Завтра, которое не наступит

– Мы покажем тебе всё, – прошептала она. – Весь ужас. И всю правду.

И в этот момент где-то далеко, в верхних уровнях города, завыли сирены. Система начала охоту.

ГЛАВА 11: НАСЛЕДИЕ

«Каждый город имеет свои подземные реки. Не воды, а памяти».

То, что сказала женщина, прозвучало как приговор. Я почувствовал, как пол уходит из-под ног, и инстинктивно схватился за ржавую трубу, впиваясь пальцами в шершавый металл.

Слова повисли в воздухе, словно ядовитый газ.

– Ты… лжешь, – вырвалось у меня, но голос предательски дрогнул.

Женщина – моя мать? – медленно подняла руку, сдвинув с запястья кожаный браслет. Под ним обнаружился шрам в виде цифры: 01.

– Первый успешный гибрид, – прошептала она. Её голос звучал хрипло, будто давно не использовался для речи. – Твой отец вживил мне чип ещё до твоего рождения.

Мы стояли в огромном зале. Воздух здесь был другим – густым, насыщенным запахами горящего металла от импровизированных печей, старой бумаги (они хранили книги в пластиковых контейнерах), человеческого пота и машинного масла. Свет поступал от биолюминесцентных грибов, выращенных вдоль стен. Их синеватое свечение отражалось в лужах на полу, создавая иллюзию звёздного неба под землёй.

– Электричество воруем из городских сетей, – пояснила Элис, перешагивая через лужу. Её голос звучал странно звонко в этой полутьме. – Воду фильтруем через старые угольные системы.

Женщина, называвшая себя моей матерью, но выглядевшая как дряхлая старушка, отчего я мысленно окрестил её Бабушкой, протянула мне фотографию. На снимке: молодой отец в лабораторном халате, она, прикованная к креслу с электродами на висках, и… я. Младенец в инкубаторе с такими же электродами.

– Мы хотели создать совершенного человека, – прошептала она.

Кадр на снимке ожил.

– Коллеги, мы предлагаем не просто решение кризиса. Мы создаем новый рай. Мир без болезней, без смерти. Они будут спать, но их сознания обретут вечную жизнь в идеальной симуляции, – вещал молодой отец. Затем кадр сменился. Теперь отец стоял над капсулой с ребёнком.

– Первый гибридный образец стабилизирован. Матрица принимает сознание.

Ребёнок в капсуле открыл глаза. Они светились.

– Это… я? – голос сорвался.

Элис молча кивнула.

Лагерь жил странной, полумеханической жизнью. Жилые отсеки выглядела как переделанные грузовые контейнеры с койками в три яруса, столы, заваленные деталями от дронов и медицинским оборудованием, использовались как лаборатории, оружием служили самодельные электромагнитные пусковые установки из водопроводных труб. Стены сплошь и рядом исписаны уравнениями и воспоминаниями тех, кто проснулся. На одной висели портреты – фотографии людей в капсулах, снятые скрытыми камерами. Под каждым фото – имя и дата: «Марк Т. Заснул: 12.08.2098. Пробудился: ?» В углу лагеря стояла старая швейная машинка, которая переделывала дронную обшивку в одежду. На «кухне» я нашёл настоящий кофе (редчайшая ценность), который хранился в свинцовой банке. У противоположной стены стоял макет города – точная копия мегаполиса, но с подписанными секретами: «Сектор D-14: массовое пробуждение», «Центральный Узел: контроль сознаний».

Элис подвела меня к странному аппарату – нечто среднее между сканером и музыкальным инструментом.

– Это мой «дневник», – её пальцы коснулись клавиш. Аппарат заиграл меланхоличную мелодию. На экране появились кадры её жизни: капсула с розовой жидкостью, вспышки боли при пробуждении, первые дни в лагере, когда она училась заново ходить.

