Эдем

Когда наступило утро, казалось, что весь мир разделился на «до» и «после». Юджин зашёл в тренировочный зал – и просто офигел. Всё разбито: аппаратура в клочья, рядом – куски гитары, как после шторма.

– Что тут произошло?! – с изумлением спросил Донхён.

– Понятия не имею! – Юджин пожал плечами.

Натали вошла в зал, зная, что день обещает быть непростым – предстояло провести важное совещание с командой. Но остановилась, словно вкопанная, потрясённая тем, что увидела.

– Кто… кто это сделал? – прошептала она, но внутри уже догадывалась.

Лицо менеджера было бледным, глаза покрасневшими, но слёз не было – только пустота. Вместо рыданий её грудь судорожно вздрагивала от вздохов. Обломки гитары, порванные провода и помятая техника. Юджин, Донхён и остальные стояли молча, не зная, что сказать или сделать. Тишина висела тяжёлым грузом.

Наконец Донхён осторожно спросил мягким голосом:

– Натали, расскажи нам, что случилось? Может, ты что-то знаешь?

Менеджер медленно выпрямилась, будто из глубокой ямы отчаяния поднимаясь на поверхность. В руку взяла осколок гитарной деки – ощущая шероховатость сломанного дерева, но вместо правды она сказала строго:

– Я ничего не знаю. Я так же шокирована, как и вы… И главное – кто за это заплатит?

Голос её звучал спокойно, но натянуто, как струна перед разрывом. Донхён опустил голову и тяжело вздохнул. Остальные участники группы – Кай, Джэмин, Сонхва и Тэён – стояли неподвижно, словно статуи: лица выражали смесь недоумения, сочувствия и тревоги. Разгромленная база выглядела как поле боя после жестокой схватки.

– А где Хёнджин? – вдруг спросил Сонхва.

– Его никто не видел со вчерашнего вечера? – поинтересовалась Натали.

– Нет… Он вообще не появлялся в общежитии… – тихо ответил Кай.

Натали попыталась сохранить спокойствие:

– Понятно… Пока идите на репетицию вокала. Я немного изменю график на сегодня и вызову уборщиков – пусть уберут всё здесь.

– Хорошо! – кивнули все и пошли выполнять указания.

Через два часа:

Хёнджин проснулся в незнакомой обстановке – хотя бы казалось так: он лежал на диване в той самой квартире, где давно уже не был. На журнальном столике лежала таблетка, похожая на аспирин, и стакан воды. Глаза бегали по комнате в панике; он резко сел и стал тереть лицо руками:

– Чёрт…

Из кухни вышла Соён с подносом кофе и сэндвичами:

– Доброе утро!

Хёнджин настороженно посмотрел на неё:

– Что я делаю у тебя?

Девушка улыбнулась:

– Ты пришёл разобраться, почему я слила наше видео с вечеринки… И давай сразу скажем – пить тебе точно нельзя…

Он нахмурился:

– Зачем? Ты хотела меня опозорить? Месть за то, что я бросил тебя?

Соён вздохнула глубоко:

– Мой брат увидел, что я много плачу… В общем-то, это он всё устроил… Я бы так не поступила сама!

Хёнджин почувствовал внутри кипение злости:

– Но я-то при чём?

– Я не хотела ему жаловаться, честно, но вышло как есть – прости, Хёнджин!

Хён сидел неподвижно, пытаясь осознать все эти эмоции. Обычно он не тот, кто устраивает пьяные разборки – алкоголь его расслабляет, а не выводит из себя. А тут что-то явно не так.

– Значит, ты не хотела меня опозорить? – переспросил он, всё ещё испытывая чувство вины перед друзьями.

– Конечно, нет! – Соён выглядела искренне расстроенной. – Я… Я всё ещё люблю тебя. И безумно скучаю. Но понимаю, что ты сделал правильный выбор – уйти от меня. Может быть, так даже лучше.

Хёнджин задумался, глядя на свою растрёпанную причёску в зеркале шкафа.

