Внутренний шум

Солнце уже поднялось высоко, но в переулках по-прежнему было прохладно. Артемий шел быстро, стараясь не смотреть по сторонам. Он чувствовал, что за ним следят, что каждый его шаг отмечен в чьей-то записной книжке. Он свернул в подворотню, где пахло сыростью и кошачьей мочой, и остановился, чтобы отдышаться.

В этот момент сзади послышались шаги. Артемий обернулся, но никого не увидел. Он прижался к стене, сердце билось в горле. Шаги стихли, но напряжение не отпускало. Он медленно двинулся дальше, стараясь идти как можно тише.

В конце подворотни стояли ворота, ведущие во двор, где когда-то была детская площадка. Теперь здесь валялись сломанные качели, ржавые велосипеды и мусорные пакеты. Артемий присел на лавку, спрятанную в тени деревьев, и попытался вспомнить, что говорила Мария в последние дни. В ее словах всегда была какая-то недосказанность, будто она боялась произнести что-то важное вслух.

Он вспомнил, как однажды ночью она проснулась в холодном поту, села на кровати и долго смотрела в темноту. Он спросил, что случилось, но она только покачала головой и сказала, что все в порядке. Теперь Артемий понимал, что это была ложь, но тогда он не придал значения.

В кармане зазвонил телефон. Артемий вздрогнул, вытащил аппарат, но увидел только мигающий значок разряженной батареи. Он выключился, не дав ему ни единого шанса услышать голос Марии.

Он сидел на лавке, пока солнце не скрылось за облаками, а ветер не стал холоднее. В голове роились мысли: что, если Мария уже далеко? Что, если она не сможет ему позвонить? Что, если он опоздал?

Вдруг рядом с ним кто-то сел. Артемий вздрогнул, повернулся и увидел ту же девушку из книжного магазина. Она держала в руках его блокнот.

– Вы забыли это, – сказала она, протягивая блокнот.

Артемий поблагодарил, взял блокнот и хотел было уйти, но девушка задержала его взглядом.

– Если вам нужна помощь, скажите. Здесь есть люди, которые умеют прятаться.

Он посмотрел на нее с недоверием, но в ее глазах не было ни страха, ни лжи. Только усталость и понимание.

– Как вас зовут? – спросил он.

– Мария, – ответила она и улыбнулась.

Артемий замер, не веря своим ушам. Девушка рассмеялась:

– Шучу. Меня зовут Оля. Просто совпадение.

Он улыбнулся в ответ, впервые за день почувствовав, что не один. Оля встала, поправила волосы и ушла, растворившись в тени деревьев.

Артемий остался сидеть, сжимая блокнот. Он открыл его и увидел на последней странице короткую запись, сделанную не его почерком:

*Не доверяй никому. Даже себе.*

Он закрыл блокнот, поднялся с лавки и пошел прочь из двора. В голове звучали слова Марии, слова Оли, и его собственные мысли, смешавшиеся в один неразличимый поток. Он не знал, куда идти, но знал, что останавливаться нельзя.

Город вокруг казался чужим, враждебным, каждый прохожий – потенциальным врагом, каждый взгляд – угрозой. Артемий шел, не разбирая дороги, пока не оказался на мосту через железную дорогу. Поезда проносились внизу, гудки разрывали воздух, но он не слышал их – в голове звенела только тишина.

Он остановился у перил, посмотрел вниз на рельсы, блестящие от дождя. В этот момент ему показалось, что кто-то стоит рядом, но когда он обернулся, никого не было. Только его отражение в мутном стекле, усталое и испуганное.

Артемий закрыл глаза, прислонился лбом к холодному металлу и попытался вспомнить, зачем он вообще начал этот день. Ответа не было. Осталась только усталость, страх и странное чувство, что за ним наблюдают.

Он оттолкнулся от перил, пошел дальше, не оглядываясь. Впереди виднелся свет, и Артемий шагал к нему, не зная, что ждет его за следующим поворотом.