– Во сне я была кем-то другим, – её голос дрогнул. – Художницей. Рисовала настоящие картины.

Она развернула холст – портрет моего отца, но в образе демона с процессорами вместо глаз.

Мы пристроились у костра. Старый инженер Маркус с механической рукой наливал «чай» – мутную жидкость с запахом металла:

– Мы думали, что создаём будущее. А построили цифровую гробницу.

Девушка, которую звали Лира, поправила повязку на руке:

– Они украли у нас право на смерть. Даже умирать по-настоящему мы не можем.

Неподалеку от них Кай, мальчик-светлячок (ребёнок-мутант, который может видеть в темноте и чувствовать приближение дронов) рисовал на стене углём:

– А во сне были бабочки. Настоящие. Они садились на руки… и не исчезали.

Ночью (если можно назвать ночью время, когда грибы-светильники тускнеют) мы сидели у аварийного выхода. Элис вдруг сняла перчатку. Её ладонь была усыпана шрамами от кабелей.

– Каждый день я подключаюсь к системе, – призналась она. – Ищу слабые места.

Я взял её руку. Кожа была холодной, но в глубине чувствовалась тёплая дрожь.

– Почему ты рискуешь?

– Потому что помню, – её глаза отражали мерцание грибов. – Как пахнет дождь.

На утро Лекс собрал нас. На столе лежал план Центрального Узла.

– Здесь, – он ткнул в схему, – главный сервер. Но защищают его не дроны.

На экране появилось изображение Кураторов.

Бабушка встала, её тень колыхалась на стене:

– Завтра в 3:17 – перезагрузка системы. У нас будет 12 минут, чтобы проникнуть внутрь.

Обитатели лагеря ещё долго обсуждали детали своего плана, а Элис взяла меня за руку и повела. Вскоре мы оказались в тайной комнате – бывшей вентиляционной шахте, где на стенах висели сотни фотографий.

– Это те, кто не проснулся.

Среди снимков я увидел себя – ребёнка в лаборатории.

– Ты всегда был частью системы, Дариус, – Элис прижала ладонь к моей груди. – Но твоё сердце – настоящее.

Снаружи донёсся грохот – патруль приближался.

Элис внезапно обняла меня. Её губы пахли ржавчиной и мятой.

– Выбирай сейчас.

Я посмотрел на фотографии. На Элис. На свои руки – чистые, без следов от кабелей.

– Я уже выбрал.

Вдруг раздался сигнал тревоги. Кай вбежал в зал, его глаза полыхали неестественным светом:

– Они идут! Все!

Мы заняли позиции. Лекс раздавал оружие. Бабушка подключилась к главному компьютеру. Элис стояла у входа, её пальцы перебирали что-то в воздухе – готовили свою особую способность. Где-то сверху раздался взрыв. Война началась.

ГЛАВА 12: ПЕРВАЯ КРОВЬ

Тьма в тоннеле задышала. Влажный воздух сгустился, наполнившись металлическим привкусом приближающейся бури. Я прижался спиной к холодной бетонной стене, чувствуя, как её шершавая поверхность впивается в кожу сквозь тонкую ткань одежды.

Элис стояла рядом, её пальцы – тонкие, бледные, с едва заметными шрамами от нейроинтерфейсов – сжимали странный прибор, собранный из обломков дронов. Он пульсировал слабым голубым светом, будто живое существо.

– Три минуты до схватки, – её голос прозвучал как шелест опавших листьев.

Где-то впереди, в змеиных переплетениях тоннелей, раздался первый тревожный звук – металлический скрежет, словно гигантский механизм перемалывал кости.

