Трофей

– Значит, Люси уехал с девушкой?

–Да. – С любопытством смотрю на то, как она озирается по сторонам. Она слегка сжимает губы, покусывая внутреннюю часть щеки.

– Есть ещё кое-что.

– Запрещёнка? – Шучу, подмигивая.

– Возможно. – Она лукаво вздымает свои брови вверх, и это… вводит в ступор.

Я с трудом отрываюсь от интригующего выражения на лице в форме сердечка, на листы в руках Тини.

На первом листке – графика кистей рук, с чётко проступающими костяшками и сухожилиями, перебинтованный большой палец. Как на моей левой руке. Второй эскиз: рука от плеча, ладонь, обхватившая ручку сцепления на руле мотоцикла. Я перевожу взгляд на Тини, но она говорит:

– Там есть ещё парочка.

Вернув свой взгляд к эскизам, вижу на следующем листе – худощавый пресс, чётко выраженные косые мышцы живота v-образно выглядывающие немного из-под моего пояса джинсов. Последний лист – моё лицо с размытой границей, но жирно выделены скулы, губы и сосредоточенные на чём-то глаза.

– Люблю наблюдать за тобой. – Её откровенность останавливает дыхание в моих лёгких. -Ты ведь знаешь. – Я смотрю в её небесные глаза они с колбами бирюзы и самое красивое, что мне доводилось так близко рассматривать. Не стану одним из козлов, кто осмелится приблизиться к его сестре. Напоминаю себе, но моё сердце одержимо вербует мой мозг, погружая в омут желания прикоснуться к ней.

– Знаю. – Отвечаю чуть хриплым голосом.

Она делает шаг ко мне. Её запах, сладковатого цитруса витает между нами, и я невольно его вдыхаю.

– А где твоя девушка? – Еле дышу от давящего чувства в груди. Она сглатывает так же, как и я.

– У меня нет девушки. – Я улыбаюсь. – Ты ведь знаешь. – Теперь улыбается она, пока наши глаза хаотично бегают по лицам друг друга.

Ноющее ощущение притяжения, невидимо, но осязаемое моим пульсом, барабанящий громче звуков вокруг.

– Есть кто-нибудь на примете? – Её вопрос превращает обещание, данное другу в комок пустых слов. Страх, что она услышит мой честный ответ, пинает моё сердце в глотку, но я больше не в силах молчать.

Я подошёл к ней вплотную, нависая над ней, касаюсь пальцами её мягкой кожи на подбородке и глубоко вдыхаю.

– Да. Ты. – Она щурит глаза, её улыбка становится шире, но звонкий смех сбивает мою спесь и заставляет потеть от неловкости. Но её пальцы, шагают по моей груди вверх, я ошарашенно смотрю, как её губы произносят оглушающие меня слова:

– Льюис и моя мама, будут в бешенстве. – Возвращаюсь к её глазам, делаю несколько попыток сосредоточиться на том, что она говорит. Бесполезно – Но мне, будет очень нравиться наш секрет. – Я вижу только, как она тянет свои ладони к моему лицу, лаская нежными пальцами мои губы. Я не моргнул, не сглотнул, лишь онемел, от вакуумной тишины вокруг нас, обхватив руками её лицо, тянусь к её губам. Не могу поверить, мы целуемся. Наши языки нежно ласкают друг друга, как после долгой разлуки, и наращивают напряжение в моём теле. Я целовался до этого с девчонками, но поцелуй с ней, считаю своим первым, настоящим. Это цунами, град, палящее солнце, всё разом, как огненный вихрь этот поцелуй сжигает все мысли, слова. Не знал, что именно так должны действовать на людей прикосновения друг к другу. Зажигая, чувствуя вибрацию в каждом дюйме моей смуглой кожи.

Сдерживаю себя от поглощающих эмоций, но сложно утихомирить, своё возбуждённое тело, да ещё так, чтобы она не поняла, насколько я счастлив. Отстранившись, она выставила мизинец перед моим лицом шепча:

– Секрет?

