– Эй, По! Мы на пати ночью. Ты в деле? – Гас «Гейгер» положил Портеру руку на плечо. Почему он считал Портера своим, никто не понимал. Ни Докинз, ни Сумми-тушкан, новый член банды Гаса. Когда кончились сеть и связь, а с ним кончился и весь цивилизованный мир, отсчет времени начался заново. По-крайней мере для детей. Выросли те, кто не знали старый безопасный мир. Такие как Гас – маленькие хищники послевоенного города. Забросивший школу Гас жил с двумя тетками, странными полусумасшедшими сестрами его пропавшего отца. Кормился Гас, чем мог, истории теток о старом мире его не интересовали. Местом силы для него стали развалины Сити – радиоактивные обломки делового центра города, уничтоженного ракетной атакой много лет назад. Счетчик Гейгера был единственным прибором, который Гас уважал и всегда носил с собой. Счетчик Гейгера болтался у него на груди, как талисман или нательный крест. Вслед за ним такие же счетчики-кулоны стали носить все члены его банды, а Гас получил прозвище Гейгер. Он уже не был таким недостижимо высоким как пару лет назад. Портер почти сравнялся с ним в росте. Но привычка смотреть на Гаса снизу вверх осталась. А тот недавно сократил имя Портера до короткого По. Что Портеру даже нравилось, в отличии от детского варианта Порти.
– Что за пати, Гас?
– В школе у Докинза мажоры празднуют Хэллоуин. Закрытая вечеринка. Мы решили открыть ее, – усмехнулся Гас и потер усики над верхней губой. Темная полоска там еще не готова была стать усами, но Гас уже брился опасной бритвой с гравировкой, хвастаясь и показывая бритву каждому, кто хотел или даже не хотел об этому слушать.
– Докинз раздобыл приглашения?
Портер знал, что Докинз в отличии от Гаса, не бросил школу. По каким-то собственным причинам он по-прежнему ходил туда почти каждый день, изводя учителей и регулярно участвуя в драках на школьном дворе.
– Нет, брат, мы раздобыли костюмы. Вернее так, я недавно раскопал местечко, заваленное этими костюмами. И хотим заявиться на пати, как барыги. Бизнес, понимаешь? Такого, как мы принесем, не достать. Девочки в очереди будут стоять… Чуешь? Кожаные портупеи, маски, резиновые игрушки для взрослых… ну ты понимаешь. Пойдешь с нами?
Портер, конечно не понимал, но ему было ужасно лестно, что такой человек, как Гас Гейгер, зовет его с собой. Но остальные?
– Гас, ты же знаешь, мы с Докинзом не очень…
– Ты нормальный парень, По. Будь нормальным и дальше. А Докинз – он зверек. Он со своими – свой, а чужих порвет. Ты – свой.
Не очень понятное объяснение Гаса звучало убедительно. Портер кивнул, он в деле.
– Когда идем?
– Днем завтра в Бастилии встречаемся. Приходи, к трем.
– Договорились, – сказал Портер, как взрослый.
Гас усмехнулся, подставил кулак. Они легко стукнулись костяшками, и Гас Гейгер, подмигнув Портеру, развернулся и пошел по ведомым только ему делам. Толстая ярко-оранжевая стеганая куртка раздувалась ветром. Он чуть наклонил вперед бритую голову и что-то напевал себе под нос. Странный парень. Совершенно не такой, как все, кого Портер знал. Выдумщик и забияка. У него вечно были какие-то планы, он с детства впутывался в неприятности, находил приключения и умудрялся выкручиваться из самых безумных историй. У него одного была такая куртка (технологичная, как называл ее Гас) – серебристая внутри и оранжевая снаружи. Гас раскопал ее где-то в Сити и, хотя она была ему слишком широка, никогда не застегивался. Всю осень он ходил как старинный парусник, собирая ветер серебристой подкладкой. Гас называл себя сталкером, исследовал развалины и торговал диковинными вещами, найденными в таких местах, куда никто не добирался.
