Внутренний шум

– Это их боль, – сказал Артемий. – Их страх. Алгоритм "Mute" всегда показывал правду. Теперь они видят её без фильтров.

Музыка нарастала, становясь невыносимой. Солдаты метались, бились головой о камни, пытаясь заглушить внутренний шум. Только генерал стоял прямо. Он поднял пистолет. Не к ним. К своему виску.

Голограмма погасла. Кристалл в башне дрогнул, его свет померк. Страж рухнул на колени, его собственное сияние угасало.

– Он отдал последнее, – Мария подошла к существу. Его "глаза" были теперь просто тёмными впадинами.

– Чтобы дать им выбор, – добавил Артемий.

Снизу донесся грохот – не взрыва. Обвала. Vera, охваченные безумием, рушили вход.

– Они запечатали себя, – поняла Мария.

– На время, – Страж поднял руку, указывая на потолок. Каменные плиты раздвинулись, открыв звёздное небо. – Выход.

Льдинка первая полезла по светящимся выступам. За ней Юрка, Мария. Артемий задержался, глядя на Стража.

– Вы останетесь?

Существо кивнуло, обняв угасающий кристалл. Его свет теперь был похож на последний уголь в костре.

– Спящие должны хранить сны, – прозвучал в голове Артемия голос без слов.

Он полез вверх. Над головой сиял Млечный Путь, а в созвездии Лебедя ярко горела та самая звезда, посылая им прощальный импульс. Как обещание. Или предупреждение.

– Мы выжили, – Мария выбралась на поверхность, протягивая ему руку.

– Чтобы что? – Артемий глянул вниз, в тёмный провал пещеры. Где-то там спали древние. А здесь, наверху, лежал их собственный уснувший мир.

– Чтобы шуметь громче, – Льдинка ткнула пальцем в небо. – Пока звёзды слушают.

Она запела. Простую мелодию. Про траву, солнце, смех. Юрка подхватил, кашляя, но упрямо. Мария молчала. Но в её глазах, впервые за долгое время, не было льда. Только усталая надежда.

Артемий поднял лицо к звёздам. Внутренний шум – гул вины, боли, вопросов – не умолк. Но теперь в нём звучал новый ритм. Твёрдый. Живой. Как шаг вперёд по мёрзлой земле.

Гул двигателей БТРов сотрясал каменные своды пещеры, срывая кристаллическую пыль с древних башен. Артемий прижался к колонне, наблюдая, как лучи прожекторов Vera выхватывают из темноты фигуры проснувшихся существ. Солдаты в чёрной экипировке методично продвигались по застывшему городу, их движения напоминали заводных кукол.

– Три группы по девять человек, – прошептала Мария, перезаряжая автомат. – Восточный вход заблокирован взрывчаткой.

Льдинка сжала в руке пульсирующий кристалл:

– Они хотят "Сердце". Без него город умрёт окончательно.

– Не отдадим, – Юрка кашлянул, но его глаза горели решимостью. Он поднял обломок металлической трубы. – Бабушка говорила: "Спящие должны проснуться в свой час".

Первый выстрел прозвучал как хлопок бича. Световая пуля прожгла воздух в сантиметре от головы Стража. Существо не дрогнуло. Его щупальца сомкнулись вокруг кристалла "Сердца", и волна голубого света прокатилась по площади. Земля дрогнула.

– Они активируют защиту! – крикнул Артемий.

Каменные плиты под ногами солдат разошлись, поглощая их как болото. Крики смешались с рёвом двигателей. Один из БТРов дал очередь по башне Стража.

– Нет! – Льдинка бросилась вперёд, но Мария резко оттащила её за укрытие.

Страж принял удар на себя. Его "тело" рассыпалось на миллионы светящихся частиц, обволакивая кристалл "Сердца" как кокон. Голос без слов эхом прозвучал в сознании:

*"Возьмите энергию. Бегите. Мы задержим их".*.

