Война в пустоте. Книга первая

– Ну как, всё тихо? – подойдя к ним, поинтересовался Тимоти Ламберт.

– Тихо, сэр. Никакого движения, – ответил старший боец, носивший сержантский шеврон поверх бронированного нагрудника.

– Хорошо. Они там уже заканчивают. Скоро улетаем.

Пилот направился к стоящему метрах в ста «Мулу» – тяжелому грузовому челноку, на котором они прибыли. Поднявшись на борт, он прошел в тесную кабину и устроившись на своём месте приступил к предстартовой проверке. Убедившись, что все системы готовы, Ламберт откинул спинку кресла до упора назад, и развалившись, принялся ждать. За лобовым стеклом открывался опостыливший глазу серый пейзаж. Внезапно, кое-что привлекло внимание мужчины: солнечный блик, сверкнувший на вершине гребня окружающего Юму-5 кратера. Подтянувшись в кресле, Ламберт коснулся сенсорного экрана перед собой и активировав навигационную камеру челнока и навёл её туда, где заметил вспышку. Там, примерно километрах в пяти от него, на самом краю обрыва, стояли люди.

– Пилот охране. Неопознанный контакт на северо-востоке, азимут пятьдесят, на самом верху гребня. Вижу пятерых, двое вооружены, один с биноклем, смотрит на нас, – сообщил Ламберт в рацию.

– Да, тоже наблюдаю их, – ответил сержант.

– Бандиты? – с тревогой в голосе спросила Сирша Дойл.

– Неизвестно, мэм. Возможно такие-же призовики как и мы, попробую выяснить, – сказал старший охранник и, перейдя на открытый канал, обратился к незнакомцам: – Внимание неопознанной группе, говорит призовая команда Юнайтед Аэроспейс. Станция Юма-5 в данный момент находится под нашим контролем. Назовите себя!

В эфире стояла тишина. Либо люди на гребне кратера, не приняли передачу, либо не посчитали нужным на неё отвечать.

– Это призовая команда ЮАС. Мы вас видим, назовите себя! – повторил сержант.

Подозрительная группа продолжала молчать.

– Мне это не нравится. Полагаю нам лучше сворачиваться, – произнес Ламберт по внутреннему каналу.

– Хорошо. Мы уже выходим, – ответила Дойл.

– Служба безопасности ЮАС неизвестной группе. Станция Юма-5 под нашим контролем, не приближайтесь к ней, в противном случае мы откроем огонь на поражение! – предупредил боец.

Тимоти Ламберт искренне надеялся, что незнакомцы услышат эти слова и последуют им. В последнее время работа вдали от Кларка стала довольно нервной. Проверив, на всякий случай, висящий на бедре пистолет, астронавт вышел наружу. От шлюза, в сторону челнока уже тянулась вереница людей, сопровождавших парочку грузовых ботов в просторных кузовах которых лежало добро, экспроприированное с Юмы. Двое охранников шли рядом.

– Все забрали что хотели? – спросил Ламберт у Дойл.

– Почти. Остатки выгребем в следующий раз, – ответила женщина.

– Если тут к следующему разу что-то еще останется, – произнес сержант, глядя через оптический прицел своей винтовки на подозрительную группу, все так же стоявшую в отдалении.

Когда с погрузкой было покончено, Ламберт поднял челнок в небо и начал разгон, выводя машину на суборбитальную траекторию, которая должна была привести их к Кларку. Взлетев над кратером, он навел бортовую камеру «Мула» на застывших у обрыва людей. Пилот видел как они забрались в большой грузопассажирский ровер и направились вниз, в направлении станции, очевидно, доворовывать то, что не сумела стащить команда Дойл.