Портер появился у Бастилии раньше условленного. Знакомая крыша с видом на разрушенный Сити пока пуста. Сегодня ночью был первый снег. Портер с утра наблюдал, как редкий снег мелкими острыми осколками разносится ветром. Снег не удивлял Портера, каждый год несколько дней зимы обязательно были снежными. Иногда снежная зима продолжалась неделю или даже две, но ничего хорошего в этой холодной колючей пыли Портер не находил. Днем редкие снежинки не исчезли. Сейчас, забравшись на крышу, Портер замер, очарованный. Из котельных по всему городу тут и там клубились, поднимались в небо дымки, затягивая серостью и без того серый под низкими тяжелыми облаками город. Мягкий, дымчато-пепельный город распростерся перед Портером, бесконечными запутанными кварталами. Тучи сегодня ползли над городом так низко, что некоторые полуразрушенные стеклянные башни Сити растаяли в них. Черные короны обломанных небоскребов скрылись в облаках и город уже не казался мертвым. Только лишь заснувшим.
– Это мой город, – позади Портер стоял Гас. Он, видимо, только забрался сюда и еще не отдышался, – Мой город, – повторил он. Потянул шнурок на котором висел круглый, как старинные карманные часы, дозиметр радиации.
«И мой тоже» – подумал Портер, но не сказал этого вслух.
Через полчаса Гас в своей развевающейся куртке вел банду на вылазку. Докинз, как Портер и опасался, не обрадовался его компании. Сейчас он замыкал команду. Сумми-тушкан, оживленно жестикулируя, болтал без остановки. Он рассказывал очередную историю своего знакомства с девушкой. Все его истории непременно заканчивались умопомрачительным сексом. Портер слышал его рассказы несколько раз и удивлялся, как эти байки переносит едкий, язвительный Докинз. Банда пробиралась через развалины торгового центра. Покореженный бетон, огромные стальные балки, изогнутые великаном-безумцем. Крошево камней и битого стекла под ногами.
– Здесь придется обойти, пройдем через подземную парковку, – сказал Гас и повел банду внутрь полуразрушенного здания.
– А что, сверху никак? – Сумми-тушкан остановился перед лестницей под землю. Дверь висела на одной петле, часть лестничного пролета осыпалась вниз. В стороны торчали прутья перил.
– Сверху никак, – Гас постучал ногтем по дозиметру на груди, – дядя Гейгер говорит, что еще лет пять нельзя будет. Но ты можешь пойти сверху, Сумми. Ты ведь уже свое взял от жизни. Я столько девочек не видел, скольким ты ножки раздвинул, – Гас засмеялся, – Так что можешь поверху идти. Если тебе твоя машинка надоела (Гас недвусмысленно показал, что он имеет в виду), а мы вниз.
И бритая его голова исчезла в темноте. Щелкнул фонарик. Гас зашуршал по осыпающемуся бетону.
– Ну, что стоишь,– Докинз толкнул плечом Портера и шагнул за Гасом.
Портер посмотрел на Сумми-тушкана. Тот вздохнул и пошел по лестнице вниз, включая фонарик. Портер шел последним.
Пространство, которые открылось внизу ошеломило Портера. Темнота рассыпалась перед фонариками Гаса и Сумми тусклым блеском сотен неподвижных машин. Подземное царство машин. Лучи фонариков высвечивали то огромный пикап с хромированными клыками и слоем пыли в палец толщиной на лобовом стекле, то скромный потертый минивен. Для Портера, впрочем, марки автомобилей и их названия не имели смысла. Это было кладбище.
– Самая большая парковка в Сити была. Три уровня. И еще технический этаж,– Гас рассказывал, а Портер представлял, как он в одиночку обследовал это пространство, как бродил в этой холодной тишине. «Как же ему не страшно было разведывать все это? Одному…», – неожиданная мысль эта пришла Портеру в голову, когда ему показалось, что среди неподвижных машин мелькнула тень.