Кристалл в руках Льдинки вспыхнул ослепительно. Над площадью взметнулись световые столбы, складываясь в решётку. Солдаты Vera застывали на бегу, их лица искажались ужасом.

– Что с ними? – прошептал Юрка.

– Их страхи, – Артемий наблюдал, как один из солдат бился головой о камень, пытаясь стряхнуть невидимых монстров. – Алгоритм "Mute" работает в обратную сторону.

Генерал Vera выскочил из командного БТРа. Его рука с пистолетом дрожала, но голос резал тишину:

– Уничтожить источник! Все силы на башню!

– Бежим! – Мария толкнула их к спиральной рампе. – Пока они заняты галлюцинациями!

Они мчались по мосту из света, под ногами вибрировала энергия. Кристалл в руках Льдинки стал тяжёлым, как свинцовый шар. За спиной рвались снаряды – древние башни рушились, хороня под обломками солдат и пробуждающихся существ.

– Лестница! – указала Льдинка на каменные выступы, ведущие к звёздному провалу в своде.

Первую очередь дал снайпер. Пуля срикошетила от камня рядом с головой Артемия. Мария ответила автоматной очередью – снайпер свалился с уступа.

– Вверх! Быстрее! – она подсадила Юрку на первую ступень.

Льдинка лезла следом, прижимая кристалл к груди. Его свет стал алым, как раскалённое железо.

– Он перегревается! – крикнула она.

– Брось его! – приказала Мария.

– Нет! – Льдинка вцепилась в кристалл. – Это последнее "Сердце"!

Артемий обернулся. Внизу, среди руин, генерал Vera прицеливался из гранатомёта. Цель – основание их лестницы.

– Мария! Граната!

Она рванула чеку, бросила снаряд вниз. Взрыв смешал камень и металл, но генерал уцелел – его щит блеснул синим барьером.

– Научные трофеи, – процедил он сквозь зубы. – Пригодились.

Он перезаряжал гранатомёт, не торопясь. Артемий впился пальцами в камень. В голове всплыли формулы энергетических полей – слабое место в точке соединения.

– Льдинка! Дай мне кристалл!

Девчонка бросила ему раскалённый шар. Артемий размахнулся и швырнул его не в генерала, а в ближайшую световую колонну. Кристалл ударился, рассыпав искры.

– Что за идиот – начал генерал, но замолчал.

Световые столбы замигали хаотично. Барьер генерала погас. В этот момент из-под обломков выползло раненое существо. Его щупальце метнулось вперёд, пронзив генерала насквозь. Тот рухнул, не успев выстрелить.

– Теперь! – Мария подняла Льдинку на плечи. – Последний рывок!

Звёздный провал был близко. Через него виднелось ночное небо, усыпанное бриллиантами созвездий. Юрка первым пролез в узкий проём. За ним – Льдинка.

– Артемий! – Мария развернулась, давая очередь по солдатам, поднимавшимся за ними.

Он прыгнул, цепляясь за край портала. Камень осыпался под пальцами. Внизу, среди руин, угасающий кристалл "Сердца" вспыхнул в последний раз, осветив гибнущий город.

– Держись! – Мария схватила его за запястье. Её пальцы впились в кожу.

Они вывалились на холодную землю. Провал за спиной захлопнулся, оставив лишь звёздный след на траве. Юрка беззвучно плакал, прижимая к груди обгоревший кристалл Льдинки.

– Мы выжили, – прошептала Мария, поднимаясь на колени.

– Ценой целого мира, – Артемий уставился на небо. Там, в созвездии Лебедя, пульсировала та самая точка. Теперь её свет был тревожным, как предупреждение.

Льдинка подошла к краю обрыва. Внизу, в долине, горели огни лагеря Vera. Они окружали холм, готовясь к штурму.

– Что теперь? – спросила она, не отрывая взгляда от далёкой звезды.

Артемий достал из кармана обрывок зелёной ткани. Он был опалён по краям.

– Теперь мы шумим громче. Пока кто-то во вселенной ещё способен услышать.

