Позиция прикосновения

В одно мгновение меня отрезвил поцелуй. Я тут же отстранился.

– Что ты делаешь?

– Привожу тебя в чувства, идиот. Ты вообще слышал о чём я говорила? – она недовольно стала размешивать сахар в стакане.

– Отрывками.

– Я ведь тебе совсем неинтересна.

– Не совсем.

– Ложь. Едкая ложь, – Рут достала ложку и указала ей на меня. – Пора уже разобраться в себе.

– Как-нибудь позже.

– Ты не в себе, Картер. Пора заканчивать с этой херней. Я не собираюсь быть твоей секс-куклой всю жизнь.

Я достал из кармана купюры, положив их в ведро вместе с чаевыми для официанта.

– Поедешь со мной в бар? С меня напитки.

Рут изменилась в лице. Похоже, что моё приглашение возбудило её.

– А я согласна.

– Тогда поднимай свою задницу и пошли.

Я посадил её позади себя на мотоцикл, и мы вместе направились вниз по западным улицам Лондона.

***

Мне хватило всего пару шотов, чтобы алкоголь взял под контроль мои мысли и тело. Такие слабости были исключениями, когда я понимал, что по-другому у меня не получится остудить свой пыл. Для спортсменов всегда важна репутация и строгий контроль. Но иногда всё шло под откос. Это помогало забыться мне. Не думать о своем прошлом и том, как всё вернуть.

Это был один из немногих случаев, когда я появлялся с Рут где-то за пределами наших тайных встреч. И сейчас она не входила в мои планы. Просто мне нужно было заполнить чем-то пустоту внутри.

Я отрицал любовь. Не собирался ввязывать себя в странные обязанности перед другим человеком. Но всё же иногда я нуждался в чем-то похожем на это слово. Это походило на внезапное влечение чувствовать кого-то рядом. Не просто ради удовольствия и страсти, а для желания быть нужным. Любимым.

Голова ходила кругом, пока Рут и Майкл отжигали на барной стойке. Я оставался в стороне, выпивая бокал за бокалом. Я не умел веселиться. Или просто отключил это в себе, чтобы не поддаваться никакому искушению. Казалось, что запреты и ограничения смогут помочь мне, но всё катилось к чертям.

После ещё одного захода и нескольких часов громкой и шумной музыки, я решил отправится в родительский дом. Не хотелось, чтобы меня лишили прав по пути на съемную квартиру. Мама, наверняка уже спала, поэтому я тихо прошёл в гостиную, оставив мотоцикл под навесом.

Это был небольшой двухэтажный коттедж через две улицы от семьи Беннетов. Его подарил Хэнк за то, что он практически случил ему всё своё время. Услуга за услугу.

Моя спальня находилась на самом верху в конце коридора, когда спальня родителей почти у самого лестничного прохода. Дверь была приоткрыта. Я собирался закрыть её, пока не почувствовал знакомый запах. Тот же, что был сегодня в нашей мастерской.

Я заглянул внутрь комнаты и это заставило меня протрезветь.

Руки сами сжались в кулак.

Мама лежала под одеялом с другим мужчиной. Только этот мужчина был хорошо мне знаком. Я сразу узнал его: каштановые волосы, аккуратно выстриженная борода, шрам на щеке.

Хэнк, черт бы его побрал!

Они оба нежились в одной постели.

Это все действительно происходит?

Я дал себе хорошую пощечину, в надежде забыть об увиденном, но всё оставалось на своих местах. Мама лежала на плечах у лучшего друга моего отца.

Просто охренеть!

Я мог вломиться внутрь и выбить из этого придурка всю дурь, а мать оставить молиться на прощение. Но я ничего не сделал. Молча закрыл щеколду и поспешил обратно на улицу.

Отвратительная картинка всё ещё стояла у меня перед глазами. Казалось, что ничего хуже произойти не может.

– Сука! – я закричал, завернув в другой переулок. Всё внутри разрывалось на части. Я готов был разнести всё вокруг.

У меня никак не укладывалась в голове измена. Разве к этому вообще можно быть готовым, когда вы изображаете счастливую семью?

Я не знал, как себя вести и чувствовать. Всё смешалось в одну кучу дерьма.

Не заметив, как я прошел под светом фонаря уже несколько кварталов, вдалеке показался дом, где жила Одри.

