Завтра, которое не наступит

Слова повисли в воздухе, словно ядовитый газ.

– Ты… лжешь, – вырвалось у меня, но голос предательски дрогнул.

Женщина – моя мать? – медленно подняла руку, сдвинув с запястья кожаный браслет. Под ним обнаружился шрам в виде цифры: 01.

– Первый успешный гибрид, – прошептала она. Её голос звучал хрипло, будто давно не использовался для речи. – Твой отец вживил мне чип ещё до твоего рождения.

Мы стояли в огромном зале. Воздух здесь был другим – густым, насыщенным запахами горящего металла от импровизированных печей, старой бумаги (они хранили книги в пластиковых контейнерах), человеческого пота и машинного масла. Свет поступал от биолюминесцентных грибов, выращенных вдоль стен. Их синеватое свечение отражалось в лужах на полу, создавая иллюзию звёздного неба под землёй.

– Электричество воруем из городских сетей, – пояснила Элис, перешагивая через лужу. Её голос звучал странно звонко в этой полутьме. – Воду фильтруем через старые угольные системы.

Женщина, называвшая себя моей матерью, но выглядевшая как дряхлая старушка, отчего я мысленно окрестил её Бабушкой, протянула мне фотографию. На снимке: молодой отец в лабораторном халате, она, прикованная к креслу с электродами на висках, и… я. Младенец в инкубаторе с такими же электродами.

– Мы хотели создать совершенного человека, – прошептала она.

Кадр на снимке ожил.

– Коллеги, мы предлагаем не просто решение кризиса. Мы создаем новый рай. Мир без болезней, без смерти. Они будут спать, но их сознания обретут вечную жизнь в идеальной симуляции, – вещал молодой отец.

Затем кадр сменился. Теперь отец стоял над капсулой с ребёнком.

– Первый гибридный образец стабилизирован. Матрица принимает сознание.

Ребёнок в капсуле открыл глаза. Они светились.

– Это… я? – голос сорвался.

Элис молча кивнула.

Лагерь жил странной, полумеханической жизнью. Жилые отсеки выглядела как переделанные грузовые контейнеры с койками в три яруса, столы, заваленные деталями от дронов и медицинским оборудованием, использовались как лаборатории, оружием служили самодельные электромагнитные пусковые установки из водопроводных труб. Стены сплошь и рядом исписаны уравнениями и воспоминаниями тех, кто проснулся. На одной висели портреты – фотографии людей в капсулах, снятые скрытыми камерами. Под каждым фото имелись имя и дата: «Марк Т. Заснул: 12.08.2098. Пробудился: ?» В углу лагеря стояла старая швейная машинка, которая переделывала дронную обшивку в одежду. На «кухне» я нашёл настоящий кофе (редчайшая ценность), который хранился в свинцовой банке. У противоположной стены стоял макет города – точная копия мегаполиса, но с подписанными секретами: «Сектор D-14: массовое пробуждение», «Центральный Узел: контроль сознаний».

Элис подвела меня к странному аппарату – нечто среднее между сканером и музыкальным инструментом.

– Это мой «дневник», – её пальцы коснулись клавиш. Аппарат заиграл меланхоличную мелодию. На экране появились кадры её жизни: капсула с розовой жидкостью, вспышки боли при пробуждении, первые дни в лагере, когда она училась заново ходить.

– Во сне я была кем-то другим, – её голос дрогнул. – Художницей. Рисовала настоящие картины.

Она развернула холст – портрет моего отца, но в образе демона с процессорами вместо глаз.

Мы пристроились у костра. Старый инженер Маркус с механической рукой наливал «чай» – мутную жидкость с запахом металла:

– Мы думали, что создаём будущее. А построили цифровую гробницу.

Девушка, которую звали Лира, поправила повязку на руке:

– Они украли у нас право на смерть. Даже умирать по-настоящему мы не можем.

Неподалеку от них Кай, мальчик-светлячок (ребёнок-мутант, который может видеть в темноте и чувствовать приближение дронов) рисовал на стене углём:

– А во сне были бабочки. Настоящие. Они садились на руки… и не исчезали.

Ночью (если можно назвать ночью время, когда грибы-светильники тускнеют) мы сидели у аварийного выхода. Элис вдруг сняла перчатку. Её ладонь была усыпана шрамами от кабелей.

– Каждый день я подключаюсь к системе, – призналась она. – Ищу слабые места.

Я взял её руку. Кожа была холодной, но в глубине чувствовалась тёплая дрожь.

