Нахт

– Я… – Элиза, словно маленькая девочка хотела что-то сказать в оправдание, но мать ее и слушать не стала.

– Заткнись! Уйди с глаз! Бесполезная! – ее мать размахнула руками, указывая быстрее удалиться. Элиза хотела уже расплакаться и убежать, но и тут ей не дали того сделать спокойно. – Элиза, ты должна быть достойна, встань как надо! Поклонись и иди! Разве это так трудно? Ты вообще моя дочь? – Элиза стерпела все это и, сделав, как того хотела мать все-таки смогла уйти оттуда прочь к себе – туда, где ее плачь услышат лишь стены, пропитанные ими до потеков.

По среди комнаты стоял Кинг, который ярко рассказывал Нахту про то, как ему понравилось на балу, как ему вновь хочется сыскать встречи с Груссинговерами.

– Нахт, вы же долго с ней болтали, о чем же? Что она вам говорила? Помогите мне! – тот, кто недавно только и делал, что оскорблял женщин этих земель и бежал от женского внимания, скрываясь за пропащим казановой, теперь молил помочь с креветкой.

– Дорогой Кинг, вы кажется не особо понимаете, что вчера произошло.

– И что я не понимаю?

– Мы не болтали.

– Как? Вы ушли от меня, оставили и не болтали с ней?

– Нет, я ушел, потому что мне стало с ней скучно, и я не хочу искать с ней встречи, как вы, поэтому не доставайте меня этой фамилией.

– От чего же такое отношение? Это из-за того, что она вас вчера оскорбила? Не думал, что вы такой злопамятный. – с усмешкой проговорил Кинг.

– Нет, она мне не по нраву, вот и все. – на этом Нахт отвернулся от Кинга, подперев голову рукой, сидя в кресле, скрывая свои глаза, которые сразу бы выдали его ложь.

– То есть, со мной вы к ним не поедите?

– Нет.

– Один я не поеду, давайте со мной, прошу вас! – Кинг выглядел безнадежным.

– Ну поеду я с вами и, что с того? На что это повлияет? Зачем я вам нужен? Тем более, как вы к ним заявитесь? Пешком?

– Я хотел попросить вашей помощи.

– А я не хочу помогать.

– Не будьте таким, вы тем более меня оставили вчера одного, как так можно?

– Я за это извиняюсь, но зачем я вам там все-таки?

– С вами можно начать разговор на пустом месте, вы тот, кого можно обсуждать.

– Вот и не надо меня же при мне обсуждать.

– Вы поймите, то что вы рядом помогает развязать язык человеку, я это вчера заметил отчетливо. Я не имею таких навыков, как вы, а, и тем более я молод, а вы уже человек знающий, поэтому поехали со мной. – сказал Кинг, будто бы вспомнив, что был как бы младше Нахта.

– Вот и научитесь, но, чтобы вы от меня отстали просто возьмите любой мой экипаж так уж и быть.

– Хорошо, но я хочу слышать извинения за то, что оставили меня.

– Если бы вчера вы меня слушали, то поняли, что я не подчиняюсь манерам.

– Но вы тот, кто имеет крепкую совесть, вам разве не совестно за свой низкий поступок?

– Совесть? Ладно, я прошу у вас прощения, поэтому садитесь в экипаж и уезжайте уже, мне надо о многом подумать, оставшись одному, а вы мешаете.

– Таких извинений я не приму.

– И что вы хотите? Только не то просите, о чем я предполагаю. – недовольно посмотрел Нахт на Кинга.

– Вы должны в качестве извинения отправится со мной.

– Я же попросил вас, а вы…

– Я вам со всей серьезностью.

– Ну так и я, поэтому хватит вам уже.

– Не могу, поеду один будет странно – один к женщине. – мотая головой, проговорил Кинг.

– Ну да, это странно, но раз вы про нее так говорите, то в таком показе своих намерений нет ничего такого.

– Мне надо удостовериться, такое у меня впервые, поэтому я хочу понять, то ли это?

Нахт думал про себя, что для него это тоже впервой, но сказать в слух не решался и не решился, если бы был даже один в комнате. Было то страхом от своих собственных чувств? Или того, что не мог в это сам до сих пор поверить? Он, да влюбился? Не вообразить.

– Тогда я вам в этом не помощник, я поеду с вами, но потом – не сегодня.

– И когда же? Через 4 дня я возвращаюсь на родину.

– Завтра, а теперь идите и скажите, чтобы вам собрали экипаж.

