Тайны Великой Эрдинии: Запретные земли

Тихий шорох травы под ногами будил мысли, которые Лина в последнее время пыталась задвинуть на задний план. И привычный весёлый щебет Паши обычно очень этому помогал. А сейчас они шли молча. И под заливистое кваканье лягушек где-то на местном водоёме, да под шелест старой хвои, по которой они ступали после того, как вошли под высокие, оградившие их даже от света звёзд, сосны, в голову Лины вновь лезли невесёлые мысли.

Девушка сама не хотела признаваться себе, куда направляется. Увы! Её сердцу было хорошо известно, что за места влекут её к себе, но она не желала даже думать об этом. Ведь, если проанализировать ситуацию, это бы означало, что она точно не в себе.

Сейчас лето подошло к своей середине. И, если откровенно, Лина не знала точно, куда именно она направляется. Девушка могла лишь надеяться, что внутреннее чутьё не подведёт и доставит её в то место, куда рвалась её мчащаяся за древними легендами душа. Но сколько времени отнимет такое путешествие, и сможет ли она продолжать свой путь в дождливую осень или снежную зиму? Лина чувствовала – нужно спешить. Где-то внутри неё словно тикали маленькие часики, отсчитывая отпущенное ей время. И что-то предупреждало девушку, что времени этого у неё почти не осталось.

Узкая тропинка в лесу привела путешественниц к реке, возле которой девушки смогли соорудить небольшой шалаш, приставив обрезанные лесорубами длинные ветви сосны к одному из толстых стволов.

Реку подруги решили пересечь с утра, переночевав на южном берегу. Скорее всего, при свете солнца они смогут найти какой-нибудь мост, по которому можно будет перейти на другую сторону. Ночью это было несподручно. Да и дневной путь утомил. А сытный обед навевал желание поскорее расслабиться.

Костёр девушки разводить не стали. Было тепло, пытаться что-то приготовить после только что съеденного картофеля не имело смысла, а диких зверей, которых отпугнул бы костёр, возле села вряд ли можно было бояться.

На следующий день, перейдя реку через ранее замеченный ими с холма понтонный мост, Лина и Паша отправились дальше, придерживаясь северного направления.

Паша оказалась более хозяйственной, чем Лина, и подготовилась к путешествию основательно, взяв с собой, кроме карточки и документов, пару одеял, наличные, карту и компас. Так что девушки могли легко ориентироваться в этой незнакомой для них местности, выбирая дорогу так, чтобы на их пути оказывались поселения, где они запасались провизией и давали отдых уставшим ногам.

Несколько раз Лина с Пашей ночевали в сельских гостиницах, но чаще местом их ночлега являлись леса и берега нешироких рек, которых здесь было очень много. Все эти речки впадали одна в другую, а затем в многочисленные озёра, одни из которых были совсем небольшими, а другие простирались почти до горизонта. Временами землю мочили небольшие дожди, но чаще погода была тёплой и солнечной.

Недели через три, когда лето подошло к своему последнему месяцу, девушек стали одолевать комары. Появлялись они в основном по ночам, но иногда, в особо прохладные дни, могли донимать путешественниц и при свете дня. Теперь нужно было озаботиться различными средствами, отпугивающими этих вредных и надоедливых насекомых.

В преддверии первой ночи последнего месяца лета на Лину накатило какое-то необъяснимое чувство тревожного предвкушения. Но девушка не стала беспокоить подругу – мало ли что могло вызвать такое предчувствие?

По обыкновению соорудив что-то наподобие шалаша, Лина с Пашей улеглись на заранее устеленный мягкой травой валежник.

Погода была на удивление тёплой.

Притворившись спящей, Лина дождалась момента, когда Паша начала тихонько сопеть. И когда подруга уже довольно крепко заснула, девушка выбралась из шалаша. Спать почему-то не хотелось, хотя по времени точно было пора. Лина с удовольствием потянулась. Яркие скопления звёзд на безлунном небе притягивали взгляд девушки.

Чуть раньше Лина заметила небольшую полянку, устланную низкорослым клевером и листьями лесной клубники. Подумав, что там сейчас должно быть очень спокойно, Лина решила пройтись до этой поляны.

Было тихо, вокруг не жужжало ни единого насекомого. Лишь где-то вдалеке ухала ночная странница – сова. Лес тоже затих, как будто в ожидании чего-то, что должно было произойти этой безветренной и безлунной ночью. Но сейчас Лина чувствовала – это что-то не было чем-то плохим.

