Преданная и проданная: Цена тела жены

Маша Шилтова

Преданная и проданная: Цена тела жены

Глава 1. Роксана. Первая ночь

Этот волшебный день я запомню навсегда. День моей свадьбы.

И предстоящую, очень волнующую меня ночь, тоже.

Первую брачную ночь. Скоро в моей жизни свершится чудо!

Я сижу на постели среди белоснежных простыней и жду Виталика. Моего мужа с сегодняшнего дня. Даже не верится, что я встретила свою настоящую любовь, и он тоже так сильно полюбил меня, что через месяц после знакомства уже сделал предложение руки и сердца. Девчонки говорили мне, что такое бывает только в любовных романах, но у нас с моим Виталиком всё так и произошло.

У меня просто слёзы наворачиваются на глаза от нахлынувших чувств. Ещё недавно я была практически никому не нужной, брошенной сиротой и не очень одарённой ученицей самого ординарного колледжа.

Теперь у меня есть заботящаяся обо мне тётя, но даже не это самое главное. У меня есть мой любимый человек, самый прекрасный мужчина на свете, который сделал меня своей моделью и музой. А теперь и женой.

Да, мой муж – очень одарённая творческая личность. Когда-нибудь он станет знаменитым художником и прославится на весь мир. И меня прославит – он рисовал меня с натуры и говорил, что меня очень неординарная внешность, женственная, простая и загадочная в одно время. Как у Джоконды Леонардо да Винчи.

Виталик даже называет меня Лиза*.

*по имени женщины, изображённой на всемирно известной картине художника Леонардо да Винчи "Портрет Моны (госпожи) Лизы дель Джокондо» – примечание автора.

Хотя на самом деле меня зовут Роксана.

Мы встретились на выпуске моего колледжа. Он пришёл туда именно в поиске модели для своих грандиозных замыслов. На нашем бухгалтерском отделении учились, в основном, девчонки. Вот почему он искал именно тут.

И когда увидел меня – перед его внутренним взором озарилась дорога в прекрасное будущее. Так он признался мне потом, перед тем, как, провожая домой, поцеловать в первый раз. Наши тёплые губы соприкоснулись и, с этого момента, мы стали принадлежать друг другу. Навечно.

Он сказал мне тогда, что моя красота переживёт этот мир. Потому что он сделает всё, чтобы запечатлеть её на веки вечные.

И вот наше соединение произошло. Теперь мы – муж и жена.

Я сидела на девственной постели и ждала моего мужа – и того трепетного момента, когда я стану принадлежать ему целиком и полностью, душой и телом, сердцем и своею красотой.

И вот Виталя вошёл в спальню после душа. Длинные русые волосы, обычно собранные в хвост сзади, сейчас были распущенными по плечам и мокрыми. Это было так красиво. Запах кондиционера заполнил комнату. Я вдыхала его, как бы заполняя своё существо им. Его сутью.

Я перевела взгляд с небесных глаз моего мужа на стройное тело. Бёдра были обмотаны полотенцем, а ладони он запускал в волосы, потряхивая их в попытке просушить.

Я вся тянулась ему навстречу. Конечно, я немного стеснялась. Было немного страшно. Дело в том, что это у меня в первый раз. Мой муж станет первым и единственным мужчиной – как это и должно быть. И я очень рада, что сохранила себя для истинной любви.

Хотя девчонки в колледже постоянно посмеивались из-за моего, как они называли, «предрассудка». Говорили, что сейчас парням это не нужно вовсе, и даже мешает. Что они не хотят брать на себя ответственность. И это не подарок для них, а лишняя помеха.

Но с теми парнями, которые предлагали мне прогуляться, я не чувствовала склонности пойти на такие близкие отношения.

Пока не появился он – моя истинная любовь. Мой настоящий. Мой муж.

Он ни разу за тот месяц, пока мы встречались, не предпринял попытку… овладеть мною. Я прекрасно знала, почему. Чувствовала это клеточками своего тела. Он уважал меня уже тогда, как свою будущую жену, уважал моё желание принадлежать только одному человеку – мужу.

И вот я дождалась его, а он дождался меня.

Он остановился перед огромным, до пола, зеркалом, рассматривая себя со всех сторон. И, действительно, было на что посмотреть. Хотя он был художником, похож был, скорее, на спортсмена. Он занимался в фитнес-центрах, тренажёрных залах и ещё где-то, я особо не понимала разницы и не вникала в это.