– Почему ты рискуешь?

– Потому что помню, – её глаза отражали мерцание грибов. – как пахнет дождь.

На утро Лекс собрал нас. На столе лежал план Центрального Узла.

– Здесь, – он ткнул в схему, – главный сервер. Но защищают его не дроны.

На экране появилось изображение Кураторов.

Бабушка встала, её тень колыхалась на стене:

– Завтра в 3:17 – перезагрузка системы. У нас будет 12 минут, чтобы проникнуть внутрь.

Обитатели лагеря ещё долго обсуждали детали своего плана, а Элис взяла меня за руку и повела. Вскоре мы оказались в тайной комнате – бывшей вентиляционной шахте, где на стенах висели сотни фотографий.

– Это те, кто не проснулся.

Среди снимков я увидел себя – ребёнка в лаборатории.

– Ты всегда был частью системы, Дариус, – Элис прижала ладонь к моей груди. – Но твоё сердце настоящее.

Снаружи донёсся грохот, патруль приближался.

Элис внезапно обняла меня. Её губы пахли ржавчиной и мятой.

– Выбирай сейчас.

Я посмотрел на фотографии. На Элис. На свои руки – чистые, без следов от кабелей.

– Я уже выбрал.

Вдруг раздался сигнал тревоги. Кай вбежал в зал, его глаза полыхали неестественным светом:

– Они идут! Все!

Мы заняли позиции. Лекс раздавал оружие. Бабушка подключилась к главному компьютеру. Элис стояла у входа, её пальцы перебирали что-то в воздухе, готовили свою особую способность. Где-то сверху раздался взрыв. Война началась.

ГЛАВА 12: ПЕРВАЯ КРОВЬ

Тьма в тоннеле задышала. Влажный воздух сгустился, наполнившись металлическим привкусом приближающейся бури. Я прижался спиной к холодной бетонной стене, чувствуя, как её шершавая поверхность впивается в кожу сквозь тонкую ткань одежды.

Элис стояла рядом, её тонкие, бледные, с едва заметными шрамами от нейроинтерфейсов пальцы сжимали странный прибор, собранный из обломков дронов. Он пульсировал слабым голубым светом, будто живое существо.

– Три минуты до схватки, – её голос прозвучал как шелест опавших листьев.

Где-то впереди, в змеиных переплетениях тоннелей, раздался первый тревожный звук – металлический скрежет, словно гигантский механизм перемалывал кости.

Дроны вышли на охоту. Они появились из темноты внезапно, словно сама тьма кристаллизовалась в смертоносные формы. Разведчики, размером с ладонь, юркие как тараканы, с красно-жёлтыми глазками-сенсорами, ползли по стенам и потолку, оставляя за собой липкие следы феромонных меток. За ними шли солдаты, человеческого роста, с гладкими хромированными корпусами, отражавшими наши искаженные силуэты. Их движения были неестественно плавными, как у пауков, знающих, что добыча уже в паутине. Замыкали отряд противника тяжеловесы – массивные, на шести конечностях, с вращающимися орудийными модулями. От их шага дрожала земля.

– Сейчас! – крикнул Лекс.

Грибы-светильники погасли разом. Нас окутала слепая тьма.

Я услышал, как Элис делает глубокий вдох, и её прибор взорвался каскадом искр.

Дроны замерли на секунду, их глазки померкли, корпуса задрожали. Этого хватило.

– Вперёд! – рёв Маркуса разорвал тишину.

Из темноты вырвались фигуры повстанцев. Лира неслась первой, её глаза светились жутковатым зелёным, а в руках сверкало что-то похожее на сварочную горелку. Кай скользил по стенам, как ящерица, его светящиеся ладони оставляли на металле обугленные следы. Старая медсестра Айрин (я и не знал, что она среди нас) шла медленно, разматывая за собой катушку с кабелями – они извивались, будто живые.

Я бросился вперёд, ощущая, как в груди разливается странное тепло.

Первый дрон (разведчик) прыгнул мне в лицо, я инстинктивно увернулся, и его лезвие-сенсор лишь слегка оцарапало щёку. Кровь, тёплая и солёная, потекла по подбородку.

Тогда я понял.

Это не симуляция.

Это по-настоящему.

ГЛАВА 13: ТАНЕЦ СМЕРТИ

Битва превратилась в сюрреалистический балет. Лекс сражался как демон. Его механическая рука трансформировалась, обнажая скрытые лезвия. Он двигался с невозможной для человека скоростью, оставляя за собой лишь груды искорежённого металла. Но с каждым убитым дроном его движения становились медленнее, Система пыталась взять его под контроль.

