Полная версия
– Так, Барсик, остаешься за главного, – предупредил я кота. – Никому не открывать, легкомысленных дам в номер не заказывать. Если появятся демоны – ты знаешь, что делать.
Кот смотрел на меня непонимающе вопросительным взглядом. Я прикрыл дверь и замкнул на ключ. Спустился на первый этаж, но Елены там не встретил и оставил ключ при себе. Я подумал, что она может спать и не стоит ее будить по такой незначительной причине.
Первым делом я направился к местной достопримечательности. Телефон показал мне направление к зданию администрации поселка. Местные жители, знающие друг друга в лицо, рассматривали меня с любопытством. Иногда мне казалось, что в их взгляде присутствует сочувствие. Но это могла быть черта провинциальных людей, выражение глаз которых нами, горожанами, могло быть трактовано неправильно.
Мой же профессиональный взгляд цеплялся за детали внешнего вида поселка. Все было так, как говорил полицейский: это место застряло в межвременье. Слишком много, даже для такого депрессивного населенного пункта, осталось из прошлого. Здесь почти не встречались современные павильоны. Все сетевые магазины размещались в зданиях советской постройки. Был раньше такой стиль магазинов с большими окнами. В простонародье их называли «стекляшками». Так вот: тут он доминировал в коммерческой архитектуре. Помимо магазинов осталось много наследия из девяностых в виде ларьков с маленькими зарешеченными окошками. Все они работали, а люди в них что-то покупали. Если бы я был режиссером, то счел бы, что лучшей натуры для съемок фильмов про девяностые просто не найти.
Должен заметить, что здесь наблюдались и очень достойные образцы богатого прошлого. Я встретил гранитного льва, охраняющего вход в библиотеку. Сделан он был с приличной детализацией. Его грива имела разделение на прядки. На лапах выделялись когти, а из пасти торчали клыки. Далее мне попались гранитные шахматные фигуры высотой по пояс, выстроившиеся в рядок перед зданием, на котором висела табличка шахматной школы. Неподалеку от здания администрации, в небольшом парке, зажатом промеж двух улиц, мне предстала еще одна гранитная инсталляция – старинный фонарь в два человеческих роста. Очень изящный, со множеством деталей и резьбы. Под ним стояла скамейка на двух человек, при взгляде со стороны на которую нельзя было сказать, что она каменная.
После знакомства с достопримечательностями Гранитного мое отношение к местным жителям изменилось. Поубавилось столичного гонора и уверенности, что все таланты давно покинули провинции, оставив здесь людей маргинального образа жизни. Я начал видеть в них трудолюбивых гномов, живущих в горе.
Я вышел к зданию администрации. Внутрь парка в этом месте вдавалась подкова, выложенная серой плиткой. По центру небольшой площади расположился тот самый гранитный стол и два стула друг напротив друга. На столе по центру стояли гранитные часы с настоящим циферблатом. Они показывали правильное время. Никого рядом не было, и я решил внимательнее рассмотреть достопримечательность.
Предметы были крупнее обычной домашней мебели. Если в высоту – совсем немного, то в остальном превосходили раза в два. Это делало их более основательными и надежными с виду. Я провел рукой по стулу, чтобы убедиться, что он не грязный, и сел. Камень холодил тело, не рассидишься. Поднялся и обошел вокруг. На сиденьях стульев виднелись потертости и на столе тоже, но в целом никаких вандальных проявлений. Я просто представил себе подобный ансамбль в областном центре. Там он не смог бы сохранить первозданность такой продолжительный срок.
– Интересуетесь восьмым чудом света? – раздался со спины голос.
Я резко обернулся.
– Да, удивительная вещь. Четыре десятка лет, а почти как новая. – Я постучал ладонью по каменной столешнице.
– А что будет камню-то? – усмехнулся мужчина.
Он положил на стол папку и поставил гранитный стаканчик с двумя шариковыми ручками. Рядом с нами как из ниоткуда возникли пять человек – трое мужчин и две женщины. Мужчина с усами сел на стул, отстранив меня. Я отошел, заинтригованный предстоящим действом. Неужели это то, о чем говорил полицейский: подписание контрактов?
Тот, что пришел с папкой, сел на стул напротив усатого мужчины и подтянул рукава. Оба уставились на часы. Когда секундная стрелка перешла через двенадцать часов, мужчина с папкой вынул ручку из стакана.
