Мальчишки из разделенного города

Разговор мужчин прервал голос диктора, объявившего посадку на электропоезд «Ростов – Чертково».

– Слава богу, – вставая, сказала мама, – ещё немного, и я бы не удержалась, и… – она посмотрела на детей и вздохнула. – Уже скоро мы будем в Чертково!

4.

– Внимание, уважаемые пассажиры! – прозвучал голос из динамиков вагона. – Электропоезд до станции Чертково будет следовать со всеми остановками шесть часов четырнадцать минут. Туалеты находятся в первом, среднем и последнем вагонах, они будут открыты после проезда санитарной зоны. Для обеспечения безопасности пассажиров во время поездки электропоезд сопровождает наряд сотрудников полиции. Желаем вам счастливого пути!

– Надо же, как всё серьёзно, – ухмыльнулся мужчина, отдавший продукты в зале ожидания голодным детям. – Кстати, разрешите представиться. Меня зовут Кирилл Матвеевич Безбородько. Я краевед и еду в посёлок Чертково.

– Вера Скоробогатова, – скупо улыбнулась мама попутчику, – а это мои дети.

– Дети – цветы жизни! – улыбнулся Кирилл Матвеевич и тут же погрустнел. – Мои уже выросли и живут отдельно.

– Вам нехорошо? – заметив происшедшую с попутчиком перемену, забеспокоилась Вера.

– Всё в порядке, – подмигнул он с интересом разглядывающему его Диме. – Ваш поступок меня порадовал, молодой человек, – сказал он, улыбнувшись. – Признаться, я даже устыдился своей недогадливости, когда увидел, как вы отдали голодным детям все запасы еды. И тут же посчитал обязательным последовать вашему благородному примеру.

Дима смутился и покраснел от похвалы взрослого попутчика.

– Я поступил так, как должен был, – сказал он, уводя взгляд в сторону окна. – Только вот курица досталась не детям, а этому… – он замялся, не зная, как назвать бессовестного отца несчастных детей.

– О-о-о, не вспоминайте этого человека, – вздохнул Кирилл Матвеевич. – Он не достоин того, чтобы даже мимолётно упоминать о нём.

– А чем они кормят своих детей… – вздохнула Надя.

– Мы на помойку еду лучше выбрасываем, – поддержала сестру Люба.

– Всё, хватит об этом, девочки, – упрекнула дочек Вера. – Вы лучше в окно смотрите.

– А что там интересного? – переглянулись девочки. – Всё как у нас, всё то же самое.

– То, да не то, – снова вступил в разговор Кирилл Матвеевич. – Сейчас поезд едет по зоне донских степей, ребятушки! Посёлок Чертково, куда мы все сейчас следуем, находится на западной границе Ростовской области в её северной части. Природные условия соответствуют зоне степей с элементами лесостепи. В целом климат является умеренно континентальным.

– И что? – взглянула на него Вера. – Девочки правы: в Оренбургской области точно такие же степи, какие сейчас проплывают за окном.

– Да, я бывал и не раз в вашей области, – хмыкнул разговорчивый попутчик. – И действительно, донские и оренбургские степи весьма схожи, если наблюдать за ними через оконное стекло. А в целом… – он вздохнул, передёрнул плечами, и продолжил: – Природные условия обоих регионов соответствуют зоне степей с элементами лесостепи. Только донской климат, в отличие от вашего резкоконтинентального, умеренно континентальный.

Он что-то ещё говорил о среднегодовой температуре, но Дима больше его не слушал. И вдруг… В вагон вошли две девочки и мальчик.

– Мама, это те самые дети, которым мы отдали свои продукты на вокзале? – вскочили Надя и Люба.

Девочки пошли по вагону с протянутыми руками, подходя к пассажирам и выпрашивая у них подачки. Одни им что-то давали, другие отворачивались к окну, брезгливо морщась. Мальчик с каменным лицом шёл следом за сёстрами, но подачек не выпрашивал.

– Ну вот, продолжение вокзальной трагедии, – вздохнул сокрушённо Кирилл Матвеевич, вынимая из кармана пиджака кожаный бумажник. – А родители этих несчастных детишек ещё большие негодяи, чем я про них думал. Будем надеяться, что они с пользой потратят хотя бы маленькую сумму из той, которую я даю этим обездоленным чадам.

– А может быть, полиции о них сообщить? – прошептал возмущённо Дима.