Я вспомнил слова Хэнка. Его странную и никчемную просьбу, а затем ещё раз взглянул вперёд, где виднелись очертания здания. Свет в комнате Одри горел.

Теперь я видел только один выход – в мести. Он поплатиться самым дорогим, что у него осталось.

Глава 11. Одри

В последний день перед моим отъездом, папа решил затащить меня в свой душный офис. Я почти не бывала здесь. Меня никогда не посвящали в тонкости работы и бизнеса, наоборот, держали в секрете. А сейчас я сидела на кресле напротив большого панорамного стекла в кабинете.

Папа приказал сидеть на месте, пока его вызвали на срочное совещание. Мне не оставалось ничего, как послушаться его, словно подчиненная. Несколько раз ко мне заходила его ассистентка, предлагая чашку кофе, от которой я всё время отказывалась, но потом сдалась.

Нудно было унять чем-то головную боль. Сумочку с таблетками я оставила дома, поэтому кофе могло стать моим вредным спасением.

Через силу я сделала пару глотков, наслаждаясь приятным ароматом зерен.

«Не стоит ругать себя за это», – повторяла я про себя. Отношения с едой у меня совсем не ладились. Я ругала себя за любой лишний кусочек или глоток. – «Сначала получи приму, а потом делай, что хочешь».

Занятия в королевской школе должны были начаться уже через на следующей неделе. Сначала отборочный тур с собственной произвольной программой, а затем зачисление. Никто из преподавателей не хотел держать рядом с собой никчемных и неспособных учеников.

Я готовила свою программу уже несколько месяцев. Оттачивала до идеала. Если ошибусь хотя бы в одном движение – меня ждет провал.

В нашей труппе была ещё одна способная балерина, претендующая на титул. Поговаривают, что она внучка ректора. Перевелась к нам в класс к концу последнего триместра перед учебным годом. Преподаватели не сводили с неё глаз и сдували пылинки. Роуз была стройнее и выше меня. Ещё немного и ей удастся занять моё место и выйти вперёд. Я не могла этого допустить.

Не смотря на отсутствие тренировок, я продолжала заниматься дома. Я помнила наизусть разминки мадам Лагранж, которые она проводила практически каждое занятие.

Когда я стала заниматься балетом, папа оборудовал пустующую комнату в доме под зал. В ней всегда было много света. Огромное зеркало посреди небольшой студии и вдоль стены станок. Тогда для маленькой малышки это была просто мечта.

Пролистывая расписание занятий, сидя за большим столом для переговоров, я услышала гудок телефона. Похоже, что папа забыл свой телефон. Странно, что весь час он просто молчал, не издавая ни звука.

Я протянула руку, чтобы дотянуться до гаджета. Неизвестный номер продолжал стоять на своём. Мне не стоило нажимать на кнопку вызова, но я сделала это.

Хриплый мужской голос на соседнем проводе что-то прошипел. У него явно был не британский акцент, но я всё смогла разобраться, о чем он говорит.

– Она следующая. Готов увидеть её последнее выступление?

По телу пробежала дрожь, и я тут же сбросила трубку. Оглядевшись мгновенно по сторонам, я почувствовала ужасную тревогу, что за мной кто-то наблюдает.

Что, если это звонил тот же человек, который убил маму?

Я тяжело сглотнула. В глазах темнело.

– Одри?

Папа ворвался в кабинет и вовремя успел меня подхватить, прежде чем я потеряла сознание, держа в руках крепче телефон.

Не знаю, сколько мне потребовалось времени, чтобы прийти в себя, но вокруг меня уже сидели несколько людей в белой униформе.

Я потянулась ладонью к затылку, чтобы унять нарастающую боль.

– Как вы себя чувствуете мисс? – поинтересовался один из них.

– Лучше.

Мне помогли подняться. Тело всё ещё было слегка ватным.

– Небольшое недомогание на фоне стресса. Девушка достаточно худая для своего возраста. Стоит обратить внимание на…

– Я разберусь, – сказала я, не дав закончить. – Придерживаться строгой диеты характерно для балерин.

– Полностью с вами согласен. Но у всего есть свои допустимые нормы. Голод и истощение не сделают из вас хорошего танцора.

Ехидная и мерзкая улыбка застыла на лице мужчины. Я не собиралась следовать пустым советам. За столько лет моё здоровье ни разу не подводило меня. Я в хорошей форме, а значит, всё в порядке.