– На сколько? – спросил он.
– На пять, как обычно, – ответил усатый.
– Уже пять лет прошло? Надо же, как летит время! – посетовал мужчина с папкой, вынимая из нее листы с текстом. – Летит, но все мимо нас. – Он засмеялся.
Люди искренне поддержали его шутку, оставшуюся мне не совсем понятной. Мужчина с папкой выложил скрепленные листки на стол и взял ручку.
– Так, товарищ Сидорцов, изменений по вашему контракту почти нет. Чуть пожестче стало с чревоугодием, после восьми вечера никакой еды, только воду. Устраивает?
– Да, полностью. – Усатый кивнул.
Мужчина с папкой подписал договор на каждой странице и протянул бумаги усатому. Тот взял из стакана ручку и не глядя подписал контракт. Бумаги поделили на две части. Одну забрал себе мужчина с папкой, вторую Сидорцов, причем он нес полученный документ с таким видом, будто это было завещание дядюшки-миллионера.
Меня очень заинтересовала уникальная процедура подписания контрактов. Вообще было непонятно, что это такое и почему жители относятся к ней со всей серьезностью. На первый взгляд совершенно глупое занятие, действительно смахивающее на манипуляции сектантов. Я дождался, когда будет подписан последний контракт, и, проводив взглядом женщину, прижимающую к себе листки, как любимое дитя, подсел к мужчине с папкой.
– Простите, не знаю, как вас зовут? – обратился я к нему.
– Аркадий Петрович, – представился он, делая вид, что собирается уходить.
– Очень приятно, а меня Сергей. А что это происходило, Аркадий Петрович? У вас тут принято так нанимать на работу, через символическое подписание контрактов за этим чудесным столом?
Аркадий посмотрел на часы.
– Извините, я тороплюсь. – Он сунул папку под мышку и направился к зданию администрации.
– Можно я пройдусь с вами?
– Можно, – согласился тот.
– Мне интересно, что такое вы подписывали? По лицам людей можно было подумать, что им погасили ипотеку досрочно.
– Вы собираетесь тут жить? – спросил Аркадий.
– Нет.
– Тогда знать этого вам не нужно. Это наши местные дела. Так мы придумали, и это помогает сохранять людей в поселке.
– Непонятно, как это работает? Что написано в контракте? – не отставал я. – Почему Сидорцову нельзя есть после восьми вечера?
– Вы надоедливый тип, Сергей. Мой вам совет: не лезьте не в свое дело. Если вас сюда подослали, чтобы что-то вынюхать, ничего не получится.
– Это как-то неоднозначно звучит. Вы как будто угрожаете мне. – Именно угрозу я почувствовал в его голосе.
– Предупреждаю.
– Вы очень странно себя ведете, Аркадий Петрович. Я обычный гражданин, которому интересен этот заброшенный мир. Неужели нельзя приоткрыть тайну?
– И что вы с ней сделаете? Раструбите на весь мир? Я вам так скажу, Сергей: мы изобрели способ счастливой жизни и хотим сохранить этот механизм в целости и сохранности как можно дольше. Вон в округе все деревни исчезли. Молодежь в город подалась, а старики доживают в холодных домах, никому не нужные. А у нас, смотри, – Аркадий махнул рукой, – никто никуда не едет.
– Поэтому мне интересно понять, как у вас это получилось. Вдруг такой способ можно масштабировать на область и вернуть людей в деревни.
– Не получится, это уникальный метод, и он подходит только нашему поселку. До свидания, Сергей. Хотя нет, прощайте. Нам будет вас не хватать. – Аркадий исчез за дверью здания администрации, оставив меня в полном недоумении.
Свидетели нашего разговора, проходившие по улице, бросали на меня любопытные взгляды, но были среди них и подозрительные, и даже недовольные. Черт побери, этот поселок начинал мне нравиться. Я почувствовал, что действительно смогу выжать из него сенсацию. Меня совершенно не тревожили запугивания Аркадия, наоборот, вызывали дикий азарт.
Я прошелся вдоль улицы, обдумывая, откуда начать распутывать клубок. Где ухватить край нити, чтобы зацепиться за интересующие меня факты. Лучше всего на эту роль подходили женщины, которых можно одурманить собственной неотразимостью, вниманием, обхождением. Кое-какими приемами в арсенале обольщения я владел. Даже несмотря на заурядную внешность, мне удавалось сломить сопротивление красоток из высшей городской лиги.
