Сомневающийся убийца

Чэнь Муян резко поднял голову и застыл. На Сяо Итин было только кружевное белье, обнажавшее ее стройное тело. Сквозь черный шелковый пеньюар просвечивали упругие груди, а чулки соблазнительно обтягивали изящные белые бедра. Он не успел ничего сказать, как кровь разгорячилась и хлынула, то раздувая, то сжимая внутренние органы, куда-то вниз… Тело отреагировало моментально.

– Помнишь, в прошлом месяце ничего не получилось? – Сяо Итин кокетливо сощурила глаза, губы обольстительно приоткрыты. – У меня овуляция…

Чэнь Муян жадно припал к ее губам, не дав договорить. Их языки сплелись, руки блуждали по телу друг друга. Жаркое дыхание прерывали тихие стоны.

Не помня себя от желания, Чэнь Муян слишком резким движением бросил жену на кровать, и Сяо Итин слегка поджала губы, когда матрас под ней скрипнул. Ее ласковый взгляд скользил по обуреваемому страстью мужу.

Чэнь Муян сорвал с себя рубашку, под которой скрывались широкие плечи и крепкая грудь, мускулы содрогались от пылкого дыхания. Он наклонился, его губы нетерпеливо скользили по телу жены, ноздри втягивали аромат каждого его уголка.

Горячее дыхание обожгло Сяо Итин, когда он прошептал ей на ухо:

– Хочу дочку!

Глава 3

Смерть Манами не была несчастным случаем. Ее убили ученики этого класса.

«Признания», Канаэ Минато

– У вас дочка!

Фан У ждал новостей от Ши Сяовань, стоя за дверью родильного зала со «Всеобщей декларацией прав человека» под мышкой. Но за прошедшие часы он и преамбулу не прочел до конца, только переворачивал вперед и назад страницы, не находя себе места от волнения. Услышав голос врача, он кинул книгу в сторону и опрометью побежал к двери.

– Поздравляю, профессор Фан! Мама и малышка здоровы! – с широкой улыбкой на лице объявила радостную новость медсестра.

– Спасибо-спасибо! Жена в порядке? – Фан У нервно теребил руками, давно он не был в таком возбуждении. – Когда к ней можно зайти? Как она себя чувствует?

– Скоро, с ней врачи. Подождите немного, скоро сможете ее увидеть. – Медсестра развернулась и скрылась в зале.

Только когда дверь вновь закрылась, Фан У смог отвести взгляд. С лица не сходило выражение безумной радости, которую невозможно выразить словами. Он закрыл лицо руками, стараясь успокоиться. Обернувшись, увидел книгу, которую не помнил как выронил из рук. Он торопливо поднял ее, протер и снова попытался вникнуть в чтение, но не мог удержаться, из глаз текли слезы, а губы расплывались в улыбке, и он осторожно убрал книгу в висевшую на плече сумку. Убедившись, что уголки не помялись, со спокойной душой застегнул молнию.

Тут дверь распахнулась, и в коридор на каталке вывезли жену.

Фан У побежал ей навстречу, сердце, казалось, выскочит из груди от моря переполнявших его эмоций. Он хотел спросить «Больно?», «Устала?», «Как себя чувствуешь?» Но не смог выговорить и слова, только глупо улыбался и гладил ее по руке. На бледном лице Сяовань тоже появилась улыбка, и она слабым голосом сказала:

– Она такая красивая… Вылитый ты!

Когда они пришли в послеродовую палату, Фан У все держал руку жены в своей и не мог отвести глаз от малышки, которую она обнимала.

Перед ним была маленькая жизнь: две ручки и две ножки прижаты к туловищу, прильнув к груди матери, она то опускала, то поднимала веки, словно хотела шире раскрыть глаза и рассмотреть этот любопытный новый мир.