Выпроводив из кабинета всё собрание врачей, папа сел рядом со мной, приобняв за плечи. Похоже, он не на шутку испугался за меня. Но после минутной нежности он вернулся за свой стол с документами и строго посмотрел на меня. Я понимала, что речь пойдет о его телефоне. У меня было не меньше вопросов к нему. Особенно про свежий шрам.

– Одри, тебе не следует брать чужие вещи, – папа нервничал. – Ты же ничего не видела?

– Тебе звонили.

Он тут же стал рыться в журнале последних вызовов. Хватило пары секунд, чтобы его кожа побледнела.

– Ты же не отвечала?

– Почти.

– Господи! – Папа взревел, схватившись руками за волосы. Я испугалась. – О чем ты с ними говорила?

– Может уже моя очередь задавать вопросы?

Я ударила по столу, а затем уперлась ладонями, чтобы встать.

– Что они спрашивали? Тебе лучше сказать мне правду!

– Кто из нас ещё что утаивает, – я постаралась успокоиться. – Я молчала. Мужчина на другом конце провода говорил что-то невнятное. Угрожал. И когда ты собирался рассказать мне об этом?

– Не твое дело.

– Но это касается и меня!

Папа подскочил на месте, запер кабинет на ключ и закрыл шторы в помещении, включив лампы. Похоже, что всё было намного серьёзнее, чем я предполагала.

– Мне до последнего не хотелось вмешивать тебя в свои дела. Но ты всё испортила. Я хотел разобраться с этим сам. Теперь всё усложнилось.

Он ходил кругами, над чем-то размышляя, пока я просто следила за ним. Стрелки часов в тишине уже стали действовать на нервы, и я не выдержала. Решила нарушить молчание первой.

– Это был тот же человек?

– Я предполагаю, что да. Мои люди работают над тем, чтобы понять откуда исходит сигнал и с помощью фоторобота составляют примеры.

– Ты знаешь, кто это может быть?

– Не уверен, но склоняюсь только к одному подозреваемому. Адам Тернер. Первая и болезненная любовь твоей мамы. Я мало, что знаю о нём, кроме того, что он больной псих, который долгое время преследовал её после расставания. Он был одержим ей настолько, что никогда не оставлял Эвелин одну ни на секунду. Адам появлялся в тех местах, где она проводила время ровно минута в минуту. Сколько бы на него не заводили уголовных дел, ему удавалось вовремя ускользнуть и избавится от своих меток. Когда мы только начали встречаться с Эвелин, он тоже появлялся в нашей жизни, а потом я нанял множество частных детективов и телохранителей. Потом я попросил помощи у Давида. Адам исчез, и вот сейчас он забрал то, что так давно хотел.

Я видела, как тяжело было папе рассказывать мне об этом. Семейная тайна, покрытая мраком. Родители пытались как можно дольше сохранить её. Они боялись, что когда-то я тоже стану случайным звеном в этой истории.

– Почему она продолжила выступать и ездить на гастроли? Она же знала, на что идёт?

У меня не укладывалось в голове. Если всю карьеру маме угрожала опасность, то почему она не скрылась.

– Призвание и мечта были для неё сильнее. Ты пошла в неё, – он грустно улыбнулся, а потом его бровь дернулась. – Этот ублюдок. Я найду и убью его собственными руками. Знаю, что он не остановится. Я боюсь за тебя, Одри, поэтому нанял для тебя телохранителя.

Слова застыли в воздухе. Я повторяла чужую судьбу.

– Нужно было спросить меня об этом, – мне не нравилась затея папы. Слишком категоричные меры. Может этот звонок был вовсе чей-то глупой шуткой.

– Это моё последнее слово и условие, если ты и дальше хочешь заниматься балетом. Кто-то должен быть постоянно рядом. Ты знаешь, какая у меня работа и обязанности.

– И кто он?

– Вечером я представлю его тебе. Мне нужно уладить с ним пару деталей.

– Хорошо. Я согласна.

На самом деле у меня просто не оставалось выбора. После утраты мамы, наши отношения стали слегка трескаться, и я не хотела их портить окончательно.

Мне нужно было всё обдумать. Сейчас пазл вставал на свои места. На многие вопросы стали известны ответы, но нераскрытых секретов становилось всё больше.