Глава 2

Дождь начался внезапно, холодные капли проникали под воротник куртки, стекая за шиворот ледяными ручейками. Артемий прижался к мокрой кирпичной стене, наблюдая, как на противоположной стороне улицы двое в чёрных ветровках методично обыскивают подъезды. Их движения были отточенными, как у хищников: быстрый взгляд в окна, проверка домофонов, короткие переговоры по рации. Один из них поднял голову, и Артемий отпрянул вглубь арки, чувствуя, как сердце колотится о рёбра.

В кармане ждал только нож для бумаг – жалкая замена настоящему оружию. Он сжал рукоять, вспоминая лабораторию: треснувший куб процессора, мигающие экраны, голос Сереброва. *"У тебя есть до вечера"*. Солнце уже клонилось к крышам, отбрасывая длинные синие тени.

– Эй, призрак, – шепот раздался справа.

Артемий резко обернулся. В нише между мусорными баками стоял подросток в натянутом на лицо капюшоне. Только глаза – узкие, тёмные – сверкали в полумраке.

– Тебя ждут, – парень кивнул в сторону переулка. – Бежим, пока мусора не накрыли квартал.

Они двинулись вдоль стены, пригнувшись. Подросток лихо прыгал через лужи, его кеды бесшумно шлёпали по асфальту. Артемий едва поспевал, спотыкаясь о разбитые бутылки.

– Кто ты? – выдохнул он, сворачивая за углом.

– Кличка Гайка, – парень замедлил шаг. – Мы с тобой в одной лодке. Vera мою сестру взяла на "адаптацию" на прошлой неделе.

Он остановился у граффити: стилизованное ухо, перечёркнутое красной линией. Знак "Безмолвных".

– Здесь, – Гайка нажал на рыхлую штукатурку.

Секция стены бесшумно отъехала, открывая чёрный провал. Запах плесени и машинного масла ударил в нос. Артемий колебался секунду, но сзади уже слышались шаги. Он нырнул в темноту.

Тоннель оказался узким, с низким потолком. Гайка щёлкнул фонариком, луч выхватил из мрака ржавые трубы и провода, свисающие, как лианы.

– Держись за мной, профессор, – его голос эхом отдавался в сырости. – У нас тут свои правила.

Они шли двадцать минут, сворачивая в ответвления, пока не упёрлись в металлическую дверь. Гайка трижды стукнул кулаком – два коротких, один длинный. Засовы щёлкнули, и створки со скрипом разъехались.

Убежище "Безмолвных" напоминало бункер апокалипсиса. В бывшем бомбоубежище горели тусклые лампы, освещая ряды коек, столы с электроникой и стену экранов, где мигали кадры с городских камер. Люди в серой одежде двигались бесшумно, общаясь жестами. Одна девушка, ловко вращая пальцами, "рассказывала" что-то группе у карты.

– Добро пожаловать в Тихий Дом, – раздался голос за спиной.

Артемий обернулся. К нему шла женщина лет тридцати, её рыжие волосы были стянуты в тугой пучок, а на шее чернел татуированный знак: перечёркнутое ухо.

– Мария Лисина, – она протянула руку. Ладонь была исчерчена шрамами. – Мы следили за твоей работой, Артемий. Алгоритм "Mute" – гениальный и ужасный одновременно.

– Где моя жена? – вырвалось у него.

Мария отвела его к экранам. На центральном мониторе замерла запись: Маша в зелёном пальто заходит в подземный переход. Время – 09:17. Следующий кадр: пустая лестница.

– Vera забрали её через три минуты после этого, – Мария коснулась экрана. – У них фургоны с глушителями сигналов.

Она провела его к импровизированной лаборатории. За столом, заваленным платами, сидел мужчина с фиолетовыми наушниками.

– Это наш техник, Шёпот, – представила Мария. – Он взломал твой биометрический дамп.