Но одно я видела и знала точно: он был красив, как Аполлон*

*древнегреческий бог мужской красоты – примечание автора.

Вот он оторвался от зеркала и сел на постель рядом со мной, глядя мне в глаза. Мне очень хотелось дотронуться до его гладкой кожи на крепком бицепсе. Но я стеснялась. Не знала, что делать, и как себя вести.

Конечно, я видела постельные сцены в фильмах. Но сейчас вдруг ощутила, что фильм и настоящая жизнь отличаются. Я почувствовала всем существом, что это всё происходит со мной, здесь и сейчас. Всё произойдёт сейчас – я и хотела этого – его прикосновений, поцелуев и… всего остального, что бывает при этом – и боялась.

Как это будет? Говорят, больно. Но он такой красивый, меня так влечёт к нему. Возможно, будет приятно?

Дрожь охватила моё тело. Я была не в силах больше ждать. Эмоции всё усиливались, нагнетались и грозили перейти в нерешительность. Скорее бы Виталя уже начинал, чтобы я могла не думать об этом.

Он вдруг показался мне не таким, каким я его знала. Холодным. Или мне это кажется от волнения? Скорее всего. Просто он более уверен в том, что сейчас произойдёт – ведь у него наверняка был опыт в его тридцать лет. Он знает, что делать и всё будет хорошо, я могу полностью положиться на него.

Мой муж провёл ладонью по моей шее, спустился ниже и скользнул под лёгкий пеньюар. Его пальцы достигли моей груди и скользнули по соску.

По телу пробежали странные ощущения, от которых мне захотелось прижаться к нему поближе. Может быть, я бы даже набралась смелости так сделать, потому что желание возрастало, по мере его медленных поглаживаний.

Но он вдруг вытащил руку и стал спихивать меня с кровати на пол. Я удивилась и посмотрела на него. Он продолжил, и вот я сползла на пол. Виталя потянул меня и устроил у себя между ног.

Я очень смутилась. Поняла, чего он хочет, но я не могла это сделать! Вот так, сразу?! Щёки загорелись, я почувствовала себя очень неуютно.

– Виталь… – прошелестела я, – я сейчас не готова. Давай это в другой раз, я пока… ну… я не знаю… я стесняюсь… давай потом…

Но он ничего не ответил мне, молча взяв мою руку и ею снимая с себя полотенце.

Когда оно соскользнуло с его бёдер, прямо перед моим лицом закачался эрегированный член. Мне он показался очень большим, разом стало страшно и неприятно. Теперь я как бы внутренне ощутила предстоящую мне боль. Как ЭТО сможет безболезненно проникнуть в меня? Никак!

Между тем Виталик обхватил его моею рукой и стал водить вверх-вниз. Мне уже ничего не хотелось – лишь бы это поскорее закончилось. Я совсем не хотела этого, было слишком мерзко. Он как будто заставлял меня, хотя я прямо сказала ему, что не готова так.

Вот он опустил мою руку на самый корень члена, а его напряжённой головкой стал тыкаться в мои губы, практически силой раздвигая их. Я попробовала отстраниться – незаметно, чтобы не обидеть его – но он второй рукой схватил меня сзади за волосы и зафиксировал голову на нужном ему расстоянии, продолжая поступательные действия.

Пару раз член скользнул мне по зубам за щеку и мне стало страшно, что там что-нибудь порвётся. Движения становились всё настойчивее и грубее. Всё это было очень унизительно.

Кроме того, мой муж молчал всё это время и теперь я отчётливо ощущала какой-то холод. Исходящий от него. И даже, может быть, недовольство или… злость?

Я испугалась. Наверное, веду себя неправильно. Мне ничего не оставалось, кроме как раскрыть рот. Он сразу засунул член так далеко, что я подавилась. Он вытащил, но, не успела я прийти в себя, снова засунул. Так было несколько раз.

Мне было очень неприятно и противно, но я не могла пожаловаться с заполненным ртом, и выплюнуть его не могла, потому что Виталик крепко держал меня за волосы. Внезапно я поняла, что не контролирую ситуацию и меня накрыла паника. Я стала инстинктивно вырываться и мычать.

Муж быстро вытащил его из меня и ударил по щеке ладонью.

– Чего крутишься и дурью маешься? Бери и соси его нормально! – раздражённо сказал он.

