Опасные игры для женщин среднего возраста

– Если господин полицейский хотя бы пальцем дотронется до меня, я сочту это оскорблением своей чести и приму соответствующие меры. Предупредите его, пожалуйста, – обратилась Ирина к переводчице.

«Господи, что я несу? Какие меры я могу принять к представителю закона в чужой стране», – мысль мелькнула и исчезла.

Услышав перевод, полицейский разозлился:

– Не советую угрожать мне. Я могу забрать вас в полицейский участок и там с вами будут обращаться по-другому, как с распространителем наркотиков.

– А что, в Турции не действует признанная во всем мире презумпция невиновности? – Ирина понимала, что ее «несет». Она терпеть не могла ссор и всяких разборок, предпочитая спускать неприятные ситуации «на тормозах». Мама всегда говорила, что ее только ленивый не обидит, что в наше время нельзя быть такой мягкой, нужно уметь показывать зубы. Но Ирина предпочитала обходить неприятных людей и неприятные ситуации. Однако в этот раз, именно в тот момент, когда нужна была вся ее мудрость, дипломатичность и выдержка, она вдруг почувствовала, что не может остановиться. Что ее просто разрывает от возмущения и злости. Она ощутила, что не может контролировать свои эмоции и что остановить ее, как говорил папа, могут только танки.

– На всякий случай переведите, пожалуйста, вашему начальнику, что основной постулат презумпции невиновности состоит в том, что человек не виновен, пока не доказано обратное, – продолжила Ирина. – И то, что я иностранка, ничего не меняет. Нужно сначала доказать, что я занимаюсь подобной мерзостью. А потом угрожать мне тюрьмой. Иначе это будет выглядеть, как безосновательное преследование.

– А теперь я расскажу, как это выглядит в глазах турецкого правосудия, – едва сдерживая гнев ответил Али-бей. – Одинокая иностранка, не имеющая в нашей стране легального статуса, заявила, что нашла в арендуемой квартире наркотики, которые якобы остались от прошлых жильцов. Она безбедно живет в не самом дешевом городе Турции. На какие деньги? Непонятно. Отследить их происхождение мы не можем. Наличие какой-то не очень понятной работы нужно доказать. Как и очень странную историю с риэлтором, которого, кроме нее, никто в глаза не видел. Ну, как вам такая картина? По-прежнему настаиваете на безосновательном преследовании?

Ирина беспомощно оглянулась на Халита, который втравил ее в это лихо. Он снова молча отвел глаза.

«Да, чтоб тебя!» – разозлилась Ирина, осознав, что в этой странной и опасной ситуации надеяться можно только на себя.

– Да, ситуация вызывает вопросы, – согласилась Ирина. – Но ответы на эти вопросы должны найти правоохранительные органы, т.е. вы, господин полицейский. Со своей стороны я готова всячески помогать вам в этом. Но только помогать, ни в коем случае не признавая себя виновной стороной. Еще раз повторю и попрошу четко зафиксировать: я никогда не бывала в вашей стране, у меня здесь нет ни родных, ни друзей, ни знакомых, за исключением нынешних соседей. Я никогда не занималась ни употреблением, ни сбытом наркотиков, я даже не притрагивалась к ним никогда. То, что в арендуемой мной квартире, я подчеркиваю слово арендуемой, хранилось какое-то вещество ни в коем случае не может рассматриваться, как мое участие в незаконном обороте наркотиков. По моей просьбе была вызвана полиция – и это факт, который говорит в пользу того, что я не имею никакого отношения к распространению наркотиков.

Она смотрела в глаза этого полицейского со всей силой ненависти, которая бушевала в ней.

– Все это слова, – продолжала переводить Дефне, – а факты говорят как раз о том, что в вашей истории много нестыковок. И вопросов больше, чем ответов. В квартире еще есть наркотики? В каких местах они спрятаны?

И тут Ирина поняла, что этот полицейский просто не слышит ее, не хочет слышать. Все, что она скажет, будет игнорироваться, потому что у него в голове уже сложилась картинка. И теперь окружающую действительность он будет подгонять под нее. «Боже, что же мне делать?», – с тоской и безысходностью подумала Ирина. – Как убедить этого болвана?