Глава-3

НАГАТО

Юки Нагато проснулась в своей постели под трели будильника. Часы показывали 15:30 – полчаса до начала вечерней смены в Кларке. Её смены. Потянувшись, девушка окинула взглядом свою крошечную комнатку, больше похожую на монашескую келью: стены, обшитые белым безликим пластиком, нависающий над самой макушкой потолок и пол, покрытый странной субстанцией, напоминавшей собой то ли резину, то ли мягкую эпоксидную смолу. По левую руку была дверь, ведущая в санузел, по правую – встроенный в стену шкаф с личными вещами, напротив кровати расположился столик с компьютерным терминалом, а над ним, на стене висела парочка фотографий из прошлой счастливой жизни. На одном из снимков была запечатлена её семья. Взглянув на фотографию, Юки с грустью подумала о родителях. Живы ли они? В ходе последней войны Японии изрядно досталось. Не так сильно, как США, Европе или России с Китаем, но всё же… Даже если мама с папой пережили атомный шторм, то, что последовало за ним было еще страшнее. Радиоактивные осадки, голод и холод опустившейся на планету ядерной зимы… На снимке совсем еще молодая Юки улыбалась во все тридцать два зуба, она стояла обряженная в мантию выпускника, с гордостью сжимая в руках школьный диплом. На фотографии ей было семнадцать, сейчас – двадцать три. Минуло всего шесть лет, но казалось будто прошла целая вечность. С раннего детства Юки хотела стать астронавтом. Родители думали, что это пройдет, как проходит у всех. Отец мечтал, что дочь пойдет по его стопам, станет дантистом, мать, которая играла в симфоническом оркестре, думала, что та станет музыкантом. Но Юки грезила о бескрайних просторах космоса и настойчиво следовала за своей мечтой. Астрономия, биология, физика и математика были её любимыми предметами. После школы она подала заявку в несколько ВУЗов, где готовили астронавтов. Среди них оказался и учебный центр «Юнайтед Аэроспейс», в котором проходили обучение будущие пилоты, инженеры, шахтеры и учёные корпорации. Пройдя конкурс, Юки поступила на лётное направление. Впереди у неё было шесть долгих лет учебы. Когда грянула Катастрофа ей оставалось чуть меньше года до выпуска. Шестой и последний курс практически весь состоял из практики. Юки вместе со своим наставником и еще несколькими студентами находилась на борту станции Фридом, кружившей вокруг точки лагранжа L1 между Землей и Луной, когда по всем каналам связи разразилась паника. Она своими глазами видела крошечные ярко белые звездочки, десятками и сотнями вспыхивавшие на ночной стороне планеты. Ужас который она тогда испытала, было сложно описать. Корочки пилота-астронавта ей выдали спустя три недели, как и всем её однокурсникам – в Корпорации посчитали что в сложившихся условиях нет смысла заканчивать обучение, им нужны были летные экипажи здесь и сейчас.

Юки вздохнула и поднялась с постели. Умывшись холодной водой, надела свой потрепанный рабочий комбинезон и вышла из жилой ячейки. Она шла по унылому серому коридору в направлении столовой. Этот район Кларка назывался «Блок С-3» и являл собой одну из жилых зон, в которых обитало население города. Построенный совсем недавно, незадолго до Катастрофы, он состоял из пяти уровней, залегающих на глубине от тридцати до семидесяти метров под поверхностью Луны. Здесь имелся спортзал, парочка столовых и зона рекреации, куда после смен стекалось местное население. Всего, в С-3 проживало порядка полутора тысяч человек, в основном то были сотрудники корпорации, которых ЮАС эвакуировала с Земли, а также работники, прибывшие после войны с удаленных шахтерских станций в поясе астероидов.

Добравшись до столовой, Юки подошла к терминалу выдачи пищи, выбрала рацион и коснувшись считывающей отпечатки пальцев панели, рассчиталась внутренними кредитами ЮАС, которые корпорация начисляла за работу всем своим сотрудникам. Окинув взглядом просторное помещение, она нашла свободное место и устроилась за стол. Напротив неё сидел немолодой лысеющий мужчина в ярко-зеленом комбинезоне шахтера.

– Пайки опять уменьшили, – уныло ковыряя вилкой буро-зеленую субстанцию на своем подносе, мрачно заметил он.

Юки ничего не ответила. На её памяти пайки урезали уже в третий раз. Даже несмотря на то, что Кларк являлся одним из крупнейших производителей еды на Луне, он, как и многие другие поселения, испытывал дефицит продовольствия. Причиной тому было то, что большая часть продукции отправлялась в другие колонии, где обменивалась на различные ресурсы, которыми столица ЮАС не обладала.