– Нет, не надо, – доставая кошелёк, возразила мама. – Мы дадим детям немного денег, и… Мы сейчас не дома, сынок, и я не хочу ввязываться ни в какие дурно пахнущие истории…

***

При подъезде к станции Чертково Дима увидел синий забор с колючей проволокой сверху, тянувшийся по краю железнодорожных путей. Так же он увидел большой пешеходный мост через железнодорожные пути, одна часть которого заканчивалась где-то за забором, откуда виднелся сине-жёлтый украинский флаг. Синий забор тянулся вдоль всей станции, и из окна вагона казалось, что ему нет конца.

– А для чего там такой большой забор? – спросил словоохотливого краеведа Дима. – Я вот смотрю, когда он закончится, а он…

– Этот забор, молодой человек, закрывающий почти весь посёлок Меловое, – с охотой стал разъяснять Кирилл Матвеевич, – Государственная граница! За забором – государство Украина, так-то вот, друг мой.

– Когда приезжал сюда раньше, не замечал подобного? – вздохнул Дима.

– Гм-м-м, глядя на вас, молодой человек, – усмехнулся попутчик, – берусь предположить, что вы давно не были в Чертково.

– И я этот забор не помню, – вздохнула Вера, проверяя в сумочке документы. – Я помню, когда Чертково и Меловое считались одним населённым пунктом, а условная граница между ними называлась улицей Мира.

– Это было, вы правильно сказали, – не замедлил согласиться с ней Кирилл Матвеевич. – А сейчас единственная возможность попасть из российского Чертково в украинское Меловое – это перейти через переходной мост или минуя большое КПП, расположенное в трёх километрах от вокзала. И по обеим сторонам моста тоже имеются пункты пограничных пропусков. Российский пункт вы скоро сами увидите, он чем-то напоминает ларёк. В Меловом украинский пункт, кстати, тоже ларёк напоминает. Стоят они напротив друг друга по обе стороны границы и… В одном выдают документы на вход в Украину, в другом – на выход из неё.

– Но-о-о… люди-то между собой как-то общаются? – поморщилась Вера. – Оба посёлка настолько прочно соединены родственными узами, что разорвать их никакими границами невозможно.

– Сложно всё это объяснить, но попробую, пока есть минут десять, – взглянув на часы, хмыкнул неугомонный попутчик. – Действительно, из России люди ходят по мосту в Украину и из Украины в Россию. Переход через мост только для местных, кто прописан в Чертково и работает в Меловом или наоборот. Посёлок-то по большому счёту один, а…

Заскрипев тормозами, электропоезд замедлил ход и, подъезжая к платформе плёлся еле-еле.

– Уважаемые пассажиры! – ожил динамик в вагоне. – Наш поезд прибыл на конечную станцию Чертково! Предупреждаем вас, посёлок является пограничной зоной, и сразу после выхода будет произведена проверка документов патрулями погранслужбы и полиции. Спасибо за внимание.

Поезд остановился, и, встав со своих мест, пассажиры потянулись к выходу.

– Вот это я понимаю, сервис, точно по расписанию как в Германии, – одобрительно высказался Кирилл Матвеевич, взглянув на часы. – А что, не мудрено… Сейчас поезда здесь не опаздывают. А почему спросите вы, отвечу, потому, что они здесь больше не ходят.

Всю дорогу от Ростова до Чертково Кирилл Матвеевич болтал без умолку. К концу поездки попутчик уже действовал Вере на нервы. Сестрички спали, прижавшись к ней с обеих сторон, а Дима некоторое время читал свою книгу, а затем дремал, отвернувшись и делая вид, что смотрит в окно.

– А раньше, как мне помнится, мимо станции Чертково поезда ходили туда-сюда в оба направления, – продолжал разглагольствовать Кирилл Матвеевич, следуя к выходу сразу за Верой и детьми. – До недавнего времени мимо Чертково транзитом и на высокой скорости мчались пассажирские поезда дальнего следования. Многие делали на станции короткие остановки. Здесь же проходили и все идущие по данному направлению грузовые составы. А вот после завершения строительства обходного участка железной дороги, соединяющего населённые пункты Журавку, ту, что в Воронежской области, и Миллерово в Ростовской области, движение пассажирских и грузовых поездов через станцию Чертково прекратилось.

В тамбуре, во время выхода из электрички, между Верой и Кириллом Матвеевичем грубовато протиснулся парень лет двадцати.

– Вот наглец, даже не извинился? – сердито бросила в его спину Вера, сойдя на перрон.