Расследование с убийством могло затянуться или насовсем попасть в архив, учитывая то, как действовал этот преступник. Детективам не за что было зацепиться. Те, кто находился в опасной зоне не могли точно знать, как он выглядит. Из приметы – длинное худощавое тело, черный комбинезон с щитами и ремнями, массивные ботинки двенадцатого размера и маска на всё лицо. Под эти описания мог подойти кто угодно. Любой подозреваемый в Лондоне.

Отпросившись прогуляться неподалеку от офиса, я долго ходила кругами в ближайшем сквере. Вместе того, чтобы повторять теорию по балету, я думала совсем о другом.

Иви оставила мне пару голосовых. Меня не было в академии целую неделю. Она говорила о том, что сильно соскучилась, и что миссис Жозефина вновь пугает всех вступительными экзаменами. Но когда речь зашла о парнях, я быстро сменила тему. Сначала Иви заявила, что Гаррет серьезно настроен стать моим партнером по танцам, даже неоднозначно пытался убедить в этом преподавателя, а потом она стала спрашивать меня про Брэндона.

Если сначала наша встреча и её ожидание казались мне волшебной сказкой, то сейчас я понимала, что эта затея была исключительно провальна. Эйфория прошла также быстро, как и появилась, когда я только его увидела. Я называла это «эффектом бабочки». Одно непоправимое действие всегда вело к другому. Замкнутый круг, из которого можно выбраться, только если сделать шаг в сторону.

Моя детская влюбленность превратилась в привязанность, и чтобы от неё избавиться, мне нужно было до конца оставить свои чувства к парню. Попробую найти место в своём плотном графике, чтобы высказать ему всё, что о нём думаю.

Когда все мои мысли снова стал занимать Брэндон, я стала намеренно читать вывески на зданиях, чтобы завлечь себя чем-то другим.

Взгляд упал на уютное кафе «English Rose». Винтажный уголок посреди Лондона: зеленый фасад с колонами по бокам и белыми кружевными стульями на веранде. Раньше мы с Брэндоном часто здесь бывали. Мне очень нравился интерьер с висящими на вешалке чайниками и тарелками на стене, обоями в цветочек, люстрами с подсвечниками, и деревянным пианино. Скромно. Выдержанно. Мило.

Переднее окно было полностью в пол и до самого потолка, поэтому можно было разглядеть всё, что находилось внутри.

Я улыбнулась, когда приятные воспоминания заполнили всё вокруг.

Пока я не разглядела знакомый силуэт за стеклянной ширмой. Но лучше бы я этого не делала.

Воспоминания осколками разбились об асфальт. На нашем старом месте сидел Брэндон. Вместе с девушкой. Только была одна проблема. Они целовались.

Я неосознанно поднесла пальцы к губам, где всё ещё жгло от глупого поцелуя. Парень отвечал движениями. Не собирался отстраняться, бежать. Она была одного с ним возраста. Девушка выделялась среди этой нежной обстановки: черные волосы, татуировки на плечах в виде лиан и шипов, сильный вырез на декольте, прикрытый коротким топом и сеткой, теннисная юбка и ботфорты до колен. Полная противоположность.

Похоже, что именно с ней он переписывался в тот вечер.

«Просто подруга», – крутилось у меня на повторе.

Он оказался нечестен со мной.

Сердце слегка заныло и пульс участился. Воздуха стало слишком мало. Мне захотелось сбежать. Куда угодно, главное подальше от этого места.

Я знала, что рано или поздно моя первая любовь найдет себе другую – ту, что подойдет ему идеально. Никогда бы не подумала, что осознавать это будет так тяжело. Я не чувствовала ничего, кроме предательства. У нас с ним всё равно бы не получилось, но на душе было так паршиво.

Оставив папе короткое сообщение, я вышла на тропу, ведущую к дому. Через несколько часов мне придется снова надолго уехать, а вещи по-прежнему лежали в шкафах в моей комнате.

За ужином я не проронила ни слова. Папа тоже был немногословен. Он бросил несколько фраз, а затем чего-то стал выжидать, всё время бросая свой взгляд на прихожую. Я не придала этому какого-то значения. Мне казалось, что его мучали мысли о преследовании.

Когда я принялась собирать свой чемодан, в дверь постучали.  После затворки ключа последовала тишина.

– Папа? – крикнула я из комнаты, но ответа не последовало.

Я поднялась с колен и вышла обратно к лестнице, но не решилась сделать и шагу, застыла на месте.

Внизу стоял Брэндон вместе с отцом. Они вдвоём о чем-то шептались.