– Хорошо, но завтра обязательно поехали со мной.

– Договорились.

– До завтра, Нахт.

– И тебе.

Нахт все-таки смог остаться один в комнате, желание его было исполнено, но мыслей в голове не было – он просто сидел в кресле качалке и грустил. Тяжелый взгляд оглядывал всю комнату, то зависая на одной вещи, то на другой и так по всей комнате. Он хотел что-то сделать, но что? Вроде то было что-то простое, но начать это делать было столь трудно. В его голове появилась мысль о том, что следовало бы написать Элизе и спросить, как у нее дела или может быть настроение? Только встать и взяться за перо сил не хватило, а потом он подумал, зачем ему это вообще делать?

– Это не любовь. – так он неожиданно и сам для себя спонтанно решил, что он не любит Элизу, поэтому забивать ей голову не надо. Она ему просто понравилась, она просто запала в душу, просто стала той, с кем он хочет увидеться.

Нахт поднялся с кресла-качалки, оперевшись на свою трость, и пошел на выход из дома. На улице он стал ходить меж деревьев, пытаясь насладится шелестом листьев и светом этого дня, который изливался на всю улицу. Он надеялся успокоить этим свой разум, задушить эмоции, которые он искал, но стал избавляться, как только получил. Встав у одного дерева, Нахт облокотился на него и опустил голову, а потом к нему пришло желание чему-то вломить – это его эмоции хотели хоть как-то выплеснуться, выйти, Нахт ударил пару раз рукой по стволу дерева, а потом пошел дальше. Чем больше он гулял, тем больше весь этот свет начинал на него давить, а одиночество и тишина сводить с ума. Будто снова бежа, как вчера он вернулся в дом, где нарядился и отправился в город в кабак.

Уже в кабаке он стал пить, как делал это обычно или же нет? На этот раз он пил не в удовольствие, что подметили все посетители, ему просто хотелось напиться, чтобы заглушить мысли и забыться. Рюмка за рюмкой, бокал за бокалом он становился все более пьян, но он забыл одну особенность алкоголя – он не затупляет эмоции и чувства, а наоборот освобождает их, поэтому Нахту становилось лишь хуже, но останавливаться он уже не собирался. Этот способ был для него единственным на протяжении столького времени, разве он подведет?

Нахт настолько сильно перебрал, что отрубился прямо за столом и пролежал так до позднего вечера и пролежал бы до самой ночи, если бы его не разбудили.

– Нахтунг, что же вы? Что с вами? – тот, кто разбудил Нахта был Кирилл Беляковский.

– Ааа?…Вы, что вам? – в полубреде отвечал Нахт.

– Что с вами я спрашиваю? Обычно, если вы выпиваете, то веселы, а сейчас иначе все, что случилось?

– Все как обычно. – Нахт взял пива, что стояло у него на столе и, выпив его, ему стало полегче.

– Правда? Тогда может расскажите, как ваш день прошел? Сколько баров уже прошли?

– 10, а нет, эээ, 15, да, точно, уже 15, поэтому все как обычно. Я хожу, пью и веселюсь. – сказал Нахт, подняв полупустой бокал пива и улыбнулся.

– Зачем же вы меня обманываете, я знаю, что вы тут только и сидели.

– Ну и что с того? Мне тут просто нравится.

– Почему вы не хотите мне рассказывать, что случилось?

– Потому что ничего не случилось.

– Право ваше, ничего мне не рассказывать, но вы я надеюсь хоть сами себе не лгите.

– Я себе не лгу.

– Может быть и так, только самый лучший лгун может соврать сам себе, надеюсь вы не настолько хорош.

– Я быть им не могу.

– Я вот начинаю в этом сомневаться.

– А вам, кто давал право сомневаться во мне вообще? Идите куда шли и не приставайте ко мне, вам делать нечего?

– Просто захотел узнать, почему вы отвергаете свои чувства к Элизе?

– Вы откуда знаете?

– Из-за того, что она Кингу приглянулась и вы не хотите лишать счастья хорошего человека и друга?

– Я спросил откуда знаете?! – уже вскочил Нахт.

– Зачем так бояться?

– ДА ВЫ! – Нахт кинулся на него, но подвернулся на своей хромой ноге и упал, ударившись головой об пол, а потом очнулся, подпрыгнув, все на том же месте в баре, где он уснул. Все это было лишь сном.

Был уже поздний вечер, поэтому Нахт встал и ушел, став гулять по городу.