– Там кто-то есть, – Портер понял, что сказал это вслух. Банда обернулась к нему.
– Что, в штаны наложил уже?, – Докинз не скрывал своего презрения.
– Где, По? – спросил Гас и подошел к нему.
– Там, – Портер махнул рукой в темноту.
Гас посветил фонариком туда, где Портеру почудился силуэт. Там же заметался луч фонарика Сумми.
– Никого там нет,– зло сказал Докинз, – Идем на воздух.
И тут их ослепил свет. С двух сторон включились фары автомобилей. Сколько, не разработать, но очень ярко. И громкий голос, явно чернокожего подростка произнес:
– Никак, крысы-Гейгеры опять лезут на нашу территорию.
Портер силился разглядеть говорившего, но ничего не видел. Только тьма вокруг и яркий свет, направленный на их группу.
Банда Гаса собралась плотным кругом, Портер отступил ближе к Гасу.
– Все стоим вместе, не разбегаться, – тихо сквозь зубы сказал Гас. Скорее всего для Портера, потому что остальные, кажется, и так знали, что делать.
– Не полезут, попугают только,– тихо сказал Сумми. Он сжал свои здоровенные кулаки и тяжело дышал, как будто ему не хватало воздуха. Портер посмотрел на фонарь, зажатый в его руке. Почти оружие.
– Спокойно, тушкан, уйдем вместе,– шепнул Гас, – Сейчас потихоньку за мной.
– Ну что, в штаны наделал, Гейгер? Думаете свалить? – послышались шаги, и в свет фар вышли трое. В руках у них что-то большое. Биты. Бейсбольные биты, понял Портер. Трое сзади, трое впереди.
– Жак, дай пройти, это общий район. Мы не лезем на твою землю.
Гас говорил спокойно, не просил и не угрожал.
Фигуры с битами двинулись с обеих сторон.
– Из слишком много. В сторону выхода, детки, бегом – шепнул Гас и, дернув Портера за плечо, ринулся туда, откуда они пришли.
Трое с битами, на которых они побежали, вблизи оказались тоже подростками. Портер взял левее и проскочил между машин. За ним никто не побежал, целью был Гас. Его не спутать, бритая голова с торчащими ушами, огромная оранжевая куртка, дозиметр на груди… к нему ринулись все трое. Но впереди Гаса оказался Сумми. Он рванул вперед наклонив голову, и выставив правое плечо, по привычке настоящего футболиста. Парень с битой не успел среагировать, и оказался на полу, Сумми склонился над ним и несколько раз ударил его в лицо. По низкому потолку метался луч его фонарика, зажатого в кулаке.
Гас принял удар биты на скрещенные руки, толстая куртка смягчила удар. Но сбоку из темноты по его бритой макушке ударила еще одна бита. В банда Жака, как потом понял Портер было не меньше восьми человек. Решение Гаса бежать было верным.
Гас охнул и упал на колени. Еще один удар биты попал в плечо, и Гас упал на бетонный пол. Портер сам не понял как, но бросился к нему. «Остаться бы в темноте…», – запоздалая мысль пришла к нему в голову, когда он с разбегу ударил ногой в спину парня с битой, замахнувшегося на Гаса. Удар оказался сильным, парень выронил биту и упал сверху на Гаса. Портер подхватил с пола оружие и развернулся в поисках врага. А их было много. Докинз сцепился на полу с один противником, а ещё один скакал вокруг них и бил ногами, стараясь попасть Докинзу в голову. Но хуже всего было Сумми его окружили сразу трое. Он отмахивался кулаками, в ближнем бою биты не слишком помогали его противникам, а ростом и габаритами Сумми превосходил их всех.
Портер замешкался и едва заметил летящую сбоку биту. Он подставил свою, но неловко. Споткнулся и почти упал. Второй удар пролетел в паре дюймов от головы. Портер наугад ткнул битой, заставил противника попятиться. А тот вдруг взмахнул руками и упал. Это Гас пришел на помощь, подсек ноги. Портер бросился вперед и опустил свою биту на голову пытающегося встать противника. Раздался хруст. Парень рухнул на пол.