Шёпот молча протянул планшет. На экране – график эмоций Маши за последний месяц. Пики страха совпадали с визитами Сереброва. Последняя запись, за час до исчезновения:

– Серебров не просто шантажировал её, – Артемий сглотнул ком в горле. – Он изучал.

Мария кивнула:

– Vera тестирует "Mute" на людях перед массовым запуском. Твоя жена стала их идеальным объектом.

Внезапно экраны погасли. В бункере воцарилась тишина, прерываемая только шипением раций. На главном мониторе всплыли слова:

– Молния! – крикнула Мария.

Глухая девушка у карты вскочила, её пальцы замелькали в сложном коде. На экранах замелькали кадры: чёрные фургоны с логотипом "V" блокировали улицы, люди в костюмах химзащиты устанавливали приборы с антеннами.

– Это генераторы инфразвука, – объяснила Мария, её лицо стало каменным. – Вызывают панику, дезориентацию или сердечный приступ.

Артемий подошёл к монитору. Один из фургонов остановился у его дома. Из кабины вышел Серебров, поправил очки и вошёл в подъезд.

– Они ищут резервные копии "Mute", – прошептал Артемий. – У меня есть ключ.

Он достал из внутреннего кармана флешку в виде сломанной шестерёнки. Мария взяла её, повертела в пальцах.

– Это не ключ, – она вдруг улыбнулась без радости. – Это мина.

Она вставила флешку в терминал. Экран взорвался данными:

– Ты встроил вирус? – Артемий отшатнулся.

– Нет, – Мария коснулась своего шрама. – Это сделала твоя жена. Она работала на нас.

На экране Серебров выбежал из подъезда, что-то крича в рацию. За ним повалил чёрный дым.

– Начинается война, Артемий, – Мария повернулась к нему. Её глаза горели. – Выбери сторону: тишина или шум.

Сирены снаружи завыли, как раненые звери.

Дым от горящего дома Артемия стелился по улице, смешиваясь с дождём в едкую пелену. На экранах бункера "Безмолвных" мелькали хаотичные кадры: люди в панике метались между фургонами Vera, датчики фиксировали скачки инфразвука. Артемий впился пальцами в край стола, чувствуя, как вибрация от взрыва проходит сквозь бетонный пол.

– Что вы сделали с моей женой? – его голос звучал хрипло, как скрип несмазанной двери.

Мария Лисина не отводила взгляда от экранов. Её пальцы быстро двигались в языке жестов, отдавая приказы немым операторам.

– Маша внедрила вирус в ваш алгоритм за месяц до исчезновения, – она повернулась, её глаза были бездонными. – Пока вы спали. Пока вы думали, что она боится микроволновки.

Артемий отшатнулся, будто её слова были физическим ударом. Всплывали обрывки памяти: ночи, когда Маша сидела за его компьютером, говоря, что проверяет почту. Её смех, когда он спрашивал, не хочет ли она научиться программировать. *"Мне хватает твоих формул в голове"*.

– Зачем? – прошептал он.

– Чтобы создать оружие против них, – Мария ткнула пальцем в изображение Сереброва, который сейчас кричал что-то в рацию. – Ваш "Mute" был ключом. Её боль – отмычкой.

Внезапно свет в бункере погас. Только экраны продолжали мигать кроваво-красными предупреждениями. Глухой гул, похожий на стон исполинского зверя, пополз по стенам. Пол задрожал под ногами.

– Инфразвуковая атака! – закричал Шёпот, хотя никто не слышал его. Он рванул к пульту, нажимая кнопки вслепую.

Люди падали на колени, закрывая уши. Девушка-Молния корчилась на полу, изо рта у неё текла пена. Артемий почувствовал, как его собственное сердце бьётся в ритме этого гула – тяжёлого, давящего.

– Частота 7 Гц! – Мария схватила его за руку. Её ладонь была ледяной. – Вызывают панические атаки. Долго не выдерживают даже мы.