– После одиннадцатого декабря две тысячи семнадцатого года через Чертково не следует ни одного пассажирского и грузового поезда, – продолжал своё повествование Кирилл Матвеевич, не обратив внимания на её недовольство. – Жаль, что нам расставаться пора, я бы ещё много чего мог рассказать из истории Чертково и Мелового.

Уже на перроне, не зная, как избавиться от навязчивого попутчика, Вера закатила глаза, и вдруг…

– Ого-го? – взглянув на часы, вдруг заторопился Кирилл Матвеевич. – Меня, наверное, уже ждут здесь, за вокзалом… – он посмотрел на Веру: – Кстати, могу вас подвезти, куда скажете? Меня должны встречать на машине.

– Нет-нет, – отказалась Вера, – нас тоже должны встречать.

Пожав плечами, Кирилл Матвеевич пошёл к очереди из пассажиров электропоезда, образовавшуюся перед патрулями пограничников и полицейских, проверявших документы.

«Слава богу, отвязался, – с облегчением подумал Дима. – А что это он с бомжующей семейкой контроль проходит?»

– Что ж, пожалуй, и нам пора, дети, – покрутив головой и не увидев никого из родственников, вздохнула Вера. – Видимо, не ждут нас сегодня и до дома бабушки придётся добираться пешком.

Она взяла в руку сумку и, в сопровождении детей, пошла к поджидавшим их пограничникам.

***

– Я жду, гражданочка? – напомнил о себе молоденький лейтенант погранслужбы, внимательно наблюдая, как растерянная и раскрасневшаяся Вера в пятый раз пересматривает содержимое сумочки в поисках документов.

– Да были же здесь они, были, – чуть не плача шептала она. – Перед тем, как выйти из вагона, я лично держала их в руках и снова вернула в сумочку.

– Тогда не тяните время и предъявите их для проверки! – сурово потребовал лейтенант. – Напоминаю, если вы не в курсе, гражданочка, что находиться в посёлке Чертково гражданам России, не проживающим здесь, можно, только имея специальное разрешение.

– Да знаю я, – всхлипнула Вера. – Я к родственникам приехала со всеми документами на себя и детей. Они находились у меня в сумочке, и…

– Хорошо, продолжите поиски у нас на заставе, – усмехнулся лейтенант. – А там будет видно, кто вы есть: нарушившие Государственную границу преступники или попавшие в беду люди.

На микроавтобусе Скоробогатовых повезли на погранзаставу. Как объяснил лейтенант, их задержали до выяснения обстоятельств». Правда ещё добавил, что им вменяется в вину «нарушение пограничного режима в пограничной зоне».

– А что нам за это будет? – сквозь слёзы допытывалась Вера. – Нас посадят?

– Нет, вас оштрафуют и выдворят обратно, – обернувшись, «успокоил» ехавший рядом с водителем лейтенант.

Пограничный «форд» четверть часа вёз Веру и её присмиревших от страха детей по пустынным улицам Чертково. Женщина тихо плакала, прижимая к груди зареванных дочерей. У Димы на душе было тревожно, но он крепился изо всех сил.

Попетляв по поселковым улицам, «форд» остановился на окраине Чертково, у здания бывшего хозяйственно-строительного управления, расположенного в нескольких сотнях метров от границы, коей являлась железная дорога.

Лейтенант завёл Веру и детей внутрь здания.

– Присаживайтесь, – указал он на свободные стулья и взял у дежурного журнал для оформления задержанных.

– Эй, Недотёкин, ты что, офигел? – изумился дежурный. – Нарушителей от попавших в беду людей отличить не можешь? Чему тебя в погранучилище целых пять лет учили, Недотёкин?

– Я всё делаю именно так, как меня учили, товарищ капитан, – с обидой в голосе высказался лейтенант. – У этой женщины с детьми нет при себе документов, а они прибыли неизвестно откуда в особо охраняемую погранзону.

– Э-э-эх, Недотёкин, – ухмыльнулся капитан, выходя из дежурки, – а ты спросил у них, почему они приехали без документов в особо охраняемую погранзону?

– Так точно, – ответил лейтенант. – Женщина назвалась Верой Скоробогатовой и дала устное объяснение, что приехала в Чертково в гости к родственникам.

– А кто у вас здесь родственники? – повернувшись к притихшим на стульях Скоробогатовым, поинтересовался капитан.

Вера назвала несколько фамилий, но её ответ озадачил капитана.