– Отлично, По, этот не встанет! Сейчас мы их задавим, – покачиваясь, поднялся Гас. Все левая сторона его головы была залита кровью. Он выругался, уворачиваясь от биты, поймал за воротник куртки нападавшего и с огромной силой дернул его за шею вниз, навстречу своему колену. Удар, бита выпала у подростка из рук, Гас, не отпуская его шеи, размахнулся и ударил коленом снова, ломая нос и выбивая зубы.
Портер размахивал трофейной битой рядом с ним, отгоняя еще одного из банды Жака. Тот был такого же роста, как Портер и, видимо, тоже не особенно умел драться. Портер взмахнул битой и ринулся на него, но тот развернулся и убежал в темноту. Портер пропустил момент, когда из-за грузовика справа вынырнул еще один чернокожий и ударил Гаса в спину. Гас закричал и упал на колени. Сзади в него вцепился еще один черный. Портер двинул тому битой в лицо, прямо в зубы. Парень завыл, закрывая лицо руками упал между машин . Портер ударил его битой по шее, в том застилающем глаза тумане ярости, когда уже не важно, как и куда бить. Главное бить. Гас привалился спиной к колесам большого белого минивэна. Портер протянул ему руку, помогая встать.
– Суки, – хрипел Гас и шарил левой рукой у себя за спиной, – Уходим, По…
Гейгера качало, он завалился на бок. Портер потащил его, бросив биту. Он чувствовал, как Гас наваливается на него всем весом, цепляется за одежду, стараясь не упасть. Из темноты выскочил Докинз, подхватил Гаса под вторую руку, и они почти побежали, уже втроем. Света включенных фар позади хватало, чтобы не спотыкаться. Звуки драки остались позади. Гас шипел, теряя сознание, но Портер надеялся, что они выберутся, что Гас найдет дорогу. Бесконечные ряды темных машин пугали его. Докинз матерился без остановки, у него был похоже сломан нос, он размазывал кровь по лицу,
– Где Сумми, По? Где Тушкан? – Гас пришел в себя, и попытался идти сам. Вон, наш поворот, парни. Докинз, ты видел Сумми? – Гас сделал попытку развернуться, – Мы должны за ним вернуться, По! По, мы не уйдем без него!
Портер тащил его, слушая только крики сзади. Догоняют? Хрен им! Вот и дверь, лестница вверх, они не помещаются на ступеньках втроем. Пыхтит Докинз. Там, где часть лестницы осыпалась, они тащат потерявшего сознание Гаса волоком. Свет…
Выбрались и упали на раскореженные бетонные плиты. Еще на лестнице Портер понял, что дело плохо. Гас явно чувствовал себя гораздо хуже, чем после нескольких ударов. Он был без сознания, но когда его положили на спину, он сразу дернулся, стараясь перевернуться и пришел в себя. Докинз, наконец, догадался сунуть руку под его стеганную куртку. В боку у Гаса торчал нож. Странная короткая рукоять.
– Его порезали, По! Вот твари. Здесь нож. Его срочно нужно в госпиталь.
Докинз сам едва шел. Ему крепко досталось. Портер взвалил тело Гаса на спину и пошел. Длинные ноги Гейгера волочились сзади. Докинз плелся рядом, пошатываясь и продолжая хриплым шепотом ругаться и качать головой. Он все размазывал по лицу и рукам кровь, а потом Портеру показалось, что и слезы. Это было дико, увидеть, что Докинз может плакать.
Они шли долго, Портеру казалось, что вечность. Уже была ночь, когда они добрались до освещенных жилых кварталов, до госпиталя на четырнадцатой улице. Докинз несколько раз перехватывал Гаса, но не мог пронести его и пары шагов, валился с ним и уже, не стыдясь, плакал от бессилия и злости. Портер перехватывал тело Гаса и нес один. Он не знал, откуда у него взялись силы. Но он тащил, молчал, тяжело дышал и шел с телом Гаса на плечах. Может, Гас уже умер? Мысль эта несколько раз приходила в голову Портеру. Но она была второстепенной, неважной. Важно было идти.
