Цена любви, или Плата за бессмертие

Климентина Чугункина

Цена любви, или Плата за бессмертие

Тому, кто открыл для меня «Человека-невидимку»

Лилу, или

Красавица с ледяным сердцем

Предисловие

– Джонатан, милый, ты идёшь?

Я лежала в постели и ожидала своего мужа. Полчаса назад он ушёл в ванную принять душ и до сих пор оттуда не вышел, и я уже начала терять терпение. У нас был медовый месяц, и я хотела провести очередную бурную ночь, но вместо этого лежала в одиночестве, ожидая, когда же моему мужу надоест от меня прятаться.

– Джонатан! – снова позвала я, на этот раз громче.

Когда три минуты без ответа истекли, я вздохнула и поднялась, накинув на себя шёлковый пеньюар. Если муж где-то задерживается, жене приходится брать инициативу в свои руки.

Я постучалась в дверь ванной комнаты и вошла. Помещение было заполнено клубами пара, словно в парилке, а Джонатан, завёрнутый в полотенце, сидел на бортике ванны и глядел в никуда. Он даже не заметил, что я вошла, а я сразу поняла, что с ним что-то не так.

– Что случилось, милый? Тебе нехорошо?

Я включила вентиляцию и распахнула дверь, чтобы горячий воздух вышел наружу. Супруг посмотрел на меня полубезумным взглядом, только через секунду в котором мелькнуло узнавание.

– Я кое-что вспомнил, Джесс, – сказал он, вставая и выключая воду.

– Что ты вспомнил? Это как-то связано с идеей твоего нового романа?

Мой муж – известный писатель, и иногда на него нисходит вдохновение. Всякий раз в такие мгновения он ведёт себя странно, но в результате обычно рождается очередной бестселлер.

Мы вместе вышли из ванной, и я заметила, как часто он дышит, словно что-то напугало его и он ещё не вполне пришёл в себя.

– Я вспомнил то, о чём поклялся не рассказывать никому никогда.

– Но своей жене ты можешь рассказать?

– Никому никогда, Джесс, но иногда это приносит мне страдания, словно на мою спину взвален мешок весом с центнер и нету сил ни сбросить его, ни облегчить ношу.

– Ношу можно облегчить, если ты расскажешь мне, что тебя мучает. Я ведь поклялась перед алтарём разделять с тобой все беды и горести.

Мы дошли до кровати, и я помогла мужу усесться.

– Я не знаю, разумно ли это, поведать тебе такое, к тому же я дал клятву.

– Тебе не стоит беспокоиться обо мне, я готова услышать любое, даже если ты скажешь, что у тебя были сотни женщин до меня, – я улыбнулась, а Джонатан изобразил кислую улыбку. – И твоя клятва не распространяется на меня. Неужели ты забыл, что теперь я с тобой одно целое? Я умею хранить секреты и никому не расскажу, что услышу.

– Хорошо, только давай выйдем на террасу. Мне необходим свежий воздух.

– Да, ты чуть не уморил себя паром, а я звала тебя целых полчаса.

– Прости, дорогая, но я был так погружён в воспоминания, что не слышал даже шума воды.

Джонатан накинул на себя халат и пошёл на террасу.

– Может, заварить чая? Или ты будешь виски? – крикнула я ему вслед, надевая тапочки.

– Нет, не стоит задерживаться. Если я не начну сейчас, то не начну никогда. Давай только зажжём лампаду, ибо ночь предстоит долгая, а свет поможет рассеять нам тьму.

Был август, а потому ночи стояли тёплые. Отовсюду раздавался оглушительный рокот цикад, напоминающий бесконечное потряхивание маракасами, а на небе блестели мириады звёзд, наиболее плотно кучкуясь в области Млечного Пути. Воистину прекрасная летняя ночь.

Мы уселись на резную скамейку, и Джонатан приобнял меня, а я вздрогнула от прикосновения его ледяных рук к моей коже. Моему мужу всё ещё было нехорошо, и я не жалела о том, что он вытащил меня на открытый воздух вместо того, чтобы с наслаждением провести время в спальне. Сейчас он нуждался во мне, и я с радостью окажу ему любую помощь, пойду на всё, лишь бы только призраки прошлого перестали его мучить.