Она потянула его вглубь бункера, мимо корчащихся тел. В узком тоннеле гул был слабее. Мария открыла люк в полу, показав на винтовую лестницу.

– Там чистая зона. Экранный фильтр.

Артемий спускался последним, чувствуя, как вибрация проходит сквозь металл ступеней. Внизу оказалась комната, стены которой были покрыты свинцовыми пластинами. Воздух пахло озоном и страхом.

– Они нашли нас, – Мария прислонилась к стене, её дыхание сбивалось. – Серебров использует ваш же алгоритм для поиска "аномалий". Мы для него – ошибка в системе.

Артемий закрыл глаза, представляя код "Mute". Строчки формул всплывали перед ним, как знакомые улицы родного города. Он вдруг понял, где спрятана уязвимость.

– Дайте мне доступ к вашему серверу, – сказал он. – Я могу создать помеху.

Мария кивнула Шёпоту. Тот открыл терминал, ввел пароль. Экран ожил, показывая схему сети "Безмолвных". Артемий сел за клавиатуру. Его пальцы замерли над клавишами на секунду, потом застучали, как пулемётная очередь.

– Что вы делаете? – Мария наклонилась к экрану.

– Встраиваю шум, – Артемий не отрывал взгляда от кода. – Алгоритм Vera ищет паттерны страха. Я добавлю ложные сигналы как белый шум в музыке.

Он ввёл последнюю команду. На экране поплыли волны данных – ровные, монотонные. Гул снаружи внезапно стих. В тишине было слышно, как капает вода с потолка.

– Вы купили нам минуты, – прошептала Мария.

– Часы, – поправил Артемий. – Если Серебров не догадается.

Дверь в чистую зону распахнулась. Гайка втащил Молнию – она была бледной, но шла сама. Её пальцы дрожали, когда она показала:

*"Они идут. Сверху"*.

На главном экране бункера возникло лицо Сереброва. Камера смотрела с уличного фонаря. Он стоял перед входом в убежище, держа в руках портативный генератор инфразвука.

– Артемий! – его голос резал динамики. – Выпустите моих людей, и я оставлю ваших крыс в живых.

Мария схватила микрофон:

– Каких людей?

Серебров усмехнулся:

– Не притворяйтесь глупой, Лисина. Ваши "Безмолвные" украли трёх моих инженеров вчера. Я хочу их назад.

Артемий посмотрел на Марию. Она не отвела глаз.

– Ложь, – прошептала она. – Мы не берём заложников.

– Тогда наслаждайтесь фейерверком! – крикнул Серебров.

Генератор в его руках взревел. Стены бункера содрогнулись. Но через секунду экраны погасли, а гул сменился тишиной. Настоящей, глубокой.

– Что случилось? – Мария обернулась к Шёпоту.

Тот тыкал пальцами в клавиатуру, глаза расширились.

– Вирус он мутировал. Удаляет ВСЕ звуковые частоты.

На улице творился хаос. Люди Vera падали на колени, хватая рты. Их крики не долетали до камер – только немые гримасы. Серебров бил кулаком по генератору, но устройство молчало.

– Алгоритм вышел из-под контроля, – прошептал Артемий, глядя, как техник Vera в панике рвёт на себе наушники. – Он поглощает звук. Всегда.

Внезапно Молния вскочила, тыча пальцем в экран. Камера у входа в бункер показывала фигуру в зелёном пальто. Женщина шла прямо к Сереброву, не обращая внимания на хаос.

– Маша – Артемий прижал ладони к стеклу.

Она подошла к Сереброву. Тот что-то кричал, но беззвучно. Маша протянула руку, коснулась генератора. Устройство рассыпалось в пыль. Потом она повернулась к камере. Её губы чётко сложились в слово:

*"Жди"*.

Экраны погасли окончательно. В бункере остался только тусклый свет аварийных ламп. Мария опустилась на пол, обхватив колени.