Элис стояла в центре зала, её волосы поднялись, как будто она находилась под водой. Голубые молнии бежали по её коже, сжигая любую машину, что осмеливалась приблизиться. Но из носа уже текла кровь от перенапряжения.

Маркус со своей бандой «технарей» создавал баррикады из убитых дронов, умело перенаправляя потоки атакующих.

Я схватил с земли оторванную дронную конечность, она дергалась в моей руке, как пойманная рыба.

Первый настоящий дрон (солдат) нацелился на меня. Его оружие зажужжало, заряжаясь.

В тот миг время замедлилось. Я увидел каплю пота, скользящую по виску Элис, искру в глазах Кая, когда он поджигал очередного разведчика, как Бабушка в дальнем углу подключает к себе десяток кабелей одновременно. И понял, где мое место.

С диким криком я бросился вперёд, целясь обломком прямо в «глаз» дрона.

Хруст.

Искры.

Запах горелой изоляции.

Я победил.

Когда казалось, что мы выигрываем, они появились. Сначала просто тени в дальних тоннелях. Потом послышался шёпот, похожий на помехи в старом радио. И наконец первый Куратор вышел на свет. Он был прекрасен и ужасен одновременно: тело высотой под три метра, покрытое чем-то вроде жидкого металла, переливающегося всеми цветами радуги. Пальцы были длинные, тонкие, заканчивающиеся острыми как бритва наконечниками. Лицо… Боже, лицо походило на гладкую маску без рта, с двумя огромными чёрными глазами, в которых отражались все наши страхи.

Он запел.

Звук проник в кости, в мозг, в саму душу. Рядом со мной Кай упал на колени, схватившись за голову. Его светящиеся глаза потухли.

– Не слушай! – закричала Элис, но её голос потонул в этом дьявольском хоре.

Куратор поднял руку, и все дроны замерли, затем развернулись в нашу сторону.

Лекс застонал, его механические части взбунтовались, конечности дергались против его воли. Я попытался сделать шаг вперед, но ноги не слушались.

Мы проигрывали.

И тогда Бабушка сделала свой ход. Она встала во весь рост (как же высока она оказалась!) и разорвала свою рубаху.

Под ней оказалось не тело, а сплетение проводов и органической ткани, пульсирующее голубым светом.

– Ты забыл меня, создатель? – её голос эхом разнесся по тоннелю.

Куратор замер.

Она шагнула вперёд:

– Я – Ноль-Один. Первая. Мать всех вас.

И вонзила пальцы в свою грудь, вырывая оттуда кристалл – точь-в-точь как у Лекса, но больше, мощнее.

– Прими этот дар!

Кристалл взорвался ослепительной вспышкой. Куратор закричал впервые за всю битву. От его крика лопнули трубы на потолке. Дроны ослепли, натыкаясь друг на друга. А мы… Мы увидели путь.

Узкий лаз в стене, ведущий в самое сердце Системы. Бабушка упала на колени, её тело начало распадаться на молекулы.

– Иди… – её последний шёпот был обращён ко мне. – Сын мой…

Когда всё закончилось, пол был усеян обломками дронов, которые ещё дёргались, как обезглавленные насекомые. Воздух пах гарью и чем-то кислым – возможно, дронной «кровью». Кай лежал без сознания, но живой. Лекс собирал свою оторванную руку, лицо его исказилось от боли. Элис стояла перед входом в туннель, её руки дрожали.

– Она знала, – прошептала девушка. – Знала, что это её убьёт.

Я подошёл и обнял её – впервые по-настоящему. Её тело было холодным, но где-то глубоко внутри горел огонь.

– Мы идём дальше? – её вопрос повис в воздухе.

Где-то в темноте тоннеля что-то зашевелилось.

Новая угроза? Или спасение? Я посмотрел на свои окровавленные руки.

– Идём.

Когда мы ступили в чрево туннеля, мне почудилось, что стены ровно и глубоко, как спящий великан, дышат. И я внезапно осознал: мы идём не просто к сердцу Системы. Мы идём к моему отцу.

ГЛАВА 14: ПЕРЕД БУРЕЙ

Тоннель сужался, словно горло гигантского зверя, готового нас проглотить. Стены, покрытые слоем влажного конденсата, пульсировали в такт далеким механическим ритмам Центрального Узла. Каждый наш шаг отдавался глухим эхом, растворяясь в сырой темноте.

