Лаборатория «Феникс»

На мониторе цифры КПД начали медленно ползти вверх: 48%… 53%… 60%… Стабильность колебалась между «Низкой» и «Средней». Расход ресурсов падал.

«Давление в Альфе – 6.8 Bar! Воздух стравлен! Насос стабилизируется!» – доложил Кирилл, считывая данные. «Время?!» – крикнул Алекс.

«1 минута 15 секунд!» – отозвался Марк, глядя на татуировку.

«Фильтр Гамма все еще забит! КПД уперся в 70%!» – предупредил Глеб, видя новую точку напряжения в узле.

«Серый дядя… он показывает на маленькую трубочку… рядом… там можно отсоединить…» – прошепелявила Ульяна.

Ася, не дожидаясь команды, рванула туда, куда указала Ульяна. Ее пальцы, не чувствуя боли от горячего металла, нашли крошечный байпасный клапан. Она дернула рычажок. Часть потока зеленой жидкости перенаправилась, минуя забитый фильтр. Давление в Гамме упало до нормы.

КПД: 82% | СТАБИЛЬНОСТЬ: СРЕДНЯЯ | РАСХОД РЕСУРСОВ: НОРМА

«Еще немного! Глеб, где можно подкрутить для оптимума?» – закричал Алекс.

Глеб, Артем и Кирилл сгрудились у монитора и узлов, давая последние команды. Марк отсчитывал последние секунды. Сола, прислонившись к стене, тяжело дышала, размазывая помаду по лицу. Ее нарисованный ключ медленно таял, как лед.

00:00:03… 00:00:02… 00:00:01… ЩЕЛЧОК.

Гул системы плавно снизился до ровного фона. Мигающие датчики успокоились. На центральном мониторе загорелось:

ОБЩИЙ КПД: 87% | СТАБИЛЬНОСТЬ: ВЫСОКАЯ | РАСХОД РЕСУРСОВ: ОПТИМАЛЬНЫЙ | ИСПЫТАНИЕ ЗАВЕРШЕНО. УСПЕХ.

По комнате пронесся коллективный выдох – смесь облегчения, изнеможения и остатков адреналина.

Экран над монитором вспыхнул. Агата. На ее лице – ни тени одобрения, лишь холодное удовлетворение от полученных данных.

«Испытание завершено. Результат: удовлетворительный. Групповой успех: +10 баллов начислено каждому». Она сделала паузу. Ее взгляд, казалось, сканировал их через экран. «Отмечены индивидуальные достижения:»

«Испытуемый 004: за точную диагностику критических точек напряжения и предотвращение катастрофического отказа. +5 личных баллов». Глеб вздрогнул, его очки блеснули.

«Испытуемая 013: за предоставление уникальных диагностических данных, подтвержденных системой. +5 личных баллов». Ульяна прижала Коську к щеке, не понимая до конца.

«Испытуемый 003: за эффективное использование специфической аномалии для предупреждения о временном лимите критического узла. +3 личных балла». Марк хмыкнул, с удовлетворением глядя на татуировку, которая вновь сменилась на дату – «20.06.25»

«Испытуемая 009: за проявление способности для решения конкретной инженерной задачи под давлением. +5 личных баллов». Сола выпрямилась, пытаясь вернуть надменное выражение лица, но в глазах светилась странная смесь страха и торжества.

Агата не упомянула Кирилла, Артема или Асю, чьи вклады были не менее важны, но менее «уникальны» в глазах Системы.

«Отдыхайте. Следующее испытание – через 6 часов». Экран погас.

Повисла тишина. Облегчение от выживания смешивалось с горечью несправедливости. Лика с Асей переглянулись. Кирилл нервно поправил очки, глядя на свой браслет (БАЛЛЫ: 15). На браслете Солы уже светилось БАЛЛЫ: 20. Матвей медленно щелкнул зажигалкой, его взгляд скользнул по «отмеченным», потом к Алексу. В этом взгляде читалось: «Личные баллы. Значит, можно выбить преимущество. Интересно».

Алекс почувствовал новую волну усталости. Они выиграли воздух и баллы. Но Система только что посеяла зерна зависти и конкуренции. Новиков, затягиваясь трубкой, смотрел на это все с бесконечной усталостью. Его дым вился к решетке, уносясь в недра бункера. Топка работала. Дрова начали гореть не только снаружи, но и изнутри.