– Так оно правда? – отрицать было уже глупо, этот сон уже все ясно сказал Нахту – он полюбил Элизу. – Но раз так, то как быть с Кингом? Он ведь тоже, как и я… – голова была полна тумана, поэтому Нахту было трудно об этом думать, хотя он все ровно долго думать не захотел, поэтому просто вернулся домой в спешке, где уже лежа в кровати и, избавившись от этого тумана смог хоть как-то об этом подумать.

С Кингом он был знаком не долго, но лишать счастья хорошего человека он не хотел, но ему хотелось счастья и для себя, только потом, подумав и о Элизе, Нахт осознал, что она счастья с ним точно не приобретет, ведь как такой как он может его дать? Кинг совершено другое дело с ним она не пропадет точно, но это не означает, что Нахт как-то будет помогать Кингу – нет, ему не захотелось давать того счастья, что он не может получить сам.

– Раз не могу я, то не может и он, хоть Кинг и полная мне противоположность, но все же нашелся в нем изъян – мой друг и понятия не имеет каким образом говорить с женщиной. Завтра съезжу с ним и не дам темы для разговора, но раз я не могу получить счастья с ней или с кем-либо-то еще, то не надо мне иметь с ней дел вообще. Завтра просто оскорблю ее, унижу и уеду – сделаю ей больно и не будет у меня печали. – на сердце от таких слов становилось тяжелее и просто плохо. – А Кинг не сможет ей помочь, а со мной ему и может не захочется иметь больше дел, ну и ладно, пускай, просто вернусь к тому, в чем был до всего этого. – от этих же слов ему стало тошно, словно возвращаться к старому ему и вовсе теперь никогда не хотелось.

Глава 6. Заблуждение.

Уже на следующий день Нахт был полон решимости, которую показывал перед зеркалом в своей комнате.

– Я могу, я сделаю, плевать мне на чувства Элизы и Кинга. Я хочу быть счастлив и буду. – эгоист есть эгоист, но постоянно ли человек является эгоистом? У кого как…

С комком в горле Нахт вышел из комнаты, выбрав перед этим самый красивый наряд, что у него был, тот, который поражал любую женщину и заставлял чувствовать мужчин рядом себя ни у дел, те будто бы опускались ниже Нахта, когда тот был в этом наряде. Во все оружии молодой дурак погрузился мешком гнилой картошки в красивейшие сани, украшенные позолотой и серебром, на этом чуде он отправился за Кингом, который сильно удивился Нахту. На его вопросы о том, что за повозка и, что за наряд на его друге, тот не говорил или отмахивался, мол, просто захотел. В этом загадочном молчании они проехали всю дорогу.

Предлога для того чтобы приехать не было, но Нахта это не волновало, хотя и волновался, словно мальчишка, которого только что поцеловали в щечку. Кинг, видя это волнение тоже стал волноваться, ведь вчера приехал всего на минуту и по какой же глупой причине, просто поблагодарить за балл. От чего мужчины так глупы? Трусость их родня – все мужчины одинаки.

Эти двоя масс, одна гниль картофельная, другая сочные яблоки, двинулись в дом Груссинговеров, где их повстречала младшая из дочерей в прихожей – Игната, где прислуга сразу сняла верх их одежды, а молодая влюбленная дурочка Игната сразу повела двух в сумме полустарых мужчин в гостиную, как только увидала Кинга.

– Дорогой Кинг, – Игната сразу решила брать все в свои руки и идти к счастью, как тот же Нахт, – от чего же вы ушли вчера? Почему не остались на чай? Зачем вы приехали сегодня?

Кинг, который даже особо и не подумал о причине запаниковал – вояка, что видел снаряд, что вот-вот взорвется в двух ярдах от него, запаниковал, хотя даже тогда смог хладнокровно кинуться в гору из трупов, которые стали для него мешками песка, спасшие его, теперь паникует из-за слов маленькой девочки.

– Он приехал как раз по этому случаю, из-за того, что вчера Флюцберг так беспардонно ушел, отказав в гостеприимстве. Он все рассказал мне, поэтому мне стало ясно, как он вас оскорбил, по этому случаю примите его извинения и позвольте остаться у вас на чашечку чая. – Нахт лихо подхватил идею с чаем и заставил Игнату верить каждому его слову. Она сразу повела их за собой, где усадила за обеденный стол и отошла с прислугой ненадолго – на самом деле она пошла за Элизой.

– Нахт, любезный мой друг, я, конечно, понимаю, что вы попытались помочь, но разве можно обманывать девушку?

– По-моему вы поздно стали себя вести правильно, как минимум удивительно, что англичанин от чая отказался.