– Я попрошу только, чтобы ты меня не перебивала. Я говорю это заранее, ибо не знаю, как ты отреагируешь на любую часть моих слов. Ты можешь мне не поверить, можешь испугаться или испытать отвращение – в любом случае оставь свои комментарии на тот момент, когда я закончу.

И он начал свой рассказ.

Часть первая

Это случилось более пятнадцати лет назад. Тогда я ещё не был знаменит, а только-только закончил университет, но заниматься тем делом, которое я изучал на протяжении пяти лет, мне не хотелось. Я хотел упражняться в литературных трудах и потому поехал в Италию в поисках вдохновения для своего первого творения. Я смог поехать только в августе, после того как получил диплом, закончил незавершённые дела и уволился с временной работы, которая и позволила мне накопить необходимую сумму для путешествия. Я знал: или я найду свою музу и стану знаменитым писателем, или же до конца дней своих буду работать по специальности, к которой испытывал глубокое отвращение. В запасе у меня был только месяц, чтобы определиться с выбором.

И вот я в чудесной тёплой Италии, в стране, где во все века процветало Искусство, а люди преклонялись перед Красотой.

Я решил остановиться в маленькой деревушке, которая находилась близ одного национального парка с девственным лесом среди гор, так что не успел я добраться до места, как уже пришёл в восхищение и преклонение перед совершенной природой и гигантами-горами. Я хотел побыть в уединении, отдохнуть на лоне природы от городского шума и суеты, и эта деревушка как нельзя кстати для этого подходила. Автобус до ближайшего пригорода ходил дважды в день, поэтому в случае какой-либо нужды я всегда мог сесть на него и купить необходимое в маленьком городке в часе езды.

Я снял комнату в одном из домов на окраине и сразу отправился на прогулку, чтобы рассмотреть окрестности, но сперва зашёл в продуктовую лавку, которая находилась на так называемой площади. Здесь же было и автобусное кольцо, и другие торговые лавки, и даже небольшой клуб, куда все местные жители стекались по вечерам, если им было скучно и хотелось скоротать время за нардами, чашечкой кофе и разговорами друг с другом. Лавка оказалась мясной, так как отовсюду свисали копчёные окорока и колбаски. Я купил ветчины и булочек с изюмом, которые, к моему удивлению, тоже здесь продавались, и пошёл дальше.

Погода была восхитительной: солнце не причиняло особого жара из-за близости гор, синее небо было украшено небольшими перьевыми облаками, называемыми циррусами, а птицы на разные голоса пели повсюду. Я вышел из деревушки и пошёл по первой попавшейся тропинке, даже не гадая, куда она меня приведёт. Я размышлял, о чём бы мне хотелось писать, но всё, что приходило в голову, казалось неинтересным или слишком простеньким. Потом я вовсе расслабился под приятным теплом солнечных лучей, пустил мысли в свободный полёт и стал любоваться окружающим пейзажем. Я всегда любил горы, их размер одновременно восхищал и поражал меня точно так же, как их возраст и способ образования. Вот уж точно, кто пережил само время!

Вскоре нашлось одно очень живописное местечко с валунами, на один из которых я уселся, достал припасы и начал свой перекус. Булочки с изюмом оказались такими вкусными, что я не заметил, как их съел; затем настала очередь ветчины. Она показалась мне немного солоноватой, и я пожалел, что не захватил с собой воды.

– Возьмите листьев салата, они хорошо утоляют жажду.

Я оглянулся, чтобы узнать, кому принадлежит этот нежный мягкий голосок, и увидел молодую лет двадцати красивую особу с длинной косой пшеничных волос, доходящей ей до бедра. Она протягивала мне пучок салата, который я от неожиданности и по растерянности взял.

– Вы приехали навсегда или на какое-то время? Я видела вас утром с вещами, – её нежный голосок выдавал её юный возраст, но взгляд был оценивающим.

– Я приехал на месяц искать здесь вдохновения. Вы живёте в деревне?

Её лицо было очень красивым и миловидным, ни одного изъяна, как у девушки с обложки глянцевого журнала, но в её больших глазах я не видел наивности, присущей молодым людям, и не мог найти этому объяснения.

– Нет, но живу поблизости, – она махнула рукой в неопределённую сторону. – Приятного дня!