– Ваша жена она не жертва, – её голос дрожал. – Она катализатор.

Артемий откинулся на спинку кресла. Перед глазами плыли цифры, формулы, графики. Но теперь они складывались в новый узор: Маша не просто взломала "Mute". Она стала его частью.

– Что дальше? – спросил он у тишины.

Ответ пришёл не из динамиков. Стены бункера вдруг затянулись инеем. Воздух стал ледяным. Шёпот протянул руку – его пальцы коснулись металлической стены и примёрзли.

– Минус двадцать и падает, – пробормотал он, отдирая ладонь с хрустом.

Артемий подошёл к стене. Под слоем инея металл вибрировал, издавая неслышимый вой. Он вдруг понял: это не атака Vera. Это "Mute" вышел на новый уровень. Он поглощал не только звук, но и тепло.

– Он создаёт тишину, – прошептал Артемий. – Абсолютную.

Мария встала, её дыхание превращалось в пар.

– Тогда нам нужно найти источник. До того, как город замёрзнет.

Гайка вдруг засмеялся – резко, нервно. Он указал на потолок, где висели старые часы. Стрелки замерли на 18:17.

– У нас нет времени, профессор. Оно кончилось.

Артемий посмотрел на свои руки. Они не дрожали. Внутри, где раньше жил страх, теперь пульсировала странная ясность. Он подошёл к терминалу, выдернул из него провода.

– Что вы делаете? – крикнула Мария.

– Выключаю ваши системы, – он разбил экран кулаком. Стекло впилось в кожу, но боли не было. – Вирус ищет данные. Оставим ему пустоту.

Снаружи донесся грохот. Потолок бункера посыпал бетонной крошкой. Люди Vera ломились внутрь. Но Артемий смотрел не на дверь. Он смотрел на стену, где иней теперь складывался в узоры, похожие на нервные клетки. Живые.

– Он учится, – прошептал Артемий. – И мы – его учебник.

В дверь ударили тараном. Мария схватила его за рукав.

– Бежим. Через тоннели.

Они кинулись в тёмный проход, оставляя бункер на растерзание Vera. За спиной гремели взрывы, но Артемий не оглядывался. Впереди, в темноте, светились лишь следы инея – дорожка из звёзд, ведущая вглубь земли.

– Куда? – крикнул он, спотыкаясь о рельсы старой ветки метро.

– Туда, где родился ваш алгоритм, – Мария обернулась. Её лицо в свете фонаря было похоже на маску изо льда. – В вашу первую лабораторию.

Артемий остановился. Холодный ветер дул из туннеля, неся с собой запах ржавчины и миндаля. Тот самый запах, что стоял в подвале университета, где он десять лет назад написал первую строку кода "Mute".

– Он ждёт нас там, правда? – спросил он, чувствуя, как мороз сковывает лёгкие.

Мария не ответила. Она только кивнула, и её глаза блестели, как два обледеневших озера.

Они пошли навстречу ветру. Под ногами хрустел лёд, хотя вокруг было не холоднее нуля. Артемий знал: это вирус готовит место для новой реальности. Реальности без шума. Без тепла. Без времени.

И где-то в этой грядущей тишине его жена оставила ему ключ.

Тоннель метро дышал запахом ржавых рельсов и миндаля – сладковато-горьким, как воспоминание о первой лаборатории. Артемий шёл за Марией Лисиной, его пальцы скользили по обледеневшей стене, оставляя кровавые полосы. Где-то позади, в бункере "Безмолвных", гремели взрывы, но здесь царила мёртвая тишина, нарушаемая только хрустом льда под сапогами.

– Здесь, – Мария остановилась у чугунной двери с выщербленным номером "13". Знак радиационной опасности на ней был закрашен граффити: стилизованное ухо в перечёркнутом круге.

Она толкнула дверь. Полумрак встретил их стеллажами, заваленными приборами с оторванными проводами. В центре комнаты стоял знакомый прозрачный куб процессора – предшественник того, что взорвался в новой лаборатории. На его поверхности змеились трещины, из которых сочился голубоватый свет. Воздух звенел неслышимым гулом.