– В тот день меня встретила Элиза, а не Игната, поэтому я немного запаниковал.

– Прямо как сейчас? – Нахт глубоко вздохнул, – Кинг, просто возьми и пойми одну важную вещь – женщин надо обманывать, водить вокруг пальца и вешать лапшу на уши, лишь так можно обрести счастье с женщиной. Она не красивая? Скажи, что красивее ее не видел, она с кривыми ногами? Скажи, что она себя накручивает, пара комплиментов и она твоя – женщины хоть и умнее нас, но одно я знаю точно – сильнее них любить никто не может.

– Это низко.

– Это жизнь. Жизнь вообще полное гавно.

– Давайте закроем на этом тему.

– Хорошо. – Нахт становился агрессивным, наверное, потому что пробивались его намерения на эту встречу.

Под конец беседы Нахту и Кингу принесли чаю, но хозяек все не было.

– Элиза, открой дверь. – старшая дочь не хотела выходить из комнаты. – Там пришел Кинг, прошу, помоги я не могу с ним наедине, а он еще и с тем Редбаулингом приехал. – услышав это имя, Элиза наконец ответила.

– Редбаулинг? Он тоже пришел? – сказала Элиза, стоя перед дверью за которой была Игната.

– Да, это, кстати, оказывается он Кинга привел, какой он оказывается хороший. – Игната заметно потеплела к Нахту благодаря тому, что это типа он привел его за немыслимый проступок Кинга.

– Он сам…? – это был риторический вопрос, который Элиза задала сама себе, подумав на миг, что это из-за нее Нахт приехал, но быстро провертела головой и откинула эти вздорные мысли.

– Я и сама удивлена, так ты выходишь или нет? Старшая сестра. – Игната начинала злиться.

– Иди, я скоро буду.

– Хорошо, буду ждать там только давай быстрее. – уже отдаляясь от двери, сказала Игната.

– Да. – Элиза не знала почему, но ей захотелось увидеть Нахта.

Игната пришла к двум мальчикам, которые вздрогнули и понемногу стали покрываться потом от волнения предстоящей беседы, особенно Кинг чей опыт был невелик. Ему уже хотелось вернуться обратно в окопы: в окружение смрада, болезней, крыс и крови в перемешку с грязью.

– Извините, что немного задержалась.

– Что вы… – Кинг не знал, что говорить, а Нахт ничего и не говорил – все шло, как он того хотел.

– Я удивлена, господин Нахт, кто бы мог подумать, что вы подружитесь с господином Кингом.

– А что в этом удивительного? – после подколки Игнаты Нахт заметно взбодрился и стал столь же оживленным каким был недавно перед своим зеркалом.

– По-моему вы не сходитесь характерами.

– Интересно и какие черты у нас отличаются.

– Вы пьяница.

– Это не черта характера, а образ жизни, пьяный тоже благородным может быть.

– Хорошо. Вы буйный.

– А может Кинг тоже буйный, вы его всего 2 дня знаете, а уже что-то говорите. Сразу видно, что вы еще молоды.

– Пардоньте? Вы это мне? – Игната была невероятно обидчива, когда ей говорили про ее малый возраст.

– А я могу это говорить кому-то еще? Кроме вас тут никого нет.

– Я весьма проницательна, чтобы вы знали.

– Тогда ваша проницательность не стоит и гроша из дерева.

– Вот что-что, но могу я сказать точно, Кинг хотя бы не столь груб, как вы!

– Уверен Нахт не хотел никого оскорблять, правда? – Кинг уже молил своим взглядом прекратить Нахта и тот все же решил прекратить, ведь надо было дождаться Элизу, а это было так – разогрев.

– Да, оскорбить я вас не хотел, извините, но позвольте поинтересоваться, а где же ваша сестра?

– Элиза скоро подойдет.

– Вот как. – Нахт выпил всю чашку остывшего чая и потом налил себе еще. Он был весьма удивлен какой оказывается вкусный этот зеленый чай из Китая.

– Господин Кинг, а чем вы занимались на войне? – спросила Элиза в попытке уйти от надоевшего ей Нахта.

– Воевал, что же мне еще там делать.

– А у вас есть с войны какие-то истории интересные?

– Есть, только вспоминать их, это не слишком хорошее дело.

– Что-то страшное?

– Страх войны не передать.

– Почему же? Нам много разных ужасов рассказывали, и мы отчетливо поняли, что война – это ужас и великое человеческое горе.

