Позиция прикосновения

– Да.

Я тяжело взглотнула. Моя уверенность продалась дьяволу. Запах его одеколона был слишком притягательным. От него веяло бергамотом и сандалом.

– Тогда мне придется стать другим. Если тебе будет тесно в моих руках, ты можешь в любой момент разорвать их.

– Мне придется заново доверять тебе?

– Ты уже доверяешь, Одри. Я слишком хорошо тебя знаю.

– Чушь.

Он усмехнулся.

– Сейчас мы это и проверим. Иди за мной.

Ему не следовало говорить последнюю фразу. Я всё равно бы последовала за ним, без этих глупых приказов.

Или так я показала свою уязвимость?

Брэндон привел нас на стоянку с множествами автомобилей. Здесь были простые иномарки, так и дорогие машины. Но среди всех их выделялась всего одна деталь – черный мотоцикл.

– И кому взбрело в голову поставить его сюда?

Я не успела закончить, как парень подошел к нему вплотную и уселся так, словно, он принадлежал ему.

– Садись.

Мне понадобилось несколько секунд, чтобы прийти в себя. Он что серьезно? Страх пробрался под кожу.

– Ты же знаешь, я этого не сделаю, – я попятилась назад.

– Тогда нарушишь своё слово.

– Ненавижу, когда ты так делаешь.

Он снова ставил меня на перепутье. Заводил в ловушку и давал выбор только на один путь. Его правила изменились и я сама согласилась на них.

Я не знала, чего он добивался, но отказать ему было равносильно предательству.

Взглянув в последний раз назад, и на Брэндона, я всё же решилась переступить свои страхи. Больше никаких ошибок, только здравый смысл. Раньше меня окрыляла притупленная влюбленность. На этот раз я не позволю себе в ней растворится так легко.

– Держись крепче.

– Если я вцеплюсь в твою кожу ногтями со всей силы, это не будет моей виной.

– Попробуй отключить голову. В этом весь смысл.

– Чтобы разбиться?

– Обрести на мгновение крылья. Никому не запрещено летать по низу.

Звуки заведенного мотора раздались со всех сторон и я сильно зажмурилась. Пришлось сцепить руки у торса Брэндона и облокотиться на его широкую спину. Наши тела оказались слишком близко.

Рев двигателя не прекратился и мы сдвинулись с места. Я чувствовало, как у меня перехватывает дыхание. Воздух бил по лицу, но я отворачивалась от него.

– Открой глаза, Одри.

– Не могу.

– Тебе нечего бояться, когда я рядом.

Он знал мои болевые точки и аккуратно нажимал на них. Только ему были известны мои тайны, секреты, тревоги. Брэндону удавалось контролировать мои эмоции и чувства. Даже тело.

Я никогда не принадлежала ему, но сердце отчаянно желало сдаться в его объятия.

Веки плавно приоткрылись. От быстрого потока, глаза слегка заслезились.

Мы проезжали театры, которые находились совсем недалеко от отеля. Их архитектура завораживала. Но сейчас их вид был мимолетным, словно застывшая в голове картинка. Вспышка, и ты уже бросаешь свой взгляд к площади Пьяцца. Маленький уголок Италии, оставленный в Великобритании.

Постепенно я расслаблялась. Мысли отключились по щелчку пальцев, стоило мне только начать вглядываться в каждую проезжающую вещь.

Брэндон уводил нас с обычной дороги в небольшие переулки, в которые едва можно было поместиться.

Вдалеке показался Сомерсет-хаус – невероятных размеров резиденция в ренессансом стиле с примыкающими обширными крылами, выходящими на Темзу. Только на его территории можно было увидеть не меньше пятидесяти танцующих фонтанов.

Я никогда прежде не была здесь. Казалось, что весь Лондон невозможно осмотреть и за всю жизнь. Викторианская эпоха заставляла город затаится, а затем вновь ожить.

Природа готовилась к предстоящей осени и уже окрашивала все листья в цвета красных кирпичных домов, что стояли почти на каждом углу.

Брэндон остановился около Трафальгарской площади. Чаще всего её называли сердцем Лондона Из-за безграничной любви к этому месту.

Колонна Нельсона уходила почти в самую высь, и чем ближе ты к ней подходил, тем глубже она уходила в небо.

Мы ходили с ним вместе за руку, словно пара влюбленных. Закат красиво переливался сквозь здания, оставляя свои отблески на каменных узорах.