Покончив с завтраком, девушка сунула поднос с остатками еды в мусороприемник и двинулась к станции монорельса. По разнарядке сегодня у неё в плане стоял полет в Королев – сравнительно короткий суборбитальный прыжок, всего три тысячи кэ-мэ. Нужно было доставить в русскую колонию пять десятков тонн воды, а взамен забрать некоторое количество медикаментов и полимеров, которые там производились. Потом нужно было еще смотаться в одно небольшое поселение на обратной стороне спутника и обменять там всё ту же воду, но уже на металлы. Но перед этим, разумеется, следовало пройти медицинский осмотр и короткий инструктаж в центре управления полетами. Покончив с первым, Юки покинула медцентр и села на поезд, следовавший к ЦУПу. На входе, её как обычно встретил скучающий охранник. Изучив её документы меланхоличным взглядом, он пропустил её внутрь. Зал предполетного инструктажа располагался по соседству с диспетчерской, откуда велось управление заходящими на посадку и взлетающими из Кларка лунными челноками. Проходя мимо открытой двери, Юки остановилась. Что-то было не так в доносящемся из помещения гуле голосов. Обычно спокойные диспетчеры, явно были встревожены чем-то. Зайдя внутрь, девушка окинула взглядом темное, сплошь заставленное компьютерными терминалами помещение. Неподалеку от неё стоял Иван Лобов – мужчина средних лет, как и Юки он тоже был одним из пилотов. Не желая отвлекать от работы явно занятых диспетчеров, она подошла к коллеге.

– Привет, – поздоровалась Юки. – Что происходит?

– Чэ-пэ. Похоже на борту тридцать третьего проблемы, – ответил Иван.

– Тридцать третьего? Это же личный шаттл старика!

– Да, но его на борту нет. Он улетел этим утром в Сан-Кристобаль, вместе с Каримовым на их шаттле, а тридцать третий отправили на «Азимов» за какой-то электроникой.

– Кто на борту? – поинтересовалась Юки.

– Джим.

Разумеется, она знала пилота злополучного челнока. Симпатичный, светловолосый, вечно веселый парень лет на пять старше её самой. Джим был одним из тех, кого называют душой компании, и одно время, Юки была даже почти что в него влюблена, правда у него уже была девушка, так что…

– Включи на громкую, – прервал её мысли властный голос Франчески Росетти – старшего руководителя полетов.

Молодой парень, по фамилии Свантесон (имя Юки забыла) коснулся консоли терминала перед собой и в диспетчерской раздался голос пилота терпящего бедствие челнока: … пробую запустить, но пока безуспешно. Пока торможу маневровыми, но их тяги не хватит. До точки невозврата две минуты тридцать секунд.

– Кларк-центральный тридцать третьему, понял вас. Может попробуете вернуться обратно на орбиту? – предложил Свантессон.

– Отрицательно. Траектория слишком крутая, не успеть, не хватит тяги. Если этот чертов движок не запустится, я покойник, – ответил Джим.

– Так… Дженни, – Франческа Росетти обратилась к маленькой темноволосой девушке, одной из своих подчиненных. – Мне нужен расчёт его динамики. – Макс, звони в аварийные службы, поднимай тревогу. Остальные расчистите коридор для тридцать третьего. Все взлеты запретить, тех кто уже заходит на посадку направляйте на дальние площадки: Мак-Мердо, Кларк-2, станция Лима, … Если будет нужно, то сажайте хоть на грунт, мне все равно! Эрик, ты ведешь тридцать третьего, – она указала на Свантессона. – Давайте, народ, работаем!

Помещение ЦУПа вновь наполнилось гулом голосов. Диспетчеры, координируясь друг с другом, принялись исполнять указания руководителя.

– Мэм, готов расчёт траектории, – подняла руку Дженни. Росетти подошла к ней и принялась внимательно изучать данные на мониторе.

– При текущей динамике, тридцать третий упадет в восьми километрах от нас на севере. Скорость столкновения составит восемьсот пятьдесят метров в секунду. Время до удара четыре минуты шесть секунд, – отчиталась перед начальницей Дженни.

– Господи! – прошептала Юки.

– Падение должно будет видно отсюда. Пойдем, – Лобов поманил коллегу вслед за собой.

Стараясь не мешать диспетчерам, они пересекли комнату ЦУПа и подошли к двери, на которой красовалась табличка с надписью «Обсервационный купол». Повернув рычаг, Иван отодвинул дверь в сторону. За ней оказался неширокий, метра два в поперечнике колодец, ведущий к поверхности. Поднявшись по винтовой лестнице, пилоты оказались в круглом, темном помещении стены и потолок которого, составляли переплетенные металлическим каркасом, широкие квадратные иллюминаторы, прикрытые с внешней стороны защитными створками. Лобов коснулся одной из панелей управления, и створки раскрылись на манер цветочных лепестков, открыв им вид на пыльную серо-коричневатую пустыню. Обсервационный купол был одним из немногих мест в колонии, откуда можно было увидеть поверхность. Изначально, он предназначался для визуального наблюдения за садящимися и взлетающими челноками, однако, постепенно, с развитием навигационных средств и систем управления движением, надобность в нем отпала, и диспетчеры перестали использовать его по прямому назначению, оставив, впрочем, всё имевшееся здесь оборудование.