– Где мой телефон? – тихо спросил он, пытаясь собраться с мыслями.

– В твоём рюкзаке, в прихожей, – ответила Соён с грустью в голосе. – Может быть, тебе стоит позвонить Юджину. Мне очень жаль.

Айдол вышел в коридор, еле держась на ногах – похмелье давало о себе знать по полной. Залез в рюкзак, нашёл телефон – батарейка почти на исходе. На экране – куча пропущенных вызовов от Донхёна и Кая. Он вздохнул, быстро набрал Юджина, сердце колотилось как бешеное внутри.

– Хёнджин? Где ты был?! Все переживали! – в трубке раздался голос друга с облегчением.

Он подробно рассказал о ночных событиях и о неожиданной встрече с Соён. Юджин слушал внимательно и задавал уточняющие вопросы.

– Ладно, приезжай в общежитие, как только сможешь, – сказал Юджин. – Мы поговорим. Натали тоже очень переживает.

Хёнджин поблагодарил друга и отключился, но вдруг решил глянуть свои сообщения – и тут его глаза наткнулись на то, что отправил Натали этой ночью: «Прости. Мы не можем быть вместе».

– Нет, нет, нет… Чёрт… Ну что я за идиот! – он сжал телефон в руке до побелевших костяшек.

Сердце сжалось болезненным спазмом, дыхание перехватило. Вспомнились угрозы Джорджа: «Держись подальше от Натали». Но она его любимая, а он всё просрал этим глупым сообщением. Вдруг со стороны раздался тихий голос – вышла Соён в коридор и спросила мягко:

– Хёнджин, всё нормально?

Хёнджин резко выдохнул, пытаясь взять себя в руки. Лицо, обычно яркое и жизнерадостное, побледнело, а глаза горели слезами, которые он изо всех сил старался сдержать. Соён заметила его состояние и тихо подошла поближе. Он молчал, крепко сжимая телефон, словно боялся, что если отпустит его хоть на секунду, то ничего уже не исправить. Она осторожно коснулась его плеча ладонью. Холод её руки пронзил до костей и напомнил о реальности.

– Хёнджин, что случилось? Ты весь бледный, – с беспокойством спросила она, голос был тихим и ласковым.

Но он не мог ей сказать правду. Как объяснить, что всё рухнуло из-за его глупости, из-за его неспособности вовремя остановиться и трезво оценить ситуацию? Хён поднял голову: полные отчаяния глаза говорили всё сами за себя – страх потерять Натали, вина и бессилие перед обстоятельствами.

– Ничего, Соён, – пробормотал он хриплым голосом. – Просто… немного устал. Долгая ночь была.

Но Соён ему не поверила.

– Хёнджин, – она снова коснулась его руки, – ты можешь мне доверять. Расскажи, что случилось.

Он резко отшатнулся, как от огня:

– Как я могу тебе доверять?! Твой братец выложил видео, где я пьяный как свинья! Он пытается меня подставить из-за тебя! Знаешь, кто ты вообще? Ты гадина! И твой брат тоже! Если увижу его лично – растеряю последние остатки уважения к себе и уничтожу его! Пусть он трижды крут как айдол – со мной он не сравнится!

Соён отшатнулась назад, слова Хёнджина ударили её с силой физического удара. Его лицо, искажённое яростью, было ей незнакомо. Она никогда не видела его таким. Всегда спокойный, немного отстранённый, временами даже невозмутимый – а тут он взорвался, словно взрывная смесь боли и гнева, готовая всё разрушить вокруг. Тишина повисла между ними – тяжёлая и густая, как смола. Только капли дождя барабанили по крыше и нарушали эту тишину. Соён глубоко вздохнула, понимая: виноват не только её брат. Всё запутаннее и сложнее, чем кажется на первый взгляд.