– Я… я не умею… не знаю, как… – я вся дрожала от страха и унижения.

– Чего там уметь? Бери в рот, сжимай губами и соси, а внутри облизывай языком – сложного тут ничего нет, – сказал он и снова взялся за него.

Я набрала воздуха в легкие, чтобы попросить дать мне время, но он снова засунул мне член в рот. Пришлось делать так, как он сказал. Мне было так обидно, что по моим щекам потекли слёзы. Они стекали на мои губы и перемешивались со всё более отчётливым мужским запахом.

Я вскоре приспособилась регулировать своей рукой глубину проникновения, и я хотя бы перестала бояться, что меня вырвет. Пришлось терпеливо сосать его член, ожидая, когда ему это надоест.

Вот он вытащил его из моего рта. Подняв меня с пола за волосы и плечо, толкнул на кровать. Сам залез на меня сверху, целуя шею и задирая подол пеньюара.

Я почувствовала, как он упёрся влажной головкой члена между моих нижних губ. У меня мгновенно пересохло во рту. Мне уже совсем не хотелось близости с ним, но не могла же я отказать своему мужу в первую брачную ночь.

Поэтому я старалась лежать спокойно, но изнутри снова поднималась паника. Сейчас будет больно. Сейчас будет больно. Очень больно. И мне никто не поможет. Мне страшно!

– Виталик, мне страшно! – вдохи и выдохи короткими рывками раздирали саднящее горло.

– Не бойся, – пробормотал он, – от этого никто ещё не умер.

Он ковырялся в моей промежности, пытаясь как можно удобнее и дальше вклиниться между губ.

Я вся дрожала и инстинктивно сжималась внизу. Секунды медленно текли в страшном ожидании.

Виталик оторвался от моей шеи и привстал на коленях, удерживая меня за талию.

Без предупреждения он сделал резкое и сильное движение бёдрами и меня накрыла, обожгла совершенно дикая, нестерпимая, оглушающая боль.

Я закричала, практически потеряв сознание.

Виталик продолжал сильными толчками входить в меня, я продолжала кричать при каждом из них, а в голове мелькали мысли: он что-то повредил мне внутри! Там как будто открытая рана! Я чувствую, как там всё сжалось в жутко-больном спазме! А он тыкает прямо в эту рану – он же порвёт мне там всё до конца!

– Виталик! Подожди! Что-то не так! Мне больно! – прорыдала я.

– Первый раз всегда больно, – сказал он, тяжело дыша и продолжая работать над моим болезненно вздрагивающим телом.

В голове у меня всё помутилось, и я упёрлась руками в его грудь, пытаясь остановить. Но он не обращал внимание.

– Отпусти! – Взвизгнула я и стала извиваться в попытке любым путём вылезти из-под этого орудия мучительной пытки, – мне очень больно! Пусти!

– Всем больно, – пропыхтел он и повалился на меня уже всем весом.

У меня болело уже не только внутри, но и всё тело. Теперь, в придачу, я не могла даже как следует вздохнуть из-за лежащего на мне тяжёлого, твёрдого, как камень, тела. Кричать я тоже не могла. Саднило сорванное горло, не хватало воздуха.

Он застонал и сделал несколько особо сильных толчков, которые и у меня выхвали стоны боли.

После чего он скатился с меня и лёг на спину отдыхать.

Мне же хотелось перевернуться на бок и свернуться калачиком, но сил не было даже на это. Каждая клеточка моего тела горела болью.

Я вспомнила свои мечты и предвкушения, закрыла лицо руками и разрыдалась так, как никогда в жизни.

Глава 2. Роксана. Любовь на волнах быта

Виталик лениво собрал просохшие волосы в хвост, повернулся на бок и спокойно уснул.

Я же никак не могла понять – что со мной произошло. Чего я так ждала? Вот этого унижения, страха и безумной боли? Слёзы текли по моему лицу, хотя я старалась не всхлипывать и не выпускать рыдания из плачущего сердца –боялась помешать мужу – теперь уж самому, что ни на есть настоящему. Почему-то мне не хотелось его злить – а ведь ещё полчаса назад я бы самой себе не поверила, что он может обратить на меня такие чувства.

Может быть, так происходит всегда, а я слишком много себе нафантазировала? Какой-то романтики, ласки? Ведь он был прав – в первый раз всегда больно, это все говорили. Не думала, конечно, что настолько. Но… Откуда мне знать вообще, как оно должно быть, а как не должно?