Разговоры становились более сокровенными. Я чувствовала себя с ним комфортно. Та нежность, что и прежде. Он много шутил и заставлял меня смущаться.

На каждом шагу встречались статуи и скульптуры, окруженные толпами людей. Но моё внимание привлек музыкант, стоящий около галереи на северной части площади.

Он держал в руках гитару, наигрывая мелодию. Рядом стояла стойка с микрофоном. Все проходило мимо парня, совсем не замечая его. Возле брошенной на плитку сумки, лежала шляпа с мелкими купюрами. У меня всегда болело сердце за тех, кто создавал искусство, но был вынужден так зарабатывать себе на жизнь.

Я подошла к нему ближе, достав из клатча пять фунтов. Осторожно наклонилась и протянула ему деньги.

Но не успев оглянуться, Брэндон повторил за мной.

– У тебя доброе сердце.

– В этом нет ничего сложного. Для нас это просто бумажки, а для него возможность встать на ноги.

Глаза парня заблестели от слез. Он поклонился в знак уважения, а затем попросил разрешения в знак благодарности исполнить для нас песню.

– Станцуешь для меня, Одри? – Брэндон поднял на меня свой взгляд в ожидании ответа.

– Прямо здесь?

Но я никогда не танцевала для него одного. Доверить ему часть себя слишком рискованно. Так я могла открыться ему намного больше, чем через разговоры по душам. Танец интимнее слов. Порой он может рассказать историю, касаясь искренности и надежды.

– Я давно не помню, какого это, когда ты живешь на сцене. Прошу.

Он был прав. Брэндон не пропускал ни одно моё выселение. Я видела его всё время на первых рядах в черном костюме с ослепительной улыбкой. Тогда у меня плохо получались многие движения и я была сильно скованной. Сейчас же я танцевала идеально. Ошибки случались мимолетно и особо не привлекали к себе внимания.

Меня не пугали люди, проходящие мимо нас. Здесь было что-то более глубокое.

– Хорошо, – в конечном итоге я сдалась. В его присутствии невозможно было идти наперекор.

Атласное платье до колен сидело прямым кроем на моём теле. Оно не должно было сильно развиваться по ветру. Из привычных каблуков я всегда выбирала розовые или бежевые балетки с бантиками. Они чем-то напоминали пуанты, и не так сильно давили на стопу при движениях. Основной и важный пункт для каждой балерины, когда её ноги постоянно заклеены пластырями.

Я подмигнула музыканту, и вот уже спустя пару секунд заиграла знакомая мелодия. Под перебой  струны зазвучали слова из песни «Landing in London» 3 Doors Down. Она не просто чувствовалась, но и полностью изображала Лондон таким, каким он был на самом деле – строгим, мрачным, сдержанным, но предельно нежным и мягким.

Ступив на носочки, я сделала небольшой проход из одной стороны в другую. Руки плавно скользили по воздуху, словно поглаживая его. Я старалась не так высоко поднимать ноги, чтобы не выходить за рамки своих возможностей в коротком платье.

Мне нравилось вслушиваться в музыку и отдаваться навстречу движением. Включать собственное воображение, а не следовать я чьим-то определенным правилам.

Я осторожно прокрутилась вокруг себя, и слегка изогнулась. Руки делали волну, когда я ступала по плиткам, как по отметинам на сцене. Можно было забыть про арабески и прыжки, но я всё же сделала несколько «па де ша» и «бризе».

На одном из поворотов, меня подхватил Брэндон.  И вот мы уже вместе кружились около брызгающих фонтанов. Он поднимал меня за талию и кружил в воздухе, как пушинку. Его сильные руки удерживали меня, пока я непрерывно улыбалась и смеялась с ним в унисон.

Мне хотелось продлить эти мгновения. Поставить на паузу и пересматривать на плёнку до тех пор, пока не надоест. Не помню, когда я чувствовала себя такой счастливой. Рядом с ним.

Казалось, что он больше не мог встать у меня на пути, но вновь ворвался в мою жизнь, как стремительный ураган.

– На тебя можно смотреть вечность, – прошептал Брэндон, когда он притянул меня к себе.

Мы вместе пытались отдышаться. Его губы находились меньше чем в ярде от меня. Глаза бегали по его кофте, лишь бы не смотреть на них. Однажды мне стоило это ошибки. Но я бы повторила её снова.

Внезапно на плечи упали первые капли дождя.