Джи Вон – амбициозный и немного безрассудный – мог пойти на такой шаг, особенно если чувствовал, что его сестра несправедливо пострадала. Но Хёнджин… Он сам создал почву для этого конфликта. Его скрытность, желание казаться идеальным – всё это накапливало напряжение, которое рано или поздно должно было прорваться.

– Хёнджин… – начала Соён, голос дрожал, но она старалась говорить спокойно. – Я понимаю, что ты зол. И понимаю, почему ты злишься на Джи Вона. Но ты же знаешь: он не хотел тебе навредить… Он просто хотел защитить меня. Он думал, что ты… что ты причиняешь мне боль.

Хёнджин презрительно фыркнул.

– Боль? Я? Да ты просто используешь меня, Соён! Ты пользуешься моим вниманием, моей популярностью! Ты и твой брат, вы оба… манипуляторы!

Это слово задело Соён за живое. Слёзы навернулись на глаза, но она сдержалась. Не собиралась оправдываться или просить прощения за то, чего не делала.

– Я не манипулирую тобой, Хёнджин… – сказала она твёрдо. – Я люблю тебя. И переживаю за тебя. Всё, что я хотела, – чтобы ты был счастлив.

Хёнджин посмотрел на неё со взглядом обиды.

– Хочешь, чтобы я был счастливым? – спросил он холодно. – Оставьте меня в покое. Иначе я сотру тебя и всю твою семейку в порошок! – Хён схватил рюкзак и направился к двери её квартиры. Но вдруг остановился и добавил: – И да… Передай своему брату: я уже один раз ему навалял – сделаю это снова.

Соён стояла и смотрела ему вслед, и тут её прорвало – слёзы хлынули потоком. Его слова, полные яда и угроз, словно ножи – пронзили насквозь. Он действительно думал, что она его использует? Гнев смешался с болью, и внутри всё сжалось от острой, невыносимой тоски. Хёнджин был её первым настоящим чувством, и сейчас, глядя на его уходящую фигуру, поняла – она теряет не просто любимого человека, а часть самой себя.

Рухнув на диван, Соён обхватила колени руками и сжала их крепко-крепко. Комната вдруг показалась крошечной, душной – наполненной эхом его обвинений. Она взяла телефон – руки тряслись чуть сильнее обычного. Нужно было позвонить Джи Вону, предупредить его о Хёнджине. Набрав номер, она услышала короткие гудки и голос брата:

– Алло? – раздался на другом конце голос Джи Вона, спокойный и немного усталый.

Соён чуть задыхалась от слёз, но из последних сил старалась говорить ровно и тихо.

– Всё кончено. Хёнджин ушёл… Он сказал такие вещи… Я боюсь за всех нас.

Тишина в трубке затянулась на мгновение, словно он обдумывал слова. Потом тихий, спокойный голос ответил:

– Не волнуйся, Соён. Я знаю, на что он способен. Но я позабочусь о себе. А ты – будь осторожна. Не пытайся встречаться с ним.

Её охватил страх ещё сильнее – спокойствие брата казалось каким-то холодным и опасным одновременно. Джи Вон был человеком скрытным и целеустремлённым – он всегда добивался своего любой ценой. А сейчас Соён боялась: конфликт может выйти из-под контроля, и между ними начнётся настоящая война.

Тем временем в агентстве у Натали всё валилось из рук: то бумага упадёт со стола, то ручка выскользнет из рук, в столовой пролила кофе. Всё из-за многочисленных мыслей и нервов. Джордж, видя, как страдает бывшая, медленно подошёл к ней.

– Привет, моя птичка! Какой чудесный день, правда? Кстати, ты не в курсе, что случилось с оборудованием в зале?

– Опять ты? – бросила Натали, сидя за столом у панорамного окна, и чуть приподняла бровь. В голосе слышалась лёгкая ирония, будто она уже привыкла к его появлению в самый неподходящий момент.

Джордж тут же плюхнулся напротив неё с хитрой улыбкой и быстрым движением.

– Почему опять?! – он взял её руку, перебирая тонкие пальцы. – Я просто беспокоюсь о тебе.