Марк швырнул в стену какой-то обломок, и его татуировка дернулась, как живая.

– Три балла? Три?! – он засмеялся, резко повернувшись лицом в одну из камер наблюдения. – Я спас всех от фарша, а этот… – он ткнул пальцем в Новикова, лениво курящего в углу, – даже пальцем не пошевелил, а общие баллы у него те же!

Глеб поправил очки, голос дрожал от неожиданной смелости:

– М-мне тоже пять дали, но без Кирилла я бы…

– Без Кирилла ты бы ныл в углу! – перебила Сола, как и я без Аси была не смогла бы закрутить этот тугой вентиль.

Артем молча поднял обгоревшую руку. Перчатка прилипла к мясу, но он не моргнул:

– Видимо Система не считает боль «уникальным навыком». – Его голос звучал как скрип ржавой двери.

Лика резко оборачивается к Артему: – Твоя рука! Она…

Артем прерывает ее, пряча руку за спину:

– Неважно. – Его голос звучит ровно, но по обожженной коже стекает капля крови. – Разве это похоже на особенного?

– Нет, нет, нет! Если личные баллы зависят от уникальности, то повторяющиеся действия автоматически обесцениваются. Значит, в следующий раз выгодно не помогать, а… – Кирилл начинает лихорадочно чертить формулы в воздухе.

Новиков выпустил дым колечком, наблюдая за ними, как за лабораторными крысами.

– А где благодарность нашему дорогому лидеру? – он кивнул на Алекса. – Координировал, рисковал, а баллов столько же, что и у меня. Интересная система оценок.

Все взгляды метнулись к Алексу, потом к погасшему экрану.

Кирилл щелкнул несуществующей клавишей, бормоча вполголоса:

– Логично. Лидерство – важная для группы функция.

Марк подошел к Алексу вплотную, запах металла и безумия витал вокруг него:

– Слышал, герой? Тебя кинули. Мы все – расходники в их…

Алекс впился пальцами в браслет, заставив его вспыхнуть красным.

– Заткнись. Или я сам посчитаю, сколько ты стоишь.

Спор прерывает голос Новикова:

– Внимание на браслеты, дети! – Все машинально поворачивают запястья. На экранах вспыхивает: «Личные баллы могут быть переданы другому участнику добровольно или отняты силой». – Он ухмыляется. – Теперь у вас есть повод резать друг друга ночью.

Где-то щелкает счетчик. На экране проступает кроваво-красная надпись: «До следующего испытания: 05:59:59».

Тишина после слов Новикова гуще дыма от его трубки. Слова «отняты силой» висели в воздухе, как запах серы после взрыва. Взгляды, метавшиеся между теми, кто получил лишние баллы, и теми, кто остался «всего лишь» с общими, замерли, стали тяжелыми, оценивающими. Даже Марк перестал бубнить, его татуировка замерла на дате, но глаза бегали по чужим браслетам с новым, хищным блеском.

Матвей первым нарушает оцепенение. Щелчок зажигалки звучит как выстрел стартового пистолета.

– Интригующе, – тянет он, его взгляд скользит с браслета Солы (20) на Глеба (20), потом на Ульяну (20), и наконец на Марка (18). – Рынок открылся. Интересно, какой курс установится к концу дня? –Его холодная улыбка лишена юмора. Взгляд останавливается на своем браслете – БАЛЛЫ: 15. Он медленно идет к своей комнате 012, спиной чувствуя нарастающее напряжение.

Его уход становится сигналом. Близнецы метнулись к своей двери 005/006, Яна чуть не споткнулась, Ваня подхватывает ее. Дверь захлопывается с глухим стуком, щелкает замок изнутри.

Сола задерживается. Она смотрит на свой браслет, цифру 20. В ее глазах нет торжества, только глубокий, животный страх, смешанный с недоумением. Она ловит взгляд Алекса.

– Я… я просто нарисовала ключ, – шепчет она, в ее голосе нет бравады. – Почему… почему это особенное? – Она резко отвернулась и почти побежала к комнате 009, ее черные ботинки гулко отбивают нервный ритм по бетону.

Ульяна сидит на полу, прижимая Коську к щеке. Она смотрит на светящийся браслет 013, потом поднимает большие глаза на Алекса.