– Нам пора.

Я отстранилась и Брэндон тоже сделал шаг назад, но в этом жесте не было никаких недопониманий.

– Спасибо, что провела со мной этот вечер.

– Я тоже была рада встретиться.

– Как-нибудь повторим?

Брэндон был настойчив. Я не знала, что ответить. Казалось, что наши разрушенные отношения слишком быстро приобретали новую ступень, когда не могли прочно устоять на предыдущей.

«Никаких обещаний», – проговорила я про себя и просто приподняла уголки губ в улыбке.

Когда мы собрались вернуться обратно, дождь усилился. Я вся продрогла. Брэндон достал из багажника мотоцикла сумку и протянул мне кофту на замке и с капюшоном. Она оказалась как некстати.

Обратная дорого заняла уже чуть меньше времени. После нашей прогулки никто из нас больше не проронил и слова.

Время подходило к полночи и мы поторопились скорее к отелю. И хотя такие вечеринки длились иногда и до самого утра, мне не хотелось, чтобы родители переживали за нас.

На этот раз Брэндон припарковал свой мопед у железной стойки возле кафетерия на углу. Но стоило нам выйти на главную улицу, как вдалеке послышались выстрелы. Быстрые. Резкие.

Я стала оглядываться по сторонам, пытаясь понять откуда шли звуки.

После ещё одного короткого залпа, я поняла, что шум доносился из отеля.

– Брэндон? – я посмотрела на него испуганными глазами. На мгновение сердце перестало биться, ожидая, пока спустят ещё один курок.

– Стой здесь.

– Но…

– Одри! – парень отчаянно схватил меня, чтобы хорошенько встряхнуть и привести в чувства. – Знаю, что тебе страшно, но не стоит делать поспешных выводов. Я пойду один. Там не безопасно. Спрячься здесь. Не выходи, пока не поймешь, что так будет лучше. Услышала?

– Да.

Брэндон держал меня за плечи. Я пыталась ловить ртом воздух, но получалось это отвратительно.

Вслед выстрелам послышались крики. Они звучали отчаянно и устрашающе.

Тревога закралась и окутала меня с головы до ног. Я не могла пошевелиться. Перед глазами всё стало расплываться, кроме образа Брэндона. Он единственный был отчетливым и ясным. Больше похож на явь.

Но когда он дотронулся до меня, я подняла него свой взгляд и прочитала по губам всего одно слово – «Беги!».

Не знаю, как я нашла в себе силы сдвинуться с места, но я поспешила прочь. Я забежала в переулок в кафетерий, быстро закрыв за собой дверь. Внутри почти никого не было. Успев поймать косые взгляды и сильную встревоженность, я молча указала на отель. Через мгновение снова прогремели вспышки.

Я отошла подальше от окна, но всё равно наблюдая за тем, что происходило впереди.

Минуты шли медленно. Раздражающе. Я грызла ногти, истошно оглядываясь. Брэндона давно не было. Его силуэт пропал, как только он вошел в здание. Терраса тоже пустовала.

Но стоило мне обернуться на часы, как отовсюду стали доноситься сирены. С двух сторон показались машины полицейских и скорой помощи. Никакой толпы.

По привычке я скрестила руки. Я делала так всегда, когда случалось что-то плохое, будто могла его предотвратить. Мне хотелось выломать ангел собой стекло и пробраться к входу, но я помнила слова Брэндона, поэтому тряслась в ожидании его появления.

«Здесь будет лучше», – повторяла я себе.

Ждать долго не пришлось. Постепенно люди в форме стали выходить из отеля вместе с находившимися там людьми. Я собиралась облегченно вздохнуть, увидев отца, мистера Дэвида с женой, Брэндона и всех остальных, кто был причастен к вечеринке.

Смахнув слёзы с глаз, я стала всматриваться сильнее. Кого-то не хватало.

Мама!

Сердце забилось чаще и я стала бегать глазами сквозь толпу. Её нигде не было.

После того, как всех удалось вывести, два мужчины вынесли на переноске длинный чёрный пакет.

Я ринулась вперёд, не разбирая дороги. Несколько раз упав на землю и разбив коленки в кровь, я всё же успела добежать.

Тело поставили на землю, пока здание отеля заклеивали желтой лентой. Оно было полностью закрыто. Но лишь часть лица виднелась из маленьких прорезов. Я стала раскрывать небольшие щелки.