Но Натали резко отдёрнула руку, но он уже успел заметить лёгкую дрожь в пальцах.

– Ты вся какая-то… взвинченная. С утра уже всё не так – кофе пролила, бумаги уронила… Что-то случилось? Расскажи мне.

Она молчала, уставившись в окно. За стеклом небо было затянуто тучами, город казался серым и безжизненным – словно отражение её внутреннего состояния.

– Это… личное, – наконец пробормотала Натали, отводя взгляд от окна.

Голос у неё был хриплый и тихий. Джордж не собирался сдаваться: он знал её слишком хорошо, чтобы поверить в такую расплывчатую отговорку.

– Личное? – повторил он мягко, наклоняясь чуть ближе. – Ты ведь знаешь, что можешь мне доверять. Разве не так? Мы… Мы ведь были близки, помнишь? Или ты уже всё забыла?

Натали сжала кулаки, крепко держась за стаканчик с остатками кофе. В памяти всплыли их с Джорджем отношения, страсть и нежность, как острая боль. Но та боль была ерундой по сравнению с тем, что произошло между ней и Хёнджином.

– Я не хочу говорить об этом, – прошептала Натали дрожащим голосом. – Это слишком сложно. И вообще – у меня дела: оборудование в тренировочном зале… Нужно что-то сделать с ним. И вообще, мне надо подготовить отчёт.

Она резко вскочила со стула, чуть не опрокинув его. Джордж не стал её останавливать.

– Ладно-ладно! – сказал он спокойно и мягко наблюдал за тем, как Натали собирает сумку: движения быстрые и резкие, будто пытается убежать от самой себя.

«Дела», «отчёт», «оборудование» – все эти слова звучали как дымовая завеса, прикрывающая нечто гораздо более значительное и болезненное. За год их отношений Джордж научился распознавать эти маски: фальшивую спешку и профессиональный холодок, скрывающие тревогу и растерянность. Он поднялся, придвинулся к столу и, опершись на него, сказал мягче, чем прежде:

– Наташа… Пожалуйста, не торопись. Я не буду настаивать на подробностях – если ты действительно не хочешь говорить. Но я очень переживаю за тебя. Ты изменилась: закрылась и стала такой отстранённой… Это меня пугает.

Джордж видел, как на её лице промелькнула тень чего-то похожего на угрызения совести, затем она быстро отвернулась, направляясь к выходу. Плечи опустились – и это был явный знак, что сейчас она точно начнёт плакать. Не останавливая её, он продолжил:

– Помнишь наш последний разговор, Наташа? Тогда ты сказала, что ничего не изменилось. Но ты сбежала. Ты избегаешь меня, избегаешь наших воспоминаний, и я не могу понять почему. Разве Хёнджин… он так сильно повлиял на тебя?

Рашман остановилась у двери, рука уже потянулась к ручке. В глазах стояли слёзы, но она держала себя в руках, с усилиями стараясь сдержать рыдания. Тихо, с трудом сдерживая дрожь в голосе, прошептала:

– Я сбежала от тебя из-за твоих измен, не строй из себя невинность. Ты всё прекрасно знаешь. – Натали выдержала паузу, изучая реакцию когда-то бывшего мужчины, которого любила. – Я не могу с ним быть. Но и без него я тоже не могу.

В столовой уже никого не было – и Джордж этим как раз воспользовался.

– Серьёзно? – он засмеялся и сунул руки в карманы. – Ты что, шутишь? Он же пацан… Всего 25 лет! А тебе уже 30… Ты что, забыла? Тебе нужен кто-то вроде меня… Мне 45… И я знаю много способов, как удовлетворить женщин…

Натали резко развернулась, глаза засияли гневом – тем самым, скрываемым до этого момента. Его слова, холодные и расчётливые, ударили сильнее, чем она ожидала. Два года. Два года она пыталась забыть его измены, строила новую жизнь – а он всё так же пытается вернуть её манипуляциями и оскорблениями. Теперь он даже не пытался скрывать свой цинизм.