– Дело даже не в этом, а в том, что там умирают люди и только поэтому война – это человеческое горе.

– А почему же вы пошли на войну?

– Мне больше некуда было идти, поэтому и ушел на войну, тогда я приобрел свое место в мире, получил что-то благодаря чему жил.

– И что же это было?

– Военная служба, защита людей, оказание помощи тем, кому она была нужна, но сейчас это как-то пропало. Войной никого не защитить.

– Как же, мы же победили и теперь никто в нашей стране не умрет.

– Будто эта война последняя, время пройдет всплывет новый конфликт и снова очередная война. Это как клубок ниток, с которым играет кот, он может в один момент его очень резво толкать, а в другой медленно подталкивать лапой или потом вообще ненадолго прекратить, но в итоге игра продолжиться.

– По-вашему война – это игра?

– А разве нет? Это игра больших людей маленькими людьми – мы все лишь фигурки на доске, простые нити в руках ткачихи.

– Согласен, мир прост лишь от того, что в нем все переплетено, противиться большим людям, чья картина мира – сетка, бесполезно, тут кому, что выпадет. Кто-то будет простой ниточкой, а кто-то сможет и струной звонкой стать, Кинг вот стал для битвы тетивой. Только миром править нитка, струна или тетива не может, ведь сами они не дернуться разве что ветер их колыхнет разок и все на этом.

– Глупость какая, вы начитались книжек про масонство господин Нахт?

– Я не признаю этих напыщенных мешков с деньгами, чье влияние поражает, но тем не менее эти недоумки заняты всегда лишь тем, что продолжают преумножать и без того свое огромное состояние.

– А это плохо? – поинтересовалась Игната.

– Чтобы определенные люди были безумно богаты обязательно должны быть бедняки, за счет которых это богатство и создается. Пока будут такие богатеи, как они, то обязательно будут и бедные люди, которые обречены страдать из-за всех этих бесов.

– Вы так плохо отзываетесь о всех этих богачах, но в то же время сами им и являетесь.

– Мое состояние соткано не из денег простых людей, а из платежей правительства.

– Это дело не меняет, ведь эти деньги собраны из налогов простых людей.

– Тогда, и государство, которое вас охраняет становится плохим?

– Ну, наверное, нет.

– Про что я и говорю.

– Удобное оправдание вы нашли господин Нахт.

– Для меня это правда жизни.

Элиза шла медленными шагами, поправляя на ходу свои волосы, когда она дошла до всех, то перепалка между Нахтом и Игнатой тут же закончилась – Нахт проглотил язык, как только увидел Элизу. Его сердце не колотилось сильно – он был спокоен и собран перед ней, но заговорить первым не решился, что не скажешь о Кинге, который ее сразу поприветствовал, вскочив со стула, но Элизе не было большого дела до Кинга – она смотрела на Нахта, который смотрел на нее не отрываясь. Эти двоя будто бы ожидали хоть каких-то слов от друг друга, но никто так ничего и не сказал. Элиза села рядом с Игнатой напротив Нахта за столом, прислуга сразу принесла ей чашку куда сразу же был налит чай.

– Как вам спалось госпожа Элиза? – Кинг хотел хоть как-то заговорить с Элизой, но не знал, о чем спросить и нашел лишь это в своей голове, которую больше сотни раз чуть не продырявили.

– Вполне неплохо, но попрошу вас, не называйте меня госпожой. – спокойным и холодным голосом произнесла Элиза, смотря в чашку со своим чаем, будто бы думая – пить ей чай или нет.

– Тогда как к вам обращаться?

– Мадам или миледи, наверное, так. – Элизе было скучно говорить с Кингом – она не находила в нем того, что нашла Игната, когда он спросил, как ей спалось, то она все сразу о нем поняла, ведь она проходила через это уже тысячу раз, она слышала тысячу фраз, которые пытались ее заманивать, подавляя зевок Элиза пыталась лишь не испортить отношения с окружающими и просто ждала пока интерес к ней угаснет сам собой, когда все будут видеть насколько непробиваема эта стена в ее лице.

Кинг непринужденно отвел глаза в сторону Нахта – так, чтобы этого не заметили остальные, его друг это заметил и понял, что от него хотят, но он знал, что должен был делать только вот приступить не решался. Весь его запал ушел столь незаметно будто бы его никогда и не было, словно прошедший штиль в море – вроде он был, а где его следы?

– Мы тут разговаривали про мир, и господин Нахт очень смешно описал, то, как его видит. – смеясь над Нахтом проговорила Игната.