Нажав кнопку включения на одном из терминалов, Лобов активировал его. Работающая в режиме громкой связи радиостанция, тут-же оглушила гомоном голосов диспетчеров и пилотов находящихся поблизости шаттлов. Прикрутив чутка громкость, Лобов принялся изучать данные на мониторе воздушной обстановки.

– Там. С той стороны, – мрачно произнес он, указав рукой куда-то на юго-запад.

Подойдя к остеклению купола, мужчина схватил стоящий поблизости мощный электронный бинокль и принялся разглядывать через него небо.

– Ага, вот и тридцать третий. – Произнес он. Юки взяла другой бинокль и направила его в ту же сторону. Поймав в окуляры крошечную серебристую искорку, она увеличила изображение, и та обрела форму челнока. Приглядевшись, девушка сумела разглядеть его двигатель. Сопло, которое по идее должно было сейчас изрыгать разогретый до колоссальной температуры поток плазмы, было мертвенно черно.

– Тридцать третий Кларку-Центральному, – раздалось из динамиков. – Двигатель так и не запустился, точка невозврата пройдена. Это… это конец… – Обреченно произнес Джим.

– Кларк-Центральный, тридцать третьему. Принято. Мы… мне жаль. Может хотите передать что,то близким? – ответил Эрик Свантессон.

– Да… просто… просто скажите Саре, что я её люблю!

Это были последние слова, донесшиеся с борта аварийного челнока. Юки мрачно следила за финальными секундами его полета. Машина на бешенной скорости пронеслась над обсервационным куполом и скрылась за невысоким горным хребтом вдалеке. Вспышки от взрыва она не увидела – только лишь темное облако пыли, поднявшееся над скалами, возвестило о свершившейся трагедии.

Глава-4

ФРОНТАН

Жилой сектор Сан-Кристобаля был настоящий гордостью этой колонии. Воздвигнутый немногим более пятнадцати лет назад, внутри огромной лавовой трубы, по которой в глубокой древности текли реки раскаленной магмы, он был чист, светел и просторен. Искусственные водопады и ручьи, услаждали взор его обитателей, тихие, ненавязчивые звуки земной природы, доносившиеся из невидимых динамиков, ласкали их слух. Настоящий живой плющ, зеленым покрывалом окутывал его стены, а рассаженные тут и там деревья, тянулись вверх к простирающемуся на сорокаметровой высоте потолку, покрытому голографическими панелями, изображавшими земное небо. Любовь и старание с которыми подходили к своей работе строившие этот город архитекторы и инженеры, были видны буквально в каждой детали! Благодаря им, люди, проживающие здесь, существовали в условиях, столь близких к земным, насколько это было вообще возможно на Луне.

Молодой агротехник по имени Энрике Фронтан, являлся одним из приблизительно пяти сотен счастливых обитателей этого места. Равно как и абсолютное большинство жителей Сан-Кристобаля, он был выходцем из Латинской Америки. Перебравшись сюда примерно за год до Катастрофы с простым желанием заработать хороших деньжат, Энрике и понятия не имел, что это решение сохранит ему жизнь, убережет от ужасов термоядерной войны и пришедшего вслед за ней ледникового периода. Энрике медленно шел по «променаду» – широкой зеленой аллее, пересекающей центр жилого сектора. Обычно здесь было довольно людно, но не сейчас: по времени города, стояло раннее утро, вот-вот должна была случиться пересменка. Голографические панели над головой Энрике, озаряли окружающее пространство мягким розовым светом, имитируя земной восход. Он любил гулять в это время, когда одна половина горожан еще мирно спала в своих просторных квартирах на верхних уровнях, а другая находилась на рабочих местах, в агротехническом комплексе, или же расположенных неподалеку от города ледовых карьерах. Мужчина медленно шагал по гравийной дорожке, наслаждаясь легким дуновением свежего ветерка, журчанием воды в текущем поблизости ручейке, шелестом гальки под ногами. Время от времени, ему, встречались такие-же ранние пташки как он сам, выбравшиеся на утреннюю прогулку. Изредка ему попадались и те, кто уже возвращался с ночной смены. Вид этих людей, был усталым, но умиротворенным.