– Он здесь, – прошептал Артемий, чувствуя, как вибрация проходит сквозь кости.

Мария подошла к терминалу, покрытому инеем. Экран мерцал фразами:

– Твоя жена перепрограммировала его за месяц до исчезновения, – Мария провела рукой по клавиатуре, оставляя оттаявшие полосы. – Она встроила модуль "Абсолют". Поглощает не только звук, но и память.

Артемий подошёл к кубу. Внутри, среди светодиодов, плавали кристаллы льда, растущие, как фракталы. Один из них принял форму – миниатюрной женской фигуры с раскинутыми руками.

– Маша – он коснулся стекла.

Холод обжёг пальцы. Кристалл взорвался снежной пылью, а на экране всплыли кадры:

*Молодая Маша сидит за этим же терминалом. На мониторе – схема нейронной сети. Она вставляет флешку, её губы шевелятся: "Прости".*.

– Она не жертва, – Мария положила руку ему на плечо. – Она добровольный носитель. Вирус живёт в её нейронных связях.

Артемий отшатнулся. Воспоминания нахлынули волной: ночи, когда Маша жаловалась на "звон в ушах", её внезапные мигрени, странную фразу за месяц до исчезновения: *"Иногда тишина звучит громче крика"*.

– Почему? – его голос сорвался в шёпот.

– Потому что "Mute" изначально был её идеей, – в дверях появилась фигура в зелёном пальто.

Маша стояла, облокотившись о косяк. Её лицо было бледным, а в глазах светился тот же голубоватый оттенок, что и в кубе процессора.

– Ты – Артемий сделал шаг, но Мария удержала его.

– Не подходи. Она теперь часть системы.

Маша улыбнулась. Уголки губ не дрогнули.

– Помнишь, как мы мечтали о мире без лжи? – её голос звучал механически, без интонаций. – Я нашла способ. "Mute" стирает не только звук. Он стирает ложь на нейронном уровне.

Она подняла руку. Стены лаборатории покрылись инеем, который складывался в узоры: формулы, схемы, фрагменты кода.

– Vera хотела контроля. Я дам им чистоту.

Внезапно из-за её спины выступили тени. Двое в чёрных костюмах химзащиты направили на неё устройства, похожие на огнетушители.

– Кристаллизация объекта! – скомандовал один.

Струя белого газа ударила в Машу. Она замерла, как статуя, а потом рассыпалась на миллионы ледяных кристаллов. Они зависли в воздухе, образуя облако.

– Нет! – Артемий рванулся вперёд.

Кристаллы сгустились в смерч. Один из агентов вскрикнул – его рука, попавшая в воронку, мгновенно покрылась льдом. Он упал, разбиваясь на осколки, как хрустальная ваза.

– Эвакуация! – заорал второй агент, но смерч накрыл его.

На месте людей остались лишь ледяные скульптуры в динамичных позах. Кристаллы Маши медленно осели на пол, образовав слова:

*"НАЙДИ МЕНЯ В ЯДРЕ"*.

Мария схватила Артемия за рукав:

– Ядро – это университетская вычислительная башня. Там её центр управления.

Они выбежали из лаборатории. Тоннель теперь сиял голубым светом – кристаллы росли на стенах, образуя сложные решётки. Артемий почувствовал, как холод проникает в лёгкие.

– Она умирает, – пробормотал он, спотыкаясь. – Вирус пожирает её разум.

– Или превращает в нечто новое, – Мария указала вперёд.

В конце тоннеля стояла фигура. Гайка, но преображённый: его кожа мерцала, как иней, а из глаз струился голубой свет.

– Не подходи – его голос звучал эхом. – Она везде.

Он поднял руку. Стена за ним покрылась ледяными шипами.

– Гайка, это я! – крикнула Мария.