– Послушайте, – начала Ирина, – давайте успокоимся…

– А что у вас за листочки с турецкими словами расклеены по всей квартире? – неожиданно перебил ее полицейский.

– Что, простите? – Ирина уже выстраивала короткие и максимально понятные фразы, чтобы еще раз объяснить ситуацию и вдруг этот неожиданный, сбивающий с мысли вопрос.

– Я спрашиваю, зачем вы развесили разноцветные листочки с турецкими словами по всей квартире?

– А это… – Ирина слегка вздрогнула, что не укрылось от взгляда Али-бея. – Я плохо воспринимаю информацию на слух, зато у меня прекрасная зрительная память. С помощью этих стикеров я учу турецкий язык.

– А, может, это какой-то условный знак для тех, кому оставлены наркотики? Вы поэтому так испугались моего вопроса?

Ирина прекрасно понимала, что турецкий слуга закона просто «ломает» ее, надеясь, что она не выдержит и даст на себя показания. «Если я сейчас не соберу себя в кучку, он меня раздавит», – думала Ирина. – Нужно сбить с него спесь, нужно придумать что-то, что заставит его отстать от меня». Женщина выдохнула, собралась с мыслями и совсем другим, спокойным и уверенным тоном, продолжила:

– Я так понимаю, что вы хотите меня арестовать, независимо от моих аргументов и здравого смысла. Даже не буду спрашивать, почему вам так не терпится это сделать. Однако вот что хочу сказать: больше 20 лет я занималась тем, что создавала для людей и компаний имидж и репутацию. Но я умею не только создавать, но и разрушать эту самую репутацию. И как только я выйду из полицейского участка, а я выйду из него, можете даже не сомневаться, вы и сами это прекрасно понимаете, первым делом я пойду в турецкое отделение ВВС. Вам нужно объяснять, что означает эта аббревиатура? Думаю, не нужно. Мы с коллегами подготовим большую интересную программу о том, как ведется борьба с наркотиками в Анталье. Поверьте мне на слово, эта программа побьет все рекорды рейтингов. И там обязательно будет звучать ваша фамилия, я в подробностях расскажу, как вы боретесь с невинными людьми вместо того, чтобы искать преступников.

По мере завершения своего монолога, Ирина видела, каким бешенством наливаются глаза собеседника. Женщина была уверена, что переводчица старательно сглаживает самые острые ее выражения, но суть сказанного она, похоже, передала точно.

«Если он меня сейчас не прибьет, то точно посадит в тюрьму. Бастилия, срок заключения лет сто. Интересно, здесь у тюрем тоже есть названия? Сейчас главное – не показать, что я его боюсь. Божечки, мне так страшно, что аж ноги подгибаются и в горле пересохло», – мысли просто лихорадочно метались.

Хотелось одного – забиться в какой-нибудь угол, зажмурить глаза и закрыть уши, как в детстве спрятаться от неприятностей.

Собрав в кулак ошметки смелости и силы воли, она, как в замедленной съемке, смотрела, как к ней приближается взбешенный полицейский. И вдруг в полной тишине зазвонил телефон. Все невольно вздрогнули. Телефон звонил в кармане джинсов Али-бея. Полицейский отключил его, даже не взглянув, кому он нужен. Но буквально через несколько секунд ожил мобильный Дефне. Видимо, звонивший был, как говорят в бизнесе, человеком, принимающим решения, поэтому уже через пару секунд с ним разговаривали оба полицейских.

Ирина почувствовала, что земля уходит из-под ног и прислонилась к стене. Что-то говорил Али-бей, что-то переводила Дефне, но Ирина ничего не слышала – в ушах стоял сплошной гул и только по губам Ирина поняла, что ей что-то говорят. Из последних сил она кивнула головой и уже ускользающим сознанием увидела, как эти двое двигаются к выходу.