В какой-то момент над ними кружил дрон. И Докинз размахивал руками и кричал, но помощь не пришла, и они сами дошли до госпиталя.
Портер сидел в длинном коридоре с осыпающимися лохмотьями старой краски. Гаса увезли в операционную. Докинза тоже увели. Портер сидел один и думал о том, как такое могло быть. И почему он цел? Он никогда не дрался по-настоящему. Стычки в школе не в счет. Он никогда не считал себя сильным. Как вышло, что он один остался совершенно невредим? Через полчаса мимо него провезли на тележке Гаса. Он был под наркозом. Лицо его серело бледной, костлявой неподвижностью. Умер? Нет. Он будет жить, так сказал врач. Из спины Гаса извлекли нож. Если бы его вынули раньше, Гас истек бы кровью. Хорошо, что не трогали, так сказал врач. Кто за него заплатит? Портер не знал. Наверное, у Гаса будет, чем заплатить. Он сталкер.
И еще одно дело. Портер устало поднялся. У него осталось немного денег, и кофе с сэндвичем в буфете холла пришлись кстати. Портер знал, что не сможет сейчас вернуться домой. Остался Сумми. Огромный весельчак остался один где-то в темноте. Карман Портера оттягивал фонарь, который он взял у Гаса. И еще нож. Странный нож, что вынули из его спины. Т-образная рукоять из полированного дерева похожа на рукоять штопора. Она сама ложится в кулак и тогда из кулака торчит короткий обоюдоострый клинок. Врач отдал нож Портеру, сказав, что ему эта дрянь не нужна, а военная комендатура не станет разбираться в драках бездомных подростков. Портер знал это и без него. После войны власть в их части города принадлежала военным. По сути, это тоже была банда, но они придерживались каких-то собсвенных правил, законов. Может, поэтому порядка в городе было гораздо больше,чем за его пределами. Власть защищала себя и тех, кто мог за это платить. Если бы Портер проходил в школе историю, он бы знал, что власть всегда была такой. Но ни истории, ни философии в мире Портера не было. Зато был Сумми-тушкан, отчаянный футболист и хвастун, который пробил им путь к бегству. Портер вышел из госпиталя. Наверное, можно было найти кого-то из родственников или друзей тушкана. Были ведь у него друзья кроме Гаса и Докинза? У такого общительного здоровяка они обязаны быть. Его команда хотя бы. Ведь Сумми играл за школьную команду, был квотербеком. Так он говорил. Да, все это можно было сделать: найти, собрать, рассказать … только Сумми-тушкан сейчас один. Там, в темноте. Если к нему идти, то прямо сейчас. И Портер шел. Он быстро добрался до спуска в подземный паркинг. Путь запомнился. Без Гаса на плечах дорога показалась ему короткой. Не больше часа. Лестница снова осыпалась у него под ногами, но это было привычно и не страшно. Перебираясь через завал на лестничной площадке, он поразился, тому, что смог пройти здесь с Гасом на спине.
Темнота и тишина встретили его как старого знакомого. Портер подобрал обломок кирпича и положил на приметную крышу белого огромного пикапа. Это будет ориентир. На всякий случай. Хотя ему казалось, что он запомнил место и дверь, и всю эту чертову дорогу. Он шел узким проходом между машин. Они когда-то считали секунды своего ускорения до ста миль в час. Теперь это неважно. Белые кожаные салоны, черная бархатистая алькантара, потертая ткань невзрачных седанов. Красавцы, стоившие целое состояние, разделили темноту и тишину со скромными обитателями городских окраин. Всего четверть века прошло, и вот они стоят здесь ненужные, забытые, негодные даже в металлолом. Уж чего-чего, а металлолома в послевоенном мире более, чем достаточно. Портер шел словно по кладбищу автомобилей. Среди недвижных пыльных склепов прошлого.