Единственной женщиной, с которой я успел познакомиться, была администратор «Камнетёса» Елена. Очень даже симпатичная и наверняка не имеющая против таких агрессоров, как я, нормального иммунитета. Я зашел в магазин, чтобы купить ей обещанную коробку конфет. Прошел вдоль полок, выбирая самые дорогие, которые она точно себе не купила бы. Взял еще бутылку шампанского, но его решил оставить в номере – на случай внезапной романтической встречи. Магазин мне показался совсем обыкновенным, ничем не отличающимся от такого же возле моего дома. За исключением взгляда кассирши. Она откровенно рассматривала меня, как экзотическое животное в зоопарке.
Вышел на улицу и замер от удивления. Десять минут назад улицы были полны людей, спешащих по своим делам, а сейчас городок как будто вымер. Редкие машины еще проезжали, но людей не встречалось. Мне срочно нужен был человек, который рассказал бы все о странном поведении жителей Гранитного.
Глава 3. Елена
Администратор Елена собирала граблями на газоне, огороженном поставленными на уголок силикатными кирпичами, скошенную траву. Аккуратно выгребала ее из-под молодых елочек и перекладывала в мешок.
– Ахой работникам социальной сферы! – поздоровался я весело. – Чуть свет, и я у ваших ног.
– Вам не спалось? – спросила Елена, поправляя сбившийся платок.
Этот элемент гардероба смотрелся на ней старомодно, но, как ни странно, был к лицу.
– Спалось. Чистый воздух, тишина. Выспался прекрасно, потому и встал рано. С новым местом лучше всего знакомиться ранним утром, когда улицы пусты. Когда в городе бродит только его душа. Хотел поймать этот замечательный момент.
– Поймали?
– Кажется, да. Завтра пойду еще раз.
– У нас тут по улицам не только душа бродит, но и много всего. – Она улыбнулась и снова взялась за грабли.
– Елена, предлагаю устроить перерыв на чаепитие. – Я вынул конфеты. – Обещание свое сдержал.
– Сергей, положите их, пожалуйста, на стол в моей комнате. Я сейчас не могу, до часа дня у меня работа. Если вы не обидитесь, то я попью с вами чай, но в перерыв с часу до двух. – Елена посмотрела на меня в ожидании понимания.
Признаться, противная часть меня хотела ответить на грани фола, но я сдержался. Была в девушке провинциальная невинность, остановившая глупый порыв.
– Я вижу, у вас тут вообще все строго с работой. Ни минутой раньше, ни минутой позже. Ладно, положу на стол. – Я направился к крыльцу. – Послушайте, а может, заказать роллов на обед?
– Чего? – Елена рассмеялась, как будто я пошутил.
– Роллов. – Я немного смутился. – Калифорния, Филадельфия, Эбби чиз маки, темпура и все в таком духе.
– Я знаю, что такое роллы, меня насмешило слово «заказать». У нас тут не город, чего надо – пошел и взял.
– Пойду и возьму, покажите пальцем, куда идти, – попросил я, широко улыбаясь.
– Зачем тратиться, Сергей. У меня с собой беляши. Дочь… в смысле, – она неожиданно смутилась, – дочь подруги принесла.
– Ладно, почему бы и нет. Если вы приглашаете меня на беляши, то я согласен. Честно признаться, беляшей я не ел лет пять, а роллы только на прошлой неделе два раза. – Я снова собрался идти. – Но я все равно что-нибудь куплю на обед.
– Хорошо. – Елена пожала плечами и продолжила собирать старую траву.
В гостинице я прошел в комнату, где располагался кабинет администратора. Сюда как будто завезли старую советскую мебель, которую я однажды видел в школьном подвале. Положил конфеты на стол и хотел уже выйти, но журналистское любопытство победило. Я решил немного осмотреться: мало ли какие зацепки смогу найти. Обошел книжный шкаф, забитый пухлыми картонными скоросшивателями. Осмотрел старые фотографии, вставленные промеж двух сдвижных стекол на книжной полке.