– Говорят, что, если дочка похожа на папу – это к счастью, – сказала Ши Сяовань. Лицо ее порозовело, а взгляд смягчился. – По-моему, у нее рот совсем как у тебя.

Фан У, не задумываясь, протянул руку, совершенно серьезно потрогал губки дочери и расплылся в еще более широкой улыбке, ни на секунду не отводя от нее радостный взгляд.

– А еще говорят, дочь – это возлюбленная отца в прошлой жизни. Теперь, когда у нас появилась она, ты еще будешь меня любить?

– Что? Да что ты говоришь, конечно! Люблю вас обеих, сильно-сильно!

– Ну хорошо, – подмигнула ему Ши Сяовань. – Перед выпиской нужно сделать свидетельство о рождении! Давай, ты выбирай имя, как мы ее назовем?

– Хм, имя… – Фан У попытался спрятать широченную улыбку и принял торжественную позу, будто бы размышляя. Потом махнул рукой: – Нет, ты выбирай!

– Почему я? Ты тоже думай!

Соседи по палате, услышав их спор, подбежали и наперебой стали давать советы новоиспеченным родителям. Но Фан У и Ши Сяовань только улыбались в ответ, из вежливости принимая предложения:

– Да, неплохо, что-то из этого выберем.

– Как тебе Фан Юань? – внезапно сказала Ши Сяовань и повернулась к Фан У, лицо светилось надеждой.

– Фан Юань?

– Да, Юань как в слове «желание», – она с мечтательным видом посмотрела в окно. – Пусть все ее желания осуществятся. Чтобы она была здоровой и счастливой – это ведь и есть наше заветное желание?

Фан У снова сжал руку жены и мысленно представил будущие дни.

Перед ним возникли папа, мама и дочка: девочка с конским хвостиком прыгает на одной ноге, таща маму за руку вперед.

Он еще крепче обхватил ладонь жены.

Наконец Ши Сяовань повернулась к нему и спросила:

– Хочешь ее подержать?

– Я?! – Фан У окатило холодным душем, словно счастье свалилось уж слишком нежданно, руки и ноги разом отказали, и он вдруг начал дрожать. – Я… Нет… Я не могу, я боюсь!

Он принялся расхаживать туда-сюда по комнате, прижав обе руки к туловищу. Сглотнул, сделал шаг вперед, но опять отпрянул.

– Нет, я не могу… Не могу! Я… я что-нибудь ей сломаю!

– Дурачок!

Он медленно открыл глаза, взгляд сфокусировался на пятнах плесени на потолке. Он поднес ладонь к щеке и осторожно вытер слезы, застывшие в уголках глаз, потом потянулся за будильником.

Час ночи, похоже, опять бессонница.

Опершись на руки, он медленно сел. Глаза привыкли к темноте и остановились на фотографии, стоявшей на прикроватной тумбочке.

Фотография была оформлена в паспарту, но рамка выглядела устаревшей, простая деревянная отделка, как было популярно много лет назад, а в левом углу виднелась трещинка, видимо от падения. На фотографии с трудом угадывался силуэт женщины в белом платье, выражение ее лица поглотила окружающая чернота.

Фан У пристально смотрел на фото, как будто общаясь с той, что на ней изображена. Его взгляд потеплел.

Прошло мгновение. Он тряхнул головой, размял руки и ноги и встал с постели.

Накинув халат цвета черного чая, он вышел в гостиную, подошел к окну и уставился куда-то в даль.

Город в этот час был погружен в короткий сон: все шумы смолкли, и воцарилась почти полная тишина. Порой в окнах мерцал тусклый свет, словно пара звезд на Млечном пути. На горизонте виднелись очертания гор, сливавшихся с абсолютной темнотой.

Фан У опустился на подоконник и, не двигаясь, смотрел в темную ночь. Он следил взглядом за случайными машинами, проезжавшими по улицам, представлял себе жизнь людей, что живут за далекими окнами.