Так… кажется, здесь. Точно. Луч фонарика уперся в фигуру человека, провалившегося к черному боку угловатого седана. Сумми. Портер подошел, понимая, что не успел, что пришел слишком поздно. Но поздно, не значит напрасно. Сумми-тушкан не дышал. Портер коснулся его лба. Прохладный. Но пока еще не такой ледяной, как застывшее навеки железо вокруг. Портер направил свет в лицо Сумми и вздрогнул. Здоровяка и весельчака было не узнать. Нос расплющен и свернут в стороны. Раздувшийся почерневшие губы, вместо глаз синие кровоподтеки. Чудовищно изуродованный Сумми дрался до конца. А потом, видимо, сумел подняться и сесть рядом с машиной. Но выйти уже не смог. Правая рука его была неестественно вывернута, наверное, сломана. Он держал ее на коленях, прижимая к себе. Ждал, что за ним вернутся.
– Прости, Тушкан. Прости, что тебя оставили одного. Мы с тобой никогда не были друзьями. Но и пусть. Я понимаю, как тебе здесь было больно и одиноко. Прости, что я так поздно…
Портер говорил шепотом. Не потому что он боялся возвращения банды Жака. Он чувствовал, что подземелье опустело. Надо что-то сделать. Вынести отсюда Сумми ему не по силам. Тогда… Портер пошел вдоль ряда мертвых автомобилей, дергая двери. Наконец, одна оказалась открытой. Портер подтащил неподъемное тело Сумми к большому темному автомобилю и затянул его на заднее сидение. Устроил поудобнее. Захлопнул дверь и посветил внутрь фонариком. Сумми как будто уснул там. Привалившись к левой дверце и откинув голову. Волосы упали на его лицо.
– Пусть тебе будет здесь удобно, пусть тебе снятся девчонки, кторые всегда говорили тебе «да»– прошептал Портер и побрел назад. Он опустил руку в карман и сжал в кулаке нож. «Мы все так умрем? Ненужные? В пыльной холодной темноте?»
Портеру четырнадцать. Он впервые столкнулся со смертью один на один. Впервые задумался о том, что смерть может случиться и с ним.
07. Ненужные вещи ненужных людей
– Если мы не считаемся с низшими видами, почему ждем милости от высших? Мы думали, что Искин или Орден – это наш питомец. Наш. А сейчас обнаруживаем, что у него собственные цели, которые он никогда не разделит с нами. И еще этот Пророк… Откуда он выбрался? Он удивительно похож на одну из наших тестовых моделей. Искин забрался в наши серверы? Играет с нами? Исследует нас? Откуда нам знать? Искин – это следующая ступень цивилизации, Лора. Мы остались в прошлом веке, мы – уже история.
– Франц, мы уже говорили об этом сто раз. Старая теория, и Винс постоянно так рассуждал. Ты же первый с ним спорил, что изменилось?
– Все изменилось. И Винсент мертв, Лора…
– Я знаю об этом, Франц. Я там была, в отличии от всех вас, я была с ним. А ты? Где ты был, когда его убивали?
– О чем ты говоришь, Лора? Ты меня в чем-то подозреваешь?
– Ты ведь получал предложение Искина. И не лги мне. Все получили. И вот результат. Винсент мертв, вы забились в свои норы, а я мечусь по этому проклятому городу, пытаюсь выжить. А никто из вас не помог. Все только наблюдают и ждут, что будет дальше. Искин играет с нами, как кошка с мышью. Где твой знаменитый рубильник? Почему ты не вырубишь эту тварь? Перезагрузим его, проверим блоки безопасности и запустим заново. Вернем наш счастливый новый мир… Что ты молчишь, Франц?