Мое внимание привлекла старая фотография. На ней была запечатлена женщина, один в один похожая на Елену. У нее в ногах стояла девочка, по-видимому, дочь. Наверное, это и была Елена, но сходство у них с матерью было потрясающее. Женщина держала левую руку на плече ребенка, а на ее запястье белела то ли повязка, то ли своеобразный браслет. Я не особо разбирался в модных вещах, популярных в давние времена. Я вынул фотографию и посмотрел на обратную сторону. Раньше было нормальным писать на обороте обстоятельства снимка, но там стояла только дата «1989 г.». Я прикинул в уме, сколько сейчас лет должно быть Елене, если в 1989 году ей было уже лет пять. Сорок как минимум. Она не могла быть дочкой, но для внучки была старовата. Я вернул фото на место и отправился в свой номер.
Барсик ждал меня у дверей, безошибочно определив приближение своего раба. Кажется, он успел немного освоиться и разогнать всех демонов по темным углам. Кот выглядел расслабленным и терся о мою ногу.
– Ну, как тебе в этой дыре? – спросил я, поглаживая кота между ушей.
Он обнюхал мои кроссовки и резко замотал головой, потом дважды чихнул.
– Ясно, аллергия на экологию. Обещаю сегодня поднести тебя к выхлопной трубе отдышаться.
Я убрал шампанское в холодильник. Одинокая бутылка смотрелась убого. Если мне удастся уговорить Елену на ужин, стыдно будет выглядеть перед ней нищим донжуаном. До часа у меня еще оставалась куча времени. Я досыпал коту корма, вынес его на балкон на солнечные процедуры. Он решил, что я хочу от него избавиться, выбросив с высоты второго этажа, и забарахтался, всем видом показывая, чтобы я вернул его величество в освященные им четыре стены.
Прежде чем пойти в магазин, я вынул записную книжку. Открыл чистую страницу и в верхней части крупно написал «ГРАНИТНЫЙ». Под пунктом 1 сделал пометку: «Странные контракты и неразговорчивый Аркадий. Узнать про них подробнее». Под пунктом 2: «Фотография Елены. Узнать, кем ей приходится двойник». Занес руку, чтобы поставить третий пункт – разобраться, куда внезапно деваются люди, – но решил проверить этот факт на повторение. Если завтра в это же время случится то же самое, то внесу.
Про контракты я собирался расспросить Елену, но не на обеде, а за ужином, с бутылочкой шампанского и в доверительной атмосфере. Я уже придумал историю, которая могла ее разжалобить. К примеру, что меня бросила жена, забрала двух детей и уехала к другому мужчине, потому что я часто бывал в командировках. По моему опыту, женщины очень любили мужчин, которым не повезло с женой. Они ставили себя на ее место и так живо представляли в новой роли, что начинали вести себя как жены, без труда рассказывая любую информацию и не чувствуя при этом никакого подвоха.
На улице стало гораздо теплее. Солнце выбралось из-за крыш старых серых пятиэтажек и начинало накалять асфальт. Я попытался сообразить, а был ли кондиционер в номере, но так и не вспомнил. В этот раз я пошел в другую сторону от гостиницы. Хотел исследовать эту часть поселка. Оказалось, что центральная улица скоро обрывается и начинается натуральная деревня с неасфальтированными улицами, лаем собак из-под ворот и даже запахом навоза. Вскоре я увидел причину натурального аромата – большую навозную кучу, сложенную на заднем дворе. Две пестрые коровы паслись неподалеку в густой траве.
– Капсула времени… – произнес я, имея в виду весь поселок.
Прав был полицейский: Гранитный застрял в межвременье, оставив себе многое из прошлого, но не побрезговав настоящим. В этом симбиозе и могла крыться причина того, что люди не разъехались отсюда по большим городам. Удалось им создать привлекательность поселка и не польститься на эфемерные прелести больших городов, которые, по сути, недостижимые призраки счастья. Я тоже гнался за ними и, как и миллионы таких же дураков, верил, что мне-то точно повезет, я ухвачу удачу за хвост и буду к старости жить на накопленные средства в огромном загородном доме и в ус не дуть. У меня до сих пор не было семьи, и объяснить самому себе, зачем мне большой загородный дом, я не мог.
Большая овчарка встала поперек дороги и начала негромко рокотать, давая понять, что идти сюда мне не стоит. Не знаю, чем я ей не понравился, но желание исследовать частный сектор у меня быстро пропало. Я вернулся в центр и зашел в первый попавшийся магазин. Надо было подумать, что брать к такому экзотическому блюду, как разогретые беляши. Я взял огурцы, помидоры, зеленый лук, моцареллу и кетчуп. Знаю, как-то по́шло есть беляши с кетчупом, но мне показалось, что Елена именно так их и ест. Взял еще банку растворимого кофе, зная почти наверняка, что варить молотый будет не в чем.