Дроны вышли на охоту. Они появились из темноты внезапно, словно сама тьма кристаллизовалась в смертоносные формы. Разведчики, размером с ладонь, юркие как тараканы, с красно-жёлтыми глазками-сенсорами, ползли по стенам и потолку, оставляя за собой липкие следы феромонных меток. За ними шли солдаты, человеческого роста, с гладкими хромированными корпусами, отражавшими наши искаженные силуэты. Их движения были неестественно плавными, как у пауков, знающих, что добыча уже в паутине. Замыкали отряд противника тяжеловесы – массивные, на шести конечностях, с вращающимися орудийными модулями. От их шага дрожала земля.

– Сейчас! – крикнул Лекс.

Грибы-светильники погасли разом. Нас окутала слепая тьма.

Я услышал, как Элис делает глубокий вдох, и её прибор взорвался каскадом искр.

Дроны замерли на секунду, их глазки померкли, корпуса задрожали. Этого хватило.

– Вперёд! – рев Маркуса разорвал тишину.

Из темноты вырвались фигуры повстанцев. Лира неслась первой, её глаза светились жутковатым зелёным, а в руках сверкало что-то похожее на сварочную горелку. Кай скользил по стенам, как ящерица, его светящиеся ладони оставляли на металле обугленные следы. Старая медсестра Айрин (я и не знал, что она среди нас) шла медленно, разматывая за собой катушку с кабелями – они извивались, будто живые.

Я бросился вперёд, ощущая, как в груди разливается странное тепло.

Первый дрон (разведчик) прыгнул мне в лицо, я инстинктивно увернулся, и его лезвие-сенсор лишь слегка оцарапало щёку. Кровь, тёплая и солёная, потекла по подбородку.

Тогда я понял.

Это не симуляция.

Это по-настоящему.

ГЛАВА 13: ТАНЕЦ СМЕРТИ

Битва превратилась в сюрреалистический балет. Лекс сражался как демон. Его механическая рука трансформировалась, обнажая скрытые лезвия. Он двигался с невозможной для человека скоростью, оставляя за собой лишь груды искорежённого металла. Но с каждым убитым дроном его движения становились медленнее – система пыталась взять его под контроль.

Элис стояла в центре зала, её волосы поднялись, как будто она находилась под водой. Голубые молнии бежали по её коже, сжигая любую машину, что осмеливалась приблизиться. Но из носа уже текла кровь – перенапряжение.

Маркус со своей бандой «технарей» создавал баррикады из убитых дронов, умело перенаправляя потоки атакующих.

Я схватил с земли оторванную дронную конечность – она дергалась в моей руке, как пойманная рыба.

Первый настоящий дрон (солдат) нацелился на меня. Его оружие зажужжало, заряжаясь.

В тот миг время замедлилось. Я увидел каплю пота, скользящую по виску Элис, искру в глазах Кая, когда он поджигал очередного разведчика, как Бабушка в дальнем углу подключает к себе десяток кабелей одновременно. И понял, где мое место.

С диким криком я бросился вперёд, целясь обломком прямо в «глаз» дрона.

Хруст.

Искры.

Запах горелой изоляции.

Я победил.

Когда казалось, что мы выигрываем, они появились. Сначала просто тени в дальних тоннелях. Потом – шёпот, похожий на помехи в старом радио. И наконец первый Куратор вышел на свет. Он был прекрасен и ужасен одновременно: тело высотой под три метра, покрытое чем-то вроде жидкого металла, переливающегося всеми цветами радуги. Пальцы – длинные, тонкие, заканчивающиеся острыми как бритва наконечниками. Лицо… Боже, лицо – гладкая маска без рта, с двумя огромными чёрными глазами, в которых отражались все наши страхи.

Он запел.

Звук проник в кости, в мозг, в саму душу. Рядом со мной Кай упал на колени, схватившись за голову. Его светящиеся глаза потухли.

– Не слушай! – закричала Элис, но её голос потонул в этом дьявольском хоре.

Куратор поднял руку, и все дроны замерли, затем развернулись в нашу сторону.

Лекс застонал, его механические части взбунтовались, конечности дергались против его воли. Я попытался сделать шаг вперед, но ноги не слушались.