Но Виталик даже ни разу не дотронулся своими губами до моих.

И он ударил меня.

Я свернулась в комок, спрятала лицо в простыню и как можно тише заплакала. Я очень долго не могла заснуть этой ночью. Я не могла почувствовать, что мы с этим человеком как-то связаны. Хотя до свадьбы у меня было такое ощущение. А сейчас нет. Я не была дома. Я не лежала рядом со своим мужем.

Проснувшись утром, я не сразу поняла, где нахожусь. Ведь я впервые ночевала у Виталика в студии. Мы ещё не окончательно решили, где будем жить. Но в моей квартире, что выделило мне государство, как сироте после выпуска из интерната, пока что жила тётя.

Это была двоюродная сестра моего отца, младшая. Когда я закончила интернат, она пришла ко мне и сказала, что не позволит дочке своего брата жить одной в таком возрасте, совершенно без надзора. Поэтому она поселилась у меня.

После нашей свадьбы мы с Виталиком посидели в моей квартире вместе с немногочисленными друзьями, и уехали на ночь к нему.

Я глянула в его сторону и заметила, что он лежит на спине, смотрит в потолок и о чём-то размышляет.

Всё-таки он очень красивый! И любит меня. Я просто вчера сама себе на придумывала – от волнения. И вела себя, как дурочка. Конечно, он разозлился.

Всё ещё в нерешительности, я попыталась медленно и незаметно подползти к нему. Как и представляла себе это – положила руку на его голое мускулистое плечо.

Он слегка повернул лицо ко мне и снова отвернулся в потолок.

– Ты работу уже искала?

– Эээ… нет, – растерялась я от неожиданного вопроса.

– Почему? Чем ты питаться будешь? Что надевать?

– Я… я… – начала снова заикаться я, – я… пока не думала об этом.

– Думай. Прямо сейчас начинай. Мне работать некогда, дорогая (это слово он выделил издевательским голосом). Я – художник. Я не собираюсь тратить своё время на то, чтобы кормить тебя. У меня есть дела поважнее, и я тебе о них рассказывал. Поняла?

Я кивнула.

– Вот и хорошо, а теперь пойди, приготовь жратвы. Я есть хочу.

– А что приготовить? – Поинтересовалась я, сползая с кровати.

– Не знаю. Глянь, чего там есть, то и приготовь.

Я поправила пеньюар и прошла на кухню. Заглянула в холодильник, полки, ящики – там не было ничего. Я вернулась в студию.

– Виталь, там ничего нет, – сообщила я мужу.

– О господи, какая же ты надоедливая! – Поморщился он, развалившись в кровати, – так сходи в магаз, купи продукты и приготовь, наконец, поесть! И запомни – я говорю об этом в последний раз! Я хочу проснуться, одеться в нормальную одежду, поесть три раза в день, чтобы вокруг было чисто и красиво. Без всяких напоминаний! И это всё с тебя, помимо работы, поняла? Мне нужна настоящая жена, а не декорация, которая в постели до обеда валяется!

– Хорошо, – сказала я, опустив голову. Мне опять как-то не так представлялся наш первый день.

Я достала из чемодана с моей одеждой джинсы и футболку, переоделась и спросила у Витали:

– Вместе пойдём?

– Не, – бросил он, – лень. Мне надо тут осмыслить кое-какие задумки. Давай, сама – на одной ноге тут, на другой там. И чего-нибудь повкуснее – мяса, рыбы, салатик какой-нибудь сделать!

Мне ничего другого не оставалось, кроме как делать, что он сказал.

И вот я позвала его есть.

Он покушал, походил по студии, пару раз остановившись перед своим холстом, и сказал:

– Мне надо сейчас уйти, а ты ищи работу. Тех денег, которые нам подарили, надолго не хватит. Так что пошустрее и особо не выпендривайся. Главное – чтобы побольше платили. Неважно, что там у тебя будет.

С тех пор начались поиски работы. Однако подходящего ничего не было – кто меня возьмёт без опыта, да ещё и на серьёзную оплату? Ниже среднего заработок ещё можно было найти, в мои двадцать один, сразу после колледжа. Но этот вариант не устраивал Виталика – он спрашивал, в своём ли я уме, что на такие деньги не то, что нормально жить, а просто выжить невозможно.

