смотреться, чёрт меня возьми! О! А если Машеньке? Такой нежный дуэт блондинистых няшек получиться, я уже сейчас прям-таки вижу.

Я вросла в пол. Что он несет, какие брюнетки, какие блондинки?! Я с ужасом смотрела на противного мужика, а потом перевела взгляд на тётю, надеясь, что она мне хоть что-то объяснит.

– Артём Константиныч, перестань пугать её! – недовольно сказала она, – она ещё неопытная, Захар Григорьевич будет недоволен, если ты спугнёшь и тем расстроишь его планы.

– Всё-всё-всё, я нем, как рыба и скромен, как монах перед посвящением, Аллусик, – сказал он, вскинув ладони, как у младенца, с толстыми короткими пальцами, – всё сделаем добросовестно, как для себя, будь спок!

Он заржал и нажал на какую-то кнопку на столе.

– Знакомься, Рокси, это руководитель экономического отдела, заместитель директора по финансам, Артём Константинович Карпов. Под его началом будешь работать в нашей организации. А твоя непосредственная начальница вот, – Алла обернулась к вошедшей в кабинет немолодой женщине, – наш главный бухгалтер, Наталья Никитична Голубева. По всем рабочим вопросам обращайся к ней, от неё же будешь получать задания. Это Роксана, Наталья Никитична, новенькая, моя племянница.

Женщина нейтрально кивнула, глянув на меня. Она тоже была возраста руководителей, высокого роста, очень худая, с неестественно прямой спиной и строгим лицом.

– Эээ… Наташ… – лениво протянул Артём Константинович, – отдай её… эээ… Ольге Муратовой… и… эээ… Машеньке Елисеевой.

– Как скажете, – сухо сказала главный бухгалтер.

Алла обняла меня и перекрестила:

– Ну, с Богом!

– Идём, – позвала меня Наталья Никитична, и я последовала за ней.

Когда мы зашли в кабинет, где сидели человек десять девушек, мне показалось, что я попала в модельное агентство. Все, как на подбор были красавицы, ухоженные, дорого одетые.

– Знакомьтесь – Роксана, наша новая сотрудница.

Они на секунду подняли на меня взгляд, кивнули, и снова уткнулись в свою работу.

Их поведение показалось мне знакомым. Секретарь! Она тоже не проявляла никакого любопытства, ни на секунду не отрываясь от своей работы.

– Муратова, – обратилась к одной девушке с длинными чёрными волосами, карими тёплыми глазами и смуглой кожей Наталья Никитична, – ты будешь учить её с утра и до обеда. Елисеева! – Блондинка, чем-то похожая на меня, но гораздо полнее (таких называют пышка) подняла голову, – а ты после обеда. Всем всё понятно?

Ещё один безмолвный кивок.

Весь день девушки учили меня всяким бухгалтерским операциям, держась официально, но дружелюбно. Вскоре я перестала стесняться и стала задавать им вопросы. Так прошёл день и ровно в пять часов Наталья Никитична встала и сказала:

– Новенькая – к директору. Елисеева остаётся здесь, а Ковалёву вызывают в юротдел. Остальные свободны.

Девушки зашелестели вещами и быстро покинули кабинет. Одна из девушек, высокая, с золотистыми густыми волосами до плеч и хрупкой фигуркой, радостно встала, схватила сумочку и чуть ли не бегом убежала. Обернувшись на Машу, рядом с которой сидела, я вдруг увидела слёзы на её глазах. Она вся поникла и явно не хотела почему-то оставаться здесь.

Что здесь происходило? Я не понимала, а спросить Машу при Наталье Никитичне боялась.

Да и мне сейчас было не до внутренних офисных проблем. Конечно, они тоже касались меня, как новую сотрудницу. Но… сначала мне предстояло пройти через очень нелёгкое для меня испытание.

Надеюсь, это продолжиться недолго. У Захара Григорьевича так много красивых девушек, что он не будет особо мучить меня.

Глава 7. Роксана. Первый раз

Я вошла в директорский холл, бросила взгляд на секретаря и остановилась перед дверью, не зная, как быть. У меня тряслись все поджилки. Что-то в этой организации было не так.

– Входи, не бойся, – не поднимая на меня глаз, сказала девушка.

Я робко приоткрыла дверь и заглянула внутрь.

– Заходи, Ксюша, – позвал меня Захар Григорьевич.

Я зашла и снова остановилась возле порога. Мне было очень страшно. В ушах стоял какой-то шум, из-за которого кружилась голова. Как я смогу это вытерпеть? И смогу ли?

На это раз босс встал, сам подошёл ко мне и, взяв мою руку, поцеловал её. Затем погладил по волосам.

– Бояться тебе нечего, кошечка. Ты очень милая девочка, я буду беречь тебя, не волнуйся. Просто будь послушна, хорошо? Я не терплю непослушания, я тебя уже предупредил, так? Помни об этом. Пойдём, – он повёл меня к какой-то двери.