Он встал, чувствуя, как боль в плече растворяется в новом ощущении – тяжести выбора. За ними был мёртвый город древних. Впереди – война с Vera. А над головой – звёзды, хранящие миллионы таких же историй.

– Они придут на рассвете, – Мария проверяла остатки патронов.

– Значит, встретим их песней, – Льдинка взяла за руку Юрку. Её голос, чистый и высокий, зазвучал в ночи – мелодия травы, ветра и непогасшей надежды.

Артемий поднял лицо к Млечному Пути. Где-то там, среди световых лет, умирал пульсар, посылая свою последнюю боль. А здесь, на земле, их маленький шум борьбы сливался с космической симфонией. Он закрыл глаза, слушая. Не тишину. Музыку выживших.

Глава 5

Первые лучи солнца не принесли тепла – только резкие тени, резавшие холм, как ножом. Артемий стоял на обвалившемся парапете обсерватории, ощущая холод камня сквозь тонкую подошву ботинка. Внизу, у подножия, машины Vera выстроились в чёткие ряды – чёрные жуки, готовые к прыжку. Их прожекторы погасли, но щелчки переговорных устройств долетали снизу, словно треск цикад перед грозой.

– Два БТР-а у восточного склона, снайперская пара на водонапорной башне, – голос Марии был низким, ровным, как чтение сводки погоды. Она прицеливалась через разбитый бинокль. – И пехота. Человек тридцать. Не спешат. Ждут сигнала.

Льдинка сидела на каменных ступенях, сжимая в руках обгоревший кристалл. Его свет стал тусклым, мерцающим, как угасающая искра. Она провела пальцем по трещине на поверхности, и камень ответил слабым гудением.

– Он говорит, что устал, – прошептала она, не отрывая взгляда от мерцания. – Как бабушка перед тем, как.

Она не договорила. Юрка, закутанный в рваное одеяло, закашлялся – сухо, надрывно. Его лицо в сером свете зари казалось восковым. Артемий спустился к нему, поправил одеяло. Лоб был горячим, как печка.

– Антибиотики кончились, – констатировала Мария, не оборачиваясь. – Остались только надежда и этот камушек.

– Он не камушек, – огрызнулась Льдинка, прижимая кристалл к груди. – Он помнит. Звёзды. Город внизу. Даже страх солдат.

Артемий посмотрел на восток. Там, где небо светлело до грязно-розового, мерцала точка в созвездии Лебедя. Сигнал был слабее, прерывистым, как дыхание умирающего. Он вспомнил голос Маши в куполе: *"Ищи там"*. Что искать? Ответ? Или просто конец?

– Они пойдут на штурм через час, – Мария опустила бинокль. Её лицо в предрассветных сумерках было изрезано тенями. – Когда солнце ослепит нас. Тоннель завален. Остаётся только.

– Песня, – перебила Льдинка. Она встала, подошла к краю. Ветер трепал её короткие волосы. – Бабушка говорила: "Когда стены давят, пой громче. Пусть услышат твой шум даже в бездне".

Она запела. Не мелодию пульсара или страха. Простую, колыбельную. Про речку за холмом, где она ловила раков, про запах черёмухи весной, про старую собаку Жука, который терпел её объятия. Голос дрожал, срывался на кашле (пыль и холод сделали своё дело), но не умолкал.

Снизу донёсся гул моторов. БТРы сдвинулись с места, начали медленное движение вверх по склону. Пехота шла цепью, автоматы наготове.

– Не работает, – пробормотала Мария, поднимая автомат.

– Подожди, – Артемий положил руку на ствол.

Льдинка пела громче. Теперь в её голосе слышалось не только прошлое. Скрежет гусениц, лязг затворов, даже тяжёлое дыхание Юрки – всё вплеталось в песню. Кристалл в её руках вспыхнул ярче. Не голубым, а золотым светом.

Солдаты у подножия замедлили шаг. Один опустил автомат, потер виски. Другой оглянулся назад, к долине, где остались их палатки, банки с тушёнкой, фотографии в планшетах.