– Ты себе хоть представляешь, какого это – писать картины?! Если моя голова будет постоянно забита проблемами пропитания семьи, я не то, что ничего великого не напишу, а даже на выставках продать нечего будет, ты это понимаешь?

Первые дни поисков он ещё кое-как терпел мои неудачи, потом начал проявлять недовольство. И молчанием. И вслух. И ограничением контакта наших тел.

Дальше – хуже. Месяц моей замужней жизни подходил к концу, и его любви я чувствовала всё меньше, упрёков слушала больше.

Виталик стал очень раздражительный, кричал на меня, когда я была дома, мог даже ударить по щеке. Я всё делала не так – убирала в студии неаккуратно, готовила отвратительно, в постели вела себя, как бревно, боясь сделать лишнее движение.

И он был прав.

Я сама очень нервничала с первого же дня нашей жизни. Я привыкла жить с девчонками в общаге, где каждая из нас убирала и готовила сама для себя. Конечно, мы делали замечания друг другу, если нам что-то не нравилось. Но это были, скорее, шутки добрых соседей.

Затем я два года жила с тётей в моей квартире. Она ушла в то время от мужа и решила присмотреть за мной. Мы тоже с нею не разграничивали обязанностей, хотя готовила, по большому счёту, она, ну а уборкой занималась я.

После свадьбы мы решили оставить её там, потому что ей некуда было идти, а я пошла к своему мужу.

И вот теперь постоянно вижу, что он недоволен мной.

Я пришла домой с очередного собеседования. У меня в горле стоял ком, потому что просвета я не видела нигде. Виталик поставил мне нереальные условия. Я не смогу выполнить их, и он так и будет продолжать вымещать на мне свою злость.

– Ну как? – Спросил он, даже не посмотрев на меня.

– Ничего, – прошептала я, – сразу после колледжа не берут на хороший доход. Я должна сначала поработать где-то, чтобы у меня появился опыт, а потом искать приличный заработок. Мне все так говорят.

На этот раз он оторвался от холста и повернул ко мне лицо.

– А сколько лет опыта нужно? – Холодно спросил муж.

– Ну… года два-три…

– Так, отлично! Что же, ищи на три года работу за копейки! Ничего страшного, три года можно и не жрать, овца ты неграмотная! Или мне прикажешь бросить своё дело и работать эти три года каким-нибудь красильщиком заборов? Пошла ты к чёрту, я тебя три года кормить не собираюсь! Собирай шмотки и возвращайся, откуда пришла!

Он внезапно отшвырнул кисть, брызги с которой фонтаном полетели на стену, надел пиджак и вышел.

Я заплакала, схватила тряпку и стала стирать краску.

Пока я роняла слёзы, у меня зазвонил телефон. Тётка.

– Привет, хорошая моя! – Весело сказала она, – как жизнь молодая?

– Нормально, – со слезами вырвалось у меня.

– Что такое? – насторожилась она, – не поладили?

У меня не выдержали нервы, всё повыпало из рук, я сползла по стене и уселась попой на пол.

– Виталик заставляет меня устроиться на хорошую работу, – всхлипывая, пожаловалась я, – иначе пригрозил выгнать. А без опыта никуда не берут!

– Всего-то? – Спросила Алла, – а чего раньше не сказала? Там, где я работаю, есть место. Завтра же пойдём туда. А что опыта нет – там же и научат. Я поговорю. Подумаешь, бухгалтершу обучить! Делов-то! Там и знать-то ничего не нужно.

Ещё немного поболтав, она назначила время и повесила трубку.

Вскоре вернулся и Виталик.

– Ну ещё здесь? – Спросил он.

– Да, меня завтра тётя обещала ещё в одно место отвести. Она попросит, чтобы меня взяли и научили.

– А, ну раз обещала, тогда подождём ещё немного, так уж и быть, – медленно раздеваясь, промолвил он.

Странно, но в оттенке его голоса было что-то непривычное. Как будто он заранее знал, что я скажу. Внезапно вспомнилось, что тётя как будто тоже ни капли не удивилась тому, о чём пошла речь.

Я немного подумала над этими загадками и решила не ломать голову. Конечно же, мне просто показалось. Откуда они могли знать?

На следующее утро, как это ни странно, Виталик помогал мне подобрать одежду для собеседования. Он сказал, что я каждый раз неправильно одеваюсь – слишком строго – поэтому меня никуда и не берут. И что на этот раз ему не должно быть за меня стыдно. Ладно, там, у меня нет вкуса – это бы ещё простительно. Но он не хочет подрывать свою репутацию художника, заставляя людей думать, что он не может подсказать своей жене, как лучше выглядеть.