– Да это самые распространённые фамилии как в Чертково, так и там, на другой стороне границы в Меловом, – сказал он. – Когда вы, гражданочка, в последний раз видели свои документы и держали их в руках?

Прежде, чем ответить, Вера провела несколько минут в глубокой задумчивости, вспоминая до мелочей последние минуты своей поездки.

– Я проверила все документы перед выходом из электропоезда, – сказала она. – Они были на месте. Тогда я вложила их в файл и снова убрала в сумочку. Хватилась я их отсутствия уже на перроне, во время проверки пограничниками.

– Понятно, – кивнул дежурный, – у вас документы могли попросту украсть. Но если это дело рук воров-карманников, почему кошелёк с деньгами оставили?

– Ума не приложу, – всхлипнула Вера, проверяя кошелёк. – Вот, посмотрите, все деньги на месте.

Капитан посмотрел на стоявшего в стороне лейтенанта.

– Недотёкин, а ты полицию в известность поставил об утрате гражданкой документов во время следования? – спросил он.

– Хм-м-м… Как-то сразу в голову не пришло, – смутился лейтенант.

– Вот значит как? – укоризненно покачал головой капитан. – Задержать многодетную гражданку и привезти её на заставу у тебя ума хватило, а вот сообщить в полицию об чрезвычайном происшествии ты, извиняюсь за выражение, недокумекал?

Лейтенант густо покраснел и с несчастным видом развёл руками.

– Ты вот что, Недотёкин, садись за пульт, бери в руки телефон и доделывай недоделанное, – распорядился капитан. – А я поговорю с «задержанными» и попытаюсь помочь им вспомнить обстоятельства утраты документов.

Он перевёл взгляд на притихшую Веру:

– А вы больше ничего не вспомнили, уважаемая? Может быть, какой-нибудь подозрительный типчик крутился рядом с вами во время выхода из вагона?

Выслушав его, Вера пожала плечами, горестно вздохнула и промолчала.

– Я помню, – сказал Дима, посмотрев на офицера. – Когда мы выходили из вагона, за мамой следом шёл краевед Кирилл Матвеевич.

– Что ещё за краевед? – с удивлением посмотрел на него капитан. – Может быть, ты и фамилию его знаешь?

– Нет, он фамилию свою не называл, – покосившись на маму, ответил Дима. – Он подсел к нам сначала в зале ожидания, а потом мы с ним вместе ехали в вагоне электрички.

– Правда, так и было! – с благодарностью взглянув на сына, оживилась Вера. – Перед остановкой поезда я достала из сумочки документы и проверила их наличие, всё было на месте. А когда мы выходили из поезда, дети шли впереди меня, а за мной… О, Боже, за мной выходил тот самый попутчик-краевед. Кстати, он видел, как я, проверив документы, убрала их обратно в сумочку.

– Так-так-так, – задумался капитан и снова посмотрел на Диму. – А ты уверен, что этот Кирилл Матвеевич шёл за твоей мамой?

– Я уверен, – ответил твёрдо Дима. – Я несколько раз оборачивался и видел его за спиной мамы.

– Почему-то мне кажется, что тот, о ком вы сейчас говорите, мне известен, – поморщился капитан. – Он действительно краевед, историк, и…

Звонок на пульте заставил его отвлечься от распросов. Быстро сняв трубку, он ответил:

– Дежурный по заставе капитан Бурлаков, слушаю вас…

Некоторое время он держал телефонную трубку у уха, внимательно слушая, что ему говорит позвонивший.

– Да-да, я заместитель начальника заставы, товарищ подполковник, – заговорил он бодрым голосом. – Но сейчас на заставе аврал, кто-то в отпусках, кто-то в командировке, вот и приходится нам, заместителям, иногда брать на себя дежурства по заставе.

Подполковник говорил что-то ещё, а капитан, слушая его, вдруг уставился долгим немигающим взглядом на Веру и лишь изредка переводил его на присевшего на стул лейтенанта.

– Да-да, в полиции вам правильно сказали, товарищ подполковник, – заговорил капитан, снова остановив взгляд на Вере. – Наш патруль действительно задержал женщину с тремя детьми и доставил их на заставу. Вы спрашиваете, по какой причине? У них не оказалось при себе документов.

В ходе разговора лицо дежурного мрачнело на глазах. Положив телефонную трубку на пульт, он провёл по вспотевшему лицу ладонями и, отыскав глазами лейтенанта, с угрюмой ухмылкой сказал:

– Ну что, Паша, спешу первым поздравить тебя с «успешным» началом карьеры. Сегодня ты столько наломал дров, парень, что возить не перевозить до самой зимней стужи.