– Энрике! Постой! – окликнул его вышедший из-за поворота крепкий, невысокий мужчина.

Это был Хосе Эрнандес, заместитель начальника ночной смены в пятой теплице, той-же, где трудился и сам Фронтан. Так уж вышло, что они оба были земляками, родившимися и выросшими в Ла-Пасе. Этот факт послужил почвой для зародившийся меж ними дружбы.

– Привет, амиго. Чудное сегодня утра, правда? – Глядя на усталое лицо товарища, поприветствовал его Энрике.

– Ага, чудное, не то слово. Не то, что ночка, – судя по голосу, тот был чем-то раздражен.

– Что-то случилось? – спросил Фронтан обеспокоенно.

– Второй миксер сдох. Что-то с мозгами. Нам пришлось перейти на ручную регулировку.

– Ремонтную бригаду вызвали?

– Конечно. Эти бестолочи ковырялись в нем всю ночь и так и не смогли починить. Дурдом какой-то! Я черканул сообщение твоему шефу, так что он в курсе. Изабелла должна написать отчет об аварии, будет готов через полчаса-час. Советую ознакомиться как появится возможность.

– Да, разумеется, – заверил товарища Фронтан.

– Пока эту штуку не починят, придется регулировать состав вручную. Это вроде как твоя зона ответственности, так что…

– Да, я буду внимательно следить за всеми показателями.

– Ладно, черт с ним. Разберемся как-нибудь, – Хосе хлопнул приятеля по плечу. – Слышал уже новости?

– О переговорах наших боссов с ЮАС и русскими? – спросил Фронтан, имея ввиду состоявшуюся вчера четырехстороннюю встречу руководства Сан-Кристобаля, и располагавшегося неподалёку Доуза с представителями Кларка и Королёва.

– Ага, что думаешь?

Фронтан молча двинулся дальше по аллее, собираясь с мыслями.

– Не знаю. Не нравится мне это всё, – изрек он наконец. – Мне нет большого дела до Доуза, но что касается нас… Мне кажется это большая ошибка со стороны Мендеса отвергать протекцию корпоратов.

– Что, думаешь китайцы правда собираются напасть на нас? – усмехнулся в ответ его словам Эрнандес. – Приятель, ну скажи: зачем им это!? Мы же один их главные торговые партнёры! Знаешь, вся эта чушь, которую Эванс затирал нашему шефу, больше походит на предлог для рейдерского захвата! Посуди сам, мы же являемся для Кларка конкурентами! Мы добываем воду и производим еду, как и они. И больше этого никто не делает! Если они возьмут нас под контроль, у них будет… ну, как это называется? – он повернулся к товарищу за подсказкой.

– Монополия, – ответил приятелю Фронтан.

– Да, и они тогда смогут диктовать всем свои цены! Подумай, что тогда будет! Они же всех подгребут под себя!

– Не знаю, дружище, ой не знаю…

– Зато я знаю. Этот их Эванс хитрый жук! И старина Родриго знает это ничуть не хуже меня.

Некоторое время они шагали молча. Голографическое небо над их головами уже совсем посветлело, из нежно—розового обратившись голубым – по часам Сан-Кристобаля с минуты на минуту должен был наступить день.

– И все-же, я опасаюсь китайцев… – начал было Фронтан.

– Да брось, мне кажется их просто слишком демонизируют в последнее время. Не такие уж они и злобные, – прервал товарища Эрнандес. – Говорю тебе! Пока мы с ними сотрудничаем, им незачем нас трогать! Банды! Вот кого надо опасаться. Но благо с ними-то наша охрана справится.

– И всё же, если предположить чисто гипотетически, что Чэн правда хочет нас захватить? Кого бы ты выбрал? Его или Эванса? – Спросил Фронтан.

– А какая разница? Мы так или иначе потеряем независимость, – в голосе Эрнандеса слышалось раздражение. Похоже этот разговор уже начал ему надоедать.

– Согласен… Но всё ж из двух зол, лучше выбирать меньшее.

– И ты считаешь Малькольма Эванса меньшим злом?

– Черт возьми да! – Фронтан остановился и посмотрел прямо на приятеля. – В конце концов, этот человек можно сказать подарил нам космос! Без него, без ЮАС, люди не осели бы Луне! Он дал старт всей местной индустрии! Не будь его, то и нас бы с тобой, Хосе, тут сейчас не было бы! Возможно, к этому момент ты и я уже бы погибли там, на Земле!