Налетел прохладный ветер и вывел его из оцепенения. Он вдруг поежился от холода и плотнее закутался в халат, мысли вернулись к волновавшей его проблеме.

Правовой проблеме, у которой, похоже, не было решения.

На следующее утро Чэнь Муяна разбудило доносившееся из кухни «дзинь-дзинь» – такой знакомый звук металлической лопатки о сковороду. Он протер глаза, зевнул и лениво потянулся. Штора у изголовья кровати колыхалась от дуновения ветра, он прикрыл глаза, чувствуя абсолютное спокойствие, и снова погрузился в атмосферу прошлой безумной ночи.

Тут его взгляд выхватил стоявшую на тумбочке фоторамку 14 × 18. Сяо Итин на фотографии что-то кричала, приложив ладони к губам, а Чэнь Муян держал ее на плечах. За ними виднелось бескрайнее море и голубое небо без единого облачка.

Это их последний отпуск на Пхукете, три года уже прошло…

Чэнь Муян горько усмехнулся. Как давно он не устраивал для них такие путешествия, вечно занят на работе.

– Товарищ офицер, приходите завтракать! – послышался из кухни мелодичный голос Сяо Итин.

– Лечу! – Чэнь Муян пулей выскочил из ванной в кухню и изобразил летящего Супермена.

– По вашему приказанию прибыл! – крикнул он, ощущая во рту привкус зубной пасты.

Сяо Итин улыбнулась уголками губ, достала из духовки стейк стриплойн и поставила на стол. Там уже были аккуратно разложены приборы, стояла сковородка, по центру которой соблазнительно дымилась глазунья с золотистым желтком. На стейке пузырился раскаленный соус из черного перца, по кухне разносился манящий аромат.

– Какой сегодня волшебный завтрак! – потирая руки, Чэнь Муян уселся на табурет у стола и добавил, окинув жену сияющим взглядом: – А еще повар – ослепительная красотка, день удался!

– Ой ну ладно тебе! Ты целыми днями работаешь, некогда ни пообедать, ни поужинать, хотя бы завтрак пусть будет питательный, – Сяо Итин выжидающе смотрела на мужа. – Пробуй скорее, вкусно?

– Это шедевр кулинарного искусства! Мне даже страшно его испортить.

– Ну, давай, ешь уже! – она притворно надула губы, но вся светилась от радости.

– Подожди, дай сфотографирую. – Чэнь Муян вытащил телефон, встал и склонился над столом, повторяя позу профессионального фуд-фотографа.

– Теперь все, можно есть! – Он снова уселся за стол, шумно сглотнул, аккуратно отрезал кусочек стейка и, обмакнув в соус, отправил в рот.

– М-м-м…

– Как тебе? – Сяо Итин наклонилась и пристально смотрела на него, хлопая длинными ресницами, которые блестели на свету.

– Оу, это божественно! – воскликнул Чэнь Муян громче обычного.

Он изящно взмахнул ножом и вилкой, подражая фирменному жесту ведущего популярного ток-шоу.

– Совершенство!

– Ну все, вечно ты шутишь! – Сяо Итин ладонями коснулась пунцовых щек.

– Мясо жирное, но не приторное, умеренной жесткости, тает во рту. Идеальная прожарка медиум-велл, – нахваливал Чэнь Муян, жуя кусочек за кусочком.

Он вдруг замер, перестал на секунду есть и с серьезным видом сказал:

– Подумай, может тебе уйти с телевидения? Откроешь ресторан европейской кухни. Такой кулинарный талант нельзя зарывать в землю!

– Хватит уже, перехвалишь меня! – Сяо Итин прекрасно понимала, к чему клонит Чэнь Муян, и перевела разговор на другую тему. – Что там у тебя на работе? Возвращаешься вечно в ночи!

– Новое дело.

– Какое? Убийство?

– Да нет…

Дома о работе Чэнь Муян старался никогда не говорить, особенно об уголовных делах. Поэтому он коротко ответил:

– Похищение.