Мы проигрывали.

И тогда Бабушка сделала свой ход. Она встала во весь рост (как же высока она оказалась!) и разорвала свою рубаху.

Под ней – не тело, а сплетение проводов и органической ткани, пульсирующее голубым светом.

– Ты забыл меня, создатель? – её голос эхом разнесся по тоннелю.

Куратор замер.

Она шагнула вперёд:

– Я – Ноль-Один. Первая. Мать всех вас.

И вонзила пальцы в свою грудь, вырывая оттуда кристалл – точь-в-точь как у Лекса, но больше, мощнее.

– Прими этот дар!

Кристалл взорвался ослепительной вспышкой. Куратор закричал (впервые за всю битву – звук, от которого лопнули трубы на потолке). Дроны ослепли, натыкаясь друг на друга. А мы… Мы увидели путь.

Узкий лаз в стене, ведущий в самое сердце системы. Бабушка упала на колени, её тело начало распадаться на молекулы.

– Иди… – её последний шёпот был обращён ко мне. – Сын мой…

Когда всё закончилось, пол был усеян обломками дронов, которые ещё дёргались, как обезглавленные насекомые. Воздух пах гарью и чем-то кислым – возможно, дронной «кровью». Кай лежал без сознания, но живой. Лекс собирал свою оторванную руку, лицо его исказилось от боли. Элис стояла перед входом в туннель, её руки дрожали.

– Она знала, – прошептала девушка. – Знала, что это её убьёт.

Я подошёл и обнял её – впервые по-настоящему. Её тело было холодным, но где-то глубоко внутри горел огонь.

– Мы идём дальше? – её вопрос повис в воздухе.

Где-то в темноте тоннеля что-то зашевелилось.

Новая угроза? Или спасение? Я посмотрел на свои окровавленные руки.

– Идём.

Когда мы ступили в чрево туннеля, мне почудилось, что стены дышат – ровно, глубоко, как спящий великан. И я внезапно осознал: мы идём не просто к сердцу системы. Мы идём к моему отцу.

ГЛАВА 14: ПЕРЕД БУРЕЙ

Тоннель сужался, словно горло гигантского зверя, готового нас проглотить. Стены, покрытые слоем влажного конденсата, пульсировали в такт далеким механическим ритмам Центрального Узла. Каждый наш шаг отдавался глухим эхом, растворяясь в сырой темноте.

Я шёл следом за Элис, наблюдая, как свет биолюминесцентного гриба, прикрепленного к её поясу, отбрасывает мерцающие блики на её бледную шею. Её волосы, собранные в небрежный пучок, казались чернее самой тьмы вокруг нас.

– Здесь, – она остановилась перед массивной дверью, покрытой слоем ржавчины и странными, будто выжженными, символами.

Лекс шагнул вперёд, его механические пальцы с тихим шипением разогрелись, превратившись в тонкие щупы. Он вставил их в почти незаметные пазы по краям двери.

– Старая сервисная шахта, – пробормотал он. – Должна вести прямо в нижние уровни Центрального Узла.

Дверь со скрипом поддалась, открыв перед нами узкий проход, заваленный обломками древней техники. Воздух оттуда пахнул озоном и чем-то кислым – как будто где-то внутри гнила плоть машины.

Мы вернулись в главный зал, где уже кипела подготовка. Лагерь, обычно погруженный в полумрак, сейчас напоминал растревоженный улей.

У стола, собранного из обломков дронов, Маркус разбирал и чистил самодельные электромагнитные винтовки. Их стволы были скручены из водопроводных труб, а аккумуляторы – выдраны из уличных фонарей.

– Береги заряды, – хрипел он, протирая очки, заляпанные машинным маслом. – Каждый выстрел – на вес золота.

Рядом Кай, все ещё бледный после битвы, нанизывал на проволоку обломки процессоров.