– Не пойми меня неправильно, омбре3, я уважаю этого мужика. Эванс и правда крутой чел, но все о чём ты говоришь было чуть ли не полвека назад! Да, когда-то он был первопроходцем, первым человеком, кто построил бизнес в космосе, но сейчас… Да оглянись вокруг! – Эрнандес обвел рукой окружавшее их великолепие Сан-Кристобаля. – Видишь этот город? Его построил не Эванс, не ЮАС! Его построил люди вроде нас с тобой, это место наше! Наше и больше ничьё! Этот город принадлежит тебе, мне и еще пяти сотням живущих тут людей. И я не хочу, чтобы он пал к ногам кого бы то ни было! Пускай даже и самого Эванса! И наш босс, Родриго Мендес того тоже не хочет. И он не допустит этого. Уверяю тебя, мы сохраним нашу независимость во что бы то ни стало!

– Хотелось бы верить в это, – мрачно ответил на экспрессивную тираду товарища, Фронтан.

Глава-5

КИРШНЕР

Катастрофа, случившаяся с тридцать третьим челноком, повергла в шок всех. Сразу после неё, была создана комиссия по расследованию, председателем которой назначили Риту Киршнер. Конечно, СБ обычно таким не занималась – это было дело летно-технической и инженерной служб ЮАС, но нынешний случай был особым, поскольку шаттл с бортовым номером «33» был закреплен лично за главой корпорации. Более того, в день аварии, Старик должен был отправиться на нем на важные переговоры и лишь совершенно случайное решение лететь туда на челноке из Королёва, уберегло его и тех, кто должен был быть с ним от трагедии. Всё это наводило на крайне неприятные мысли о возможном саботаже. Первое заседание комиссии было собрано вечером следующего после аварии дня и проходило в темном просторном помещении больше похожим на старый кинотеатр, нежели конференц-зал.

Киршнер слушала доклады экспертов, входивших в состав комиссии. Совещание близилась к концу, одним из последних выступающих был Тимоти Ламберт.

– Так что, значит человеческий фактор отбрасываем? – спросила Рита Киршнер, глядя на сидящего по левую от неё руку пожилого астронавта.

– Да. Данные самописцев говорят сами за себя. Джим Марстон действовал верно, с момента старта и до самого удара, – указывая на большой экран на стене, где отображалась расшифровка информации с черного ящика, хриплым голосом ответил пилот. – Он изменил пространственное положение челнока, и дал полную тягу маневровыми, чтобы выиграть себе время, после чего неоднократно пытался перезапустить маршевый, действуя сначала согласно инструкциям, а когда это не дало результата, он применили… более творческий подход.

– Поясните, – потребовала Рита.

– Из того, что я вижу, напрашивается вывод будто Марстон пытался включить двигатель в обход системы управления. В любой другой ситуации я бы не рекомендовал этого делать, поскольку это чересчур рискованно, но… – мужчина развел руками. – В любом случае, даже если бы ему удалось запустить треклятый движок, это вряд ли могло его спасти, – он вновь указал на экран, – он уже прошел точку невозврата и ему попросту не хватило бы тяги чтобы затормозить.

– Значит техническая неисправность. Спасибо, мистер Ламберт, – Киршнер кивнула, и повернулась к Илен Кунтц, – заместителю начальника инженерной службы космопорта, отвечавшей за техническое обслуживание челноков. – А что у вас, Илен?

– Я пока мало что могу сказать, поскольку мы еще только начали анализ собранных фрагментов челнока. Однако наши эксперты изучили останки отказавшего двигателя, и нашли вот это, – коснувшись клавиатуры перед собой, Кунтц вывела на экран фотографию какого-то изрядно пострадавшего от удара агрегата. – Это клапан, отвечающий за регулировку подачи рабочего тела, то есть водорода. В момент включения двигателя он должен был открыться, но как мы видим по положению заслонки этого не произошло.

Киршнер задумчиво глядела на фотографию. Будучи агентом службы безопасности ЮАС, она мало что понимала в двигателях типа VASIMR4, которые ставились на челноки класса «Лямбда», к коим принадлежала разбившаяся машина. И всё же, даже для дилетанта, вроде неё, было очевидно, что топливная заслонка в момент запуска двигателя должна быть открыта.