– Пфф, тоже мне секрет! Да все знают, что ты целыми днями без толку болтаешься по улицам! – надув щеки, сказала Сяо Итин.

Чэнь Муян знал, что она не со зла, просто все еще обижается, что в последние дни он поздно приходит домой.

– Помнишь профессора Фан У? – сам не зная почему, неожиданно спросил он.

– Профессор права в нашем универе? – растерялась Сяо Итин.

– Да-да, он.

– Его похитили?! – перепугалась она.

– Да нет, ты чего, нет! – отмахнулся Чэнь Муян.

– А чего ты тогда про него спрашиваешь?

– Каким он тебе показался в университете?

– Он у моей группы не вел, я только от других слышала о нем.

– И? Что слышала?

– Да ничего особенного. Что он не участвует в общественной деятельности, никогда не улыбается, из тех, что одержимы наукой. Вроде он вел пары у твоей группы? Ты-то лучше меня помнишь, чего спрашиваешь?

Сяо Итин не понимала, к чему этот разговор, но, взглянув на погрузившегося в размышления мужа, не удержалась и задала следующий вопрос:

– Преступник очень хитрый, да?

– Мне кажется, как раз наоборот…

– А? В смысле?

– Ничего, пустяки! – не захотел дальше развивать эту тему Чэнь Муян. Секунду поколебавшись, он заговорил о другом: – Когда общаешься с таким человеком, как Фан У… Если тебе надо получше его узнать, ты бы что сделала? За что можно зацепиться?

– За привычки! – даже не задумываясь, выпалила Сяо Итин, ведущая юридического ток-шоу на телевидении.

– Привычки?

– Ну да, я, когда беру интервью у гостей, часто начинаю расспрашивать об их привычках. Пара-тройка деталей, и можно легко найти общую тему для разговора и даже понять основные черты характера.

– Это как?

– Например, если брать интервью у тебя, я бы спросила: «Работая в уголовном розыске, вы, наверное, часто поздно возвращаетесь домой?» Ты бы сказал, что да, частенько. Дальше я могу развить разговор в одном из двух направлений. Первое – какая трудная у тебя работа и не обижается ли на тебя семья, – Сяо Итин голосом сделала акцент на последней фразе, подчеркивая, что не просто так она это говорит. – А если ты скажешь, что в последнее время дел было не так много, я спрошу, дает ли работа чувство удовлетворения и что ты делаешь в свободное время. Проводишь время с семьей или идешь тусоваться с друзьями и так далее. Так и получается живая, естественная беседа.

– Вот оно что!

– Эй, а сегодня ты тоже собираешься допоздна работать? – недовольно спросила Сяо Итин.

Чэнь Муян с озабоченным видом глянул на наручные часы и хлопнул по столу:

– Уже поздно, мне надо в управление. Ты тоже собирайся, не опаздывай на работу. Все, я пошел, люблю тебя, дорогая!

Он торопливо потянулся к ее губам, она привычно прикрыла глаза.

Поцелуй на прощанье был их ежедневным обязательным ритуалом.

– Эй, слышал, что я сказала? Не задерживайся сегодня, – Сяо Итин снова открыла глаза, голос ее звучал уже совсем не сурово.

– Понял-понял! – Чэнь Муян набросил на плечи пиджак и крикнул, быстрым шагом направляясь к двери: – Сегодня приду домой пораньше. Не забуду, у нас же планы. Пока!

– Пока! – по лицу Сяо Итин пробежала краска.

Чэнь Муян на ходу влез в ботинки и выскочил за дверь. Запрокинул подбородок и поправил воротник рубашки, не переставая думать о словах жены.

Привычки…

Лян Го и Сунь Лань провели еще одну бессонную ночь.