– Нет, я не шучу, Джордж! – прошипела она сквозь зубы, голос чуть сорвался, но она держалась изо всех сил. – Я уже не та девочка, которую ты мог легко обмануть своими красивыми словами и дорогими подарками.

– А что тебе этот сопляк-айдол может дать? Ах да, он же тоже не подарок – солгал тебе, что не был на той вечеринке, где вдребезги накидался. Разве это тебя не задело? – спросил Джордж с усмешкой.

– Не путай это с изменами! – резко возразила Натали. – Это было до меня, и что было до меня – меня не касается. С кем он спал тогда – тоже. Да, соврал, пытался сохранить свою репутацию, и я его понимаю!

Джордж усмехнулся, презрение буквально сочилось из каждого слова.

– Ты оправдываешь его ложь только потому, что он знаменитость? Ты выбрала этого… этого пустоголового кумирчика вместо меня, вместо того, кто знает тебя до костей и умеет любить по-настоящему.

Слёзы, которые Натали так старательно держала внутри, вот-вот прорвутся наружу. Она хотела кричать, высказать всё – всё то больное и гневное за эти два года унижений и предательств. Но слова застревали в горле, превращаясь в горький ком.

– По-настоящему? – прошептала Натали дрожащим голосом. – Ты называешь это любовью? Твои «по-настоящему» – это бесконечные измены, унижения и оскорбления. Это твоя любовь? Нет, Джордж, это болезнь, от которой я наконец-то избавилась.

Рашман сделала шаг назад, отстраняясь от его ядовитого присутствия. Те слова, что раньше звучали как сладкая музыка, теперь казались осколками разбитого стекла, режущими душу. Сент-Клер пытался разыграть карту «я тебя знаю лучше всех», но она уже видела сквозь его лживую маску. Знала: его «любовь» – это всего лишь жажда обладания и контроль над её жизнью.

– Ты ничего обо мне не знаешь, – твёрдо сказала она, стараясь держать эмоции под контролем. – Ты знаешь только ту девочку, которую сам создал. Ту, которую легко было контролировать. А я изменилась. Я сильнее, чем ты думаешь. Хёнджин не идеален – тоже ошибается. Но он честен со мной, и этого мне достаточно.

Джордж подошёл ближе к ней и навис над её хрупкой фигурой. Запах его дорогого одеколона раньше казался ей привлекательным… А сейчас вызывал лишь отвращение.

– Ты пожалеешь! – прорычал он, глаза сверкали, как у хищника. – Ты ещё поймёшь, что этот мелкий сопляк – ни разу не тот, за кого себя выдаёт. Ты увидишь, что он не стоит и гроша ломаного!

Резко Сент-Клер развернулся и хлопнул дверью так громко, что казалось – даже стёкла в столовой задрожали. Она осталась стоять одна, глубоко вздыхая, чувствуя, как напряжение постепенно уходит. Слёзы всё же покатились по щекам – но это были слёзы облегчения, освобождения от тяжёлого груза прошлого.

Недолго думая, Натали быстро направилась в свой кабинет. Но в коридоре её встретил Кай. К слову, он никогда не видел менеджера в таком разбитом состоянии.

– Натали, всё хорошо? – быстро подскочил он к ней, заметив, как она тяжело дышит и глаза красные.

– Всё нормально… – выдавила она, стараясь держать лицо спокойным, хотя внутри всё кипело от обиды и усталости.

Натали не хотела вдаваться в подробности. Не хотела показывать свою ранимость перед Каем – хоть он и был одним из самых добрых и отзывчивых людей, которых она знала. Тот, заметив натянутую улыбку и дрожь в голосе, просто молча взял её под руку. Лёгкое прикосновение – почти невесомое – дало ей ощущение защиты: словно невидимая стена отделила её от грубых слов Сент-Клера и его гнева.