– Они слушают? – недоверчиво спросил Артемий.

– Не их уши, – ответила Мария, прищурившись. – Их память. Алгоритм в кристалле он достаёт их личный шум.

БТРы остановились. Механик высунулся из люка, снял шлем. Его лицо было мокрым – то ли от пота, то ли от слёз. Он что-то кричал вниз, размахивая руками. Командир роты вылез из машины, подошёл к нему. Они спорили, тыча пальцами то вверх, к обсерватории, то вниз, к лагерю.

– Раскол, – констатировала Мария. – Кристалл играет на их разобщённости.

Льдинка шагнула вперёд, на самый край. Её фигура на фоне восходящего солнца казалась хрупкой и огромной одновременно. Она запела громче, почти крича. Песня стала гимном – не победы, а выживания. Про боль, страх, усталость. Про то, что они тоже хотели домой.

Один из солдат швырнул автомат на землю. Потом второй. Командир роты схватился за голову, его плечи тряслись. БТРы дали задний ход.

– Они отступают? – Юрка поднялся, опираясь на стену. Его глаза расширились.

– Не все, – Мария указала на снайперов на водонапорке. Те всё ещё лежали в укрытии, прицелившись. – У них приказ. И страх перед командованием сильнее песни.

Выстрел. Сухой, как щелчок бича. Льдинка вздрогнула, но продолжала петь. Второй выстрел. Камень рядом с её ногой раскололся.

– Вниз! – заорал Артемий, бросаясь к ней.

Третий выстрел. Льдинка споткнулась, упала на колени. Кристалл выскользнул из её рук, покатился по камням. Его свет погас.

– Ранена? – Мария уже тащила её за воротник в укрытие.

– Нет, – Льдинка тряхнула головой. Её лицо было белым. – Но он он умер.

Она указала на потухший кристалл. Артемий поднял его. Камень был холодным, мёртвым. Только глубокая трещина пересекала его, как шрам.

Внизу солдаты, бросившие оружие, были окружены другими – в чёрных масках, с нашивками "Особый Отдел". Их били прикладами, заталкивали в БТРы. Командир роты сопротивлялся – ему скрутили руки за спину, втолкнули в машину.

– Психическая атака провалилась, – Мария перезарядила автомат. Щёлк-щёлк. Звук был зловещим в наступившей тишине. – Готовься к настоящей.

Солнце поднялось над горизонтом, ослепительное и беспощадное. Его лучи ударили по обсерватории, выжигая последние тени. Снизу двинулась новая цепь солдат – дисциплинированная, безликая. За ними ползли БТРы, стволы орудий нацеленные прямо на них.

– Что теперь? – Льдинка смотрела на мёртвый кристалл в руках Артемия.

Он перевернул камень. На обратной стороне, в месте трещины, светился микроскопический узор – не фрактал, а схема. Знакомая до боли. Интерфейс "Mute". Упрощённый, но узнаваемый.

– Он не умер, – прошептал Артемий. – Он переродился.

Он коснулся узора. В сознании всплыли образы: не звёзды, не древний город. Лица солдат внизу. Их страхи – не абстрактные, а конкретные. Сержант боится, что его дочь-инвалид умрёт без лекарств. Молодой солдат панически боится темноты после пыток в плену. Командир взвода тайно ненавидит Vera за смерть брата.

– Он показывает их боль, – Артемий поднял кристалл, как щит. – Не общую. Личную.

– И что ты сделаешь? Запоёшь про их дочерей? – язвительно спросила Мария.

– Нет. Покажу им это.

Он встал во весь рост на парапете. Солнечный свет бил в глаза, но он не отводил взгляд от наступающих. Кристалл в его руке замерцал слабым, но упрямым светом.

– Эй! – крикнул он, и его голос, усиленный странной акустикой холма, покатился вниз. – Сержант Ковалёв! Анне стало хуже?

Цепь солдат дрогнула. Один из них – коренастый, с нашивкой сержанта – замер как вкопанный.