Тот звонок раздался в предрассветный час, голос, измененный компьютером до неузнаваемости, заполнил собой всю комнату, напугав их до полусмерти. Они не успели ничего ответить, как на том конце повесили трубку, а когда попытались перезвонить – телефон был выключен.

Это чья-то злая шутка? А если нет, то что? Вызвать полицию?

В апреле по ночам ударяют весенние заморозки. Сунь Лань била дрожь, обмотавшись своим пальто, она рухнула на диван. Не в состоянии сфокусировать взгляд, она беспомощно таращилась туда, где перед телефоном сидел ее муж. Тот, нахмурившись и прижав палец к дрожащим губам, рассматривал лежавшие на столе личные вещи сына, которые прислал похититель. Поколебавшись, он все же набрал номер полицейского участка.

Получив вызов, полиция связалась с охраной университета и выяснила, что Лян Юйчэнь не вернулся в общежитие. Сразу же было возбуждено дело о похищении. С того телефонного звонка от похитителя прошло уже тридцать часов, Сунь Лань чувствовала постоянное головокружение. Хотя звонок ее до ужаса напугал, но голосок в голове утешительно твердил: может, это все-таки розыгрыш?.. Ну какое похищение может произойти с твоей семьей? Она даже надеялась, что это сын так пошутил, просто чтобы родители поволновались, и она уже придумала, как они будут извиняться перед полицейскими:

– Нам очень жаль, простите, что побеспокоили вас! Мы готовы понести любое наказание.

Сунь Лань отшлифовывала в голове слова извинений, она с радостью возьмет на себя всю ответственность, пуcть только это и правда будет розыгрыш.

Но на следующее утро, когда к ним пришли переодетые в штатское сотрудники полиции и принялись за работу, вся тяжесть ситуации разом навалилась на нее. Допросы и сбор доказательств, проверки взаимоотношений, протоколы и подписи… Сунь Лань совершенно запуталась и уже не помнила, сколько раз ее спрашивали: были ли у нее с кем-то размолвки, могла ли она кого-то обидеть в последнее время? Мертвецки бледная, она без остановки качала головой. При виде аппаратуры для наблюдения, которую разложили на журнальном столике, и спутанных проводов компьютеров в гостиной на нее накатило отчаяние.

Это не розыгрыш, это кошмарный сон, от которого она никак не может проснуться…

Лян Го после приезда полиции активно подключился к их работе. Сейчас он был единственным мужчиной в семье и знал, что нужно собраться с силами, сохранять спокойствие и хладнокровие. Они с женой весь день провели на страже у телефона, но тот упорно молчал. Случайный звонок взбудоражил и без того натянутые до предела нервы, но это оказался всего лишь коллега.

Две ночи и целый день – а зацепок никаких, и полицейские, дежурившие у них дома, похоже тоже бездельничали, только сменяли одни других по расписанию. Лян Го и Сунь Лань почти ничего не ели и не пили, не отходя от телефона, и вздрагивали от скрипа дивана по вечерам.

Они надеялись услышать хотя бы пару слов о сыне, потому что это ожидание было похоже на пытку. Но полиция не сообщала никакие, даже малейшие, детали, и на все вопросы они получали шаблонный ответ: «Уголовное дело возбуждено. Вы должны доверять полиции. Крепитесь!»

Лян Го сидел как на иголках и даже стал жалеть, что обратился в полицию. Он постоянно думал, что делает похититель, он уже… Даже в мыслях он не мог закончить фразу, не говоря уже о том, чтобы произнести ее вслух, иначе жена сойдет с ума. Они создавали свою семью десятилетиями, кирпичик за кирпичиком, и он не позволит несчастью все разрушить.

– У вас в полиции разве нет всяких технологичных современных штук? Почему даже местоположение мобильного телефона не можете установить? – обратилась к двоим полусонным полицейским, сидящим на диване, так и не дождавшаяся никаких новостей Сунь Лань.

Часы показывали 7:20 утра. На ее лицо спадали безжизненные пряди волос, изнуренный вид, как у больной, старил ее.