И она заспешила прочь лёгкой грациозной походкой. Я смотрел ей вслед, пока она не скрылась из виду за поворотом. Эта встреча произошла так неожиданно, что я сообразил только позже, что разговор наш происходил не по-итальянски, а на английском языке, причём в американском его варианте. Оставалось загадкой, откуда она узнала, что я не итальянец, потому что я ни с кем не говорил здесь на своём родном языке.

В моих руках остались листья салата, как напоминание о реальности встречи, и я от нечего делать принялся их есть. Раньше я никогда не любил салат, его листья казались мне безвкусными, словно я жевал землю, но сейчас я их съел все без остатка, потому что они оказались сочными, свежими и с каким-то необычным приятным привкусом. Незнакомка никак не выходила у меня из головы, хотя её черты не задержались в моей памяти, я только запомнил, что она необыкновенно красива.

На обратном пути я решил снова зайти в мясную лавку, чтобы расспросить о ней местных жителей. Пока я раздумывал о том, с чего бы начать, случай представился сам.

– Как вам понравилась здешняя местность? – задал мне вопрос продавец, когда закончил обслуживать старика, выбравшего-таки грудинку.

– Здесь замечательные пейзажи! Это как раз то, что я искал. Кстати, по пути мне встретилась синьорина, которая угостила меня салатом. Вы не знаете, кто это?

– А как она выглядела? – заинтересовался вдруг продавец.

– Очень молодая, красивая и с длинной косой.

– Да, я её знаю, – кивнул он. – Это Лилу. Она живёт уединённо где-то в горах, занимается огородом и частенько продаёт в соседнюю лавку то, что сама выращивает, а дважды в месяц ездит на автобусе в ближайший городок. Она немного странная.

– Почему вы так решили?

Я не пожелал прекратить расспросы, потому что продавец оказался словоохотлив.

– Она такая молодая, но редко с кем-то общается, живёт, я даже не знаю где, да ещё носит парик. Да-да, её длинная коса – это только парик. Моя жена, по крайней мере, дважды видела её с короткими волосами.

– Действительно, странная особа, – согласился я.

– Значит, вы говорите, что она угостила вас салатом. А о чём ещё вы с ней говорили?

Тот старик с грудинкой так и не вышел из лавки. Он остановился у дверей послушать и крепко прижимал к себе свёрток, словно боялся, что тот убежит.

– Она только спросила, на какой срок я приехал сюда. Меня удивило, что она заговорила со мной по-английски. Откуда она узнала, что я не итальянец?

Я взглянул на старика, словно он мог знать ответ.

– Я думал, она итальянка, – вставил словечко продавец. – Она говорит без акцента.

– У неё американское произношение, – поправил я.

– Синьорина однажды заговорила со мной по-германски без всякого акцента, – продавец и я с интересом посмотрели на старика, и тот пояснил. – Однажды много лет назад ко мне приехал друг из Германии, в молодости мы оба там служили, и мы с ним отправились на прогулку в горы. Лилу проходила мимо и, видимо, услышала наш разговор, потому что поздоровалась по-германски и без всякого акцента, вот что я вам скажу.

– Наверное, мне показалось, – пожал я плечами. – Просто Лилу появилась так неожиданно…

– Вам не показалось, молодой человек, эта девица очень подозрительна, – продолжил старик. – Я живу здесь много лет, почти всю жизнь, и знаю, когда она впервые объявилась в наших краях, но я ни разу не заметил каких-нибудь изменений в её внешности, словно она не стареет, а ещё она никогда не улыбается. Всегда такая серьёзная, хотя по виду ей не дашь больше двадцати.

И старик ушёл, оставив нас озадаченными.

– Кто это был?

– Полковник Мацони, один из наших старожилов. Он поселился здесь после войны. Он увлекается всем мистическим и таинственным. Он несколько раз следил за Лилу, но так и не выяснил, где она живёт.

– А что, никто не знает?

Загадочная Лилу всё сильнее интересовала меня, и я уже точно решил, в каком именно жанре начну творить.

– Все знают, что она живёт высоко в горах, и только.

В лавку вошли несколько женщин, и я распрощался с продавцом.

Я предпочитал печатную машинку компьютеру и взял одну небольшую с собой в путешествие, чтобы сразу иметь возможность работать в машинописном варианте. Я даже успел распаковать её прежде других вещей и прежде, чем отправиться на эту прогулку. Поэтому, вернувшись, я сразу вставил чистый лист и написал заглавие «Мистик», но дальше дело не пошло. Я не знал, как начать о таинственной красивой леди, про которую почти никто ничего не знает, и вскоре оторвался от размышлений и вернулся к реальности. Я должен встретиться с Лилу ещё раз, только тогда я смогу начать текст.

На следующее утро я проснулся слегка возбуждённым от осознания новой встречи с молодой красавицей, а ещё я был просто очень рад тому, что нахожусь в Италии. Здесь было так хорошо и ничто не напоминало о суете моей прежней жизни. Это был не просто мой первый самостоятельный отпуск, но и настоящий рай. Я стал воображать, что скажу синьорине, чтобы произвести хорошее впечатление и удержать её при себе. Я радостно поприветствовал хозяйку, у которой снимал комнату, а потом горячо поблагодарил её за незатейливый завтрак, что она мне предложила. Затем весь в предвкушении от предстоящей встречи отправился на прогулку.

Я забрёл дальше, чем вчера, но так и не встретил Лилу. На следующий день неудача снова преследовала меня, а вся деревня узнала благодаря моей болтливой хозяйке, что я начинающий писатель, остановившийся здесь в поисках вдохновения, которое я надеюсь отыскать высоко в горах. Местные благосклонно отнеслись к моему, по их мнению, чудачеству, и уже тем же вечером я сыграл три шахматные партии в клубе и дважды обыграл стариков в нарды.

На четвёртый день моего здесь пребывания я наконец-то повстречался с Лилу. Я уже отчаялся, но забрёл в горы дальше обыкновенного и увидел её. Думал, что она мне просто привиделась в очередной раз. Она спускалась с извилистой тропинки мне навстречу, а на её локте висела большая корзинка, прикрытая льняным полотном.

– Сегодня вы забрались чересчур высоко, – сказал она вместо приветствия по-английски, и я снова уловил её еле заметное американское произношение. – Вам повезло, потому что я как раз иду в деревню. Вы не заблудитесь, если пойдёте со мной.

– Вы видели меня вчера?

– Да, и позавчера тоже. Я не решалась нарушить вашего уединения, но видела, что вы бродили поблизости.

Я посмотрел на неё, и наши взгляды пересеклись. Я наконец-то различил цвет её глаз – нежно-голубой, как небо у горизонта. Её лицо было таким молодым и таким прекрасным, ни единого изъяна, ни единой неправильной черты – таких людей в жизни встречаешь крайне редко, но, когда они попадаются, то запоминаются на всю жизнь.

– Я не против компании на прогулках, так что в следующий раз, если заметите меня, можете присоединиться.

Лилу не ответила, и я снова заговорил, но успел отметить про себя, что как бы быстро она ни шла по извилистой тропинке, она нисколько не запыхалась, в то время как я уже подустал и подумывал об отдыхе.

– В деревне мне сказали, что вы продаёте овощи и фрукты, которые сами выращиваете. У вас есть сад?

– Только небольшой огород. Это своего рода хобби: я с детства мечтала что-нибудь выращивать, но только здесь у меня появилась реальная возможность. Уход за огородом помогает мне…

Но она не закончила фразу, словно опасалась остаться непонятой, а я не решился торопить события и расспрашивать её. Мы были ещё очень мало знакомы, и с моей стороны всякие расспросы могли показаться невежливыми. Я также не стал спрашивать её о парике, хотя мне показалось, что её длинная коса как раз таки натуральнее некуда.

Я наконец-то заметил знакомые ориентиры и подивился тому, как далеко забрёл на этот раз. Если бы не встреча с синьориной, я бы точно заблудился.

– Вы ещё не нашли своего вдохновения? – вдруг спросила моя спутница.

– Не совсем. Я не хочу торопить события и спешить, я даже начал думать, что месяца тут мне будет мало. Для меня ваша деревушка как райское местечко.

– Вам будет больше пользы, если вы отыщете своё вдохновение поскорее.

В её словах был скрытый подтекст, но я не мог понять его причины. Мне показалось, она хочет, что бы я поскорее уехал отсюда, но я промолчал, чтобы не портить с ней отношений. Так мы и шли молча. Во многих местах я пропускал её вперёд и всякий раз любовался тонким изгибистым станом и длинной косой цвета пшеницы. Эта женщина была самой красивой, которую я когда-либо встречал, и я понял, что быстро влюбляюсь в неё.

В старшей школе и университете я уже встречался с девушками, но ни к кому из них не испытывал такого большого чувства, как к Лилу. Она притягивала меня как магнит, и мне хотелось, что бы и в её душе зародилось ответное чувство, хотя бы симпатия, однако лицо её оставалось бесстрастным. Я вспомнил слова полковника Мацони о том, что она никогда не улыбается, и мне пришло на ум сравнение её с божественно прекрасной статуей, сердце которой – холодный мрамор. Если бы только мне удалось оживить эту Галатею!

Мы дошли до деревни, и Лилу направилась к овощной лавке, а я поплёлся следом как верная собачонка, ловя каждый её жест, каждое движение. Она заметила, что я всё ещё сопровождаю её, и сказала:

– Думаю, без моей помощи вы способны найти дом, в котором остановились. Простите, я не знаю вашего имени, синьор, но в спутниках больше не нуждаюсь.

После таких слов я, конечно, не стал следовать за ней в лавку, но и домой возвращаться не хотел. Я уселся на скамью на кольцевой автобусной остановке и стал корить себя за то, что меня угораздило влюбиться в гордячку и высокомерную особу. Я был уверен, что она посчитала меня недостойным своего общества и что ей пришлось терпеть меня всё то время, пока она сопровождала меня, ибо, наверное, считала своим долгом привести обратно заблудившегося туриста.

Солнце сильно припекало, а я был без головного убора и очков и уже начал подумывать о том, чтобы всё-таки пойти домой и перекусить, но в это время Лилу вышла из лавки, и я не смог отказать себе в том, чтобы последовать за ней. Она точно почувствовала, что её преследуют, и оглянулась.

– Могу я вас проводить? – эти слова вырвались у меня прежде, чем я был способен их обдумать.

– Это ни к чему. Я люблю одиночество, общество людей меня утомляет.

Это была вежливая форма отказа, но я продолжал настаивать и постарался идти с ней в ногу.

– Лилу, зачем вы гоните меня? Никому ещё не помешала дружеская рука.

– Вы не спросили, нужна ли мне эта дружба.

– Я вас, – это слово я выделил, – прошу стать мне другом. Вы мне очень нравитесь.

Она тяжко вздохнула и сердито посмотрела на меня.

– Только не говорите, что вы в меня влюбились. Уверяю, вы не первый, кто испытывает ко мне чувство, и заверяю, что всем я отказываю. Можете думать обо мне, что угодно, но у меня нет никакого желания сближаться с кем бы то ни было.

После таких слов у меня не осталось желания преследовать её, и она удалилась так быстро, что в любом случае её никому не удалось бы догнать.

– У этой женщины ледяное сердце, – сказал кто-то за моей спиной.

Это был полковник Мацони.

– Простите, но я случайно услышал её последние слова, – пояснил он. – Думаю, вы теперь уедете от нас?

– С чего вы взяли? – вскричал я, начиная злиться. – Я уеду отсюда только через месяц и ни днём ранее.

Я заспешил прочь, не замечая, куда иду. С каждым шагом я всё сильнее злился на деревенских жителей, которые все как один мечтали, чтобы я уехал отсюда, потому что не любили чужаков. Я злился на Лилу за грубый отказ. И ещё я злился на себя за эти дурацкие слова, сорвавшиеся с языка, сказанные не к месту и не вовремя.

Я поел без видимого аппетита, а свою писанину разорвал в клочки, и весь день провёл не находя себе места. Не так хотел я провести этот месяц. И ещё я всё время возвращался мыслями к Лилу, то мечтая, что она станет моей, то вспоминая её последние слова, то злясь на себя и стыдясь своей слабости.

На следующий день я снова отправился на прогулку, но прежде купил булочек с изюмом. В этот раз я направился в другую сторону, не желая снова встречаться со строптивой девицей. Ещё не распалившееся чувство может угаснуть, если я забуду её образ.

Очень скоро я уже отдыхал в тени и ел булочки, пока не услышал тихий и нежный голосок за своей спиной.

– Не хотите ли снова отведать салата?

Я оглянулся и увидел Лилу, протягивающую мне зелень.

– Простите за вчерашнее. Я сама не понимала, что говорю. Думаю, вы были правы, и одна дружественная рука мне не помешает.

Конечно, после таких слов все мои обиды были забыты.

– Хотите булочку? – предложил я, и мы обменялись. Она стала есть моё угощение, а я – её листья.

– Могу я узнать, почему вы изменили своё мнение?

– Просто я слишком долго прожила в одиночестве. Не буду скрывать, вы мне сразу понравились, но я по природе своей подозрительна к незнакомцам. Вдруг вы приехали сюда с дурными намерениями? Однако ваше поведение за все эти дни и вчера тоже доказало обратное, я ещё раз всё взвесила и решила, что большой беды не будет, если мы станем товарищами.

Она рассуждала чересчур зрело для столь юной особы, и я подумал, что она может быть старше, чем кажется. Мне также было приятно услышать, что я ей нравлюсь. В будущем я мог бы надеяться на нечто большее, но она как будто прочитала мои мысли.

– Я только попрошу вас никогда не напоминать мне о вашей влюблённости и не доказывать её на деле. Помните, мы только товарищи. Если вы не способны сдерживать своё чувство, я уйду немедленно и сделаю так, чтобы вы никогда меня больше не видели.

– Нет-нет, Лилу. Будем товарищами, я согласен.

И этот день стал для меня воистину чудесным. Мы гуляли среди гор, и по её просьбе я рассказывал ей о своей родине и о городе, где я вырос.

– Вы американка? – спросил я, чтобы разговорить её, когда закончил истории о себе.

– Я родилась в Штатах, но американкой себя не считаю. Можно сказать, моя настоящая родина в Германии.

– Почему вы так говорите?

– По личным причинам. Простите, но мне уже пора домой, да и вы, должно быть, устали.

– Мы встретимся завтра?

– Возможно. Я найду вас сама, где бы вы ни гуляли.

И она удалилась.

Остаток дня я провёл в деревенском клубе, обыгрывая стариков в нарды и в шахматы, и был весел и разговорчив как никогда.

На следующий день Лилу присоединилась ко мне, когда я только-только оставил деревушку позади. Она попросила меня рассказать об учёбе в университете, и я не посмел ей отказать. Я заметил, что, когда я рассказывал забавные случаи из студенческой жизни, она лишь вежливо улыбалась без размыкания губ и только. Любой другой бы на её месте уже хохотал во всё горло, но не Лилу. Она не смеялась. Никогда.

– А вы где учились? – спросил я, когда мне уже было нечего говорить.

– Не в университете. Мне, к великому сожалению, не довелось там учиться. И простите, но сейчас мне снова пора.

Такое её поспешное бегство продолжалось всякий раз, как только разговор касался её. Она никогда ничего не говорила о себе, но всегда расспрашивала меня и слушала с видимым удовольствием. По крайней мере, мне так казалось. Для меня она по-прежнему оставалась загадкой, а её внезапные прощания и уходы напоминали бегство Золушки с бала. В конце концов, я прекратил всяческие попытки расспрашивать её и просто наслаждался её присутствием. Я решил, что, если она сочтёт нужным, то сама расскажет мне о себе.

В деревне все уже прознали про мою дружбу и прогулки с Лилу и только дивились, как мне это удалось, а полковник Мацони каждый день при встрече интересовался, заметил ли я что-либо необычное в её поведении, но я всегда защищал синьорину от его нападок.

Когда я рассказал Лилу о своей жизни всё, что только можно, мы заговорили на нейтральные темы. Она, например, стала учить меня распознавать птиц по их голосам и называла каждый цветок или дерево, мимо которых мы проходили, но названия которых я не знал.

– Я удивлён, что ты так много знаешь, Лилу. Я раньше никогда не проявлял интереса к месту, в котором живу, но сейчас, благодаря твоим наставлениям, мне хочется узнавать новое обо всём, что вижу вокруг. Когда отпуск закончится и я вернусь домой, я первым делом поищу информацию о флоре и фауне Италии.

– Я рада, Джонатан, что хоть кому-то этот мир может быть интересен. Жизнь становится более значимой, когда люди перестают суетиться и находят время для размышлений.

С некоторых пор она стала называть меня просто по имени и позволила прогуливаться с ней за ручку, чему я был несказанно рад. Всякий раз, когда я касался её, моё сердце начинало биться чаще.