– Нет. Этого не может быть.

Я обомлела, увидев лицо мамы. Бледное. Мертвое…

Шум слился с рыданиями.

Ко мне тут же подошли сотрудники служб и стали отодвигать подальше от места преступления. Я била из кулаками и кричала, чтобы меня пустили к ней.

Меня бросили в объятия Брэндона. Я собиралась выбраться, но он крепче сжал меня до хруста костей.

– Тише…

Его слова пролетали мимо меня. Я ничего не чувствовала кроме терзающей сердце боли. Слёзы стекали по лицу, размазывая тушь и замыливая всё вокруг.

– Увези её домой. Мне нужно ехать с ним.

Сквозь сознание прорезался голос папы. Развернувшись в его сторону, я заметила его стеклянный взгляд. Желваки на его лице дергались. Он выглядел разбитым. Отвратительно безжизненным.

Его любовь погибла, оставив после себя лишь воспоминания.

На мгновение он поймал меня глазами, наполненными скорбью, пыткой, а затем исчез вместе с машинами под визги сирен.

Я стояла под каплями дождя, всматриваясь в серое небо, заполненное тучами.

Внутри поселилась пустота, сквозь которую пробирались прикосновения Брэндона. Они приводили меня в чувства, пока я собирала себя по частям.

Глава 8. Брэндон

Я мог поклясться, что всё происходящее походило на гребанный страшный сон. Хуже тех, что преследовали меня по ночам изо дня в день.

В голове проносились отвратительные мысли, пока я пытался добраться до последнего этажа. Лестничный проход и сотни ступенек, ведущих наверх. Я перестал замечать, как стал задыхаться от стремительного бега.

«Не смей останавливаться!» – кричал я про себя.

Преодолев десяток пролетов, во мне открылось второе дыхание, и я со всех ног ринулся к открытой террасе. Там было пусто, ни единой души. Остались только разбитые бутылки и стаканы в виде осколков на полу. Всё выглядело так, словно здесь прошелся ураган, а не вечеринка.

Пульс поднимался. Я стоял возле стеклянной изгороди, пытаясь разобраться, куда идти дальше. Развернувшись в противоположную сторону, я заприметил едва выглядывающую дверь для персонала. Наверняка, она вела к кухне, а затем к бару и основному залу.

Я оказался прав. Здесь прятались люди. Они сидели под стальными столами или прятались в шкафах. Кто-то из них тихо всхлипывал, пытаясь не шевелиться лишний раз.

– Что произошло? – спросил я в спешке у официанта.

– Парень…с оружием.

– Дерьмо!

Следом в подтверждение последовал выстрел, а за ним ещё один.

Официант скорчился и закрыл ладонями уши, отползая в более безопасное место.

На автомате, я полез в кухонный шкаф и достал из него нож. Не уверен, что он спасет мне жизнь, но лучше, чем ничего.

Я осторожно приоткрыл дверь, направляясь по коридору по звукам. Больше залпов как назло не было слышно. Воцарилась мертвая тишина. В отеле было как минимум пятьсот человек, но я не слышал ни единого слова.

Какого черта здесь творится?

Перед входом в главный зал я неуверенно подошел ближе, чтобы прислушаться. Шаги. Я отчетливо слышал их. И всхлипы.

Мне нужно было действовать резко, на опережение. Именно этому меня учили на боях.

Я выпнул двери ногами и сразу бросил свой взгляд в обе стороны. У меня были секунда, чтобы оценить обстановку, не более.

Запах железа. Ядерный, обволакивающий с ног до головы.

В конце комнаты я успел поймать черную тень.

– Стой! – закричал я, что есть мочи и двинулся в след за ним.

На нём была черная маска, скрывающая лицо, лишь прорези в районе глаз постоянно оглядывались на меня. Я пытался заставить себя бежать быстрее, но ноги уже почти не слушались. Когда мы оба оказались в тупике, он разбил стекло и стал перелезать по фасаду здания. Он ловко перебирал руками к огороженной проводками лестнице, ведущей снаружи вниз.

Я трезво оценивал свои силы. Мне не добраться до него, как бы я этого не хотел. Миновав девять этажей меньше, чем за пару минут, он оказался на земле, но край маски, похоже, случайно зацепился за гвоздь и на мгновение мне удалось разглядеть его лицо. Запомнить чертового ублюдка.

Черные волосы. Шрам на правой щеке.