– А что я сделал не так, товарищ капитан? – побледнел лейтенант. – Я же…

– Ты задержал близких родственников начальника ФСБ нашей «волости», Недотёкин! – указал рукой на притихших Веру и детей дежурный. – Сейчас подполковник Сапожников на всех парах мчится к нам на заставу. А следом, можешь не сомневаться, сам начальник приедет. Они же большие друзья, ты не знал, Паша?

– У-у-ух, – набрав в лёгкие побольше воздуха, резко выдохнул лейтенант. – Но я же… Я же сделал всё так, как и должен был сделать?

– Начальству виднее, что подчинённые делают так, а что не эдак, – вздохнул сочувственно капитан. – Так что… – он покачал головой, развёл руками и с тяжёлым сердцем набрал номер телефона транспортной полиции.

5.

Хата Анастасии Павловны была расположена так, что передняя половина находилась на территории России, а задняя часть – на территории Украины. Так уж получилось, что пограничная разделительная линия пролегла как раз посреди двора женщины, разделив хату и приусадебный участок пополам. Но такие «неудобства» ничуть не смутили девяностолетнюю старушку. Она как жила прошлым, когда российский посёлок Чертково и украинский посёлок Меловое считались одним населённым пунктом, так и продолжала жить.

Вот туда и отправился, сойдя с электропоезда, Кирилл Матвеевич Безбородько.

Войдя во двор, он лёгким поклоном поприветствовал дремлющую под навесом на улице старушку и вошёл в дом.

– Ага, явился не запылился? – поприветствовал его крепкого телосложения мужчина лет сорока, вставая из-за стола. – Я уже заждался твоего прихода.

– Да я прогулялся немного по посёлку, – вздохнул «краевед», проходя от порога к столу и пожимая протянутую руку.

– Ладно, чёрт с ним, со временем, – нетерпеливо усмехнулся мужчина, присаживаясь за стол и вглядываясь в лицо Безбородько. – Как всё прошло, рассказывай? Проколов не было?

– Нет, Карл Брониславович, всё прошло гладко, – успокоил его Безбородько. – Тарас, он же Пузик, и Жанна, она же Джаконда, блестяще справились с заданием. Я вёл их от Ростова-батюшки до Чертково. Другой слежки за ними не заметил.

С глубоким вздохом Карл Брониславович поправил собеседника:

– По имени и отчеству меня больше не называй, даже с глазу на глаз. Не забывай, что мы находимся на территории враждебного государства. Друг друга называем строго по псевдонимам, сечёшь, Тихий?

– Давай будем делать так, – пожимая плечами, согласился «краевед». – Хотя мне даже удобно, что все называют меня Кириллом Матвеевичем. Это мои настоящие имя, отчество и фамилия, и многие в Чертково, да и в Меловом знают меня именно как Кирилла Матвеевича.

– Хорошо, ты хоть кем называйся, – после короткого раздумья согласился Карл Брониславович. – Я же буду именоваться Василием Поликарповичем Кучеренко.

– Так тому и быть, Василий, – улыбнулся Безбородько. – Помнится, во время выполнения нашего первого совместного задания вас называли Тимофей Пантелеевич Жданько?

– Это уже в прошлом, – поморщился Василий. – Тогда мы «благополучно» провалили ответственную операцию, и об этом вспоминать не хочется.

– Нет, мы ничего не провалили, – возразил Кирилл Матвеевич. – Не справились с заданием те, кто руководил нами, направлял и прикрывал нас. Ну, а мы с тобой, Корсак, будем довольствоваться тем, что благополучно выскользнули из тяжелейшей ситуации и теперь снова сотрудничаем вместе. Или я не прав, Вася?

Он пытливо посмотрел на бесстрастное лицо собеседника, ожидая резкого ответа. Однако Корсак был опытным разведчиком и крепким орешком и умел ловко скрывать свои мысли и чувства.

– Скажи, а ты мне по-прежнему доверяешь, Тихий? – поинтересовался Корсак. – Ты втайне ото всех не винишь меня в прошлом провале?

Вопрос был задан в лоб, и Кирилл Матвеевич, после короткого раздумья, решил ответить откровенно.

– Доверяю, но не на все сто, – ответил он. – Уверен, что и ты доверяешь мне так же. А потому, уважаемый Корсак, я всегда и со всеми предельно осторожен.

– Это я заметил, – ухмыльнулся Корсак, прищурив один глаз.