Глава 6

Она очнулась, почувствовав воду на лице. Сознание возвращалась медленно, какими-то отдельными «кадрами». Или Ирине так казалось, потому это был первый обморок за всю ее жизнь. «Здесь помню, здесь рыбу заворачивали», – мелькнуло в голове первая ясная мысль. Или это…? Нет, нет, лучше не думать, сейчас лучше об этом не думать…

– Не нужно больше воды, я уже в норме, – сказала Ира, отталкивая руку с чашкой, из которой электрик и по совместительству сосед щедро поливал лицо и голову женщины.

– Господи, ты же не понимаешь по-русски. Где мой мобильный? – Ирина начала оглядываться вокруг в поисках телефона.

Халит поставил чашку на столик, пошел в спальню и, вернувшись, протянул аппарат.

– Держи свой телефон, – на хорошем русском языке сказал он. – Тебе уже лучше?

Ирина от неожиданности громко икнула и обалдело уставилась на него.

– Так ты все понимал? – тихо спросила она. Он молча кивнул и добавил:

– Я много лет прожил в России, в Питере.

Встретившись глазами с Ириной, он начал собирать свои инструменты.

– То есть все это время, пока я… Ты прикидывался… Ах ты сволочь, – уже не сдерживала себя Ирина. Пережитый страх лишил ее всяких тормозов. – У меня чуть инфаркт не случился, а ты смотрел и обдумывал какие-то свои темные делишки. Ты смотрел, как меня унижает и запугивает этот твой друг, гореть ему в аду, и слова не сказал!

– Тебя запугаешь, как же, – пробормотал Халит.

– Так, пошел вон из моего дома! И чтобы рожи твоей поганой я больше не видела. Иначе, видит Бог, я забуду, о своем обещании не вмешиваться в местные дела и пойду в полицию, чтобы изменить свои показания. И расскажу твоему другу, что у меня была очень странная встреча в день приезда. Пусть они разбираются, что искала в этой квартире твоя жена.

После этих слов он как-то согнулся, словно стал меньше ростом.

– Послушай, я понимаю, что тебе сейчас очень непросто, – повернулся он уже возле двери. – Поэтому дам совет. Во-первых, твой ужин уже пропал – разогретая рыба будет очень невкусной. Тут недалеко есть закусочная Hakimoğlu, там вкусно и недорого. Тебе нужно немного пройтись, чтобы отвлечься. Заодно и поешь.

– Где ж ты был, такой заботливый, когда твой друг мне тюрьмой угрожал? – от злости голос просто звенел.

– Это не мой друг, это его подчиненный. Мой друг не смог приехать.

– Да мне начхать, – Ирина понимала, чувствовала, что через пару минут адреналиновый запас закончится и она просто сдуется и, скорее всего, упадет на этот диван, но пока были силы, ей хотелось придушить этого наглого обманщика.

– А, во-вторых, – словно не слыша ругательств, продолжил мужчина, – прежде, чем сделать что-то, хорошенько подумай, во что это может вылиться. Ты разумный человек, как мне кажется. Просто подумай о последствиях.

– Ты мне угрожаешь? – Ирина даже задохнулась от такой наглости. – Да кто ты такой? Я поверила тебе, поверила, что поступаю правильно, а ты просто внаглую подставил меня. Убирайся вон!

– Хорошо, хорошо, я уже ухожу. А ты подумай по поводу ужина.

«Подумай по поводу ужина? Да я тебе сейчас…». Внутри клокотала не просто злость – ярость. Ирина, недолго думая, схватила стоявшую на столе чашку и изо всех сил бросила ее в направлении двери, надеясь, что разобьет голову этому мерзавцу. И если бы в последний момент он не пригнулся, чашка точно попала бы и без травмы не обошлось.

Ставший нежеланным гость быстро обулся и со словами «да пропади ты пропадом, бешеная» почти бегом спустился с лестницы.

А Ирина без сил опустилась на диван и долго плакала, пока совсем не обессилела и уснула.

…

Просыпание было тяжелым. Болела голова, подташнивало, открывать глаза совсем не хотелось.

– Господи милостивый, как же мерзопакостно, – простонала Ирина, вспомнив вчерашний вечер.