– Почему вы еще не нашли моего Сяо Чэня[8]? Почему? Сяо Чэнь такой послушный мальчик, ну почему вы не можете его найти?

Двое полицейских протерли сонные глаза и обменялись растерянными взглядами: мол, что тут скажешь.

Видя безразличие полицейских, Сунь Лань начала задыхаться, неприятный хрип заполнил комнату, а ее глаза, и без того воспаленные, налились кровью.

– Ничего, ничего! – Лян Го схватил ее за локоть и попытался успокоить. – Похитителю нужны только деньги, мы отдадим ему деньги, и все, сыну ничего не грозит, он живой и невредимый вернется домой!

– Надо было мне ему позвонить в тот день, у меня было нехорошее предчувствие… Если и правда… Это я виновата… – Сунь Лань уткнулась в грудь мужа, и тот почувствовал, как рубашка стала влажной.

Лян Го по привычке кинул взгляд на журнальный столик, но бумажные салфетки давно закончились.

– Ты не виновата, ты вообще не при чем…

– Вдруг похититель узнал, что мы обратились в полицию? Что тогда?

– Не говори глупостей, он не мог узнать. Давай не будем сами себя пугать!

Двое полицейских на диване не участвовали в разговоре, продолжая молча нести службу. Глаза прикованы к монитору, руки на клавиатуре – они изо всех сил делали вид, что страшно заняты, чтобы не видеть эту тягостную сцену.

Дзи-и-и-инь… Дзи-и-и-инь…

Как нельзя вовремя зазвенел телефон.

Лян Го быстро взглянул на определитель номера, боясь, что это опять не важный звонок.

– Это он!

Полицейские с напряженным видом кивнули и выпрямились, демонстрируя полную готовность. Высокий парень натянул наушники, профессиональным движением зажал Alt+Tab большим и указательным пальцами левой руки, свернул карточную игру на рабочем столе и открыл звукозаписывающую программу, правой рукой показывая «окей». Второй, полненький, полицейский инструктировал Лян Го:

– Говорите, как мы договорились вчера, тяните время, сколько можете, и постарайтесь добиться, чтобы трубку передали жертве, удостоверьтесь, что это голос сына. Запомнили?

Сунь Лань обеими руками крепко обнимала себя, от переживаний ее трясло, и она не заметила, что ногти до крови впились в плечо.

– Алло! Алло…

Молчание.

– Вы меня слышите?

Ничего.

– Это дом семьи Лян…

Опять молчание.

Тишина на том конце провода угнетала и поглотила Лян Го, словно беспросветная темнота. Он в беспокойстве посмотрел на полицейских, те обнадеживающе махнули рукой: продолжайте! Опасаясь, что связь прерывается из-за слабого сигнала, он покрепче прижал телефон к уху так, что ушная раковина вспыхнула болью.

– Алло? Меня слышно? – снова спросил он.

В телефоне наконец раздалось какое-то слабое шуршание, которому вторило ледяное эхо. Измененный механический голос с металлическим привкусом пронесся по закрученному телефонному проводу, ударил Лян Го по барабанным перепонкам и словно лезвием прошелся по его оголенным нервам.

– Вы обратились в полицию!

Лян Го замер от ужаса. Сунь Лань всхлипнула, зажала рот рукой, но это не скрыло громкий «У-у-у-у».

– Нет, нет! Мы не заявляли в полицию… Мы все два дня собирали деньги…

– Запомни: заявите в полицию – сына больше не увидите!

– Понял-понял! Как скажете, так и сделаем, все как скажете!

– Еще раз спрашиваю: обращались в полицию или нет? Даже если да, не страшно, просто скажи правду! Даю тебе последний шанс! Иначе не увидишь больше сына, это я тебе обещаю. Цыц, цыц… Видел бы ты, в каком он жалком виде…

Лян Го застыл в нерешительности, до боли впившись зубами в губы. Полный полицейский рядом с ним скривил лицо и поднял вверх скрещенные руки, давая понять, что это уловка похитителя, и ни в коем случае нельзя признаваться.