Я шёл следом за Элис, наблюдая, как свет биолюминесцентного гриба, прикрепленного к её поясу, отбрасывает мерцающие блики на её бледную шею. Её волосы, собранные в небрежный пучок, казались чернее самой тьмы вокруг нас.

– Здесь, – она остановилась перед массивной дверью, покрытой слоем ржавчины и странными, будто выжженными, символами.

Лекс шагнул вперёд, его механические пальцы с тихим шипением разогрелись, превратившись в тонкие щупы. Он вставил их в почти незаметные пазы по краям двери.

– Старая сервисная шахта, – пробормотал он. – Должна вести прямо в нижние уровни Центрального Узла.

Дверь со скрипом поддалась, открыв перед нами узкий проход, заваленный обломками древней техники. Воздух оттуда пахнул озоном и чем-то кислым – как будто где-то внутри гнила плоть машины.

Мы вернулись в главный зал, где уже кипела подготовка. Лагерь, обычно погруженный в полумрак, сейчас напоминал растревоженный улей.

У стола, собранного из обломков дронов, Маркус разбирал и чистил самодельные электромагнитные винтовки. Их стволы были скручены из водопроводных труб, а аккумуляторы выдраны из уличных фонарей.

– Береги заряды, – хрипел он, протирая очки, заляпанные машинным маслом. – Каждый выстрел на вес золота.

Рядом Кай, все ещё бледный после битвы, нанизывал на проволоку обломки процессоров.

– Импровизированные гранаты, – пояснил он, заметив мой взгляд. – Взорвутся красиво.

Айрин, старая медсестра, раздавала повстанцам ампулы с мутной жидкостью.

– Адреналин и нейроблокаторы, – объяснила она. – Если Кураторы попытаются взять контроль над вашей нервной системой, это даст вам несколько секунд, чтобы вырваться.

Она сунула одну и мне в руку. Ампула была холодной, как лёд.

Лира сидела перед грудой мониторов, подключенных к украденному серверу. На экранах мелькали обрывки кадров – коридоры Центрального Узла, пульсирующие серверные стойки, тени, скользящие по стенам.

– Система уже знает, что мы идём, – сказала она, не отрываясь от экранов. – Но она не знает, когда.

Лекс развернул перед нами голограмму Центрального Узла – многоуровневую паутину коридоров и залов, уходящую глубоко под землю.

– Мы идём тремя группами, – его голос звучал жёстко, как сталь. – Группа «Гром» (Лекс, Маркус и бойцы с электромагнитными зарядами) наносит отвлекающий удар по восточному крылу: взрывы, шум, хаос. Группа «Тень» (Кай, Лира и разведчики) проникнут через вентиляцию. Их задача – отключить систему подавления сознаний. Группа «Клинок» (Я, Элис и несколько гибридов) идут прямым путём к сердцу Системы.

Тишина повисла тяжёлым покрывалом. Перед атакой лагерь затих. Люди сидели у потухших костров, кто-то шептал молитвы, кто-то прощальные слова близким. Я нашёл Элис на краю лагеря, в маленькой нише, где когда-то, возможно, хранились инструменты. Она сидела, обхватив колени, её глаза были прикрыты.

– Не спишь? – прошептал я.

Она покачала головой.

– Боюсь уснуть. А вдруг это сон? – она подняла на меня взгляд. – А вдруг я проснусь там снова?

Я сел рядом, и наши плечи соприкоснулись.

– Ты же говорила, что помнишь вкус дождя.

Она улыбнулась, и в этом улыбке было что-то хрупкое.

– Помню. Он был… холодным. И таким живым.

Её пальцы нашли мои, сплетаясь с ними.

– Пообещай мне одну вещь, – шепнула она.

– Что?

– Если я снова начну исчезать… если Система возьмёт верх…

– Не будет этого.

– Пообещай.

Я посмотрел в её глаза – эти странные, мерцающие глубины.

– Я вытащу тебя. Сколько бы раз это ни потребовалось.

Она кивнула, и в этот момент где-то в темноте раздался сигнал тревоги.

Мы стояли у входа в тоннель, последней черте перед точкой невозврата. Лекс раздавал последние указания.

– Помните: Система будет атаковать ваши слабости. Она знает ваши страхи.

Маркус перекрестился по-старинке. Кай нервно теребил свою «светящуюся» руку. Элис стояла неподвижно, её лицо было каменной маской. Я взглянул вниз – на ампулу в своей руке.