Это всё, что мне удалось разглядеть с такой высоты до тех пор, пока он вовсе не скрылся.

Мне не оставалось ничего, чтобы вернуться обратно в зал.

На этот раз взгляд остановился посреди комнаты у сцены. Там лежало мертвое тело в лужи собственной крови.

Тело миссис Эвелин.

Я вздрогнул от ужаса и беспомощности. Её глаза были прикрыты, на губах застыла улыбка, а на лице ни одной морщинки. Молодая женщина, актриса, но уже больше без бьющегося сердца. Пуля насквозь пробила его, образовав черную дыру на красном платье.

Внезапно я услышал сзади себя кашель.

В темном зале были ещё люди. Они прятались, боясь выйти на свет, где я сидел.

– Сын, – еле слышно произнёс голос.

– Отец?

Я бросился к нему на помощь, произнося вслух самые первые молитвы, что приходили в голову.

– Ты здесь? – вместо слов слышалось неразборчивое шипение.

Он лежал на полу рядом со сценой. На нём тоже были кровяные подтеки. Веки постепенно пытались закрыться, но я кричал, чтобы он этого не делал.

– Не смей отключаться!

Я снял с него пиджак, а затем разорвал пуговицы на рубашке. Мне нужно было увидеть рану. Быть уверенным, что она лишит его жизни.

В него стреляли несколько раз. Одна пуля едва виднелась внизу живота, а другая прилетела в кость руки. Не лучший исход событий, но никаких важных органов не задели.

Нужно было звать на помощь, но услышав знакомые звуки сирен, я постарался выдохнуть.

– Ещё немного. Потерпи, – я не отходил от отца ни на шаг.

На мой голос вышла мама. Она плелась на коленях вся в слезах с трясущимися руками.

– Боже! Что с ним?

Когда все остальные поняли, что убийцы здесь нет, они стали выходить из своих укрытий. Повсюду стали слышны крики. Они шли вперёд к мертвому телу с горькими слезами и всхлипами.

В зал ворвались полицейские и каждый поднял вверх руки.

– Не двигаться!

Увидев покалеченных, они направили к нам врачей, которые тут же стали оказывать первую помощь.

За ними следом ворвался Хэнк. Он застыл на месте, разглядывая испуганных гостей и неподвижно лежавшую миссис Эвелин. Из его рук вывались телефон и рухнул вниз экраном. Раздался треск. От увиденного он потерял сознание, хватаясь за сердце. Его жена была мертва.

Пока наряд опрашивал свидетелей, а с некоторыми людьми работала на месте происшествия психологи, я продолжал смотреть на тело.

Никого не тронули кроме неё – перспективной и знаменитой актрисы. Заказное убийство. То, о чём всегда твердил Хэнк.

Это был не первый случай покушения. Только за последние несколько лет за ней стали более пристально следить. Папарацци преследовали на каждом углу. Вот почему отец пропадал дольше обычного. Они вместе усиливали охрану. Отец всегда выполнял свою работу аккуратно, без единого промаха, готовясь к самому худшему, но просчитался. Казалось, что всё просчитано и сделано идеально, как преступники всё равно оказались на шаг впереди. Им удалось вернуться и взять то, что они хотели.

У миссис Эвелин было много завистников. Чего только стоил её талант, скрывающийся за невероятной красотой. Многие считали, что двери в бизнес открыли для неё деньги Хэнка. После рождения Одри её карьера должна была полететь к чертям, но она заявила о том, что будет бороться. Вернется, чего бы ей это не стоило.

Но не всегда сказки имеют счастливый конец. Не все мечты ведут к победе. Не каждый способен изменить предначертанную судьбой жизнь.

Отцу перевязали руку и подняли на носилки, чтобы отнести до машины. Всё это время мама держала его за руку, не отпуская.

Пока мы всей толпой покидали здание под руководством полицейских, я думал о том, как сказать об этом Одри.

Холод стекал по венам. Она не должна была узнать об этом так – рано и мучительно.

Я вышел последним, когда уже увидел девушку возле машин. Её волосы были взлохмачены, а глаза красными и опухшими.

Одри всё поняла.

Я бросился к ней, чтобы дать сотрудникам доделать свою работу. Она пыталась вырваться. Её руки сжимались в кулаки. Удары в грудь и живот почти не чувствовались. Мне было всё равно на себя. Отчаянный вой девушки пробирала насквозь. Если бы я только мог забрать всю её боль и растерзать на куски.