Парень был одет в строгий чёрный костюм с белой рубашкой. Ему никогда не нравилась такая одежда. Он считал, что её носят исключительно серьезные люди.

– Что ты здесь делаешь?

Я оставалась в полном недоумении. Почему папа не предупредил меня о том, что он придёт?

Выбежав в коридор, я даже не заметила, что на мне была слишком открытая одежда – домашняя юбка и майка, из-под которой виднелись лямки от лифа.

Мне не хотелось выглядеть нелепо, поэтому я быстро сложила руки крест-накрест у груди.

– Помнишь наш разговор, Одри? – я молча кивнула, ожидая объяснений. – Брэндон и есть твой телохранитель.

Я окончательно сошла с ума, или мне это послышалось? Нужно было как можно скорее всё переосмыслить.

– Ничего не понимаю. Почему он?

– Он приближенный друг нашей семьи. Я доверяю ему.

– Разве не стоило спросить меня об этом, прежде чем принимать решение?

Я закипала. Не хватало ещё того, чтобы парень, которого я собиралась разлюбить навсегда, был со мной сутками напролет.

– Я знаю, что так будет лучше для нас всех. Или я что-то не знаю, Одри? С каких пор ты так бурно реагируешь на Брэндона?

«С самого первого дня, папа», – съязвила я про себя.

– Ты мог посоветоваться со мной.

– Я всё ещё здесь.

Брэндон кашлянул. Похоже, что он тоже был зол. Но в чём причина?

– Думаю, что вам стоит поговорить.

Папа вышел на улицу, оставив нас совсем одних. Мы продолжали ненавистно вглядываться друг в друга. Я медленно спустилась вниз, оказавшись напротив него. Сейчас я чуть ли не упиралась в его грудь. Он был слишком высоким.

Его руки болтались в карманах. Он смотрел на меня надменно, пока я подбирала нужные слова, недовольно прикусив нижнюю губу.

Брэндон гневно ухмыльнулся.

На этот раз я не позволю ему играться с моими чувствами.

Глава 12. Брэндон

Я так и не решился вернуться в дом родителей. Провел оставшиеся часы в мотеле. Во мне всё ещё горела синим пламенем злость. Сдерживать себя было почти невыносимо. Я не имел никакого права вмешиваться в дела матери, но этот поступок буквально мог разрушить всю нашу семью.

Приходить к ней с выяснениями бесполезно. Она наверняка будет всё отрицать или слезно раскаиваться, умоляя не говорить об этом отцу.

На душе было мерзко и отвратительно. Я не мог разглядеть увиденное и выбросить нахрен из своей головы.

Я знал, что у родителей случались сложные периоды, но, чтобы опуститься до такой низости.

Почему она просто не поговорила с отцом о том, что её беспокоит? Разве измена была единственным выходом?

Мама переспала с Хэнком, пока её муж лежит в больнице совершенно один. От этого я ещё сильнее ненавидел этих двоих. Но больше всего его.

Хэнк был другом отца, но разве друзья спят с чужими женами? Он низко пал в моих глаз, и я собирался сделать так, чтобы отплатить ему тем же.

Перед уходом я принял душ и выпил пару таблеток обезболивающих. Треск в висках никак не проходил. Если продолжу спать всего пару часов в сутки, то запросто могу попрощаться со своей физической формой насовсем. Ник постоянно твердил мне, что спортсменам важен здоровый и крепкий сон, но я мог только представлять как он выглядит.

Мне нужно было вернуться в дом, чтобы одолжить у отца старый костюм. Я не видел смысла в бессмысленных тратах на бесполезные вещи. К тому же, тот костюм был слишком мал для отца и просто пылился в шкафу до сегодняшнего дня. Но только одна мысль о том, что мне придется столкнуться с матерью, не давала мне покоя.

Ближайший мотель находился всего в одном квартале, поэтому я быстро дошел до деревянных ворот. Мопед также неподвижно стоял в гараже. Надеюсь, что мама не видела его, иначе предстоящего разговора было не избежать. Я собирался дать ей время. Время на признание. Вмешиваться в чужие отношения не входило в мои принципы, поэтому я выбрал позицию наблюдателя.

К тому времени, когда я вошел внутрь, мужской запах словно испарился. На вешалках не висело черного пальто, а на стойке не стояли лакированные ботинки. Хэнк ушёл. Возможно, два часа назад перед тем, как отправится в офис.