– Импровизированные гранаты, – пояснил он, заметив мой взгляд. – Взорвутся красиво.

Айрин, старая медсестра, раздавала повстанцам ампулы с мутной жидкостью.

– Адреналин и нейроблокаторы, – объяснила она. – Если Кураторы попытаются взять контроль над вашей нервной системой, это даст вам несколько секунд, чтобы вырваться.

Она сунула одну и мне в руку. Ампула была холодной, как лёд.

Лира сидела перед грудой мониторов, подключенных к украденному серверу. На экранах мелькали обрывки кадров – коридоры Центрального Узла, пульсирующие серверные стойки, тени, скользящие по стенам.

– Система уже знает, что мы идем, – сказала она, не отрываясь от экранов. – Но она не знает, когда.

Лекс развернул перед нами голограмму Центрального Узла – многоуровневую паутину коридоров и залов, уходящую глубоко под землю.

– Мы идём тремя группами, – его голос звучал жёстко, как сталь. – Группа «Гром» (Лекс, Маркус и бойцы с электромагнитными зарядами) наносит отвлекающий удар по восточному крылу: взрывы, шум, хаос. Группа «Тень» (Кай, Лира и разведчики) проникнут через вентиляцию. Их задача – отключить систему подавления сознаний. Группа «Клинок» (Я, Элис и несколько гибридов) идут прямым путем к сердцу системы.

Тишина повисла тяжелым покрывалом. Перед атакой лагерь затих. Люди сидели у потухших костров, кто-то шептал молитвы, кто-то – прощальные слова близким. Я нашел Элис на краю лагеря, в маленькой нише, где когда-то, возможно, хранились инструменты. Она сидела, обхватив колени, её глаза были прикрыты.

– Не спишь? – прошептал я.

Она покачала головой.

– Боюсь уснуть. А вдруг это сон? – она подняла на меня взгляд. – А вдруг я проснусь там снова?

Я сел рядом, и наши плечи соприкоснулись.

– Ты же говорила, что помнишь вкус дождя.

Она улыбнулась, и в этом улыбке было что-то хрупкое.

– Помню. Он был… холодным. И таким живым.

Её пальцы нашли мои, сплетаясь с ними.

– Пообещай мне одну вещь, – шепнула она.

– Что?

– Если я снова начну исчезать… если система возьмёт верх…

– Не будет этого.

– Пообещай.

Я посмотрел в её глаза – эти странные, мерцающие глубины.

– Я вытащу тебя. Сколько бы раз это ни потребовалось.

Она кивнула, и в этот момент где-то в темноте раздался сигнал тревоги.

Мы стояли у входа в тоннель, последней черте перед точкой невозврата. Лекс раздавал последние указания.

– Помните: система будет атаковать ваши слабости. Она знает ваши страхи.

Маркус перекрестился по-старинке. Кай нервно теребил свою «светящуюся» руку. Элис стояла неподвижно, её лицо было каменной маской. Я взглянул вниз – на ампулу в своей руке.

Несколько секунд, чтобы вырваться.

Лекс поднял руку.

– Пошли.

И тьма поглотила нас.

Когда я сделал первый шаг в тоннель, мне показалось, что стены зашептали моё имя, но это мог быть лишь ветер, или эхо, или та часть меня, что всё ещё боялась узнать правду.

ГЛАВА 15: СЕРДЦЕ МАШИНЫ

Тоннель извивался как раненый змей, то сужаясь до размеров канализационной трубы, где приходилось ползти на четвереньках, то неожиданно раскрываясь в просторные залы, заваленные древней техникой. Воздух становился гуще с каждым шагом: пахло перегоревшими микросхемами и чем-то органическим, словно где-то в глубине гнило гигантское существо.

Я шёл вторым в колонне – впереди Элис с её призрачным грибным светильником, за мной трое гибридов с модифицированными конечностями, готовыми превратиться в оружие при первом сигнале опасности.