– Она умерла?

– Одри…

– Боже. Я не верю! Ты врёшь! – она визжала от непонимания, перебивая стук собственного сердца. Девушка захлебывалась в слезах и горе.

Моя маленькая, Одри.

Ей не нужны были объятия и прочие нежности, чтобы успокоиться, но я сжал Одри крепче возле себя. Мне хотелось, чтобы она чувствовала себя хотя бы на самую малость в надежных руках.

Хэнка всё же привели в чувства и он отправился вместе с телом миссис Эвелин до больницы. Он дал мне поручение – быть рядом с его дочерью.

Мама сказала, чтобы я скорее ехал отсюда подальше.

– Я присмотрю за отцом.

И как бы мне не следовало поступить, я всё равно разрывался на части между ними.

Но нам правда, было уже нечего здесь делать. Я вызвал нам с Одри такси. Она вся тряслась. Мокрая от дождя и слёз. Я усадил её на заднее сидение, и она тут же облокотилась об стекло. Ладонь девушки лежала посередине сидения, едва касаясь меня.

Одри молчала, и в этом молчании было больше крика о помощи, чем казалось на самом деле.

Дом Беннетов сейчас казался самым настоящим убежищем. Я запер замки и задвинул все шторы, как параноик, пытающийся избежать ещё одного недоразумения.

– Всё это неправда, – бормотала Одри.

Чайник закипал слишком раздражающе и долго. Я всматривался в угол гостиной и всё ещё пытался вспомнить, когда последний раз был здесь. Прошло не так много времени, но я всё забыл. Воспоминания отключились.

Едва сообразив, я достал из огромного деревянного шкафа какое-то полотенце и накрыл им девушку. Оно было достаточно мягким, чтобы усмирить мурашки, бегающие по её разгоряченной от температуры коже.

Разговоры сменила тишина, больше похожая на минуту молчания.

Я протянул Одри зеленый чай с травами и сел чуть поодаль от неё.

– Тебе нужно поспать.

Она не отвечала, находилась где-то в своих мыслях, но через полчаса её веки стали тяжелеть. Одри сопротивлялась, но в конечном итоге поддалась своей слабости и свернулась клубком на диване. Подлокотник служил вместо подушки, а одеялом было полотенце. Она поджала к груди колени, словно обнимая себя, и застыла. Теперь помимо тишины слышалось тихое сопение.

Не знаю, сколько я просидел, наблюдая за Одри. Мне не хотелось спать или я просто боялся сомкнуть глаза, пока мы оставались одни. Нам ничего не угрожало, но я сторонился. Что-то внутри подсказывало быть начеку.

Хэнк вернулся почти под самое утро. Я услышал скрежет ключей в дверном проёме. Всё вокруг плыло от бессонницы.

– Спасибо, – произнёс он сухо и монотонно. Я не стал ничего спрашивать у него. Ему тоже нужно было прийти в себя. – Можешь быть свободен.

– Если нужна будет помощь…

Он кивнул, не дав мне закончить, подходя к верхней стеклянной полке. Там всегда стоял элитный и крепкий алкоголь. Хэнк видел, как я следил за ним.

– Надеюсь, ты не осудишь меня за это.

Его голос дрожал, а глаза заслезились.

– Вы можете не беспокоиться за это.

Одри зашевелилась на диване, переворачиваясь на другой бок, подальше от солнца. Её волосы ярко переливались под утренними лучами. Мне не хотелось оставлять их вдвоём, но я чувствовал, что был лишним.

Захлопнув дверь, я побрел обратно. Мой мотоцикл всё ещё находился в том злополучном переулке. Нужно было проехать пару станций метро.

На своей квартире я оказался уже к семи утра. Я точно знал, что не смогу прилечь и на полчаса, поэтому достал из холодильника энергетик.

За пару часов я получил от мамы всего два коротких сообщения:

«Отца отправили на операцию».

«Операция прошла успешно».

Мне нужны были подробности. Как он? Что чувствует? Скоро ли сможет восстановится?

Через пару часов я все же получил сообщение с адресом. Это был госпиталь Сейнт-Томас.

Я взглянул на календарь. Восемнадцатое августа. В этот день мы должны были работать с Майклом вместе, а вечером как всегда спуститься в преисподнюю за новой победой. Пришлось отложить все свои планы в долгий ящик и сосредоточиться совсем на других проблемах.