Станция «Самосуд»

Уже поздним вечером, когда музыка стихла, отец семейства, Зейн Девраиль, поднялся к дочери и, как никогда, робко постучался в бежевую резную дверь. Прозвучало отстраненное «Можно». Мужчина вошел в комнату и подсел на кровать.

– Пойми, мы, действительно, заботимся о тебе… – без вступления начал он.

– Я знаю, – Илинея поднялась на ноги и пошла ставить инструмент на место, – и я благодарна вам за это, – она повернулась лицом к отцу. – За ту часть, где вы действительно заботились обо мне, а не о своем будущем благосостоянии за мой счет, – челюсти Зейна сжались.

Подобный разговор происходил не впервые. Но если когда-то колдун утешал себя мыслями о том, что девочка слишком юна, чтобы понять все, то теперь… Теперь с ним говорила не маленькая девочка, не импульсивный подросток, уставший от уроков этикета. А взрослая девушка, твердо уверенная, что все детство ею манипулировали и собирались использовать, как разменную монету. Выдать замуж за богатого аристократа… Тогда Зейн считал, что этим обеспечит дочери счастливую и безбедную жизнь, ради которой можно потерпеть некоторые неудобства, но сейчас кое-что понял: это не было счастьем в понимании самой Илинеи.

– А еще я была бы вам благодарна, если бы вы хоть немного доверяли мне и моим решениям!

– Твоим решениям мы доверяем, – твердо произнес Зейн.

– Тогда почему вы вините Риду в случившемся? Я отправлялась в город не за компанию, а на конференцию. Можно сказать, что это они решили выехать на пару дней раньше, чтоб мы могли добраться вместе.

Мужчина с трудом удержался от того, чтобы закатить глаза. Ясно, где псина зарыта! Подружка из людей стала первым камнем преткновения. Хотя нет, первым поводом для конфликта. До нее все успешно, как им казалось, решалось наказанием или переговорами. А Рида… В высшем обществе общаться с людьми на равных – дурной тон, пусть и негласно. Появление боевой девицы в жизни семейства изрядно попортило им планы, ибо будило в дочери удивительнейшую непокорность. И способность думать своей головой. Нет, Илинея не была глупа, но ее ум подсказывал, что она зависима от родственников со всех сторон и ей остается лишь слушаться и верить в лучшее. Теперь это «лучшее» лежало в больнице и чудом не угробило его дочь.

– Как связано мое доверие тебе и твоя проходимка-подружка? – в голосе мужчины послышался яд.

– Ты думаешь, что оскорбляешь ее, но нет, – выдохнула Илинея. – Говоря подобные вещи, ты, в первую очередь, оскорбляешь меня и мой выбор. Очередной выбор, с которым вам придется смириться. Наш разговор окончен.

Вот, значит, как… Зейн резко встал и вышел, хлопнув дверью громче, чем хотелось бы. Девушка чуть вздрогнула. Вздох. Все же ехать сюда было не лучшей идеей. Попытка успокоить себя знакомой обстановкой, а родителей – присутствием целой и невредимой дочери под боком, только больше взвинтила семейство. Конечно, сейчас говорить с ним проще. Она лишь гость, и ей есть куда податься, если что-то пойдет не так. Да и сама чета Девраиль с возрастом стала все же проще относиться к дочери и ее поступкам, выходящим за рамки их контроля. Где-то через час Илинея спустилась в гостиную, где перед камином сидели ее родители, чтобы тихо проговорить:

– Спасибо. За все, что вы сделали для меня. Все будет хорошо, просто поверьте уже в то, что вы сделали. Спокойной ночи…

Она вновь поднялась наверх, так и не увидев слез в уголках глаз своей матери.