Лина снова взглянула на небо. Луны по-прежнему не было. Внезапно девушке стало не по себе, даже чуток жутковато. Что-то внутри сжалось в тугой комок, не позволяя вздохнуть.

Лина резко повернулась, в желании вернуться туда, где в это время мирно спала такая родная и надёжная Паша. И в этот момент её испуганный взгляд встретился с знакомыми карими глазами. Сердце защемило. Лина беззвучно раскрыла рот, крик застрял где-то глубоко в её горле, не желая вырываться наружу.

– Лина! – тихим колокольным перезвоном прозвучал ласковый голос.

– Арон! – в страхе прошептала она в ответ, думая лишь о том, что найти её здесь для него было практически невозможно.

Ещё пару минут Лина и Арон стояли друг против друга, как примагниченные уставившись друг другу в глаза. Наконец, опомнившись, Лина озвучила то, что беспокоило её с момента, как перед ней предстал её кареглазый кошмар – тот, чьего появления с недавних пор она так же сильно ждала, как и боялась:

– Как ты сюда попал?

Вопрос у Арона вызвал улыбку.

– Как? – что-то в этой улыбке заставляло замереть сердце, грудь сдавило настолько сильно, что девушке показалось, она больше никогда не сможет вздохнуть. – Я пришёл сюда.

– Ну да… – наваждение частично схлынуло, и девушка всё же смогла наполнить лёгкие воздухом.

Глупый вопрос. Конечно, пришёл. Как же он мог ещё сюда попасть? Лина опустила глаза, только сейчас заметив, что её мелко трясёт.

– Но зачем? – она снова решилась взглянуть в его лицо, такое одновременно притягательное и вызывающее странную панику.

– Я искал тебя, – его взгляд был таким ласковым и терпеливым, словно он объяснял ребёнку нечто, понятное каждому.

– И… как ты меня нашёл? – Лина отступила на шаг назад, наткнувшись спиной на дерево.

– Я следовал за тобой! – Арон не повторил движения девушки, оставив между собой и ею расстояние, определённое самой Линой.

– Ты преследовал меня? – выдохнула Лина.

– Ну, да… – Арон немного склонил голову на бок, рассматривая её. – Так тоже можно сказать.

Лина не могла найти что ответить на столь обезоруживающую откровенность. В других устах такие слова звучали бы пугающе, но Арон говорил это настолько просто, как будто то, что он следил за ней, было абсолютно в порядке вещей.

– Тут есть прекрасная полянка. Не хочешь провести там со мной немного времени? – улыбаясь, спросил девушку Арон.

– Я заметила её сегодня вечером! – поспешно произнесла Лина, но опомнившись, замотала головой. – Нет! Нет… Наверное, нет…

– Почему? – снова чуть-чуть склонив голову, Арон с улыбкой рассматривал лицо Лины.

– Почему? – Лина опустила взгляд, стараясь оторваться от очарования, источаемого его ночным собеседником. – Ты следил за мной, встретил меня в тёмном лесу и предложил провести с собой время ночью на поляне…

– Постой! – смех Арона залил окрестности, заставляя сердце Лины петь от удовольствия. – Ты страшишься меня?

Лина упрямо смотрела на свои ноги, которых, кстати, совсем не было видно, настолько темна была ночь, но Арон каким-то странным образом распространял вокруг себя свет, который вовсе и не был светом, а чем-то иным, что чувствовала душа девушки, и от чего всё вокруг становилось светлым и радостным, как будто в этот самый момент над ними было не безлунное ночное небо, а ярко светило ласковое солнце. Как объяснить ему? Как рассказать ему всё?

– Я не причиню тебе зла! – Арон подошёл ближе, взяв девушку за кончики пальцев.

Он больше не смеялся. Сейчас в его интонациях сквозила печаль. Такая непомерная и …необъяснимая печаль, что сердце желало остановиться.

– Я знаю! – прошептала Лина, всё ещё рассматривая свои несуществующие для её глаз ноги.

– Чего же ты тогда боишься?

Она просто не смела не ответить на его вопрос, словно в нём было заключено что-то, что имело силу над ней. Лина подняла увлажнившиеся глаза.

– Себя… – прошептала она.