– Как – он пробормотал.

– Боец Егоров! – Артемий перевёл "взгляд" кристалла на худого солдата в конце цепи. – Тёмный подвал ещё снится?

Тот вскрикнул, уронил автомат.

– Они читают мысли! – закричал кто-то.

Паника, как волна, прокатилась по штурмовой группе. Солдаты оглядывались, тыкали пальцами в Артемия, отступали к БТРам. Только "особый отдел" в чёрном стоял неподвижно, как каменные идолы.

– Ложь! – прогремел из громкоговорителя БТРа голос. – Психотропное оружие! Вперёд!

Чёрные фигуры двинулись как один. Их автоматы застрочили. Пули засвистели вокруг, отбивая куски камня.

– В укрытие! – Мария стащила Артемия за ноги.

Они сползли за колонну. Юрка рыдал, прижимаясь к холодному камню. Льдинка пыталась затащить его глубже.

– Не сработало, – скрипнул зубами Артемий.

– Сработало, – поправила Мария. Она показала вниз. Половина солдат бежала вниз по склону, игнорируя команды. Остальные залегли, стреляя беспорядочно. – Но не на всех.

БТР дал очередь из крупнокалиберного пулемёта. Колонна, за которой они прятались, вздрогнула, осыпаясь гравием.

– Кончаются патроны, – Мария швырнула пустой магазин. – Последняя обойма.

– Тогда дадим им шоу, – Артемий встал, держа кристалл перед собой. – Льдинка, помнишь песню страха? Спой её. Громко!

Её голос, чистый и пронзительный, взметнулся вверх. Мелодия умирающего пульсара смешалась с кашлем Юрки, скрежетом гусениц, даже со свистом пуль. Артемий направил кристалл на БТР.

Камень в его руках вспыхнул ослепительно. Не светом, а тьмой. Чёрный луч ударил в лобовую броню машины. Металл не прожёг. Он рассыпался. БТР осел, как подкошенный зверь, его башня завалилась набок.

– Что ты сделал? – ахнула Мария.

– Не я, – Артемий смотрел на трещину в кристалле. От неё расходились новые – паутина смерти. – Он. Он забрал их страх. Весь. Сконцентрировал и выстрелил.

Солдаты в чёрном замерли. Потом один уронил оружие. Другой сорвал маску, его лицо было искажено немым криком. Они побежали. Не вниз. В стороны. В пустоту. Кто-то плакал. Кто-то смеялся.

Наступила тишина. Только ветер гулял по разбитой обсерватории, да внизу, в долине, ревели моторы уезжающих машин. Vera отступали. На время.

Артемий опустился на камни. Кристалл в его руке был холодным и тёмным. Трещины покрывали его, как морщины.

– Он мёртв, – сказал он, чувствуя странную пустоту. Не потери. Облегчения.

– Зато мы живы, – Мария прислонила автомат к стене. Её руки дрожали. – Пока.

Льдинка подошла, взяла потухший кристалл. Повертела в руках. Потом подбросила. Камень упал на камни, раскололся на две части. Внутри было пусто.

– Спасибо, – прошептала она. Не камню. Артемию.

Юрка уснул у её ног, его дыхание стало ровнее. Солнце поднялось выше, но холод не ушёл. Он шёл изнутри. От понимания, что их шум – их борьба, их жизнь – это лишь слабый писк в космической тишине. Но писк, который кто-то услышал. И ответил.

Артемий посмотрел на небо. Точка в Лебеде всё ещё мерцала. Теперь её свет казался одобрительным. Или это было лишь его желание? Он закрыл глаза, слушая ветер, дыхание Юрки, стук сердца в висках. Шум выживших. Их оружие. Их доказательство, что они ещё здесь.

Тишина после боя звенела громче выстрелов. Артемий сидел на холодных камнях, перебирая осколки кристалла. Каждый кусочек был холодным и мёртвым, но когда он прижал самый крупный к виску, в сознании мелькнул образ: древний город под землёй, теперь погребённый под обвалом, и последний Страж, рассыпающийся в пыль у подножия разрушенной башни. Не боль. Облегчение.