Мы оказались в спальне, роскошью превосходившей даже его же кабинет. Первое, что мне бросилось в глаза – невероятных размеров кровать с балдахином прямо посреди комнаты.

Пока я её рассматривала, Захар Григорьевич куда-то сходил и протянул мне свёрток.

– Иди в душ, детка. Хорошо вымойся, помой волосы и высуши их. Там есть всё необходимое. Затем надень то, что внутри, – сказал он, указывая на него.

Когда я несмело вышла из ванной, на мне были белые стринги, которые ничего не прятали, отрытый лифчик, поддерживавший грудь, но не скрывавший сосков, белая же прозрачная насквозь комбинашка, заканчивавшаяся ровно на половине моих ягодиц. Волосы я распустила по плечам.

Мой босс сидел, развалившись, на диване в расслабленной позе.

Я остановилась, стараясь съёжиться так, чтобы скрыть мою наготу, которую ещё больше подчёркивал этот эротичный наряд. Внутри меня всё дрожало, мне постоянно хотелось одёрнуть что-то из моей одежды. Поэтому руки непроизвольно ползали по телу, пытаясь сделать хоть что-нибудь. Мне было страшно даже просто стоять перед этим мужчиной и смотреть на него, не говоря уже обо всём остальном.

– Подойди, – приказал он.

Я выполнила его.

Он привстал со спинки дивана и провёл рукой по моему бедру снизу вверх. А второй – по другому. И так несколько раз. Затем погладил попу. Перешёл на живот и спустился на лобок.

– Какая же ты гладкая и нежная кошечка! Не надо так дрожать. Я дам тебе время привыкнуть. Не буду спешить с тобой. Садись, – сказал мой директор слегка изменившимся голосом и похлопал ладонью рядом с собой.

Я села чуть подальше от того места, на которое он указал мне, но Захар Григорьевич сразу же грубо схватил меня за плечо и рванул к себе.

– Детка, я уже три раза сказал тебе: ты должна слушаться, – строго сказал он, – так будет лучше для тебя самой. Я говорю это, заботясь о тебе. Мне, по сути, всё равно – мои деньги, вложенные в тебя, ты всё равно отработаешь, так или иначе. Вопрос – какой ценой для себя. Это последнее предупреждение, запомни.

Я придвинулась к нему вплотную. Мне стало ещё страшнее и теперь я боялась сделать лишнее движение и даже вздох.

Он налил мне и себе бокал вина. На столе стояли подносы с прозрачным виноградом и сыром разных сортов.

Мы чокнулись, он отхлебнул глоток и поставил кубок на стол. Я тоже хотела сделать также, потому что не знала, как себя вести, но он сказал:

– Пей!

Я сразу стала пить.

– Как прошёл твой день, кошечка? – Ласково спросил он.

– Х-хорошо, – я немного подавилась вином и закашлялась. Захар Григорьевич похлопал меня по спине.

– Никто не обижал мою маленькую девочку?

– Нет, – я продолжала отпивать из бокала, не глядя на своего собеседника.

– Ты же понимаешь, к кому обращаться, если кто-то обидит? – проницательно глядя мне в лицо, спросил он.

– Да, – прошептала я, допивая вино.

Он налил ещё и прямо спросил:

– А как вёл себя Артём Константиныч?

Кровь бросилась мне в лицо.

– Он… говорил… какие-то странные вещи… я ничего не поняла…

– Не бойся. Он просто иногда ведёт себя, как шалун. Если будет переходить границы, сразу говори мне. Тебя тут никто не обидит, – сказал он и стал поглаживать моё колено, а я при этом стала чаще и больше отхлёбывать из бокала.

– Достаточно, – сказал босс, когда показалось дно, и забрал у меня бокал, – иди ко мне на колени.

Я села к нему боком. Он водил ладонями по всему моему телу.

– Девочка… ты такая нежная… беленькая…

Захар Григорьевич приник к моему рту и осторожно стал ласкать их губами и слегка касаться языком. От него хорошо пахло, отметила я. У меня закружилась голова из-за выпитого мной вина и вообще всей этой ситуации.

– Обещай мне не бояться, – прошептал он, – я не причиню тебе вреда, запомни. Запомнила, кошечка?

– Да, – выдохнула я, почему-то расслабляясь в его руках.

– Я просто поиграю тобой. Совсем немного сегодня. Чтобы ты постепенно привыкала ко мне. Всё это – просто игра. Поняла, Ксюша?

– Да, – ответила я, совершенно не понимая, о чём он говорит. Какая ещё игра? Секс – это не игра.

Он вдруг легко подхватил меня на руки и понёс на кровать. Я снова испугалась.

Ну вот сейчас это и случиться. Что ж, надо просто потерпеть несколько минут, как говорил Виталик. Я зажмурилась и стала считать про себя, чтобы отвлечь внимание от мерзкого процесса.