Цепляясь своим мизинцем за её, сдерживаю улыбку, целую острый кончик её носа, убирая прядь её волос за ухо, шепчу:

– Секрет.

Наши дни. Майклу 25, Тине 24

–Спасибо, что ты здесь. – за спиной раздался голос, который и хотел услышать. Тина Кларк – девушка, растоптавшая мою веру в искренность до праха.

– Мои соболезнования. – Говорю слегка хриплым голосом.

Голубые глаза, ставшие почти серыми, припухшие веки, уже не такие частые слёзы, колит мои пальцы. Она не смогла произнести прощальную речь, но никто её не станет в этом винить.

– Думала, ты уедешь сразу после церемонии. – И меня бы тоже никто за уход не осудил.

Хочу отвести от неё взгляд, но парализован.

– Майк. – Зовёт меня Кайл. – Я в бар. Ты со мной? – Ответив ему кивком, и перед тем, как уходить, снова смотрю на неё.

– Майки…

Ничего ей не ответив, подошёл к мистеру Дереку. Протянув ему руку, но вместо того, чтобы пожать её, он крепко меня обнимает и неразборчиво что-то говорит, но затем повторяет:

– Я буду в городе ещё месяц. Нужно уладить дела, которые остались у Льюиса. И я чертовски рад буду тебя видеть, сынок.

– Можем встретиться через несколько дней, когда всё немного утихнет. – Я лгу. Это никогда не утихнет, тем более для него. – Где вы остановились?

– В доме Льюиса. Он собирался его отремонтировать, но думаю, лучше всего выставить дом на продажу. – После развода родителей Льюиса, мистер Дерек оставил своей бывшей жене всё, кроме своей компании. И Льюис выкупил у собственной матери дом, в котором вырос.

Мой отец почти недовольно говорит, что нужно проявить уважение и ещё недолго побыть. Но у них свои причины остаться, а у меня свои убраться. Мама смотрит на меня тёплым, такими же тёмными глазами, как и мои, и слегка поглаживает мою щеку, почти шепчет:

– Позвоню тебе завтра.

Сомневаюсь, что я буду доступен ближайшие несколько дней.

Застёгиваю на ходу куртку, обгоняя идущих по запачканной слякотью тропинке от дома к подъездной дороге. Кай спрашивает у меня:

– Когда уезжаешь?

– Через несколько дней. Может, в отпуск поеду. Побуду один.

– То есть до этого ты не был один? – Ничего не ответив другу на его манеру справляться со стрессом кривыми шутками.

– Ладно, я понял, о чём ты. Не смотри на меня так, будто я тебя бросил.

Перед тем как надеть шлем, окидываю взглядом крыльцо дома, замечая там Тину, с мужем. Стиснув зубы, натягиваю шлем на голову. Самовольно вычёркивать людей из своей жизни ничуть не легче, чем, когда судьба сделала этот выбор за тебя.

Мне исполнился двадцать один год, и я был по уши в разъездах. Я вошёл в список мировых звёзд FMX и рекордсменов. Мои карьера и популярность набирали обороты, пока Тин училась в экономическом колледже Техаса в Далласе, который выбрала для неё мать. Мы были вместе уже три года, я приезжал к ней каждый раз, когда была возможность, даже расстояние от Далласа до Вегаса в тысячу двести миль меня не останавливало, особенно если мы ругались из-за каких-то сплетен. Альтернативой мог стать переезд Тини ближе ко мне, но никакие мои уговоры не помогли убедить, перевестись хотя бы в колледж Невады, так как именно там я бывал чаще всего, участвуя в различных соревнованиях, а в перерывах принимал приглашения и выступал в экстрим шоу. Когда я взял первый мировой рекорд и был так опьянён славой, что не заметил, как мой успех отдаляет меня от моей Тин.