Когда утром Илинея направилась на старое кладбище за городом, чтобы подумать и просто поиграть в одиночестве, на своем месте она обнаружила дремлющую сидя подругу. Колдунья молча села на край полуразрушенной скамьи и начала играть что-то тихое и умиротворяющее. Теплый осенний ветер легонько перебирал бледно-рыжие волосы девушки, разносил мелодию по всему кладбищу. Иногда из-за шуршания листвы и веток деревьев казалось, что ее действительно кто-то слушает, что-то шепчет и, похоже, даже хлопает. Самый благодарный слушатель. Незаметно для себя девушка начала играть громче и, внезапно, почувствовала рядом копошение.

– Зачем ты пробудила меня? – замогильным голосом простенала Рида, открывая глаза и принимая нормальное положение.

– Дома надо спать, – Илинея усмехнулась.

– А не спится мне дома. Дориан всю ночь промучился, и я вместе с ним, – она зевнула. – В общем, у меня к подрывникам есть парочка претензий.

Илинея внимательно посмотрела на сонную подругу.

– Ты не думаешь, что это могла быть случайность? Серьезно, нет ни одной адекватной причины… Кому это может быть выгодно?!

– Иля, что полиция сказала?

– Неполадки с двигателем. Вроде как не выдержал давления и взорвался…

– Иля, – Рида повернулась к ней лицом, – я собирала этот двигатель! Я же с ребятами устанавливала его. С ним все было нормально. Нормальные чертежи, качественные детали, даже руки, которые собирали это все, внезапно, не из задницы росли! – она выдохнула и спрыгнула со скамьи на землю. – Не выдержал давления! Ну надо же! Какая потрясающая чушь! Он уже дважды отправлялся в рейс. Их осматривают после каждого подъема. И ты хочешь сказать, что, осмотрев его четыре раза только до нашего рейса, никто не заметил такой резкий износ двигателя?! Бред!

На несколько мгновений повисла тишина. Пара минорных нот, и Илинея подняла взгляд на Риду. Последняя молча смотрела на ближайшую из статуй. Ее глаза лихорадочно блестели. Казалось, еще немного, и у девушки из носа повалит дым. Несколько нот повыше и резкий спад.

– Итак, вот что выходит. Мы либо чего-то не знаем, либо по городу бродит пироманьяк. Честно говоря, и то, и другое не обнадеживает.

– Не обнадеживает то, как быстро и легко полиция списала десятки трупов, сгоревшее здание и покореженный дирижабль на «техническую неполадку», – буркнула Рида.

– Так давай найдем виновников сами!

– Бегать по всему городу, искать улики и неприятности, нарываться на закон – а я напомню, что никто нас сейчас к станции не подпустит. Забавно да? – и все это ради мести каким-то левым ребятам, которые даже не знают о нашем существовании. Я ничего не упустила?

Илинея с озорной улыбкой поднялась на ноги, убрала инструмент в чехол и закинула его за спину. Жестом позвав с собой, она медленно пошла по одной из заросших тропинок.

– Не будем называть это местью. Месть – это, все-таки, что-то более личное, – пространно рассуждала она, маневрируя между разросшимися кустарниками. – Да и само слово… «Месть», – девушка скривила лицо, изображая крайнюю степень брезгливости. – Назовем это возмездием. Нет, не так. Действием на опережение! И у наших действий сразу появляется куда больше смысла: найдем виновника – спасем кучу невинных жизней. Ну и самая малость собственного удовлетворения.

– Ммм, – протянула Рида, – две девушки спасают город от неизвестного преступника. Звучит, как дешевый бульварный детектив.

– Вся жизнь – один большой дешевый бульварный детектив, – Илинея обвела руками пространство вокруг.

– Главное, чтоб он закончился так же, как все бульварные детективы, а то придется переквалифицировать в трагичную классику, – фыркнула Рида, чуть обгоняя.

– Дешевая бульварная детективная комедия?

– Пойдет.

За разговором девушки вышли к городу. Обугленные развалины и несколько полицейских неприветливо смотрели на них. Странно. Формально, все разрешено, но работы на станции по выяснению обстоятельств ведутся, и туда не пускают даже сотрудников. Очевидно, в горожан просто швырнули успокаивающей «определенностью».