«Как бы ни было плохо, нужно начать что-то делать. Так всегда говорила мама. Итак, что я могу сделать? Прежде всего, встать, добраться до кухни и выпить таблетку, чтобы прошла эта ужасная головная боль. Потом хорошо бы выпить кофе, он взбодрит. А дальше… А дальше разберемся». Так думала Ирина, соскребая тело с дивана.

– Теперь главное – не смотреть в зеркало и не упасть по пути от головокружения, – вслух произнесла она.

Возле входной двери валялись осколки разбитой чашки. Той самой, любимой, кофейной. Если бы сил было хоть немного, Ирина точно расстроилась бы. Но сейчас она только отбросила ногой осколки, чтобы не пораниться и прошла, держась за стену, на кухню.

Под напором химии голова успокаивалась. Но мысль о еде вызывала тошноту – реакция организма на сильнейший стресс.

В холодильнике осталась клубника, и она оказалась очень кстати. Вчерашняя рыба была отправлена в мусор. А бутылка вина была возвращена в шкафчик дожидаться следующего повода для праздника.

От облизывания своей несчастной жизни ее отвлек звонок:

– Привет, подруга! Как жизнь в отдельно взятой Анталии?

Пришлось включать мозг, чтобы придумывать оправдание своему никакущему голосу, поддерживать разговор, расспрашивать о делах. Но после общения с Ольгой Ирина, как ни странно, стала чувствовать себя гораздо лучше. Во всяком случае, голова не болела, земля не норовила уйти из-под ног и настроение поднялось до отметки «удовлетворительно».

Ближе к обеду Ирина поняла, что не просто проголодалась, а готова грызть дверные ручки. Но мысль о приготовлении обеда вызывала буквально физическое отторжение. «Ладно, что там говорил этот электрик? Пойдем поищем это едальное заведение», – бормотала себе под нос Ирина, складывая в рюкзак деньги, ключи, очки.

… «Пидешечная» оказалась действительно недалеко. Одно помещение, в котором стояли столы и готовилась еда.

Ирина села за самый дальний от входа столик. Через несколько минут к ней подошла совсем юная девушка – улыбчивая и очень симпатичная – с меню. Официантка стала что-то быстро говорить. Ирина со вздохом открыла переводчик.

– Вы иностранка? – удивилась девушка. Ирина поняла вопрос даже без переводчика.

– Да. Посоветуйте что-нибудь не очень острое, пожалуйста.

– Возьмите куриный шашлык, – предложила официантка.

– Хорошо, давайте шашлык, – согласилась Ирина.

Минут через 15 на столе появилась тарелка с салатом, шашлык с каким-то неизвестным гарниром и несколько стручков зеленого перца чили. А еще на тарелке лежали какие-то одуряюще-вкусно пахнущие лепешки.

– Так, стоп, я заказывала только шашлык. Вы уверены, что это мой заказ? – на всякий случай уточнила Ирина у официантки, которая расставляла на столе все это великолепие.

– Да, конечно, вот же шашлык, – услышала в ответ.

– А все остальное? – удивилась женщина.

Официантка вопросительно посмотрела на посетительницу.

– А как вы будете есть шашлык без салата, пилава и перца?

– Да, действительно, как? – пробормотала Ирина. И, чтобы не задерживать девушку, поблагодарила.

Услышав в ответ «приятного аппетита», она принялась за обед.

Ирина была так голодна, что заказанное блюдо показалось самым вкусным изо всего, что она когда-нибудь ела. Глазами она, конечно, доела бы весь обед, до последней крошки, но желудок уже давно сигнализировал, что пора прекратить это обжорство.

– Интересно, у них принято забирать с собой то, что не доела. Как бы это уточнить?

Она начала искать глазами свою официантку. Девушка как-то внезапно появилась из подсобного помещения и поставила на стол турецкий чай в специальном стакане в форме тюльпана, который здесь называют «бардак».

– Я не заказывала чай, – сказала Ирина.

– Я знаю. Но вы в Турции, а здесь чай – это не просто напиток, это возможность по-другому взглянуть на жизнь.

– Вы считаете, что мне нужен альтернативный взгляд на жизнь?

– Мне показалось, что вы были чем-то расстроены, когда пришли к нам. И решила, что чай точно не помешает. Он не будет включен в счет, это подарок от меня.