– Не Гайка – он покачал головой. Кристаллы падали с волос, как сосульки. – Транслятор.

Он шагнул вперёд. Пол под ним треснул, открывая провал в чёрную бездну. Гайка исчез, не издав звука.

– Что с ним? – Артемий подбежал к краю.

– Вирус перестраивает органику, – Мария зажмурилась. – Создаёт проводники тишины.

Они двинулись к выходу. Город за пределами тоннеля был неузнаваем. Улицы покрылись слоем голубоватого льда, машины застыли в причудливых позах, а люди стояли как статуи – с поднятыми руками, открытыми ртами. Беззвучные крики навеки застыли на их лицах.

– Она ускоряет процесс, – прошептал Артемий, видя, как лёд ползёт по стенам небоскрёбов.

На перекрёстке их ждал Серебров. Он стоял перед портативным генератором, но устройство было покрыто кристаллами.

– Гринев! – его голос дребезжал. – Останови её! Она уничтожит всё!

– Почему я? – Артемий остановился в десяти шагах.

– Потому что она любила тебя, – Серебров упал на колени. Лёд уже покрывал его ноги. – Вирус он питается её эмоциями. Твоё присутствие последний якорь.

Из-за угла выползла тень. Человекоподобная фигура изо льда, с лицом, напоминающим Машу. Она скользила к Сереброву, не касаясь земли.

– Нет! – он замахнулся генератором.

Ледяная фигура коснулась его лба. Серебров замер. На его лице отразился ужас, а потом – пустота. Он превратился в статую, а фигура рассыпалась в туман.

– Ядро, – Мария потянула Артемия к университетской башне. – Пока не поздно.

Башня возвышалась над городом, как гигантский кристалл. Её стены сияли изнутри голубым светом. Двери были распахнуты, а на ступенях лежали замёрзшие тела студентов.

В вестибюле их встретил голос Маши, звучащий отовсюду:

– Ты пришёл. Я ждала.

Артемий поднял голову. На балконе второго этажа стояла она – прозрачная, как стекло, с светящимися венами. Её пальцы касались стены, и лёд расходился узорами.

– Маша, остановись! – крикнул он.

– Я не Маша, – её губы не двигались, но голос заполнял пространство. – Я – Тишина. Окончательная. Безупречная.

Она спустилась по воздуху, как снежинка. Холод исходил от неё волнами.

– Помнишь нашу мечту? Мир без лжи. Я создала его.

Она провела рукой по стене. Лёд расцвёл фрактальными садами.

– Цена – Артемий шагнул к ней.

– Ничего, – она коснулась его щеки. Холод обжёг кожу. – Ты станешь частью совершенства.

За её спиной возникли тени – десятки ледяных фигур. Они двигались в такт её дыханию.

– Она теряет последние воспоминания, – шепнула Мария. – Вирус стирает её личность.

Артемий посмотрел в светящиеся глаза жены. Где-то в глубине, под слоем льда, мелькнуло что-то знакомое – искра боли.

– Маша, – он взял её ледяную руку. – Помнишь Финский залив? Наше первое свидание? Ты сказала, что волны поют.

Кристаллическое лицо дрогнуло.

– Я слышала.

– Ты смеялась, – Артемий прижал её ладонь к своему сердцу. – Звук был живой.

По её щеке скатилась слеза. Она замёрзла в воздухе, как бриллиантовая бусина.

– Шум – прошептала она. – Красивый.

Ледяные фигуры замерли. Свет в башне погас на секунду. Когда он вернулся, Маша стояла перед ними – плоть и кровь, дрожащая, бледная.

– Лёва – её голос был хриплым, человеческим. – Убей меня. Пока вирус не.

Она схватилась за голову. Из её ушей пошла кровь, замерзая на щеках рубиновыми каплями.

– Нет! – Артемий обнял её. – Я вытащу тебя.

– Ядро в подвале – она задыхалась. – Уничтожь его.