За полдня я практически привык, что улицы в Гранитном можно переходить в любом месте, а не только на перекрестках. Поэтому по выходе из магазина я смело шагнул на проезжую часть и сразу нарвался на дикий вопль автомобильного клаксона. Старый автомобиль несся на меня, не собираясь тормозить. Водитель был уверен, что дорога – это для машин и останавливаться ему не надо. Я отскочил назад. Машина пронеслась прямо перед моим носом, обдав теплом мотора и выхлопными газами, не знавшими катализатора.
– Так, Сергей, надо быть внимательнее. – Я выдохнул и медленно вдохнул, как на упражнениях по йоге. – Это знак свыше: быть осторожнее. Этот поселок будет пытаться тебя убить, но ты ему не по зубам.
С того момента я переходил улицу, только убедившись, что очередной дребезжащий болид не собирается торпедировать мое бренное тельце.
Елена закончила с газоном и прохаживалась по крыльцу, разговаривая по телефону. Увидев меня, она улыбнулась. Это была теплая улыбка, доброжелательная, какие в городе не встретишь на каждом шагу. Я показал ей пакет, чтобы она поняла, что я приду на обед не с пустыми руками. Елена одним взглядом показала мне, что это было напрасно. Она постучала указательным пальцем по наручным часам, чтобы я понял, что все остается в силе и надо только дождаться назначенного времени.
Я кивнул и прошел внутрь. Елена, решив, что я ушел достаточно далеко, принялась разговаривать громче:
– Света, не дури, будешь нарушать распорядок – сама знаешь, чем это закончится. Это не шутки. Я понимаю тебя, устала от однообразия, все устали, но ты помни, что оно не просто так. И вообще, у всех людей распорядок. Только в отпуске живут как хотят. Да, у нас его нет, и что теперь? Знаешь, что я испытываю, когда смотрю на лица стареющих ровесников? Вот то-то и оно. Все, дочь, давай. Спасибо за беляши, ты самая лучшая.
Дверь скрипнула и начала открываться под аккомпанемент сопротивляющейся пружины. Чтобы Елена не поняла, что я подслушивал, на цыпочках поднялся по лестнице на второй этаж. Признаться, содержание телефонного разговора сильно меня удивило. Ну сколько лет я мог дать ей? Двадцать пять, от силы двадцать восемь, если у нее были предки с сильными генами. На самом деле она выглядела на двадцать три, как девушка, получающая диплом об окончании медицинского вуза.
Кот спал и даже не открыл свой ленивый глаз, когда я вошел в номер. Я сложил продукты в холодильник и вынул записную книжку. У Елены была дочь, которой не нравился какой-то распорядок. Вряд ли она работала – скорее всего, находилась в летнем трудовом лагере при школе, утомившем ее свободолюбие. Тут я был солидарен с ребенком: терпеть не мог отработки в летний период. Мне хотелось сидеть дома, есть чипсы и играть в компьютерные игры. От имени Елены во втором пункте своих расследований я нарисовал стрелку, на конце которой написал «дочь Света». Имя для детей нашего времени чрезвычайно редкое. Хотя к образу Гранитного оно вязалось неплохо.
Дождавшись часа дня, я вынул пакет и направился в кабинет администратора. В фойе мой нос учуял аромат разогревающихся беляшей. Я постучал в дверь.
– Заходите, Сергей.
– Елена, давайте на «ты»? – попросил я. – У вас есть нож? Я настрогаю салатик.
– Хорошо, давай. – Она вынула из стола старый нож с наполовину сточенным лезвием.
– Ого, он тут с момента основания гостиницы? – удивился я.
Возле ручки на металле лезвия еще осталась выбитая цена: «2 руб. 35 коп».
– Да, он был и до меня. Режет – и ладно.
Я проверил пальцем заточку лезвия. Выложил на доску огурцы и начал резать.
– Лен, я заметил, что в вашем поселке очень много старых машин, которых уже нигде не осталось. Почему так? – спросил я. – Или этот советский нож? Союза уже тридцать с лишним лет как нету, а он явно и при Союзе успел поработать.