– Брэндон? – женский голос донёсся с кухни. В нём совсем не было сожаления. – Это ты?

Я не хотел притворяться и делать вид, что всё хорошо, но иначе я мог бы всё испортить. Больше всего в жизни я ненавидел враньё. Но можно ли было назвать это ложью во благо?

Не дождавшись моего ответа, мама застала меня в гостиной с полотенцем на одном плече. Она выглядела немного смятенной.

– Решил навестить тебя.

Слова тяжело выходили наружу.

– Ты как раз вовремя. Я приготовила ростбиф с овощами и карамельный пудинг.

– Как любит отец, – проговорил я и натянуто улыбнулся, пока на сердце делались новые надрезы.

– Он звонил мне и говорил, что еда в больнице не такая вкусная, как дома. Я решила, что ему будет приятно. Так ведь?

Желваки на лице дергались. Я чувствовал себя обманутым. С каждой секундой становилось только сложнее. И какого хрена я думал, что всё будет слишком просто?

– Да.

Я обошелся сухим согласием, пытаясь быстрее пройти вперед. Мне нужно продержаться здесь не так много времени, засунув своё эго куда подальше.

– Поедешь со мной навестить Дэвида?

Прошло несколько дней с тех пор, как я не был у отца. Я не мог уехать, не поговорив с ним, поэтому я молча кивнул.

Наверное, я перерыл всю гардеробную, но так и не нашел того костюма. Отчаявшись, я собирался уже выйти, захлопнув громко дверь, но коробка на верхней полке заставила меня остановиться. Она лежала чуть ли в самом дальнем углу и оказалась совсем пыльной. Я осторожно приоткрыл её.

«То, что нужно», – проговорил я про себя, доставая одежду. За столько лет она всё равно выглядела как новая. Отец привез этот костюм из Испании, когда у них с мамой был медовый месяц. Только он ни разу его так и не надел. Хэнк сшил на заказ ему совершенно другой.

Пиджак и брюки хорошо подошли мне по размеру, даже слегка свободно. Одну из рубашек я достал из папиных вещей. У него висело пять белых одинаковых на все случаи жизни. Верну её, когда покончу со всем.

Отражение в зеркале было не моим. Если бы не обстоятельства, я никогда бы не оделся так даже под пушечным выстрелом.

Волосы лежали слишком растрепанно, и я решил уложить их специальным гелем, как делали все мужчины в подобных обликах. Но похоже я переборщил. Кудрявые пряди стали выглядеть так, словно только что промокли под дождем.

Пока я безудержно пытался это исправить, мама снова позвала меня к столу. Я сдался и прошел на кухню.

Пропустив удивленный взгляд, я стал налегать на еду, как будто не ел целую вечность. Мне не хватало вкусной домашней еды. Повар из меня был никакой, а времени на готовку совсем не оставалось. Чаще всего приходилось перебираться перекусами.

– Тебе идёт, – мама подошла и погладила меня ладонями по спине. – Только что за повод?

– Я нашел новую работу.

– Правда? И какую?

Родители давно твердили, чтобы я продал мастерскую. Слишком простой и неприбыльный бизнес. Но я занимался этим не ради денег.

Я не хотел ничего говорить раньше времени, поэтому решил умолчать такие детали. В любом случае Хэнк может потом им всё рассказать.

Я поморщился.

– Не сейчас.

Мама не стала задавать лишних вопросов, и мы вместе позавтракали с ней под шум новостей.

***

Перед больницей мама заехала в цветочный, чтобы отдать пару заказов своим постоянным клиентам. Обычно она работала одна, но пока отец лежал в больнице, ей пришлось найти себе ещё одного человека на помощь.

Между нами все ещё чувствовалось напряжение. Мы вместе что-то не договаривали. Хранили один и тот же секрет, но делали вид, что ничего не произошло.

Моё упрямство действовало в противовес моему плану, поэтому я всячески пытался засунуть его куда подальше. Внутри меня шла самая настоящая борьба.

Но перед тем, как мы остановились около больницы, я всё решил начать разговор.

– Ты любишь отца?

Вопрос оказался слишком резким. Мне нужен был ответ.

Мама быстро затормозила, вцепившись ногтями в руль. Я видел, как её глаза стали метаться по улице, вглядываясь в переднее стекло. Она нервно заерзала коленями.