Девушка улыбнулась так искренне и обезоруживающе, что Ирина ответила: «Вы абсолютно правы, мне очень нужен другой взгляд. Спасибо за помощь».

По вкусу турецкий чай практически ничем не напоминал своего европейского брата. Он был очень насыщенным, даже чуть-чуть терпким словно из чайных листочков достали все, что они содержали. Хотелось пить его маленькими глоточками, глядя на цветущую бугенвиллию на противоположной стороне улицы, улыбаться солнцу и думать о чем-нибудь приятном.

Расплачиваясь с девушкой, которая упаковывала остатки обеда в одноразовую посуду, Ирина не удержалась:

– Скажите, как турки относятся к тем, кто обманул их доверие?

– У вас что-то произошло?

– Нет, все в порядке, просто хочу понять менталитет вашего народа.

– Моя бабушка говорит, что нельзя держать в себе ненависть, это разрушит твою душу, тебя самого. Поэтому человека нужно прощать. Но не забывать его плохие поступки, чтобы в следующий раз он не смог тебя обмануть. Можно пытаться склеить разбитую чашку, но прежней она уже точно никогда не будет. Его накажет Аллах, милостивый и милосердный, который все видит. А мы будем печь лаваш, кушать пиде, пить чай и помогать тем, кто нуждается в нашей помощи.

– Вы мудры не по годам.

– Я учительница, учу детей истории. А летом просто помогаю семье, это кафе – наш семейный бизнес. Меня зовут Дуйгу.

– А я Ирина. Приехала немного пожить в вашем замечательном городе.

– Анталья – лучшее место на земле. Заходите, всегда будем рады.

«Нееет, что бы там ни говорили, а мы все-таки животные, – думала Ирина, идя домой. – Вот поела – и жизнь заиграла новыми красками. Главное сейчас – не столкнуться с уродом-электриком, а то все усилия чудесной Дуйгу пойдут насмарку».

Позже она поделилась историей нового знакомства с Ольгой. «Вот так и врастают в новую страну», – прокомментировала историю подруга.

… Вечером сидя на балконе, Ирина пыталась обдумать и найти выход из той мышеловки, в которую ее ловко загнал незнакомый «риэлтор». Итак, что мы имеем? Пакетики с непонятным содержимым, которые по-прежнему лежат на полу в спальне. Что с ними делать? Выбросить? Уже не получится. Отнести в полицию? Так они могут сами прийти и забрать – дорогу знают. То, что эта история будет иметь продолжение и, возможно, не самое приятное для нее, Ирина уже понимала. Еще раз помянув «тихим, незлым словом» электрика, женщина осознала, что не в состоянии думать предметно. Она всегда посмеивалась над «квадратно-гнездовым» устройством своего мозга: все важные решения принимала, раскладывая "по полочкам" объективные составляющие ситуации и возможные риски с пониманием возможности их минимизации. Но сейчас Ирина просто не представляла, какие шаги нужно предпринять сегодня или завтра, чтобы этот кошмар закончился. Несмотря на то, что после скандала с полицией прошли уже сутки, женщина продолжала жить на эмоциях. А они, как известно, плохие советчики.

…На землю спустились короткие южные сумерки и город потихоньку засыпал. Закончила поливать цветы Йылдыз. Прошел по улице, возвращаясь домой после вечерней молитвы, имам. Вернулся с работы сосед с первого этажа – двое его маленьких детей радостно «повисли» на нем, что-то рассказывая и весело смеясь. Маленькие слепки чужой жизни – обычной, понятной, спокойной и предсказуемой. «Господи, зачем ты дал мне такое испытание? – шептала Ирина. – Ведь в этом должен же быть какой-то смысл? Чтобы я поняла, что мое решение приехать сюда было ошибочным? Чтобы подтолкнуть к возвращению в привычное, рутинное существование, которое словно кто-то написал для меня без моего участия? Но это же неправильно – прожить целую жизнь и так и не узнать себя, не понять, зачем все было. Дай сил и терпения пройти через все это, больше ни о чем не прошу».