– Я не позволю тебе совершить что-то, о чём ты сможешь когда-либо пожалеть, – так же тихо, как она, пообещал Арон. – Идём со мной! – вновь позвал он, чуть-чуть потянув за кончики не выпущенных из рук пальцев. – Я продолжу свою историю… для тебя.

Лина уже не могла сдерживать слёз.

– Для меня… – как эхо повторила девушка, но тут же опомнилась. – Я знаю конец!

Всхлипнув, она закрыла глаза, не желая больше смотреть на что бы то ни было – будь то сияющее яркими звёздами небо или прекрасное лицо того, кто в эту ночь намеревался стать её личным сказочником. Перед взором девушки стоял жуткий образ – привязанное к скале тело маленького мальчика, безжалостно расклёвываемое огромными хищными птицами.

Свободной рукой Арон приподнял за подбородок голову стоящей перед ним девушки, желая заглянуть той в глаза, но Лина упорно не открывала век.

– Почему ты решила, что это конец? – спросил он её.

– Разве ты знаешь, о чём я говорю? – Лина наконец-то осмелилась взглянуть на своего ночного гостя.

Тот кивнул.

– Ты сможешь узнать то, что случилось дальше. – С загадочной улыбкой сказал девушке Арон. – Но лишь в том случае, если разрешишь продолжить рассказ. Разве ты не хочешь узнать ответ на вопрос о том, действительно ли я в курсе того, о чём ты сейчас говорила? Пойдём! – он снова слабо потянул её за пальцы, чуть отступая назад, словно давая ей возможность выбора.

Но Лина чувствовала, что этого выбора у неё больше не было. И она последовала за Ароном на ту маленькую, покрытую мягким, душистым клевером полянку, на которую и собиралась пройти до того, как встретила преследующий её каждую безлунную ночь кошмар. Или это был вовсе не кошмар? Она уже ничего не понимала. А главное – она перестала понимать себя.

Посреди поляны уже было разложено кострище, обложенное отполированными рекой круглыми камнями, каждый из которых был величиной с кулак.

Лина не заметила, как Арон поднёс спичку. Дрова вспыхнули словно сами собой.

Юноша усадил девушку около огня, сам сев напротив. Так, что огонь оказался как раз между ними. Некоторое время Арон глядел на Лину сквозь пламя, наблюдая, как языки огня отбрасывают на её лицо причудливые отсветы.

Лина сидела, опустив взгляд, сейчас она была особенно тиха и задумчива. Грусть сквозила в каждом её движении – в том, как она поправляла волосы, или подбросила в костёр тоненькую веточку. Она была рассеяна, но её несобранность выдавала лишь волнение от того, что сейчас она может услышать или почувствовать.

Арон не мог знать, о чём думает девушка, но с того времени, как он узнал её, он научился читать её мысли по глазам. И сейчас её взгляд говорил о предельном внимании …и страхе. Страхе из-за того, что она может услышать сегодня из его уст. Наконец, убедившись в том, что Лина приготовилась слушать, Арон начал свой рассказ.

Глава 1. Неведение

Надежда в сердце теплится пока.Но с каждым днём становится яснее –К ним не придёт почти навернякаИх вождь. И на душе у них тусклееИ беспросветнее. Нет больше маяка,Что освещал нелёгкий путь по жизни.И то, что предначертано в векахРазрушено. И более в отчизнеПророков не осталось. Цели нет.Но где-то спрятано в глубинах духаТо, что звало их предков много лет.Достигнет зов и их младого слуха.В чужом краю, оставленные тем,За кем без размышлений и сомненийПоследовали, в ворохе проблемНе ведали друзья, что всех стремленийНе хватит, чтобы путь закончен был…«Новейшая история Северного храма», гл. 5, ст. 1

Через немного мутноватое окно детской комнаты Крим наблюдал, как солнце медленно заползало за горизонт. Душу раздирала тоска. Мальчику даже не нужно было определять, что было причиной той тягучей внутренней боли. Он знал это абсолютно точно. Долгое отсутствие Арона давило своей неизвестностью и жутким предчувствием чего-то страшного, неотвратимого. Крим был убеждён – должно случиться что-то плохое, очень плохое. И это что-то в настоящий момент он не в силах был предотвратить.