– Правда? И что же вы такого рассказали? – Элиза подняла свой взгляд прямо на Нахта, который обомлел. Он смотрел в ее глаза и единственное, что было в его голове поднявшийся ураган и даже не ураган эмоций – нет, то было нечто совсем иного характера, то было именно что ураган, буря, словно он не мог что-то выбрать из тысячи вариантов, когда это было нужно сделать немедленно. Он смотрел на Элизу прямо в ее глаза будто бы околдованный, его будто бы тянуло прямо к ней, все чего он тогда хотел – это утонуть в ее черных сапфирах, казавшихся ему тогда столь бездомными и глубокими – ведьма не иначе, думалось Нахту.

– Я…эээ… – Нахт будто бы потерял весь свой ум и остроумие, что показалось Элизе весьма забавным. Элиза от такого даже не смогла сдержать ехидной улыбки, из-за которой от стыда за нее она сжала свои маленькие губки и чуть отпустила головку, что выглядело весьма мило. – Я выразил свое мнение, что мир – это сетка и мы не более, чем ниточки в этой сети, ну или не нитка, а что-то еще. – Нахт был растерян.

– Ну говорю же! Глупости. – не сдерживая смеха говорила Игната.

– Почему же глупость-то сразу? Как по мне, то очень интересные мысли и весьма умные. Тебе бы стоило поучиться у него, Игната. – Сказала Элиза, смотря на сестру чуть-чуть строга, так, чтобы Нахту не показалось, что она какая-то злодейка.

– Будет вам, мадам Элиза, уверен у вашей сестры есть свои взгляды на жизнь и даже если нет, то в будущем они сформируются сами собой – всему свое время.

– Да, пожалуй, наверное, вы правы. – После этих слов Кинг порозовел от радости того, что его назвала правым сама Элиза.

– Вы говорите так будто бы я маленький ребенок, господин Кинг. – Обиженно произнесла Игната.

– Ну что вы, вы не подумайте, что я плохого о вас мнения, просто подобные мысли могут быть лишь у такого старика, как Нахт.

– Со стариком ты, конечно, погорячился, но в остальном прав, если честно нет ничего прекрасней незнания, чем больше ты не знаешь, тем больше не имеешь понимания того насколько ты мог быть счастлив, а когда знаний нет, то ценить уже имеющееся очень просто.

– Глупцов, которые не ценят то, что имеют полно, а вершина глупости – это самоубийство, как так вообще можно? – начал вдруг Кинг, смотря на Элизу, она же перевела свой нежный взгляд с Нахта и сделалась холодной во взгляде на Кинга.

– По крайней мере – это безбожно, такие люди обязательно попадут в ад. – прокомментировала Элиза.

– А за что? – смотря под ноги и скрестив руки на груди спросил Нахт.

Все ненадолго умолкли от такого, казалось бы, нелогичного вопроса.

– Как за что, за то, что человек убил самого себя и отказался от Божьего спасения. – раздосадовано выговорила Игната, глядя на Нахта, как на полного недоумка.

– Какое еще спасение? – Спросил Нахт.

– Люди родились грешными и смысл нашей жизни в том, чтобы найти спасение – это, если коротко. – Ответила Игната.

– Какая бессмыслица, то есть младенец уже сразу грешен?

– Ну… – Игната уже не нашла, что на это ответить.

– Неужели весь смысл состоит лишь в том, чтобы страдать и проходить через эти страдания?

– Я вот думаю, что это не так. – Подключился Кинг. – Вера в Бога от того и называется верой, ведь все, что нам остается – это только верить в него, когда мы ни разу его не видели, как и его чудо, а правда ли все нас окружающее его рук творения мы не можем знать наверняка, поэтому нужно лишь верить.

– Слепая вера, которая не подкреплена здравым смыслом.

– Благодаря ей люди находят спасение – Ответила Игната.

– Она дает надежду. – Согласился Кинг.

Элиза лишь молча наблюдала за этим, ожидая, что же все-таки на все это ответит Нахт, что ее очень интересовало.

– Спасение, надежда…Тот, кто остался один на острове тоже видит надежду и спасение в маленьком ноже с зажигалкой. Как мы можем любить то, что никогда не видели? Душа, Бог, мы этого не видим: человека мы видим – мы с ним говорим, характер мы видим – мы его наблюдаем, коты и собаки – мы их гладим, а вот с Богом я ни говорю, я его не наблюдаю и не глажу, тогда как он может быть? Как кто-то может кого-то любить, если не видел?