– Они шепчут, – тихо говорит она. – Темные. Говорят… баллы – это искры. Чем их больше… тем ярче будешь гореть. – Она вжалась в угол, будто прячась от невидимых глаз. – Они хотят… чтобы мы загорелись друг от друга.

Артем сидит на полу, прислонившись к холодной бетонной стене. Его перчатки лежат рядом, обнажая руки, покрытые свежими ожогами и старыми шрамами. Лика осторожно приближается, держа в руках мокрую тряпку.

– Держи. Хоть кровь остановишь, – Лика присаживается на корточки, протягивает тряпку Артему. – Жаль аптечку можно получить только за баллы.

Артем молча берет тряпку. Его пальцы непроизвольно подрагивают, будто ловят невидимые волны.

Лика смотрит на его обожженные ладони: – Это из-за насоса? Или… это всегда так?

– Всегда, – Артем медленно поворачивает голову, капюшон скрывает лицо. Он проводит пальцем по полу. Где-то в метре от них гудит труба, и его кожа покрывается мурашками: – Вибрации. Звук. Они… проходят сквозь.

Он стучит костяшками по бетонной стене. Лика не слышит ничего, кроме глухого тук-тук, но Артем резко вздрагивает, как будто ударили в колокол.

Лика отодвигается:

– Ты… чувствуешь это сильнее других?

Артем сжимает перчатки в кулаках, но не надевает их: – Не просто чувствую. Я так вижу.

Он резко встает, прижимает ладонь к стене. Его рука начинает дрожать. Голос становится монотонным, словно диктует отчет: – Три насоса работают на 80% мощности. У Глеба пульс 130 – он нас подслушивает.

Лика оглядывается и ее взгляд пересекается с испуганным Глебом: – Но откуда ты…

– Я слышу не только ушами. Кожа. Кости. Воздух толкает, металл дрожит… мозг рисует карту.

Он срывает капюшон. Его глаза закрыты, но лицо повернуто точно к Глебу.

– И… это больно?

Артем медленно открывает глаза. Радужки бледно-серые, будто затянутые пеплом.

Артем надевает перчатки, каждое движение дается через силу:

– Представь, что твою кожу сдирают, а под ней – микрофоны.

Он достает из кармана разбитые наушники, внутри вместо динамиков – слой поролона. – Глушители. Не идеально, но…

– А перчатки? Чтобы не чувствовать вибрации?

Артем кивает: – И чтобы не видеть. Каждое прикосновение – информация. Слишком много.

Он внезапно хватает ее за руку через ткань рукава. Лика вскрикивает, но не от боли – его пальцы ледяные и точные, как скальпель.

Артем шепчет: – Твоя рука. Сухожилие указательного пальца воспалено. Видимо ты слишком сильно нажимала на какой-то из рычагов.

Лика вырывает руку: – Отпусти! Как ты…

– Твоя кровь пульсирует громче, чем вентиляция, – Артем отводит взгляд. Он отходит к стене, прижимается лбом к холодной поверхности. Его плечи напряжены, будто держат невидимый груз.

– И… эти ожоги? Это из-за того, что ты слишком долго… слушал? – добавляет Лика чуть мягче.

Артем молча кивает.

А мы с Кириллом в это время пытались понять природу способностей Марка. В первый день он ее не озвучил, но сейчас явно дал понять, что татуировка на его руке связана со способностью. Сейчас на его запястье высвечивалась лишь дата «20.06.25».

– Ну и что у тебя за способность? – спросил Кирилл, хватая руку Марка и начиная разглядывать татуировку. Марк резко одернул руку и опустил рукав как можно ниже.

– Что, наконец стало интересно?

– У тебя на руке таймер показывал другое время. Ждешь, пока твои каракули сами все объяснят?

– Вам правда интересно, как я стал живым календарем?

Мы с Кириллом синхронно кивнули.

Марк пожимает плечами, подтягивает рукав, обнажая запястье с датой:

– Понятия не имею. Просто однажды проснулся, а на руке… – Он показывает татуировку. – Это было первым.

– Это не чернила. Что это за вещество?

Марк (слегка отворачивается):

– Не знаю. Врачи пытались исследовать. – Он поднимает руку, и дата на запястье начинает пульсировать, превращаясь в таймер. – Когда что-то… важное… приближается, они… меняются.

– Важное – это…

Марк пожимает плечами:

– Катастрофы. Кризисы. Смерть. – Он касается татуировки на шее. Буквы «НЕ ВЕРЬ» начинают дрожать и расплываться. – А это… – Он отдергивает руку, когда надпись превращается в слова «СТРАХ 87%», затем возвращается к исходной форме. – Это… мой внутренний голос.

–Ты можешь его контролировать? – осторожно поинтересовался Алекс.

Марк с горькой усмешкой:

– Могу. Но это не так просто, особенно когда сильные эмоции. – Он показывает на запястье, где таймер начинает обратный отсчет. – Видишь? Это не я. Это они.

Кирилл начинает делать заметки прямо на стене: – Биолюминесценция. Похоже на модифицированные меланоциты.

Марк поправляет рукав:

– Да, только я не просил их модифицировать.

– И как ты с этим живешь?

Марк пожимает плечами:

– Как живу? – Он смеется. – Как ходячий барометр. Только вместо погоды – катастрофы. – Он касается шеи, где надпись снова сменяется на «НЕ ВЕРЬ». А таймер на руке сменяется на дату «20.06.25».

Сигнал на браслетах прозвучал резко, но без адского рева утра. Просто вибрация и текст: «ОБЕД. КУХНЯ. 30 МИНУТ».

На кухне царило гнетущее молчание. Сенсорная панель светилась холодным голубым. На поддоне кухонного лифта лежало тринадцать одинаковых скромных пайков: бутерброд с тонким ломтем темного хлеба, кусочками сыра и ветчины, яблоко. Ровно по одному. Никаких испытаний на распределение. Просто еда.

Но воздух был густым от невысказанного. Все помнили утренние «личные баллы». Сола (20), Глеб (20), Ульяна (20) и Марк (18) брали свои пайки первыми, избегая взглядов. Сола нарочито громко развернула свой, устроившись за столом. Глеб схватил свой и тут же ретировался в коридор. Ульяна осторожно взяла паек и яблоко, прошептав «Спасибо» в пустоту. Марк мрачно сунул свой в карман, даже не глядя.

– Роскошь, – цинично протянул Матвей, разглядывая яблоко. – Целое яблоко за бесплатно. Наверное, за наш выдающийся групповой успех. – Его браслет показывал 15. Он поймал взгляд Солы. – Или за особые заслуги. Слушай, а ты же можешь нарисовать себе целый пир, да, Монро?

Сола покраснела, но не сдалась:

– Могу. Но зачем? Чтобы вы все смотрели, как я его ем? – Она откусила от бутерброда с преувеличенным безразличием, но пальцы ее дрожали.

– А баллы-то копятся, – продолжал Матвей, обращаясь уже ко всем. – У кого-то двадцать. У кого-то… скромнее. Интересно, что можно купить за лишние пять? Что-нибудь вкусное? Или… право не участвовать в следующем раунде? – Его взгляд скользнул по всем присутствующим в кухне и задержался на Алексе. – Рынок, говорил Новиков. Рынок начинается с предложения.

– Заткнись, Щербаков, – резко сказала Ася. Ее браслет показал скачок пульса. – Хочешь жрать – жри. Не хочешь – иди своей дорогой.

– Я лишь озвучиваю правила игры, Корецкая, – парировал Матвей, медленно очищая яблоко. – Игнорировать их – глупо. Особенно когда ставки растут. – Он кивнул на обратный отсчет на главном экране кухни: ДО ВЕЧЕРНЕГО ИСПЫТАНИЯ: 04:17:33.

Алекс молча взял свой паек. Хлеб был пресным, сыр – резиновым. Топка. Дрова. Баллы – мера горючести. Он наблюдал, как Лика делится половиной своего яблока с Ульяной. Как Кирилл, уткнувшись в паек, продолжает что-то бормотать про калории и КПД. Как Ваня отдает Яне свою ветчину. Как Артем, отвернувшись к стене, ест в одиночестве, не снимая перчаток. Система дала еду. Но отняла доверие. Посеяла зерно. Теперь ждет, когда оно прорастет ножом в спину соседа.

Новиков появился в дверях кухни, как призрак. Он не взял паек. Простоял минуту, выпуская струйку дыма. Его взгляд, усталый и всепонимающий, скользнул по Матвею, по Солe, по сжавшемуся Глебу, по Алексу.

– Наслаждайтесь, – произнес он хрипло. Голос был тихим, но перекрыл шепот и хруст яблок. – Мирная передышка. Кормежка перед тем, как печь раскалят сильнее. – Он повернулся и растворился в коридоре, оставив после себя запах дешевого табака и горечи.

Тиканье за стенами, на минуту заглушенное разговорами, снова заполнило паузу. Оно звучало громче. Настойчивее. Тик. Так. Тик. Так. Как шаги невидимого часового, отсчитывающего время до новой пытки.

Ульяна вдруг вздрогнула, уронив крошку хлеба. Ее глаза расширились, уставившись в пустой угол кухни, где висела вентиляционная решетка. Она прижала Коську к груди.

– Они… начали шептаться снова, – прошептала она, и ее голосок дрожал. – Темные. Говорят… вечером… будет очень жарко. Один… станет пеплом до рассвета. – Ее браслет 013 тускло вспыхнул красным, затем снова погас.

Марк нервно провел рукой по шее. Татуировка «НЕ ВЕРЬ» дернулась, на миг превратившись в цифру 91%, прежде чем вернуться в норму. Он резко встал и вышел, не доев.

Тишина сгустилась, тяжелая и липкая. Даже Матвей перестал щелкать зажигалкой. Ася сжала кулаки. Кирилл перестал бормотать. Лика обняла Ульяну. Алекс почувствовал, как холодная ярость снова заструилась по жилам, смешиваясь с гнетущим предчувствием.

На экране кухни монотонно мигали цифры: 03:59:01… 03:59:00…

Топка раскалялась. Оставалось только ждать, чья искра вспыхнет ярче в предстоящем огне. И чей пепел осядет на холодный бетон первым.

Глава 4. Баллы

Тишина после обеда была тяжелее бетонных плит. Не настоящая тишина – ее рвали сопение Марка, тихий плач Яны, скрежет мела Кирилла о стол и вечное, проклятое тиканье за стенами. Но главным шумом было молчание. Молчание, насыщенное взглядами, скользившими по чужим браслетам, задерживаясь на ослепительных 20 у Солы, Глеба, Ульяны и чуть менее ярком 18 Марка. Слова Новикова – «отняты силой» – висели в воздухе, как ядовитый туман.

Алекс почувствовал, как усталость навалилась всей тяжестью бункера. Мышцы ныли от напряжения, в горле стоял ком – смесь адреналина, горечи от несправедливости системы и леденящей ярости. Он посмотрел на свой браслет: 007. БАЛЛЫ: 15.

Рядом стояла Лика. Ее лицо было бледным, рыжие волосы выбились из косичек. Она машинально терла палец – тот самый, который Артем диагностировал как воспаленный. Ее браслет показывал 15, как у большинства.

Лика вздрогнула, словно очнувшись. Быстро опустила руку, спрятав ее за спину.

– Да… да, пустяки. Просто… – Она оглядела расходящихся по комнатам людей. Ее взгляд задержался на Солe, которая, стараясь сохранить надменность, но явно дрожа, направлялась к своей комнате с 20 на браслете. На Глебе, который съежился еще больше, словно пытаясь стать невидимым за своими темными стеклами, его 20 светились обвинением. – Они специально… Посеяли это неравенство. Пятнадцать – это жизнь. Двадцать… – Она не договорила, но смысл был ясен. Двадцать – это привилегия. Или мишень.

Взгляд Лики скользнул к Марку, который мрачно наблюдал за Солой, его татуировка на шее дергалась, на миг превращаясь в «ЗАВИСТЬ 78%».

– Они знают, что делают, – глухо ответил Алекс. – Разделяй и властвуй. Самый старый трюк. Только ставки здесь… – Он посмотрел на Ульяну. Девочка сидела на полу, прижав Коську к лицу, ее глаза были огромными и полными страха. Ее браслет 013 светился ровным белым, но Алекс помнил ту красную вспышку и ее слова: «Один станет пеплом до рассвета». – …ставки – жизнь.

Ася подошла к ним, ее спортивная осанка была сломлена. Она сжимала и разжимала кулаки.

– Этот Щербаков… – она процедила сквозь зубы, глядя вслед Матвею, который неспешно удалялся, щелкая зажигалкой. Его браслет тоже показывал 15