У меня есть правило «Не садиться за руль пьяным и в плохом настроении», но я плюю на вторую часть. Выехав на шоссе, ведущее к окраине города, раскручиваю газ. В очередной раз скорость заземляет с лучшими воспоминаниями моей жизни, а ещё она может превращать окружающий мир в кляксу, оставляя лишь размытые следы и точку перед моим взглядом. Я ловлю момент, и мой пульс исчезает в пространстве, становится незначительным, как и мысли, что у Льюиса нет завтра, оно никогда не настанет для него. Психологи говорят, что в моменты скольжения по краю риска над нами господствует мортидо – желание смерти. Со своей возможной кончиной я давно смирился, рано или поздно она придёт, но, когда глаза видят сто двадцать четыре мили в час на циферблате, стук сердца, напоминает о своей значимости, посылая телу сигналы сохранения жизни.

***

Доехав до съезда с двадцатой автомагистрали в сторону Биг-Спрингс, меланхолично любуюсь синим буквам на овальной вывеске, светящейся в темноте, с названием базы «У Бена» (Ben’s). Когда-то здесь была только мастерская, сейчас же на территории уже целый комплекс для проезжающих мимо, и если они останавливались, то могли разместиться здесь с комфортом. Огромная парковка делит фасад территории на две части. По центру мастерская с тремя ремонтными боксами, слева одноэтажные кафе и небольшой мотель, а чуть дальше, чтобы не мешать отдыхающим в номерах, – бар с двускатной крышей.

Здесь мы могли пофорсить, пообщаться, весело провести вечер в шумной компании. Со временем сюда стали съезжаться из соседних небольших городков. В весенне-летний период заполнялась такими же, как мы, любителями скорости и техники. Зимой же здесь практически не было людей, но сегодня парковка забита. Надеюсь, это сборище будет не таким фальшивыми, как официальное, чтобы почтить память Льюиса.

Я остановился на территории, где стоит несколько фур и легковых автомобилей. Снял шлем, слабо вдохнув и шумно выдохнув, слышу позади себя приближение звуков байка, Кая и Дени. Кай, не успев до конца стянуть с себя шлем, отчитывает меня за езду, сверкая серыми глазами:

– У тебя конфликт с самосохранением? – Сердито тараторит Кай, сверкнув серыми глазами.

– Немного выпустил пар. – Легко пожимаю в ответ плечами.

– Да лучше бы ты вмазал кому-нибудь. – говорит Дени, слезая со своей старенькой Ямахи. – Как раньше.

– Последний раз, когда я вмазал, чуть не убил. – Говорю ребятам, пока мы катим байки к мастерской.

Мы всегда ставили байки у Бена, когда проводили вечера в баре.

– И теперь ты сама миссис сдержанность? Вози тогда с собой лопатку, чтобы было чем соскребать тебя с асфальта. – слушаю Дени, пока читаю сообщение от крёстного.

– Бен попросил нас с тобой утром быть здесь. – Говорю Дени, пока он открывает ворота.

Дени, работает механиком в этой мастерской ещё со школы. Мой крёстный и Льюис выискивали убитые временем и пользованием раритетные модели мотоциклов, но даже в таком виде они стоят немалых денег, и за ещё большую сумму они их потом продавали на аукционах в Лас-Вегасе. Последние несколько лет, Бен привозил байки мне, а дальше ими уже занимался я: оформление, оценка, присвоение лота и торги. Иногда приходилось мухлевать, нанимая липовых покупателей, чтобы накрутить цену.

–Тогда у нас полно времени напиться… – Бубнит друг. – … и возможно, забыться.

– Кстати, Бен всё-таки купил его. – Говорит уже бодрее Дени Кайлу, указывая кивком куда-то мне за спину.

–Что купил? – уточняю у друга.

–Если это то, о чём я думаю, то узнай Анна цену, Бен резко пересядет с байка в инвалидное кресло. – Говорит Кай.

Уже в цехе мастерской, останавливаюсь возле стены, ставлю на подножку Клео, там, где она и стояла несколько лет. В нашей компании, как и в любой другой, есть свои особенные странности. Споры уже не на четвертак, а на двадцатку и давать имена нашим мотоциклам. Гляжу на любимую часть байка – передок. Узкие и острые фары, буквально высматривали свою добычу. Добычей стал я, когда увидел эти глаза на прошлогодней летней выставке, в Вегасе.

–Так ты расскажешь или нет, что конкретно они откопали? – Нетерпеливо перебиваю друзей.

Последнюю пташку, что они искали, была в Южной Дакоте, но я не верил, что они всё-таки её заполучили.

– А то ты не знаешь. – Цокнул рыжий, махнув рукой в сторону третьего цеха. – Привёз и закрыл в покрасочном. Сказал: «Кто откроет рот, тому кранты». – Дени детально спародировал Бена, когда тот злится и почти плюётся в лицо напротив себя. – Даже боюсь представить, сколько они отдали за это птичку.

– Ты не цены бойся, а его жены, точнее, того, что она может сделать с ним. – Усмехается Кай, накрывая байк чехлом.

– Открыть сможешь? Хочу посмотреть. – Дёргаю подбородком в сторону двери покрасочного цеха.

–Шутишь? Нет, конечно. Он забрал ключи от того цеха. Я и говорить – то никому не должен был. – Дени отклоняет голову чуть назад. – Слышишь, Кай? Я надеюсь, ты не растрепал это своим коровам?

Кайл и его семья, владельцы крупного рогатого скота, коровы, и несколько породистых лошадей. И эта тема всегда была возможностью подшутить над ним, как и то, с какой нежностью Дени разговаривает с внутренностями автомобилей, когда чинит их.

– Мне до одного места ваше старьё. – Сухо отвечает Кай.

– Да, точно. Каждый раз забываю, чтобы тебя что-то заинтересовало, у этого должны вырасти копыта и вымя.

Кай швырнул грязной тряпкой в Дени, чему я улыбнулся, всё ещё пытаясь вдохнуть полной грудью, и мне, это почти удаётся. Считайте меня психом, но смешанный запах масла и металла для меня умиротворяющий мои лёгкие наконец-то вдыхают больше воздуха, чем несколько часов назад. Мастерская Бена для меня всегда была и остаётся не просто помещением из трёх цехов, это мир, где любовь к железу и скорости передавалась из поколения в поколение. Оборачиваюсь в поисках стеллажа, где должны были лежать запасные чехлы. В центре, на подъёмнике, седан Фольксваген, тусклого от времени красного цвета. В дальнем углу три мотоцикла для кроссинга на ремонте.

Иду к металлическому столу у ближайшей стены. Он завален, чеками, чертежами и схемами, где мы раньше толпой сгибались над разными проектами по заказному кастому. Потом это стало рабочим столом Льюиса, он не захотел переезжать в главный офис «Кларк» в Вегасе. Мистер Дерек единственный из их семьи, с кем я сохранил отличные отношения.

Взяв два чехла с полки, даю один Кайлу, другой, оставляю себе и возвращаюсь к Клео,

– Придумал ей имя? – спрашивает Дени и всё ещё стоит около своей старенькой Лизи. Поддержанная Ямаха, всего пять лет, но друг знает, как наладить отношения с техникой, кстати, с девчонками тоже.

– Клео.

–Звучит, как «О царица! Я твой раб! Возьми себе мой Кипр!» – Дени театрально машет и бьётся руками о сидушку Лизи.

Веду руку к фирменному логотипу Honda на боку чёрного корпуса, напоминающие мне остриё клинка, разрезающий воздух.

– Извращенец. – Дени шутливо кидает в меня тряпкой, что получил от Кайла.

– Вечно ты всё портишь. – Осматриваю ещё раз взглядом обтекаемый обвес.

–Найди себе женщину. – Дени уже стоит у двери, ожидая нас с Каем.

– Я уже влюблён в её четырёхцилиндровый двигатель. – Накрыв Клео полностью чехлом, иду к выходу.

И на сегодня у меня уже есть компания. В голове радиовещание голос Льюиса.

 ***

Вместо пения птиц или хотя бы шума просыпающегося города, я слышу глухой звук падающих комков на дерево, когда открываю глаза. Четырёх прошедших дней, видимо, не недостаточно, чтобы тошнотворный комок эмоций перестал шантажировать меня тем, что может вырваться, если я его не запью. И я запивал как можно чаще повторы налил – опустошил работали, пока не сбивался алгоритм, но мысли так и не приходили в режим тишины, хотя и становились невнятными. Вчера вечером я поставил в очередной раз на столик перед парнями бутылку Саузы, ответ почти у всех был один – утвердительный. Кай уехал по своим ковбойским делам, как сказал Дени. Мы с рыжим не любители текилы, но сорок градусов, именно то, что нужно, было для «Забыться», и когда, мы поднимали стопки вверх, громко произносили:

– За Льюиса! – Все присутствующие в баре скандировали вместе с нами.

Тост не сменялся за эти дни.

Глядя в потолок с жёлтыми разводами от протекающей крыши, не понимаю, как крыша могла протечь на третьем этаже моего номера… осмотрелся. Это не мой номер…А как я вообще здесь оказался? Ещё лучше бы знать где я. Ведь я остановился в отеле, но совершенно не помню, как я оказался в этой комнатке. Она стала ещё меньше, когда увидел окно в стене, достаточно широкое, чтобы я не начал испытывать удушье, но недостаточно большое, чтобы не ощущать дискомфорт. Ненавижу маленькие помещения, ещё хуже маленькие окна.

Резко встав с кровати, отодвинул занавеску и увидел за маленьким окном, что я далеко-то и не ушёл с базы «У Бена». Пощупав карманы джинсов и куртки, я не обнаружил ни бумажника, ни документов. Отлично, твою мать. Хоть телефон остался, и то, потому что был у меня под подушкой. Ругаю себя за не самые правильные решения в своей жизни, включая доверчивость.

«Добро пожаловать домой, козлина»

Голос погибшего друга в голове на протяжении нескольких дней, ограбление и восстановление документов. Только этого мне не хватало. Маленькое окно сузилось до размера молочной пачки и как вы уже поняли, чем меньше пространство, тем быстрее я из него выметаюсь. Быстро освежив себя, вышел из отеля, направившись к администратору.

Парень за потёртой стойкой на фоне таких же затёртых обоев сказал, что он здесь с утра и не видел, с кем и во сколько я пришёл в свой номер. Камеры, конечно же, не работали. Ведь на проходной трассе, с текучкой незнакомцев гораздо безопаснее с выключенными камерами. Какой же бред. Растирая переносицу, я глубоко дышу, пока иду к открытым воротам мастерской, хотя, я бы сейчас не отказался от шипучки, жирного завтрака и кошелька со своими документами в заднем кармане джинсов.

Бегло глянув на телефон, увидел, время. Девять утра и пропущенный от мамы. Она знает, что я такой же, ранний на подъём, как и она, но несколько дней подряд я больше похож на кривое отражение того, кем был когда-то, чем на одного из её сыновей. Она уговаривает меня приехать к ним домой, но ответ тот же – Нет. Когда в кармане завибрировал телефон, не посмотрев на экран, ответил. Уж её я точно не ожидал сейчас услышать, но как только она спросила охрипшим голосом:

– Нам нужно с тобой встретиться. – Я на миг остановился и подумал, что может, мы оба вчера здесь были и поэтому она мне звонит? Но, если бы это произошло, то разговор бы начался совершенно с другого тона. Скинув звонок бывшей, зашёл в мастерскую.

 ***

 Поздоровавшись со всеми, я прошёл по цеху, глянув на всё ещё закрытую дверь, где Бен что-то прятал. Надо это как-то узнать, и не выдать Дени. Когда зашёл в маленький кабинет крёстного, с удивлением заметил, как здесь стало слишком чисто, словно здесь приложила руку его жена, а он категорически запрещал ей лезть в его дело, особенно в бумаги. Бен встал из-за стола, приветствуя рукопожатием. Пока он оглядывал меня сочувствующим взглядом, я расспрашиваю его насчёт камер и всё-таки признаю́сь ему, что меня, похоже, ограбили. Он удивлённо выгнул брови, наклонился к нижнему ящику стола говоря:

– Вижу, вы с Дени перебрали вчера. Опять.

– Кажется, в баре именно к этому все и стремятся. – Потирая шею рукой, отвечаю крёстному. Он вытянул над столом мой бумажник, и облегчение не заставило себя ждать.

– Спасибо. – Осматриваю всё ли содержимое на своих местах. – Это я его здесь оставил?

– Скажи спасибо моей племяннице. Она с утра нашла их под вашим столиком в баре.

Не помню, чтобы у Бена были племянники тем более племянницы.

– Племянница? – Переспрашиваю у него.

– Анны. У меня сердце прихватило в конце весны, Молли как раз приехала к нам после окончания колледжа, вместе со своей мамой. Пока Анна и её чокнутая сестрица сидели у меня над душой. Молли помогала Анне, нам.

Я испуганно уставился на Бена, но он замотал головой продолжая:

– Ничего страшного, только сильно перепугал Анну. Она мне сказала, что я не увижу никакого спиртного и сигарет, пока не окрепну полностью. – Бен фыркнул, наливая себе воду в стакан. – Представляешь?

– Твоя жена заботится о тебе. – Саркастично говорю я. – Какой ужас.

– Поговорим, когда у тебя брак продлится дольше пяти лет. – Если брать в учёт его тон, то он должен был добавить «Щенок».

– Надеюсь, что моя жена, будет хотя бы на каплю похожа с Анной. – Отвечаю Бену с теплотой в голосе.

 Анна для меня, да и всей нашей шайки сродни второй маме. Я действительно был когда-то не прочь однажды связать свою жизнь с девушкой, похожей на неё: немного упрямой, но добросердечной и честной. Бен встаёт со своего места, слегка хлопает меня по спине, чуть смеясь говорит:

– Бойся своих желаний, сынок. Раз уж ты здесь, пойдём, покажу, что мы с Льюисом откопали.

Наконец-то. А то, я думал, уже выдать Дени, что он растрепал нам об этом ещё несколько дней назад. Он отвернулся и ищет что-то на столе, где всё сложено по порядку, бумага от большего размера к меньшему выстроена в аккуратные стопки, а не валяется островками в этой коморке. – А точно бумажной волокитой на эту птичку занимался Льюис. – Он вздохнул и позвал меня за собой движением руки. Когда мы пошли к металлическому столу, всё лежало так же, как и в день похорон. Раскидано в разные стороны, из-за бумаг не видно клавиатуры, и на столе стоит несколько кружек с недопитым чем-то внутри. Рациональность была козырем Льюиса, но что касалось порядка, это было последним в списке его приоритетов. – Теперь ко многому нужно будет привыкнуть и взять на себя снова бо́льшую часть работы. – он копошится в этих бумагах. – Нужно будет попросить Молли навести и здесь порядок. – Теперь понятно, кто взорвал бомбу чистоты на его рабочем месте.

–Так и знал, что я не опоздал. – Слышу бодрый голос Дени, вошедшего в мастерскую.

– Ты опоздал почти на три часа. – Говорит ему сердито Бен. – Но я тебе дам поблажку.

– Ты мне дал выходные.

– Они прошли два дня назад.

Дени обнажил зубы, словно ему и правда было неловко.

– Я подумал, их будет пять, а не два.

Бен махнул на Дени рукой, когда тот подошёл ко мне и сильнее чем нужно было хлопнул меня по нездоровому плечу. Чуть слышно застонал от приветствия друга и развернулся к нему, чтобы попросить его, ударить самого себя. После последнего перелома моя рука, двигается ограниченным радиусом и иногда болит так, словно её кто-то выдёргивает из сустава, как, например сейчас.

Бен громко зовёт нас, когда подходит открывать двери покрасочного цеха.

–Так. – Хрипловатый голос моего крёстного привлёк к себе наше внимание. – Никому ни слова, о том, что покажу.

Переглянувшись с Дени, следуем за Беном в покрасочный цех. Резко скинутый брезент и вид того, что был под ним, почти отрезвил нас с другом. Я, не моргая, смотрю на байк, присвистывая в один голос с Дени, всё же, нахожу слова:

– Быть не может! – Не верю тому, что перед моими глазами Honda RC166.

Модель, выпущенная в 1966 году специально для участия в гонках и все десять, раз приходила первой к финишу, в гонках Isle of Mann. Конечно, за рулём был легендарный Майк Хайлвуд, но это не отменяет особенности у этой двухколёсной малышки.

– Чёрт меня дери!

 Обтекатель, как и основная рама серебристого цвета, прилично потёрты, выхлопные трубы чёрного цвета с налипшей на них грязью, но это все потёртости, почти ни одной вмятины, кроме бака возле гордой и оригинальной эмблемы Honda на топливном баке. Я, как  Бен,  ярый и преданный фанат Honda. Глубокий протектор отличного вида, но это наименее важное из его сохранённого состояния. Почти идеальна. Бен смеётся в кулак, и я, чёрт возьми, завидую тому, что он у него.

– Как тебе удалось? – Смотрю и не верю тому, что перед моими глазами.

– Я его нашёл в Калифорнии. Не знаю, каким образом он оказался у отца парня, который мне его продал, но, когда я его забирал ужаснулся. Идиот просто положил его на бетонный пол гаража – Бен указывает пальцем на вмятину ярко-красного бака, и отсутствующую подножку.

– Парень, упустил свой билет в роскошь. – Дени, едва касаясь, проводит пальцами по корпусу байка. – Проклятье, Бен, ты поймал единорога.

Единорог как нельзя лучше сказать об этой модели. Выпущено всего сорок пять экземпляров, в идеальном состоянии они доходят по цене до 1,5 млн долларов, но даже в убитом виде она будет стоить не меньше пятисот кусков.

– Во сколько он тебе обошёлся? – Спрашиваю я у крёстного.

– Не так дорого, как стоили бы остальные экземпляры.

– Мы не скажем Анне.

– Нет. – Бен смеётся и часто машет отрицательно головой. – Это я озвучу не раньше, чем продам его, иначе она меня раньше срока отправит на тот свет, но стартовая цена семьсот тысяч, не меньше.

Мы с Дени снова присвистнули.

– Он гораздо дороже стоит, это ведь оригинал.

– Вы в деле?

– Чёрт меня дери, конечно! – Не раздумывая, соглашается Дени, когда я отмалчиваюсь, хотя мне тоже очень хочется принять участие в этом.

– Работы не знаю на сколько, и поиски деталей займут больше, чем я рассчитывал.

– Я однозначно в деле. – Дени машет рукой возле головы, чтобы не отвлекали его от осмотра.

– Ну а ты, сынок, наконец-то решил побыть дома?

Моё скомканное выражение лица, ответило за меня, на что крёстный цокнул языком и сказал:

– Неужели подлетать в воздух с весом в четыреста фунтов было легче, чем погостить у родных?

– В тысячи раз. – Возможно, наши распри для него уже комедия, но мне они таковыми не кажутся. – Если я и буду гостить, то явно не в том доме.

– Планируешь возвращение в большой спорт?

– Восстанавливаюсь после травмы. – Бен многозначительно окинул меня взглядом.