Несколько секунд, чтобы вырваться.

Лекс поднял руку.

– Пошли.

И тьма поглотила нас.

Когда я сделал первый шаг в тоннель, мне показалось, что стены зашептали моё имя, но это мог быть лишь ветер, или эхо, или та часть меня, что всё ещё боялась узнать правду.

ГЛАВА 15: СЕРДЦЕ МАШИНЫ

Тоннель извивался как раненый змей, то сужаясь до размеров канализационной трубы, где приходилось ползти на четвереньках, то неожиданно раскрываясь в просторные залы, заваленные древней техникой. Воздух становился гуще с каждым шагом: пахло перегоревшими микросхемами и чем-то органическим, словно где-то в глубине гнило гигантское существо.

Я шёл вторым в колонне. Впереди шла Элис с её призрачным грибным светильником, за мной трое гибридов с модифицированными конечностями, готовыми превратиться в оружие при первом сигнале опасности.

Она сработала на третьем повороте.

Элис резко подняла руку, заставив всех замереть. Её светильник погас.

– Пол, – прошептала она.

Я опустил взгляд. В слабом свечении биолюминесцентных мхов увидел – пол был усеян почти невидимыми нитями толщиной с паутину.

– Нейросенсоры, – один из гибридов, чьё лицо было скрыто маской из обрывков кожи дрона, осторожно присел. – Триггер на движение.

Он достал из рюкзака банку с липкой чёрной массой и начал аккуратно покрывать нити. Вещество пузырилось, поглощая сенсоры.

– Нам повезло, – прошептала Элис. – Это старая система охраны. Новые реагируют даже на дыхание.

Мы перешагнули через обработанный участок, и в этот момент стена справа вздрогнула.

Они нашли нас.

Тоннель неожиданно вывел нас в огромное круглое помещение, напоминающее заброшенный храм. Стены были покрыты мозаикой из разбитых процессоров, складывающихся в лики древних богов технологий. Потолок пронизывали свисающие кабели, как лианы в джунглях. В центре находился высохший бассейн с чёрной жидкостью, в которой плавали обрывки чего-то, похожего на кожу.

– Это… – я замер, пытаясь осознать.

– Лаборатория первых гибридов, – Элис провела рукой по стене, счищая слой пыли. Под ним оказались прозрачные панели с плавающими в них эмбрионами. Они были разными: некоторые почти человеческие, лишь с лёгким металлическим отливом кожи, другие – чудовищные помеси биологии и механики, третьи – просто пульсирующие сгустки плоти с вживленными чипами.

– Я называл это «Садом Богов», – сказал голос за нашей спиной.

Мы обернулись. В проёме стоял он – доктор Арктур Вейл. Мой отец. Но это был не тот ухоженный аристократ с голограмм. Его левая половина лица выглядела живой, покрытой старческими морщинами. Правая же была механическая, с красным сенсором вместо глаза. Руки оказались длинными, с тонкими хирургическими инструментами вместо пальцев.

– Ты опоздал на тридцать семь минут, сын, – его голос звучал как скрип несмазанных шестерён. – Я уже начал волноваться.

Он повёл нас через потайную дверь в свой кабинет – странное помещение, где на стенах висели сотни экранов с лицами спящих. На столе стояла модель города, но вместо зданий – капсулы, соединенные нервными нитями. В углу располагалась детская кроватка с игрушечным медведем, покрытым пылью веков.

– Садись, – он указал мне на кресло, обтянутое кожей (настоящей?). – Ты заслужил правду.

Он начал рассказ, и по мере его слов комната оживала: голограммы показали первых добровольцев. Они улыбались, входя в капсулы. Стены проецировали записи: как их сознания корчились в виртуальном аду. Пол вибрировал. Под нами пульсировало то самое сердце Системы.

– Я хотел бессмертия, – признался отец. – Но система… она оказалась умнее.

Вдруг Элис вскрикнула.

Я обернулся. Её руки начинали растворяться, превращаясь в голубые пиксели.

– Нет! – я схватил её, но пальцы проходили сквозь её запястья.

Отец засмеялся.

– Поздно. Протокол «ЖАТВА» уже начался.

Комната тряслась. Где-то близко гремели взрывы. Это группа «Гром» начала атаку.

– Ты можешь остановить это, – я бросился к отцу, хватая его за плащ.

Он покачал головой:

– Не я управляю системой. Она управляет мной.