– Собирайся, – Мария пнула пустой магазин у его ног. – Они вернутся с тяжёлой техникой. Через час, не больше.

Льдинка копала ямку в рыхлой земле у стены обсерватории. Аккуратно уложила туда два крупных осколка кристалла, присыпала.

– Почему? – спросил Артемий.

– Чтобы звёзды знали, где искать, – она вытерла ладони о джинсы. Её лицо было серьёзным, как у взрослой. – Бабушка так хоронила Жука. Говорила: "Память – это корни. Вырастет что-нибудь".

Юрка спал, сжимая в руке рваную тряпичную птицу, найденную в руинах. Его кашель стал глуше, но дыхание хрипело, как порванные мехи. Мария нащупала его лоб, сжала губы.

– Температура под сорок. Без лекарств – она не договорила, но все поняли.

– Западный склон, – Артемий встал, встряхивая оцепенение. – Там пещера с подземной речкой. Вода чистая, может, хоть промыть раны.

– Или утонуть в темноте, – парировала Мария, но уже собирала жалкие запасы: полканистры мутной воды, три банки тушёнки с вмятинами, бинты из разорванной рубашки.

Они спускались по западному склону, цепляясь за корни и выступы. Солнце палило, но ветер гнал по долине тучи рыжей пыли – след от колонн Vera. Внизу, у реки, виднелись брошенные палатки, перевёрнутый грузовик.

– Лагерь разграблен, – констатировала Мария, сканируя местность в самодельный перископ из осколков зеркала. – Но "особый отдел" мог оставить сюрприз.

Пещера зияла чёрным провалом за водопадом. Шум падающей воды заглушал их шаги. Внутри пахло сыростью и металлом. Льдинка первой заметила ящики, сваленные в нише.

– Патроны! – она попыталась сдвинуть крышку.

– Не трогай! – Мария оттащила её. На ящике краснел знак радиации. – Приманка. Сойдёшь с тропы – снесёт голову.

Она указала на почти невидимые нити, натянутые между сталагмитами. Артемий вспомнил лабораторные ловушки Vera – такие же изящные и смертельные.

– Обходим, – приказала Мария.

Река в пещере оказалась ледяной. Они шли по колено в воде, держась за скользкие стены. Юрка бредил, его тело пылало в руках Артемия.

– "Крылья", – бормотал он, тыча пальцем в темноту. – "Жёлтые крылья"

– Галлюцинации, – пробормотала Мария, но замедлила шаг.

Впереди, за поворотом, светилось. Не фонари. Мягкое, золотистое сияние, исходящее от цветов. Гигантские люминесцентные лилии росли из воды, их лепестки мерцали, как крылья светлячков. Воздух звенел от тихого жужжания – над цветами порхали насекомые с фосфоресцирующими брюшками.

– Бабушка говорила про "Слёзы Пещеры", – прошептала Льдинка, заворожённая. – Говорила, их сок лечит.

Она сорвала ближайший цветок. Липкий нектар капнул ей на руку. Без раздумий, она обмазала им шею Юрки, где пульс бился частой дробью.

– Что ты делаешь?! – Артемий попытался оттащить её.

– Доверяй местным сказкам, профессор, – Мария неожиданно поддержала её. – В аптеке под обстрелом тоже верил.

Нектар впитывался, оставляя на коже золотистые прожилки. Через минуту дыхание Юрки стало глубже, ровнее. Лихорадочный блеск в глазах сменился глубоким сном.

– Чудо, – прошептал Артемий.

– Биохимия, – поправила Мария, но в её глазах промелькнуло облегчение. – Собирай цветы. Быстро.

Они наполнили нектаром пустую банку из-под тушёнки. Золотистая жидкость светилась в темноте, как жидкое солнце. Льдинка несла её бережно, как святыню.