– У тебя просто истерика, Лора. Я тоже люблю Винса. Мы все его любим… любили. Искин уже ответил, что это сделал Пророк. Его провокация. И Пророк намерен добраться до всех нас. Чего ты от меня ждешь? Если мы вырубим Искин, то останемся наедине с Пророком и его армией. И что тогда? Нас вырежут. Не только нас, всех этих чипированных баранов тоже. Отморозки идут на город.
Винсент. Знакомое слово. Портер лежал с закрытыми глазами, чувствуя каждую свою часть тела. Все болело. Все его тело – одна сплошная боль. И у боли было начало. Левая рука была ее корнем. Раздувшийся болевой шар, который по ошибке прикрепили к его телу. Разговор, что он слышал, обходил его стороной, доносился через толстый слой ваты. Только отдельные звуки или слова добирались до сознания Портера. Некоторые задевали источник боли, который теперь был у Портера вместо левой руки, а некоторые будили в нем какие-то воспоминания. Винсент. Он слышал это имя. Но не мог, не хотел думать о нем.
– Коста, он пришел в себя, Франц, помогите мне довести его до универа.
Это голос девушки. Лора Геккель, так ее зовут. Она говорит о нем, о Портере. Она сейчас его куда-то поведет. Точно. Его берут за правое плечо и поднимают из кресла. Он сидел в кресле, теперь нужно встать и идти… Кто-то неосторожно касается левой руки, и боль обжигает Портера. Он открывает глаза.
Плохо освещенное помещение от пола до потолка заставлено мебелью. Стены плывут в стороны, потолок меняется местами с полом, но Портера кто-то подхватывает и ведет, почти несет, удерживая стены и потолок в правильном положении. Мимо проплывают ряды кресел. Диваны комоды и стеллажи перемешаны с велосипедами, детскими колясками, коробками и ящиками, обитыми железом. Все это старое, ветхое, местами полностью негодное. Портер плывет на лодке своей боли по морю старой мебели. Эта мебель была не нужна людям раньше и уже никогда не понадобится. Она утонула в собственной бесполезности, застыла в собственном прошлом.
Портер наблюдает за болью, с трудом понимая, что происходит. На одном из старых диванов он сам. Лежит, пропитывая кровью обивку. Рядом, за старинным квадратным столиком, инкрустированным под шахматный стол, сидят двое мужчин. Один из них очень толстый – необъятная колышущаяся масса. Он взял со стола светильник и пошел по коридору, второй помог Портеру встать и ведет его за этим светильником, за медленным неуклюжим человеком. Сознание Портера едва теплится, но приученный замечать и анализировать мозг, выхватывает из темноты образы. Абсурдные, странные, неуместные. Как запах ароматных дымовых палочек, например. Ладан, кажется, так это называется.
Дверь, темный тамбур, опять кто-то задевает распухшую левую руку и боль, заливает тьмой глаза Портера. Лестница в два пролета, запах плесени. Снова дверь и яркий свет слепит. Универ – универсальный синтезатор занимает огромное пространство. Портер, покачиваясь идет, опираясь на неизвестного ему человека к медицинскому сектору, ложится на выдвинувшуюся из светящейся стерильности белоснежную кушетку, которая сразу мягко фиксирует его руки и ноги. Адски больно. Портер стонет. Кушетка въезжает в лечебную камеру вместе с Портером, но выезжает вновь. Не принимает. Лора что-то говорит Францу – так зовут очень толстого человека. Показывает на браслет-идентификатор Портера. Портер с трудом поворачивает голову и видит, как Франц вынимает из карманов своего необъятного бесформенного одеяния планшет, вскрывает панель технического обслуживания и подключается к универу. Вводит серию команд невероятно быстрыми толстыми, как сардельки пальцами. Кушетка удовлетворенно жужжит и забирает Портера в светлую глубину лечебной камеры. На этот раз Портер чувствует ласковые прикосновения анализаторов, потом гибкий манипулятор спускается к его лицу и делает инъекцию в шею. Боль мгновенно проходит. Портер проваливается в волшебное небытие…