– Сергей, вопрос не по адресу. Я не знаю, почему наши мужики ездят на старье. Скорее всего, из-за маленьких заработков. Ремонтируют и ездят, что им остается. Главное, что машина едет. Ведь ради этого ее покупают. А иномарки нужны, чтобы люди друг перед дружкой похвалялись. Куда иномарка довезет, туда и старый «Москвич» доедет. – Елена бросила на меня любопытный взгляд. – Вы ведь сюда не просто так приехали?
– Мы же на «ты», – напомнил я.
– Прости, на работе сложнее дается неформальное общение.
– Это намек на продолжение отношений? – быстро нашелся я.
Елена рассмеялась.
– А ты не промах. Не знаю, я дама видная, привыкла набивать себе цену, – пошутила она.
Я сложил нарезанные огурцы в салатник и взялся за помидоры. Совершенно очевидно наклевывался роман. По всем признакам Елена находилась в охоте.
– Раз у нас начался аукцион, предлагаю огласить минимальную цену лота, – предложил я.
– Сергей, ты меня смущаешь. – Елена на самом деле покраснела.
Для меня ее реакция оказалась неожиданной.
– Прости, мне показалось… ладно, предлагаю сегодня отужинать вместе. Ты до которого часа работаешь?
– Смена заканчивается в восемь. Свободное время с десяти до одиннадцати.
– Как это понимать – «свободное время»? Ты сама себе не хозяйка?
– Сергей, это единственное время, кроме обеденного, когда я сама себе хозяйка.
– Очень странно. У вас здесь очень много странного, Лен. Контракты, распорядок какой-то жесткий, как в тюрьме. Старье на каждом шагу.
– Старья здесь намного больше, чем тебе удается видеть, – ответила Елена.
Ее замечание я не понял и потому пропустил мимо ушей.
– Разве нам не хватит часа, чтобы пообщаться? Если тебе не жалко бензина, мы могли бы покататься на твоей машине.
– Смеешься? Мне начальство расширило лимит по топливной карте. Хочешь кататься – будем кататься. – Я вынул упаковку кетчупа и поставил на стол. – Скажи, в ваших палестинах как этот продукт называют: чепчук или кекчуп?
– Томатный соус, – ответила Елена без запинки.
– Ну, по сути верно.
– Ты его к беляшам, наверное, взял?
– Да, а что, не надо было?
Елена открыла дверку холодильника и вынула банку с красной субстанцией.
– Это мой личный рецепт острого томатного соуса. Ваши регуляторы кислотности, эмульгаторы, красители и усилители вкуса тут и рядом не стояли. – Она с гордостью поставила банку на стол. – Только осторожнее, есть побочка: после второй ложки обладает приворотным действием.
– К кому привораживает?
– Ко мне. Я же делала.
– Многие его пробовали?
– Нет, не многие. – Елена вывалила разогревшиеся беляши на блюдо. – Приятного аппетита.
Больше я не задавал провокационных вопросов, которые могли задеть Елену. Говорили о природе, о прошлом поселка, она знала многое о нем. Рассказывала, как будто сама была очевидцем всех событий, произошедших задолго до ее рождения. Я все не решался узнать ее возраст, но все же к концу обеда спросил:
– Прости, Лен, это невежливо – интересоваться возрастом женщин, но сколько тебе лет?
– Сколько дашь?
– Двадцать пять, но не за внешность, а за ощущение опыта, – честно ответил я.
– Двадцать четыре. – Она неловко улыбнулась.
Если бы это был вопрос, на который требовалось ответить правду, я бы решил, что Елена меня обманула. Тут я не видел необходимости обманывать, и потому мои журналистские органы чувств промолчали.
Без одной минуты два Елена резко поднялась и начала убирать со стола.
– Сергей, у меня работа. Спасибо за хорошее времяпрепровождение.
– Насчет вечера – в силе?
– Да, конечно.
– Я отвезу тебя домой после работы, заодно буду знать, где ты живешь.
– Хорошо, спасибо. – Она прихлопнула рукой зазвонивший будильник и вышла в коридор.
Я убрал оставшиеся беляши в холодильник, а тот, что не доел сам, взял с собой – побаловать Барсика. Остаток дня я провел в гостинице, смотрел телевизор, вздремнул, поиграл на телефоне. Отчет я собирался отправить после покатушек с Еленой. Я был уверен, что ей будет что мне рассказать. Тем более я собирался взять с собой бутылку шампанского.