– Нет, правда не заявляли! Умоляю, поверьте мне, мы правда не заявляли!

Лян Го стиснул зубы, чувствуя в голове полную пустоту, но голос звучал твердо. Хоть ты там и мучаешь моего сына, мы не станем обращаться в полицию!

Голос в трубке успокоился и холодно спросил:

– Деньги собрал?

Лян Го собирался ответить, но вспомнил наставления полицейского и, набравшись храбрости, спросил:

– Сын в порядке?.. Можно?.. Дайте мне с ним поговорить…

– Нет!

– Но почему? Мы заплатим, умоляю, разрешите поговорить с ним, убедиться, что он цел и невредим, прошу вас! Пожалуйста! Мы на все согласны, говорите, все что нужно, мы…

– Завтра в полдень! – прикрикнули на том конце провода, прервав жалобные мольбы Лян Го. – Центральная площадь в Южном парке. Приходи один и приноси наличные. Как придешь – жди дальнейших указаний. Запомни: сейчас еще не поздно отозвать заявление в полицию, но, если завтра увижу полицейского, – с сыном можешь попрощаться!

– Хорошо-хорошо! Но можно сначала с ним…

Бип-бип!

Похититель отключился, и короткие гудки словно насмехались над бесполезными стараниями Лян Го. Совершенно пав духом, он положил телефон и почувствовал, что весь мокрый от пота.

Повисла минутная тишина, после чего высокий полицейский объявил:

– Мобильный телефон жертвы снова недоступен.

– Местоположение удалось определить? – спросил его полный напарник.

Высокий снял наушники и сердито проговорил:

– Удалось, но…

– Какое еще «но»! – требовательно спросил Лян Го, на бледном лице которого вспыхнула надежда. Он стремительно подошел к полицейскому.

– Похититель постоянно перемещался, поэтому радиус довольно большой. Очевидно, он звонил из движущегося транспортного средства.

– Так устройте засаду где-то поблизости и поймайте его! – почти прокричал Лян Го. После тридцати часов ожидания он не мог смотреть, как возможность уплывает от них.

– Зона нахождения преступника порядка пятидесяти километров в диаметре, но это точно центр города. Сейчас утро, час пик, полно людей в метро и наземном транспорте, плюс множество личных автомобилей, невозможно в этой толпе найти один конкретный, к тому же уже выключенный, телефон…

– Вы!.. – Лян Го неожиданно вышел из себя, выпучив глаза. – Вам за что вообще платят? Больше суток прошло – а толку ноль. Всё твердите: подождите да подождите. Зовите сюда вашего главного, пускай он нам объяснит, в чем дело!

– Господин Лян, не волнуйтесь, пожалуйста. Нужно, чтобы вы содействовали следствию, иначе это затормозит расследование, – почтительно, но твердо ответил полный полицейский, сохраняя профессионализм.

– Мы еще должны вам помогать? Скажите пожалуйста! И как мы еще должны содействовать? А эти два дня мы чем, по-вашему, занимались?

Так сложно было дождаться звонка похитителя, но ничего существенного он для расследования не дал. Гнев, который Лян Го держал в себе эти два дня, вырвался наружу, и он взорвался, словно бомба с горящим фитилем.

– Похититель сказал, если завтра увидит полицию, мы… – стоявшая рядом Сунь Лань больше не могла сдерживать эмоции. Она высморкалась и снова заплакала. – Мы больше не увидим сына! Он сказал, еще не поздно не привлекать полицию… Может, нам и не стоило заявлять…

При этих словах Лян Го повернулся и обнял жену. Она казалась такой хрупкой.

– Поверь мне, Сяо Чэнь вернется, обещаю!..