Кирилл Матвеевич подался корпусом вперёд.

– Что случится с нами, если и эта операция по каким-то причинам провалится? – спросил он.

– Не мели чушь, Тихий? – возмутился Корсак. Он хотел ещё что-то добавить, но Кирилл Матвеевич, подняв руку, остановил его.

– Только не повышай голос, Корсак, успокойся? – ухмыльнулся он. – Я ведь не новичок в нашей профессии и то, что в любой момент могут возникнуть форс-мажорные обстоятельства, знаю не понаслышке. – Он достал из кармана пиджака носовой платочек и вытер им сначала глаза, затем губы. – Если вдруг операция провалится на этот раз, то не знаю, как тебя, а меня гарантированно ликвидируют.

Корсак натянуто рассмеялся и покачал головой.

– И почему ты допускаешь мысли о провале?

– В нашей чёртовой профессии ни в чём нельзя быть уверенным до конца. – Кирилл Матвеевич сузил глаза и посмотрел на Василия. – Ты штатный сотрудник СБУ, а я всего лишь завербованный агент. Использовать меня вы будете до тех пор, пока я не перестану представлять интерес для вашей службы, – он сделал паузу и продолжил: – И если вдруг что-то пойдёт не так… – он, не договорив, поднёс к виску указательный палец и сделал движение, как будто спустил курок.

Корсак наблюдал за ним с ироничной улыбкой на губах.

– Ты и правда считаешь, что Пузик и Джаконда успешно справились с заданием? – вдруг спросил он. – В Меловое они прибыли благополучно из сибирских лесов и доложили, что всё сделали, как надо. А ты? Ты не находишь, что они могли засыпаться там, в России, оказаться в лапах спецслужб и согласиться работать на них против нас?

Кирилл Матвеевич посмотрел на сосредоточенное лицо Корсака и неопределённо пожал плечами.

– Я абсолютно не проинформирован, чем занималась в России эта адская семейка. Передо мной была поставлена задача тайно встретить «семью» Пузика и незаметно сопроводить их до Чертково.

– Не прибедняйся, Тихий? – слащаво улыбнулся Корсак. – Ты разведчик старой закваски, времён СССР ещё. Даже если тебя не ввели в курс задания Пузика и Джаконды, я уверен, что ты, поработав мозгами, для себя выяснил всё.

Оказавшись в непростой ситуации, Кирилл Матвеевич поскрёб подбородок и усмехнулся:

– Признаться, я даже не задумывался над этим. Что тебя конкретно интересует, Корсак?

– Ну, хотя бы твоё мнение как профессионала о Тарасе Дыбко и его пассии? – хитровато прищурился Корсак. – Что ты можешь сказать о них?

Кирилл Матвеевич поморщился и пожал плечами.

– Тарас – это… Придурок, он и есть придурок. А может быть, потрясающий актёр, отлично изображающий придурка, я не разобрал.

– Вот-вот! Хорошо! Отлично! – осклабился Корсак. – А Джаконда? Как она тебе показалась?

– Красивая женщина и хорошая актриса, – хмыкнул Кирилл Матвеевич. – Окружающие считали их именно таковыми, каковыми они пытались казаться. Вот только дети… Эти «родители» заставляли детей попрошайничать в электропоезде, а это, с моей точки зрения, перебор.

Корсак поиграл массивной золотой цепью на шее и задумчиво изрёк:

– Так надо было.

– Это часть какого-то плана, или… Я даже предположить не могу, для чего понадобилась такая отвратительная «комедия».

– Так надо было, – повторил Корсак. – Дети сделали своё дело и теперь будут возвращены обратно в детдом. – Он свёл к переносице брови и покачал головой. – А какое тебе дело до них, Тихий?

– Как-то не по нутру мне было наблюдать за этим, – поморщился Кирилл Матвеевич. – Негоже впутывать несчастных детишек в грязные игры взрослых.

– Это была не моя идея, ясно тебе? – вспылил Корсак. – Кто всё это придумал, мне тоже не известно. Дети были прикрытием.

– Как всё просто, надо же, – с горечью усмехнулся Кирилл Матвеевич. – Да, я на старости лет сентиментальным стал. Представь себе, я чувствовал самые настоящие угрызения совести, глядя на несчастных девочек с протянутыми ручками. У меня тоже были дочери, но они обе погибли при крушении самолёта. Они летели из Израиля и были сбиты украинской ракетой. Я хоронил не их, а кусочки тел…