Элис кричала где-то за моей спиной, её голос распадался на цифровые помехи. Я посмотрел на свои руки: они начали светиться тем же голубым светом. Система забирала нас. И тогда я проглотил ампулу, которую дала каждому из нас Айрин. Эти секунды стали спасением. Мои руки перестали светиться и обрели плоть. В тот миг, когда мои пальцы сомкнулись на горле отца, я понял страшную правду – его кожа была тёплой. Живой. И где-то в глубине этих безумных глаз всё ещё оставался человек, который когда-то качал меня на руках под яблоней в настоящем, давно умершем саду.

ГЛАВА 16: РАСПАД

Мои пальцы сжимали горло отца, чувствуя под кожей с левой стороны пульсирующую сонную артерию, с правой – вибрирующие гидравлические трубки. Его механический глаз вращался, фокусируясь на мне с неестественной точностью.

– Ты… не можешь… – булькающая речь прерывалась искрами из поврежденного голосового модуля.

За спиной раздался душераздирающий крик Элис. Я обернулся ровно настолько, чтобы увидеть, как её левая рука уже превратилась в светящийся туман. Глаза были как два чёрных вихря, затягивающих реальность. Губы шептали моё имя, но звук распадался на цифровой шум.

Стены кабинета взорвались в ливне стеклянных осколков. В проёме стояли Лекс с дымящейся культёй вместо механической руки, Кай, его светящиеся глаза выгорели до кровавых впадин, и трое незнакомцев в самодельных доспехах из корпусов дронов.

– Система… – Лекс сделал шаг, спотыкаясь. – Она переписывает…

Его голос прервался. Изо рта хлынула чёрная жидкость – наноботы, атаковавшие его систему.

Отец воспользовался моментом. Его хирургические пальцы вонзились мне в запястье. Боль была живой и цифровой одновременно, словно кто-то влил раскаленную сталь прямо в нервные окончания.

– Смотри, – прошипел он.

Голограмма развернулась перед нами: город сверху, но вместо зданий миллионы капсул, соединенных пульсирующими нитями. В центре находился гигантский кристалл, излучающий голубое свечение, а по периметру стояли шесть фигур в позах распятия.

– Первые гибриды, – отец кашлянул чёрной слизью. – Твоя мать была первой.

Боль разорвала сознание. Я упал в…детскую комнату. Настоящую с бумажными обоями в ромашках (одно пятно у окна – пролитый сок), деревянной кроваткой (на спинке – следы зубов), плюшевым медведем на полу (один глаз отсутствует). Маленький я сидел на ковре, собирая пазл.

Дверь открылась. Вошёл он – молодой, без механических частей.

– Пап! – ребёнок поднял голову. – Смотри, я собрал!

На полу лежала карта мира, но вместо стран переплетение нервных узлов.

– …риус! Дар…

Голос Элис выдернул меня из видения.

Я лежал на холодном полу, в луже собственной крови. Она была странно густой, с металлическим блеском. Надо мной склонилась девушка в рваном плаще. Волосы уже седые, хотя ей на вид двадцать лет. Глаза без зрачков, заполненные мерцающими точками, а на шее виднелся ожог в форме цифры 13.

– Вставай, создание, – её голос звучал в моей голове как скрип несмазанных шестерёнок. – Ты нужен живым.

Девушка (её звали Немая) повела нас по боковому тоннелю, где стены были испещрены руническими письменами, как оказалось – уравнениями квантовой физики. Воздух пах мокрым кремнием и жжёным миндалем. Под ногами скрипели кости (человеческие? трудно сказать). Лекс шатался, но шёл. Кай нёс на спине Элис, её тело то материализовалось, то распадалось.

– Куда… – мои лёгкие горели.

Немая обернулась. Её пальцы, слишком длинные, слишком гибкие, коснулись моей груди:

– К Истоку. К тому, что было до системы.

Тоннель оборвался перед металлической дверью с надписью: «Проект «LIFE». Камера 000. Активация: 12.12.2089»

За дверью находилась круглая комната со стеклянным куполом, а над ним – настоящее небо, давно забытое. В центре стоял древний компьютер, больше похожий на орган с металлическими трубами. У стен располагались капсулы с эмбрионами. Их тела разложились, но мозги пульсировали в розовой жидкости. Треснувшие мониторы свисали с потолка, как повешенные.

Немая подвела меня к главному терминалу, и её голос снова зазвучал в моей голове, хотя губы девушки даже не шелохнулись: