Куколка. Из обломков

Когда от кофе остались лишь капли, они вышли из кафе и прогулочным шагом отправились к ближайшему торговому центру, что находился за перекрестком.

Над городом плавали сгущенным туманом облака, больше похожие на плотный пожарный дым. Дождь в любой момент мог обвалиться ливнем, а мог и вовсе пропустить эту остановку и разлиться где-нибудь в следующем городке под утро. Непредсказуемость погоды не особенно смущала прохожих, о чем Татьяна судила по безмятежным лицам. Люди ловили остатки теплых деньков, проводили время на улице в компании близких и смеялись впопад и невпопад на каждом шагу.

– Ну, расскажи, как жила, чем занималась все это время? – спросил Вадим, сунув смартфон в передний карман джинсов, когда они подходили к светофору.

– Права пытаюсь получить, – вздохнула Татьяна, глядя на мигающего зеленого человечка в черном кругу по ту сторону дороги. – Третий экзамен завалила.

– Да ладно?

Ей стало неловко, потому что она не понимала, чему именно он удивился: тому, что она вообще собирается получить права, или тому, что проваливает экзамены.

– Три раза – это еще немного, – махнул Вадим рукой куда-то в сторону. – Соня с пятого раза сдала. Зато сама.

Он обернулся на Татьяну, когда закончился пешеходный переход.

– Я, видимо, вообще не сдам, – нахмурилась она и отвернулась. – Раз даже у Сони только с пятой попытки получилось.

Вадим улыбнулся.

– Тебе сила воли и гордыня не позволят.

Они вошли в торговый центр вместе с толпой таких же прогуливающихся потенциальных покупателей и соперников в очереди на кассы и в примерочные. Татьяне в память врезался их первый и последний поход в кино, здесь, на четвертом этаже. Она вспомнила, как неслась к нему после репетиции на встречу, которая стала их единственным нормальным свиданием за всю долгую историю непростых отношений. Да и то закончилось слишком внезапно и неудачно. Из ниоткуда появившаяся мама все испортила. Татьяна тогда и подумать не могла, что спустя всего год мама станет их связующим звеном.

Пока они ходили из магазина в магазин, Вадим рассказывал о своем пути к водительским правам. Отец учил его водить на стареньком «Фольксвагене», который впоследствии ему подарил на восемнадцатилетие. Тогда Вадим смог получить права официально, хотя экзамен сдал заранее, а водить научился еще раньше и часто нарушал, вывозя друзей на ночные безбашенные поездки по городу с подкатом к девчонкам. Рассказывал об этом с теплой улыбкой на лице.

– Как-то я решил выпендриться и вызвал своего одноклассника на гонку. А у него, точнее его отца, тачка гораздо круче моей была. Новая бэха. Разумеется, я проиграл. И заработал себе в копилку еще один комплекс, который до сих пор не переборол, – сейчас Вадим над этим смеялся.

Татьяна посмотрела на него скептически. Ей казалось невозможным наличие у Вадима комплексов. Он обо всем так легко говорил и так легко всегда себя вел, что самоуверенностью мог бы успешно торговать. Она озвучила свои сомнения.

– Это меня мать научила, – ответил Вадим горделиво.

Они гуляли по мужскому отделу магазина одежды, в котором Татьяна себе ничего не смогла присмотреть. Здесь было слишком много всего и разного, но все так пестрило, что мозолило глаза. А Вадим на каждую рубашку заглядывался и внимательно все рассматривал, перебирая плечики.

– А знаешь, было время, когда я мать дико ненавидел, – сказал он вдруг, улыбаясь как ни в чем не бывало.

Татьяна вытаращила глаза и прислушалась внимательнее, стараясь не отходить от него.

– В подростковом возрасте я сильно стеснялся, потому что одноклассники над ней смеялись. Дружки мои тогдашние тоже. Прямо при мне стебали ее выраженную сексуальность. Ну, разумеется, потому что она в школу приходила в суперминишортиках и с декольте до пупка. Тогда она еще хлеще выглядела. Это после курсов стилиста более-менее одеваться научилась.

Вадим вытащил из кучи белых рубашек одну с черными пуговицами и повертел перед собой.

– Я, чтобы не отставать от друзей, тоже смеялся, хотя самому было обидно. Научился сам подшучивать над ней в компании, чтобы опережать их издевки. А ей хоть бы хны. Все басню рассказывала про Моську и Слона.

Усмехнувшись, он встал перед зеркалом. Рубашку приложил к груди и завертелся в стороны, хотя с боков смотреть было бессмысленно. Татьяна уперлась плечом в стену, на которой висело зеркало, и скрестила руки, вспоминая все образы Арины, что она видела. Вульгарности в них было чуть-чуть.

– Я однажды даже с одноклассником подрался из-за нее.

Татьяна внимала его откровениям.

– Ну, знаешь, он сказал что-то обидное, типа: «Я твою мать отымею». А отымел меня, в итоге. Я еле домой приполз, оставляя за собой лужи крови.

Взгляд у Вадима был пугающе веселым.

– Мать, конечно, допросила меня с пристрастием. Мы с ней тогда жестко поругались. Я ей все высказал. Она расплакалась. С ней оооочень редко такое случается.

Он посмотрел на Татьяну, поджав подбородок. Она кивнула для подтверждения, потому что тоже никогда не видела Арину в слезах.

– Потом сказала, что я сам дебил, что меня унижают только потому, что я сам это позволяю, что рты всем не заткнешь, так что надо заткнуть себя и не допускать просачивания всяких издевок внутрь.

– Меня она этому тоже научила, – улыбнулась Татьяна.

Вадим перевел взгляд на рубашку.

– Возьму эту.

– Без примерки?

– Я свой размер знаю, – махнул лениво.

Татьяна закатила глаза. Они отправились к кассе, где в очереди перед ними стояла пара человек. Разглядывая комплекты разноцветных носков в прозрачных боксах, она сказала:

– Мне, на самом деле, иногда за нее обидно. Вы с Ладой ей так грубите часто.

Вадим фыркнул.

– Она сама такая. Нормально общаться не умеет.

Он мотнул головой, повесив рубашку на руку, как официанты полотенца.

– Но она за вас переживает, воспитывает по-своему, но, кажется, эффективно. Я вам даже завидую.

Татьяна опустила плечи и склонила голову. Вадим попытался заглянуть ей в глаза, но с высоты его роста это было тяжело сделать.

– Ну, мы ее тоже любим. Несмотря ни на что. Родственная любовь она такая, – усмехнулся он. – Твоя мать в тебе души вообще не чает. До сих пор.

– Зато ничему не научила, – Татьяна пусто глядела на полосатую плитку под ногами.

– Почему? Она воспитала в тебе силу воли, которая помогает жертвовать желанным ради важного. Полезное качество.

Встретив его взгляд, Татьяна нахмурилась.

– Воля у тебя железная, конечно, – Вадим говорил это в сторону кассы, куда повернул голову. – Ты ведь легко отказываешься даже от того, без чего вроде бы только что жить не хотела. Похвально. У меня тоже вызывает зависть.

Он снова посмотрел на нее, только теперь холодным взглядом. Татьяна сильнее сдвинула брови, вспомнив их разговор на свадьбе Дэна и Алисы. Грудь заполнилась тяжестью. Сердце опять заскулило. Челюсти сжимались, чтобы отвлечь от боли, нарастающей во всем теле. Проснулось чувство вины и разбудило следом обиду.

– Несправедливо, – процедила она, зажав в правой руке большой палец левой. – У меня даже времени подумать не было.

Вадим бросил недоуменный взгляд, но кассир привлекла его внимание громким «Здравствуйте!». Татьяна выбралась из очереди, отойдя метра на два от кассового стола. Пока он расплачивался, она боролась с кишащими чувствами, бьющими по стенкам души изнутри. Медленно закрывала и открывала глаза, никак не могла разжать стиснутые зубы.

– Идем, – Вадим прошел мимо к выходу.

Татьяна нехотя подалась следом.

Глава 5. Сила воли (3)

Они зашли в соседний магазин. Она бессмысленно перебирала вещи одну за другой, чтобы не дать эмоциям поглотить разум. Вадим шуршал пакетом позади, тоже что-то разглядывая на стеллажах. Когда Татьяна оценивала черное классическое мини, подняв его над собой, Вадим подбежал с блейзером насыщенно-лимонного цвета.

– Я знаю, что тебе понравится, – расплылся он в довольной улыбке, протягивая ей находку.

Татьяна окинула взглядом предложение и, приняв его, вместе с платьем приложила блейзер к груди перед зеркалом. Она тоже завертелась, как до этого делал Вадим, и тихо промычала, довольная нарядом. Он быстро смотался в соседний отдел и вернулся с желтым кружевным бюстгальтером.

– И вот это под пиджак, – широко ухмылка сияла.

Татьяна покосилась на него недовольно.

– Я же на деловую встречу иду, а не на кастинг гоу-гоу! – и отпихнула рукой непристойное предложение.

Вадим разочарованно опустил уголки губ.

– А че, мать всегда на переговоры откровенно одевается. Не знаю, конечно, на что она рассчитывает больше: через секс получить бизнес или через бизнес получить секс. Ей обычно и то, и то удается.

Татьяна посмеялась.

– Пойдем, посмотришь на меня, – она указала на примерочные кабинки за стеллажами с обувью.

Выбрав самую дальнюю кабинку, Татьяна закрылась плотной шторой. До конца ее натянуть не удалось. С обоих боков любой при желании мог бы подсмотреть, поэтому она попросила Вадима прижать штору к стенкам примерочной.

– Мать со мной поделилась вашим бизнес-планом, – говорил он из-за портьеры, но слышно было так, будто он стоял над Татьяниной головой.

Она расстегивала рубашку перед зеркалом, глядя на свое отражение. Внизу нарастало желание снять с себя абсолютно все и затащить Вадима в примерочную. Воспоминания о последнем сексе в лифте предстали перед глазами, поощряя раздувшееся возбуждение. Но из соседней кабинки послышались веселые голоса двух подружек, с другой стороны – сердитое ворчание пожилой женщины на собственного мужа, а напротив – детский смех. Пришлось себя усмирить.

– Она сама, что ли, эту презентацию лепила? Третьей пяткой левой ноги, – усмехнулся он. – Кажется, я в школе и то лучше делал.

– Ну вот и сделал бы! – проворчала Татьяна, надевая тугое платье через голову.

– А я сделал. И простенькие скетчи интерьеров набросал.

Натянув платье до колен, она увидела протянутый из-за шторы смартфон с яркой картинкой на экране. Взяла его и присмотрелась. Перед ней высветился слайд, где все было написано как будто от руки черным по белому красивым почерком с легкими заметками-скетчами по краям. Картинки выводились словно чернилами и явно не были взяты из интернета. Татьяна поняла, что Вадим все нарисовал сам, потому что презентация идеально подходила к их идее.

На слайдах изображались наметки интерьеров будущего бара или отдельные его персонажи: огромный дуб, внутрь которого поместилась оценка аренды и ремонта помещения, русалка, которая рассказывала про инвестиции в рекламу, кот ученый, который вещал о штате и фонде заработной платы и другое. Все вместе казалось небрежным пятиминутным наброском, но при этом очень стильным. Отсутствие цветов, которые Татьяна в своей презентации пыталась специально подобрать, чтобы попасть в настроение инвестора, здесь, наоборот, было преимуществом и не позволяло фону переманивать фокус на себя. Лучше сделать было нельзя. Она сначала хотела обозлиться на то, что он специально выпендривается, унижая ее работу, даже если не знает, что работа ее, но решила сдаться его таланту сразу.

– Прикольно, – протянула Татьяна. – Много времени потратил?

– Ну да, целых два часа убил, наверно, – без обиняков ответил Вадим.

Она выпала в осадок, разинув рот. Ущемленное чувство гордости вспыхнуло в груди. Целый день ее работы ушел в никуда. Пришлось поджать губы, чтобы не дать пламени злости и зависти вырваться наружу.

– Ты рисуешь, как дышишь, – проговорила Татьяна с едва слышимой ноткой обиды.

По окончании годового курса по рисованию она поняла, что никогда не достигнет такого же уровня, даже если это были просто скетчи.

– Матери русалка не понравилась, – раздался смешок за шторой.

Татьяна вернулась к слайду с рекламой и увеличила изображение русалки на экране. Девушка с рыбьим хвостом не была прорисована детально и объемно, но все необходимые атрибуты имелись. Она казалась стройной, пышногрудой и длиннохвостой. Черные волосы аккуратно расплетались по углам слайда в простенький и при этом изысканный узор. Круглые объемные груди смотрели на зрителя нагло, приманивая взгляд и не отпуская внимание.

– А мне нравится, – Татьяна высунула лицо из кабинки и уткнулась носом в его солнечное сплетение.

Аромат ментола и хвои снова вскружил голову. Вадим отступил на полшага и улыбнулся.

– Волосы особенно хорошо получились, – Татьяна отзеркалила его улыбку. – И сиськи.

– Старался, – Вадим задрал голову, как маленький ребенок, ожидающий похвальное поглаживание, но Татьяна могла только восторженно посмотреть снизу.

Она отодвинула штору резко и продемонстрировала себя в черном мини, которое безуспешно пыталась натянуть пониже к коленям. Стретч-ткань быстро стягивалась и поднималась. Вадим отошел еще на пару шагов и оценил наряд одобрительным взглядом с легкой ухмылкой. Сияя как диско-шар и отражая свет его карих глаз, Татьяна прокрутилась на триста шестьдесят градусов, чтобы показать свою красоту со всех сторон.

– Выглядит прекрасно, только мне кажется, даже моя рубашка на тебе длиннее сидит.

Он приподнял левую бровь и стянул губы вправо. Татьяна посмотрела на себя и убедилась в его правоте. Платье заползло высоко на бедра, едва закрывало пах. В таком можно было только стоять, потому что при ходьбе платье задиралось и раскрывало все самое интимное.

– Ты вообще уверена, что это платье было? – рассмеялся Вадим.

Обидевшись, она вошла в кабинку и демонстративно задвинула шторку от его хохота.

– Да не, нормальный вариант, – он поспешил исправиться. – Если ты все-таки на кастинг гоу-гоу пойдешь.

– Отвали.

Она быстро сняла черное супермини, недовольно отбросив его на пуфик, но потом увидела на вешалке блейзер и решила померить его прямо поверх белья. Вадиму себя показывать не стала, потому что смотрелось по-дурацки. Пришлось выходить из примерочной ни с чем.

Расстроенная, будто никогда больше не сможет обрести счастья в этом мире, Татьяна швырнула отвергнутую одежду на стол, что стоял на входе в примерочную, и направилась к выходу.

– Ненавижу шопинг! – выпалила в сердцах.

В угрюмом молчании пройдя несколько магазинов, они завернули в один небольшой, где продавались исключительно женские платья. Татьяне показалось, что там невозможно не найти подходящее одеяние для деловой беседы. Вадим шагал рядом, непринужденно оглядываясь по сторонам, спокойно ожидая, пока она отойдет и расхмурится. Татьяна резко схватила его за руку и потащила за собой в бутик. Он чуть не поскользнулся.

Там она нашла целых три варианта черных классических платьев.

– Разочаровалась в любви и решила уйти в монастырь? – усмехнувшись, Вадим встал напротив кабинки и уперся плечом в толстую колонну, которая разделяла зону примерочных от небольшого зала.

Татьяна только фыркнула и передразнила его гримасой, показав кончик языка. Вадим посмеялся и опустил голову, сложив руки на груди.

– Вы с матерью будете забавно смотреться вместе: две крайности одной и той же сущности. Похоже, я на этой встрече буду самым адекватным.

Татьяна еще раз посмотрела на себя в зеркало. Платье имело свободную юбку ниже колен и круглый, словно накрахмаленный, воротничок. Рукава в три четверти обрамлялись такими же белоснежными манжетами. Но именно этот контраст ее и привлек. Платье хорошо подчеркивало талию, визуально делая ее тоньше за счет широкой юбки. Костлявость плеч скрывалась плотной тканью. Высокий круглый воротник укорачивал длинную шею, которая самой Татьяне всегда казалась непропорциональной росту.

Она снова задвинула штору, чтобы переодеться. Два других платья не стала даже мерить, потому что сильно нравилась себе в этом «монашеском» наряде.

Когда они выходили из магазина, оба с пакетами, готовые к завтрашнему деловому ужину, Татьяна вдруг осознала, что, если все получится, то они с Вадимом будут вместе работать, и сразу спросила:

– То есть ты готов вернуться в Москву, если все выгорит с баром?

Сердце заколотилось быстрее в ожидании.

– Нет, конечно, – он резко мотнул головой.

– А как тогда?

Она еще не успела разочароваться, лишь недоуменно посмотрела.

– Да матери от меня только деньги нужны и чтобы перевес голосов обеспечивал при принятии решений, – ответил Вадим непринужденно. – Я ей буду только мешаться. Так что делайте там, что хотите, а я буду денежки за это получать.

Он самодовольно ухмыльнулся.

– То есть ты не будешь участвовать в управлении?

Татьяна постаралась сдержать разочарование, которое полезло наружу вместе с голосом. Взгляд она устремила на стеклянную витрину спортивного магазина с крупной рекламной полосой, оповещающей прохожих о распродаже.

– Вряд ли, – Вадим пожал плечами. – Мать попросила только с открытием помочь. А так у меня и желания особого нет, да и времени, скорее всего, не будет. Я же в художественной студии преподаю. Плюс периодически участвую в разных интересных проектах.

– Какой ты деловой, – удрученно заметила Татьяна, сомкнув тонкие губы.

– Ты расстроилась? – насмешливый взгляд выманивал ее растерянные глаза.

Она отвернула лицо в сторону, чтобы не поддаться на провокацию, и скрестила руки за спиной, крепче сжав пакет в ладони.

– Наоборот, – ответила напыщенно равнодушным тоном, со стыдом подумав, что выдала себя еще сильнее, чем прежде. – Не придется тебя терпеть. Мне и Арины в боссах с лихвой хватает.

– Ясно, – произнес Вадим сухо и склонил голову.

Он ускорил шаг, задумчиво глядя перед собой, будто забылся. Татьяна от него отворачивалась, из-за чего отстала. Догонять не торопилась, потому что было пора расходиться. Метро напротив выхода из торгового центра звало ее. Отсрочить прощание было не из-за чего. Она с грустью взглянула на синюю вычурную букву «М» в белом квадрате над стеклянным входом. Вадим шел чуть впереди по площади, не замечая ее отставания. Татьяна его окликнула. Он резко обернулся.

– Мне туда, в метро, – глаза впивались в любимое лицо, которым хотелось насладиться в последние минуты, хоть она и знала, что никогда до конца не удовлетворит свою жажду.

– До завтра, – сказал Вадим без улыбки и без усмешки.

На всю площадь загремела рок-н-ролльная мелодия. Развернувшись, он вытащил телефон из кармана и, поднеся его к уху, ответил:

– Да, Сонь. Уже еду.

Татьяна еще минуту наблюдала за тем, как Вадим спокойным шагом уходит от нее к перекрестку, с тоской и сожалением. Татуировка заныла. Сердце все никак не успокаивалось. Грудь сжалась, словно легкие заполнял густой газ из хандры и боли.

Глава 6. От судьбы не уйдешь (1)

Ужин был назначен в ресторане в центре города на 19:00. Все трое: Татьяна, мама и Дмитрий, готовились к нему заранее и с тщательностью. Дольше всех ванную занимала мама, делая, как обычно, кучу масок для лица.

Татьяна собиралась в своей комнате на кровати. Платье она тщательно разгладила, туфли начистила, волосы заплела в длинную косу под стать монашескому образу. Она уже предвкушала, как Вадим с Ариной будут над ней подтрунивать. Косу скрутила и закрепила пучком на затылке. Спереди высвободила пару прядок для придания легкой непринужденности и романтичности, потому что хотелось нравиться Вадиму даже после вчерашнего разговора. Она призналась себе в этом, только когда нанесла последние штрихи по пышным ресницам.

Обреченно выдохнув, Татьяна уставилась на себя, жалкую и глупую. Захотелось сорвать платье, размазать макияж, разодрать косу и разбить зеркало. И никуда не выходить. Так и остаться в комнате, реветь и до скончания века причинять себе страдания, сглаживая их саможалостью.

– Ну что, Куколка, готова? – вовремя заглянула в комнату мама.

Увидев Татьяну в таком образе, она хмыкнула, но ничего не сказала.

– Да, – Татьяна захватила поясную сумочку и вышла в прихожую.

Мама с Дмитрием надели свои лучшие костюмы, будто собирались на прием к британской королеве. Татьяна только вскинула брови.

По дороге в ресторан мама спрашивала о получении водительских прав, пока Дмитрий вез их сквозь пробки и долгие светофоры.

– Три раза завалила, – удрученно ответила Татьяна.

Мама ахнула, будто такое никак не могло случиться, совсем как раньше, когда у Татьяны не получалось в академии балета.

– Да эти инспекторы наверняка специально заваливают, чтобы взятку выпросить, – мама цокнула смачно и поелозила в кресле .

Татьяна усмехнулась. Мама всегда винила других в ее провалах. Инспекторы всегда заваливали ее заслуженно и ни о каких взятках не заикались. Да и не могли, ведь там все записывала камера. Но маме объяснять это было бессмысленно, и Татьяна не стала возражать, чтобы не углубляться в тему.

– Ну, ничего, Куколка, ты все равно сдашь. Ты у меня умница.

«Угу, так же, как стала примой Большого», – про себя сарказничала Татьяна.

В ресторане было светло, даже при слабом освещении. Широкие окна заносили в просторный зал много уличного света и тепла. Официантам и посетителям приходилось лавировать в немудреном лабиринте круглых столиков. Хрустальные бокалы отсвечивали блеском, придавая гламура неоклассическому убранству помещения.

Высокая стоимость обслуживания буквально лоснилась повсюду. Сама бы Татьяна в такое место ни за что не пришла. Ей теперь жалко было переплачивать за еду лишь за возможность съесть ее в приятной обстановке.

Их встретил молодой человек в белой рубашке и проводил до стола, за которым уже ждали.

– Наконец, познакомлюсь с твоей Ариной, – с легким волнением шепнула Татьяне мама, поправляя колье.

Арина с Вадимом сидели у окна, скрывающего гостей ресторана от навязчивого любопытства прохожих шелковыми французскими шторами с вычурными складками. Арина выбрала черное облегающее платье-футляр из костюмной ткани без рукавов, отсутствие которых компенсировала строгим бордовым болеро с острыми плечами. Вадим сидел в джинсах и вчерашней рубашке с темными пуговицами. Правая пола рубашки торчала поверх брюк. Татьяна про себя поругала его за такую неряшливость, как уже привыкла делать при каждой встрече. Она делала это теперь неосознанно, завистливо и с жадностью, потому что себе такого не разрешала, а он легко позволял и покорял ее этим.

Когда они подошли к столу, Вадим сразу поднялся поприветствовать маму и Дмитрия, крепко обняв каждого. Татьяна ревновала, потому что тоже хотела в его объятия, но ей он просто улыбнулся, кивнул и быстро отвернулся к матери, чтобы представить.

– Арина – Аделаида и Дмитрий.

– Приятно познакомиться, наконец, – широко улыбнулась Арина, переводя внимательный взгляд с одной на другого и обратно.

– Я тоже этому рада, – хихикнул мама.

Они с Дмитрием сели напротив, а Татьяне указали на место рядом с Вадимом. Последнее, шестое, осталось свободным для самого главного гостя. Они специально договорились встретиться пораньше, чтобы была возможность что-нибудь обсудить до прихода потенциального инвестора-партнера.

– Я теперь понимаю, в кого Вадик такой красивый, – мама лукаво посмотрела на Арину.

Та изобразила легкое смущение, фальшивое, но работающее. Мама всегда делала незнакомым людям комплименты, чтобы быстрее втереться в доверие и еще больше для того, чтобы получить то же самое взамен, но Арина ответила иначе:

– На самом деле, Вадик пошел в отца. У меня они оба пошли в отцов.

Она скользнула взглядом по сыну. Он усмехнулся и отвернулся к Татьяне, остановив на ней насмешливые глаза.

– Я смотрю, в монастырь тебя все-таки приняли несмотря на грехи? – вопрос звучал риторически, но ей захотелось ответить что-нибудь такое же колкое, только ничего остроумного в голову не пришло.

Рот сжался до тонкой линии. Пальцы под столом сцепились, впившись в кожу между костяшками.

Мама с Дмитрием ради приличия сдерживали усмешки. Арина негромко и коротко посмеялась. Вадим смотрел нахально. Этот взгляд заставлял Татьяну нервничать. В то же время не хотелось, чтобы он его отводил.

– Расскажите, о вашем друге, Дмитрий, – Арина спасла Татьяну от всеобщего удушающего внимания. – С кем нам предстоит иметь дело?

Дмитрий немного смутился. Объемная покатая фигура с круглой седовласой головой визуально уменьшилась в объеме. Он прочистил горло и замял мясистыми плечами.

– Ну, Иван открыл в Питере три бара: один паб, один винный и один, как сказать, обычный, что ли, – пробасил Дмитрий, обегая мелкими глазами всех сидящих за столом напротив.

Толстыми пальцами он теребил белую гладкую салфетку, лежавшую под глянцевой тарелкой.

– Сколько ему лет? – томным голосом интересовалась Арина, будто выуживала информацию из вражеского перебежчика в голливудском боевике.

– Тридцать пять.

– Молодой, – хмыкнула Арина, опустив глаза на пустой бокал для шампанского.

Перед ней на столе лежало фактурное меню с курсивным шрифтом, которое она раскрыла на странице с салатами. Взгляд с бокала перевела на холодные блюда.