Они шли молча: только тихий стук её туфель о гладкий пол нарушал тишину. В кабинете Натали села за стол и медленно провела рукой по поверхности. Кай остался стоять рядом, словно ждал, когда она сама решит заговорить. Наконец менеджер глубоко вздохнула, сглотнув ком в горле.

– Джордж… Он считает, что Хёнджин – не тот кандидат для меня, – тихо начала она, а голос едва слышен. – Ты ведь знал, что он что-то ко мне чувствует?

Кай улыбнулся, вспоминая разговор с другом:

– Хёнджин безумно влюблён в тебя. Это факт…

Натали сморщилась, и слёзы тут же навернулись на глаза. Кай быстро достал из подставки пару салфеток.

– Не сдерживайся, плачь сколько хочешь! – сказал он мягко, словно уговаривая маленького ребёнка. – Но расскажи, что случилось? Почему ты плачешь?

Она вздохнула и начала говорить с трудом:

– Хёнджин врал, что не был на той вечеринке, из-за которой весь сыр-бор. Похоже, он прикрывал Соён и её брата Джи Вона. Думаю, они там все трое были. Когда Хёнджин с ней расстался, она слила в интернет то видео. И в тот же день, когда вся эта история всплыла, он написал мне поздно ночью, что мы не можем быть вместе!

– Боже мой, Натали… – Кай вздохнул, аккуратно беря её руку в свою. Холодные, дрожащие пальцы словно подтверждали всю глубину её отчаяния. Он знал друга достаточно хорошо, чтобы понимать, насколько способен тот на необдуманные поступки под влиянием эмоций или давления. Но это… Это было слишком. – Он отправил тебе сообщение?

Натали всхлипнула, вытирая слёзы, и протянула ему телефон. На экране было сообщение: «Прости. Мы не можем быть вместе». Сообщение было лаконичным, без объяснений, без попытки оправдаться. Просто холодный, режущий отказ. Кай почувствовал злость. Такой поступок – это не просто глупость или импульс. Это предательство. Он хотел бы найти Хёнджина и спросить: «Почему так поступил? Почему не поговорил лично?»

– Он… даже не попытался поговорить со мной лицом к лицу… – с горечью прошептала Натали. – Просто послал сообщение… как будто я ничего не значу. Как будто все наши дни… всё было ничем.

Кай обнял её крепко-крепко, позволяя ей уткнуться в плечо. Он чувствовал, как она трясётся от слёз и боли. Предательство Хёнджина ранило её сильнее всего – ощущение унижения, беспомощности… Соён и её брат… Это всё звучало как запутанная паутина лжи и интриг.

– Всё будет нормально, Натали, – сказал Кай, нежно поглаживая её по волосам. – Мы придумаем, как доказать, что Хёнджин накосячил. Это видео… Мы найдём способ его удалить, докажем, что оно фальшивое. А Джорджа… Надо как-то спровадить отсюда.

Натали подняла на него заплаканные глаза – в них читалась надежда, хоть и очень хрупкая.

– Ты думаешь, это возможно? – спросила она тихо.

– Да, – уверенно ответил Кай, хотя сам внутри чувствовал сомнения. Но он не хотел показывать Натали свою слабость.

Кай задумался, перебирая всё по полочкам. Если Хёнджин солгал, что не был на той вечеринке, значит, должны были быть свидетели или хотя бы фотки и видео с того дня – кроме тех, что у Соён. Или это была какая-то закрытая тусовка, куда они пошли втроём просто так, чтобы развлечься? Кто-то из гостей наверняка помнил его – нужно было только найти эти доказательства, чтобы поставить на место Соён и Джи Вона. И ещё – надо было поговорить с самим Хёнджином. Почему он так поступил? Что его заставило? Давление? Кай просто не мог бросить Натали одну в такой ситуации, поэтому решил помочь. Он считал её своим другом и лучшим менеджером. Собирался сделать всё, чтобы помочь ей пережить это, восстановить репутацию друга и вернуть веру в себя.

Прошло пару дней после всех этих конфликтов и затяжных интриг. У группы появился небольшой перерыв – ведь Хёнджин расколошматил всю аппаратуру в тренировочном зале, а Натали не собиралась давать ему поблажки, и айдолу выписали весомый штраф.

На часах было 20:17, когда Хёнджин вернулся в апартаменты и заметил Кая, который готовил еду на кухне для всей группы. Он замер в дверном проёме, наблюдая за другом. Тот, с непривычной серьёзностью на лице, ловко орудовал ножом, нарезая овощи для рамена. Аромат специй и бульона уже наполнил комнату. На Хёнджине была помятая спортивная одежда, волосы взъерошены, а лицо – усталое и немного виноватое. Айдол чувствовал себя полным идиотом.

Все эти дни он мучился угрызениями совести: понимал, что своими поступками навлёк беду не только на себя, но и на Натали, и косвенно – на всю группу. Штраф был справедлив – он действительно сломал половину оборудования в студии, вымещая злость на себе и ситуации. Когда Кай услышал тихий скрип двери, обернулся. Его улыбка была мягкой, без осуждения.

– Хёнджин-а, ты пришёл. Как раз рамен почти готов. Садись, – сказал он спокойно, словно ничего особенного не происходит, не давая Хёнджину выдать своё напряжение.

Тот присел за стол, чуть прижимаясь к стулу. В комнате стояла тишина, только вода в кастрюле тихо булькала и шипела. Через пару минут Кай поставил перед ним тарелку, от которой просто слюнки потекли. Запах был такой аппетитный, что есть захотелось ещё больше. Хёнджин попробовал суп – вкус был насыщенным и острым, идеально подходил для этого настроения.

– Мне нужно поговорить с тобой, – начал Кай, не глядя на друга, но голос его был наполнен заботой.

– Я знаю, – прошептал Хёнджин, сжимая палочки в руках. – Я… Я был на той вечеринке. Соён сказала, что если я не подтвержу её ложь, то она расскажет всё прессе. Что я всё ещё пользуюсь её положением и влиянием, хотя я уже извинился перед их семьёй. Она хочет меня вернуть, всё время о любви талдычит!

– Это ужасно, Хёнджин. Эта Соён… Она настоящая заноза, – тихо сказал Кай, отставляя свою пустую миску. Он внимательно наблюдал за другом, который едва касался палочками лапши, его взгляд был устремлен в тарелку, словно там, в глубине острого бульона, скрывался ответ на все его проблемы. – Ты ведь знаешь, что она никогда не любила тебя по-настоящему. Это была игра, игра на твоей репутации, на твоей карьере.

Хёнджин поднял взгляд на друга. Слёзы блестели у него в глазах, он изо всех сил старался их сдержать.

– Я не знал, что делать, Кай. Никогда ещё так не влипал. Разбил всё оборудование в зале, набухался в хлам и пошёл к этой стерве разбираться. Но она… Сучка… Всегда такая милая: «Я ничего не сделала! Я святая! Ты всё неправильно понял! Я тебя люблю, Хёнджин!» – он попытался изобразить голос Соён с характерным фальшивым милым тоном.

Кай вздохнул, понимая, насколько всё это глубже, чем кажется. Хёнджин – обычно такой собранный, уверенный в себе танцор – сейчас выглядел как сломанный ребёнок, беззащитный и растерянный. Он протянул руку и легонько положил её на плечо друга – знак поддержки, который говорил больше слов.

– Не вини себя, – тихо сказал Кай, подбирая слова так, чтобы друг понял. – Ты просто любил и верил. Виновата она, со своей ложью и манипуляциями. Ты не мог знать, что всё это – игра. А её «святость» – это всего лишь маска, за которой скрывается цинизм и расчёт.

Хёнджин сглотнул, ком в горле мешал говорить. И всё-таки слёзы прорвались – скатывались по щекам и оставляли дорожки солёной влаги. Он вытер их тыльной стороной ладони, оставляя на коже грязные разводы от лапши.