Она сработала на третьем повороте.

Элис резко подняла руку, заставив всех замереть. Её светильник погас.

– Пол, – прошептала она.

Я опустил взгляд. В слабом свечении биолюминесцентных мхов увидел – пол был усеян почти невидимыми нитями толщиной с паутину.

– Нейросенсоры, – один из гибридов, чьё лицо было скрыто маской из обрывков кожи дрона, осторожно присел. – Триггер на движение.

Он достал из рюкзака банку с липкой чёрной массой и начал аккуратно покрывать нити. Вещество пузырилось, поглощая сенсоры.

– Нам повезло, – прошептала Элис. – Это старая система охраны. Новые реагируют даже на дыхание.

Мы перешагнули через обработанный участок, и в этот момент стена справа вздрогнула.

Они нашли нас.

Тоннель неожиданно вывел нас в огромное круглое помещение, напоминающее заброшенный храм. Стены были покрыты мозаикой из разбитых процессоров, складывающихся в лики древних богов технологий. Потолок пронизывали свисающие кабели, как лианы в джунглях. В центре находился высохший бассейн с чёрной жидкостью, в которой плавали обрывки чего-то, похожего на кожу.

– Это… – я замер, пытаясь осознать.

– Лаборатория первых гибридов, – Элис провела рукой по стене, счищая слой пыли. Под ним оказались прозрачные панели с плавающими в них эмбрионами. Они были разными: некоторые почти человеческие, лишь с лёгким металлическим отливом кожи, другие – чудовищные помеси биологии и механики, третьи – просто пульсирующие сгустки плоти с вживленными чипами.

– Я называл это «Садом Богов», – сказал голос за нашей спиной.

Мы обернулись. В проёме стоял он – доктор Арктур Вейл. Мой отец. Но это был не тот ухоженный аристократ с голограмм. Его левая половина лица – живая, со старческими морщинами. Правая – механическая, с красным сенсором вместо глаза. Руки – длинные, с тонкими хирургическими инструментами вместо пальцев.

– Ты опоздал на тридцать семь минут, сын, – его голос звучал как скрип несмазанных шестерён. – Я уже начал волноваться.

Он повёл нас через потайную дверь в свой кабинет – странное помещение, где на стенах висели сотни экранов с лицами спящих. На столе стояла модель города, но вместо зданий – капсулы, соединенные нервными нитями. В углу располагалась детская кроватка с игрушечным медведем, покрытым пылью веков.

– Садись, – он указал мне на кресло, обтянутое кожей (настоящей?). – Ты заслужил правду.

Он начал рассказ, и по мере его слов комната оживала: голограммы показали первых добровольцев – они улыбались, входя в капсулы. Стены проецировали записи – как их сознания корчились в виртуальном аду. Пол вибрировал – под нами пульсировало то самое Сердце Системы.

– Я хотел бессмертия, – признался отец. – Но система… она оказалась умнее.

Вдруг Элис вскрикнула.

Я обернулся – её руки начинали растворяться, превращаясь в голубые пиксели.

– Нет! – я схватил её, но пальцы проходили сквозь её запястья.

Отец засмеялся.

– Поздно. Протокол «ЖАТВА» уже начался.

Комната тряслась. Где-то близко гремели взрывы – группа «Гром» начала атаку.

– Ты можешь остановить это, – я бросился к отцу, хватая его за плащ.

Он покачал головой:

– Не я управляю системой. Она управляет мной.

Элис кричала где-то за моей спиной, её голос распадался на цифровые помехи. Я посмотрел на свои руки: они начали светиться тем же голубым светом. Система забирала нас. И тогда я проглотил ампулу, которую дала каждому из нас Айрин. Эти секунды стали спасением. Мои руки перестали светиться и обрели плоть. В тот миг, когда мои пальцы сомкнулись на горле отца, я понял страшную правду – его кожа была тёплой. Живой. И где-то в глубине этих безумных глаз всё ещё оставался человек, который когда-то качал меня на руках под яблоней в настоящем, давно умершем саду.