Их расставание с Ароном несколькими часами ранее оказалось чересчур быстрым. Они не успели и словом перемолвиться. Каким-то чудом избранный нашёл для них уютное убежище в негостеприимном городе, где, казалось, каждый житель был готов выгнать на кишащую кровожадными птицами улицу любого, кто не был ему знаком, лишь бы остаться в бо́льшем комфорте и не добавлять себе житейских проблем.

Саркастическая усмешка тронула губы Крима. Он слишком привык к тому, что Арон мог практически всё. Здесь, как всегда, их лидер оказался на высоте. И, как обычно, Арон не потрудился ни объяснить задуманного своим спутникам, ни посоветоваться насчёт целесообразности тех действий, которые собирался совершить.

А ведь, если задуматься, Арону всего девять. Тогда, как, например, он, Крим, переступил уже порог в четырнадцать лет – ещё чуть-чуть и из мальчика он превратится в обученного воина. Арон, конечно, – избранный, но всё же по сравнению с ним, или с Кипом, который был на год старше Крима, Арон был ещё совсем малышом.

Но как бы мал Арон ни был, в этот день именно он быстрее всех оценил ситуацию, затем каким-то чудом убедил хозяина этого дома – Карила – в том, чтобы тот предоставил кров сразу всем его спутникам. Сам же направился в неизвестном направлении со стражами, охраняющими внутренние ворота. Как сказал тогда Арон – он пошёл к правителю этого города, называемого Кутуки. Зачем он туда пошёл и что собирается там сделать, Арон пояснить не потрудился. Уже в этот момент Криму нужно было насторожиться. Но тогда, впрочем, как обычно, бывший послушник главного храма был абсолютно уверен в силе того, кто сумел перевести их через непроходимые горы в этот, закрытый от всех, неведомый даже хранителям мир.

Если бы только Крим мог понимать тот язык, на котором Арон разговаривал с Карилом! Но нет! На этом наречии из них пятерых мог говорить только Арон. Остальные вообще ничего не понимали.

Странным казалось то, что несколькими мгновениями раньше Крим вообще не ощущал беспокойства. Ситуация изменилась только что, практически моментально. Предчувствие чего-то ужасного неотвратимо заполняло душу. И чем большая часть солнца скрывалась за горизонтом, тем сильнее Крим ощущал странную тревогу, чёрной пустотой заползающую в сердце.

Крим оглянулся на Кипа – послушника храма воинов церкви, одного из тех, кто отправился вместе с ними за перевал. Кип пытался выведать у сына хозяина – Прима – название тех или иных предметов. Крим вполуха слушал их разговор, запоминая всё сказанное. Умение говорить на здешнем наречии не повредило бы никому из них, а сейчас даже смогло бы помочь понять, в какую очередную опасную авантюру втянул себя избранный.

Кипу недавно исполнилось пятнадцать, но на вид парень казался немного старше – постоянные тренировки сделали его тело крепким и мускулистым, взгляд – острым и твёрдым, а мысли – чёткими и ясными. Сейчас Кип казался расслабленным. Не было похоже, чтобы снедаемое Крима беспокойство охватило и Кипа тоже. Но это было до того, как быстрый взгляд Крима коснулся его лица.

Когда несколькими минутами ранее подопечная Кипа – восьмилетняя Ника – куда-то пошла за Миртой – дочерью Карила, – парень по инерции собрался отправиться за ними. Но Ника сказала, что у них женские дела, и попросила своего рыцаря оставить её с Миртой вдвоём.

В храме воинов церкви Кипу было поручено наблюдать за Никой. Около года назад девочку привела в храм тётка, решившая отказаться от заботы о дочери сбежавшего из семьи брата. Женщина собиралась создать свою собственную семью, и чужой ребёнок оказался обузой. Ника тогда была очень несчастна. Лишь магия Арона и внимание Кипа вернуло малышку к нормальной жизни. Но эта же магия и накрепко привязала девочку к избранному. Почти год, пока Арон отсутствовал в западном храме, путешествуя по Долине хранителей, девочка не могла найти себе места, каждый день пытаясь сбежать в ту сторону, куда установленная между ней с Ароном связь тянула её маленькое сердечко.

Ника была самой младшей из их компании, и поначалу Крим не мог даже предположить, зачем Арону понадобилось тащить за собой через непроходимый Симбский хребет восьмилетнюю девчонку. Арон говорил что-то о том, что повелитель выбирал его спутников – всех, кроме него самого. Его, Крима, Арон решил взять с собой изначально. Кип, Вилон и Ника присоединились лишь в последний момент по велению того, кому отказать было попросту невозможно.

Услышав тяжёлый вздох, Крим повернул голову и взглянул на Вилона – ещё одного из тех, кого однажды коснулось волшебство избранного. Тот сидел на полу, прижав колени к груди, и монотонно раскачивался взад-вперёд. Странное выражение глаз друга встревожило Крима. Почти уверившись в том, что Вилон сейчас ощущал ту же тревогу, которая снедала и его, Крим присел рядом с Вилоном и положил руку ему на колено, заставив остановить раскачивание.

– Что случилось? – шёпотом спросил Крим.

Но его шёпот был недостаточно тих, чтобы его не смог услышать выученный в одном из храмов хранителей послушник. Кип медленно повернул голову, внимательно оглядывая Вилона, затем, ничего не говоря, стрелой вылетел из комнаты. Проводив Кипа взглядом, Крим снова обратился к Вилону.

– Очнись! – тихо попросил он друга, чуть-чуть дёрнув его за руку.

Тот дёрнулся, повернувшись к другу. Взгляд Вилона медленно сфокусировался на Криме.

– Что с тобой? – снова спросил его Крим, хотя ответ был очевиден. Но не спросить Крим не смог – нужно было выводить Вилона из состояния отрешённости, иначе очень скоро этот мальчик перепугает всех обитателей приютившего их дома.

– Не знаю! – Вилон затряс головой, словно отгоняя наваждение. – Это во второй раз. Впервые такое состояние было у меня в тот день, когда Арон ушёл с моей мамой за водой, а потом не вернулся. Помнишь?

Крим вздрогнул. Как же ему не помнить тот день? Тогда, поняв, что женщине угрожает смертельная опасность, Арон вышел с ней к колодцу и заслонил её своим телом от огненного шквала, обрушившегося на Зойю со стороны разъярённого великого дракона.

Тогда долгое время все думали, что Арон погиб, но через неделю избранный вернулся целым и невредимым, разведя в храме такую бурную деятельность, что хранители поначалу даже растерялись от тех последствий, которые она имела.

Для Крима же эти последствия были наиболее жёсткими. В те дни его отлучили от церкви, чуть было не скормили чёрному дракону, и, наконец, выслали в южный храм, приравняв к неверующим за совершённое им предательство по отношению к церкви. Правда, ему сказали, что его бы восстановили во всех правах, вернись он в храм вместе с братом Марком и Тимом, но Крим решил последовать за своим господином и другом, тем самым отказавшись от восстановления статуса послушника и обещанных ему почестей и привилегий. Крим ни на секунду не усомнился в правильности своего решения. Он знал, что нужен Арону, хотя избранный всегда мог тщательно скрывать и свои мысли, и свои чувства.

Одиночество всю жизнь преследовало Арона. И теперь, когда он направил свои стопы туда, где ни одна живая душа не знала ни того, кем он является, ни того, как сильно зависит будущее мира от его благополучия, Крим чувствовал необходимость поддержать того, кто так по-доброму отнёсся к нему, когда он очень сильно в этом нуждался. К тому же Крим, пробыв в храме почти год в отсутствии Арона, понял, что сам невероятно крепко прикипел к избранному всем своим духом. Его чувства оказались настолько сильными, что он был готов на любые лишения, лишь бы только находиться рядом с Ароном.

Кроме того, все его чувства и стремления поддерживались ещё кое-чем. Что бы ни думал о нём верховный жрец, Крим по-настоящему чтил древние письмена. За свою бытность послушником мальчик хорошо изучил содержание пророчества, по крайней мере ту его часть, которая уже была расшифрована хранителями. И из того, что он знал, следовало, что некоторые неосторожные действия Арона могут принести за собой столь разрушительные последствия, что сверни избранный на неверный путь, и судьба всего мира окажется под угрозой. А этого никак нельзя было допустить. По этой причине кто-то из хранителей должен был всегда находиться подле избранного. И пусть официально он, Крим, больше не принадлежит к церкви, но в душе он всегда останется хранителем, хранителем того, что несёт с собой его господин и друг, хранителем чаши избранного.

Всё это пронеслось в голове Крима в течении мгновения, пока мысль об опасности не захватила его целиком. Арон коснулся своей властью Вилона, и Вилон всегда будет ощущать опасность, нависшую над избранным. Крим сам отдал себя во власть Арона, став преданным ему настолько, что, не задумываясь, не пожалел бы и жизни ради того, с кем теперь была связана его судьба. Он сам отдал себя магии, исходящей от Арона, и он тоже ощущает тревогу в моменты, когда его господин находится в опасности. И… Ника!

Крим вскочил. Вот почему выбежал Кип! Ника… Она тоже побывала под действием чар Арона. Чтобы успокоить девочку, избранный применял магию. Кип как-то обмолвился об этом в его – Крима – присутствии. Значит, и Ника должна почувствовать вероятную опасность. И если это случилось, то… У Крима пересохло во рту. Арон! Как он мог поверить его спокойствию? Как мог не понять, что тот что-то замышляет в момент, когда Арон не прореагировал на всегда раздражающее избранного выражение «господин» из уст друга? Крим ринулся вслед за Кипом, оставив Вилона сидящим на полу и безучастно смотрящим в никуда, а Прима – стоящим напротив с разинутым от удивления ртом.

Буквально одним прыжком соскочив с лестницы второго этажа, Крим у дверей комнаты, где они недавно столовались, увидел картину, которая окончательно уверила его в справедливости того ужасного предположения, которое только что пришло ему в голову: сейчас, в этот самый момент Арон был в большой опасности!

Кип пытался успокоить плачущую Нику, которая забилась на колени к своему воспитателю и спрятала лицо в вороте его походного костюма. Мирта, всем своим видом выражая сочувствие, беспомощно стояла рядом, а Карил загораживал своим телом дверь, что-то быстро объясняя жене.

Крим внимательно посмотрел на хозяина. Почему-то у мальчика создалось впечатление, что тому известно, что именно произошло с их лидером.

– Арон! – тихо, но чётко произнёс Крим, глядя хозяину прямо в глаза. Он старался подражать звукам речи тех, к кому попал, но всё же говорить он мог только на языке Долины хранителей. – Мальчик! – вспомнив одно из слов, которые выведывал у Прима Кип, выговорил Крим на уже местном наречии, показывая рукой рост Арона. Чуть-чуть приподняв брови, Крим вопросительно уставился на Карила, уже предполагая худшее.

Перед глазами стоял момент их расставания с Ароном. И теперь уже не казалось, что избранный просто пошёл со стражами. Они же попросту конвоировали мальчика! Как же это не пришло в его голову ранее? Да и как такое могло прийти в голову хранителю. Это же немыслимо – взять избранного под стражу!

Карил отвлёкся от жены и, старательно пряча взгляд, отрицательно покачал головой. Этот жест мог означать только одно – мальчика повели не в гости к правителю. По какой-то причине стражи решили, что перед ними враг. Девятилетний враг? Крим внимательно вглядывался в удручённое лицо возницы. Нет! Он не чувствовал с его стороны жалости к Арону. Напротив, мужчина считал, что всё, совершённое по отношению к пленённому стражами ребёнку, вполне справедливо. Возница жалел не Арона, он жалел их – четверых попавших в его дом детей. Они ведь были привязаны к тому, кого он посчитал врагом! А их, почему-то, страж крепости врагами не считал.

У Крима сердце ушло в пятки. Он испуганно посмотрел на Кипа, встретив такой же испуганный взгляд послушника. Всё рушилось. Если они правильно поняли Карила, то всё, на что хранители надеялись, чего ожидали в течение многих тысяч лет – всё это рушилось. Рушилось просто потому, что избранный ценой собственного благополучия, а, возможно, даже и жизни, решил избавить от смерти тех, кто последовал за ним в те края, куда рвалась его душа.

– Это не может быть правдой! Избранный не может умереть… – начал Кип.

Но Криму внезапно вспомнилось белое лицо Арона, когда тот отравился в южном храме и оказался в промежуточном между их миром и каким-то ещё. И тот, другой мир не мог или не хотел выпускать Арона, пока…

– Может, – прошептал Крим, не ожидая, пока его друг закончит. И пояснил. – Это уже случалось.

– Он не может умереть! – губы Кипа задрожали. Он уже сам не верил себе. Рушилось всё – надежды на безоблачную жизнь в будущем, вообще все надежды! – Пророчество…

– Пророчество найдёт другую колею! – жёстко выговорил Крим.