В результате он надел на меня не строгую офисную одежду, а летнее светлое платьице выше колен с поясом. Я пыталась возразить ему, что в таком неуместно будет приходить в серьёзную фирму.

Однако Виталик снова стал таким же весёлым и игривым, как был до нашей свадьбы, и смеялся надо мною, что я – маленькая глупая стесняшка, что мне надо быть поживее и поинтереснее, чтобы нравиться мужчинам. Тогда и опыта будет не нужно, сами всему научат.

А ещё – держаться пораскованнее и посмелее. Кому из руководства захочется, чтобы перед глазами постоянно мелькал скучный синий чулок?

И только когда я уже спускалась по подъезду, вдруг подумала – почему он так уверен, что руководство этой организации – мужчины.

Я, например, сама этого не знала.

Глава 3. Роксана. Собеседование

Мы с Аллой приблизились к огромному зданию из, как мне показалось, металла и стекла. Это была высотка и так сразу трудно было сказать, сколько этажей она в себя включала.

Тётя привела меня в свой кабинет и поручила заполнить кое-какие бумаги. Анкеты. Затем попросила подождать и ушла куда-то с ними.

Её не было очень долго. Когда она, наконец, вернулась, то сказала:

– Ну, мать моя, теперь всё зависит только от тебя. Сейчас тебя ждёт собеседование с директором. Он у нас всегда лично знакомится с сотрудниками и определяет – насколько тот ему подходит. То, что зависело от нас – я всё ему рассказала. Тебе осталось отвечать на его вопросы честно и хотеть, слышишь? ХОТЕТЬ получить эту работу. Старайся понравится ему. Как мужчине, – и Алла подмигнула мне.

– Но… как? – В недоумении спросила я, – что значит – мужчине? Ведь я замужем?

Внезапно лицо тётки стало холодным.

– Если ты не устроишься на эту работу – будешь не замужем. Я тебе говорю, как есть. Человек надеется на тебя – на то, что ты сможешь получать хороший доход, ведь самому ему некогда зарабатывать вам на жизнь. Ты предашь своего мужа из-за того, что твои высокие нравственные нормы не позволяют построить мужику глазки? Бросишь своего любимого в одиночку бороться с жизненными трудностями? Зачем тогда вышла за художника? Выбрала бы себе какого-нибудь строителя, который бы обеспечивал тебя, а ты сидела дома и занималась хозяйством!

– Но… но он же сам будет ругаться, если узнает, – совсем растерялась я.

– Да? Я не понимаю, Рокси – ты хочешь остаться с мужем или ты хочешь уйти? Иди, собирай вещи и уходи от Виталика – ведь ты не желаешь ему помогать ни в чём. Он тебе ясно сказал – он связывает своё будущее с рисованием. Как считаешь, получится у него, если ты на первых порах сможешь обеспечить ему жизнь?

– Конечно!

– Вот видишь? Но творческие люди не такие, как обычные. Они по-другому относятся ко всему. По-другому смотрят на всё. Постарайся получить эту работу, и он будет благодарен тебе. Не акцентируй внимание на мелочах. Вы будете вместе. И он никогда не забудет твою роль. Если же ты не будешь прилагать никаких усилий, никаких жертв со своей стороны – то и семьи у тебя не будет. Всегда надо в чём-то уступать, и, как правило, именно женщине.

Я ничего не понимала. Мне самой такое поведение казалось неправильным. Но самые близкие люди убеждали меня послушаться их советов. Причём они были старше и умнее.

Я всё же решила сделать так, как мне говорили.

Мы с Аллой пошли по коридорам здания, в окнах которых виделись офисные помещения.

Поднялись на лифте и вошли в просторный холл, где за столом сидела симпатичная женщина, судя по всему – секретарь. Они с Аллой перекинулись взглядами, и женщина кивнула.

Моя тётя скрылась за двустворчатыми дверями в соседний, видимо, директорский кабинет. Я осталась ждать. Но вскоре она выглянула из дверей и поманила меня к себе.

Я подошла к ней, и она пропустила меня в кабинет, сама оставшись снаружи.

Первое, что меня поразило – это роскошь обстановки. Казалось, я попала в какой-то кусочек дворца, а не обычный офисный кабинет директора.