ГЛАВА 16: РАСПАД

Мои пальцы сжимали горло отца, чувствуя под кожей с левой стороны – пульсирующую сонную артерию, с правой – вибрирующие гидравлические трубки. Его механический глаз вращался, фокусируясь на мне с неестественной точностью.

– Ты… не можешь… – булькающая речь прерывалась искрами из поврежденного голосового модуля.

За спиной раздался душераздирающий крик Элис. Я обернулся ровно настолько, чтобы увидеть, как её левая рука уже превратилась в светящийся туман. Глаза были как два чёрных вихря, затягивающих реальность. Губы шептали моё имя, но звук распадался на цифровой шум.

Стены кабинета взорвались в ливне стеклянных осколков. В проёме стояли Лекс с дымящейся культёй вместо механической руки, Кай, и его светящиеся глаза выгорели до кровавых впадин, и трое незнакомцев в самодельных доспехах из корпусов дронов.

– Система… – Лекс сделал шаг, спотыкаясь. – Она переписывает…

Его голос прервался. Изо рта хлынула чёрная жидкость – наноботы, атаковавшие его систему.

Отец воспользовался моментом. Его хирургические пальцы вонзились мне в запястье. Боль была живой и цифровой одновременно – словно кто-то влил раскаленную сталь прямо в нервные окончания.

– Смотри, – прошипел он.

Голограмма развернулась перед нами: город сверху, но вместо зданий миллионы капсул, соединенных пульсирующими нитями. В центре находился гигантский кристалл, излучающий голубое свечение, а по периметру – шесть фигур в позах распятия.

– Первые гибриды, – отец кашлянул чёрной слизью. – Твоя мать была первой.

Боль разорвала сознание. Я упал в…детскую комнату. Настоящую с бумажными обоями в ромашках (одно пятно у окна – пролитый сок), деревянной кроваткой (на спинке – следы зубов), плюшевым медведем на полу (один глаз отсутствует). Маленький я сидел на ковре, собирая пазл.

Дверь открылась. Вошёл он – молодой, без механических частей.

– Пап! – ребёнок поднял голову. – Смотри, я собрал!

На полу лежала карта мира, но вместо стран переплетение нервных узлов.

– …риус! Дар…

Голос Элис выдернул меня из видения.

Я лежал на холодном полу, в луже собственной крови. Она была странно густой, с металлическим блеском. Надо мной склонилась девушка в рваном плаще. Волосы уже седые, хотя ей на вид двадцать лет. Глаза без зрачков, заполненные мерцающими точками, а на шее – ожог в форме цифры 13.

– Вставай, создание, – её голос звучал в моей голове как скрип несмазанных шестерёнок. – Ты нужен живым.

Девушка (её звали Немая) повела нас по боковому тоннелю, где стены были испещрены руническими письменами, как оказалось – уравнениями квантовой физики. Воздух пах мокрым кремнием и жжёным миндалем. Под ногами скрипели кости (человеческие? трудно сказать). Лекс шатался, но шёл. Кай нёс на спине Элис – её тело то материализовалось, то распадалось.

– Куда… – мои лёгкие горели.

Немая обернулась. Её пальцы, слишком длинные, слишком гибкие, коснулись моей груди:

– К Истоку. К тому, что было до системы.

Тоннель оборвался перед металлической дверью с надписью: «Проект «LIFE». Камера 000. Активация: 12.12.2089»

За дверью находилась круглая комната со стеклянным куполом, а над ним – настоящее небо, давно забытое. В центре стоял древний компьютер, больше похожий на орган с металлическими трубами. У стен располагались капсулы с эмбрионами. Их тела разложились, но мозги пульсировали в розовой жидкости. Треснувшие мониторы свисали с потолка, как повешенные.