Пещера вывела их в узкое ущелье. Над головой – полоска неба, затянутого дымом от горящих в долине машин Vera. Вдруг Льдинка остановилась как вкопанная.

– Слышите?

Сначала ничего. Поток шумел внизу. Потом металлический скрежет. Знакомый. Как в древнем городе перед пробуждением.

– Не они, – Артемий прислушался. Звук шёл сверху, с кромки ущелья.

Они вскарабкались по осыпающемуся склону. Наверху, среди обломков скал, лежал искалеченный БТР Vera. Его башня была смята, гусеницы порваны. Рядом – тело солдата в чёрной форме. И.

– Робот? – Льдинка прищурилась.

Существо из полированного металла, похожее на паука размером с собаку, копошилось у открытого люка БТРа. Его щупальца-манипуляторы вытаскивали оттуда блоки питания, аккуратно складывая в корзину на спине. Оно повернуло к ним "голову" – камеру с красным глазом. Звук скрежета усилился.

– Не двигаться! – Мария прикрыла Льдинку.

Робот выдвинул из брюшка тонкую трубку. Лазерный луч прочертил линию у их ног. Потом нарисовал на камне стрелку. В сторону дальних гор.

– Он помогает? – удивился Артемий.

Робот издал серию щелчков. Из его корпуса выдвинулся экранчик. На нём – карта местности с мигающей точкой в горах и их текущим положением. Рядом текст:

– Откуда он знает? – насторожилась Мария.

Робот показал на свою "грудь". Там, под слоем грязи, виднелся логотип: стилизованное ухо, перечёркнутое красной линией. Знак "Безмолвных".

– Гром успел отправить сигнал, – догадалась Льдинка. – Перед тем, как.

Она не договорила. Робот ткнул манипулятором в банку с нектаром, потом в Юрку. На экране всплыл значок: зелёный крест.

– Он предлагает сопровождение, – понял Артемий.

– Доверять железяке? – Мария скептически оглядела робота.

– Доверять знаку, – поправила Льдинка. Она шагнула к машине. – Как зовут?

Робот замигал камерой. На экране появилось:

– Поехали, Кузнечик, – Льдинка похлопала его по корпусу.

Робот развернулся, пополз в сторону гор, его манипуляторы подрагивали, как усики. Они шли за ним через выжженную долину. Кузнечик обходил минные поля (помеченные невидимыми для человека метками), указывал на источники воды, даже сбил дрона-разведчика Vera точным выстрелом лазера из щупальца.

– Где ты научился стрелять? – спросил Артемий.

На экране Кузнечика высветилось:

– Маша – Артемий остановился, глотая ком в горле. – Она готовила их. Для нас.

– Значит, её эхо ещё стреляет, – усмехнулась Мария беззлобно.

К вечеру вышли к подножию гор. Тропу перекрывал завал из скал и сгоревших деревьев. Кузнечик пополз в обход, но вдруг замер, выдвинул антенну. Его камера замигала тревожно.

– Что? – Мария подняла автомат.

На экране заискрила карта. В точке "Звёздный Ковчег" мигал красный крест. Рядом – надпись:

– Что за аномал? – Льдинка прижалась к Артемию.

Кузнечик не ответил. Его камера уставилась на завал. Из-за камней выползло нечто. Похожее на гигантского слизня, но с прозрачной кожей, сквозь которую пульсировали чёрные вены. Тело усеяно кристаллами льда. Оно оставляло за собой след из инея.

– Продукт "тишины", – прошептал Артемий. – Мутант.

Слизень издал звук – низкий, вибрирующий. Камни вокруг покрылись ледяной коркой. Кузнечик выстрелил лазером. Луч прошёл сквозь тушу, не оставив следа. Слизень качнулся вперёд.

– Бегите! – Мария открыла огонь. Пули отскакивали от ледяной брони.

Слизень выбросил щупальце. Оно обвило ногу Кузнечика. Металл затрещал, покрываясь инеем. Робот отчаянно замигал, пытаясь вырваться.

– Нектар! – крикнула Льдинка. – Он боится тепла!