Девушки, начав демонстративно разговаривать о всякой ерунде, прошли мимо стражей порядка. Для вида Рида даже приветственно кивнула молодому колдуну в форме. Минут через десять они уже стояли во дворе дома Вильи и самым непримечательным, неприметным и обыденным образом обсуждали способ проникновения на станцию. Девушки довольно быстро пришли к выводу, что выдумывать особо что-то смысла нет, и стоит пробраться туда ночью, когда там останутся только несколько сотрудников охраны. Заметив, что прохожие начали невольно прислушиваться к теме разговора, девушки стали спешно прощаться.

– Значит, завтра после девяти…

– Послезавтра, – быстро поправила подругу Илинея. – Раз я не попала на конференцию, мне на завтра лекции поставили и несколько практикумов для старших курсов, – неловко пожала она плечами на недоумевающий взгляд.

– Мда уж, – Рида почесала затылок, разворошив короткие волосы, – получается нам придется уместить наше расследование в мой отпуск и согласовать с твоим расписанием?

– Никто ведь не сказал, что оно должно увенчаться успехом. Да и что там умещать? Вечерком придем, осмотрим все, еще не факт, что что-то найдем. В конце концов, пожар был не слабый.

– Как-то не вяжется это все с твоими предыдущими заявлениями о спасениях жизней, хотя вполне вяжется с реальностью, – выдохнула Рида. —Ладно, послезавтра, так послезавтра. Наш детектив постепенно превращается в какой-то абсурд, – девушка улыбнулась и, пожав на прощание руку Илинеи, вошла в дом.

Следующие сутки пройдут в дичайшем состоянии мандража.

Глава 2

Шаг второй: Место преступления

Утро следующего дня. Рейнхарм. Академия магических искусств им. Л.Тариони

Так и не попавшую на конференцию Илинею загрузили занятиями буквально через день. Вымотавшаяся после пяти лекций к ряду, она кое-как доползла до кафедры, чтобы наконец-то передохнуть и нормально поесть. Мертвым грузом она упала в кресло за своим столом и тяжко вздохнула на все помещение. Кто-то из молодых преподавателей сочувственно посмотрел на коллегу. Пусть физически она не пострадала, но бедняжка пережила такое потрясение! Можно же было дать ей пару дней, чтоб отойти! И все в этом духе буквально витало в воздухе, стоило кому-нибудь посмотреть на девушку. Никто не хотел бы видеть себя даже на ее месте, не говоря о местах поближе. И если раньше никто особо не обратил бы внимания, то сейчас, когда «авария» случилась чуть ли не под самым боком, событие в той или иной мере прочувствовали все. Прочувствовали и мерзенько перешептывались, обрывая разговор при виде профессора Девраиль. Впрочем, раздражающей силы такого «сочувствия и понимания» хватило где-то до третьей лекции, после которой девушка была способна сосредоточиться только на одной вещи, которой стала работа. А сейчас возможность прислушиваться к окружению и вовсе канула в лету.

Лишь после плотного обеда девушка стала замечать – чего-то явно не хватает. Она несколько недоумевающе обвела кафедру взглядом. Задумчиво выдохнула и поманила рукой зарывшегося в бумажках лаборанта-старшекурсника – уж что она твердо знала, «старшаки» всегда были в курсе всего, иной раз опережая по осведомленности преподавателей и охранников. Особенно, если дело касалось слухов.

– Да, профессор? Что-то случилось? – молодой рыжий парнишка подошел к ее столу и чуть наклонился.

– Я тут уже несколько часов и никто не пытается целенаправленно испоганить мне настроение… – задумчиво проговорила Илинея. – Где Чарльз? Его с самого утра не видно, даже скучно как-то стало.

Лаборант оглянулся на мило беседующих преподавателей, бросил взволнованный взгляд на дверь и недоверчиво глянул на девушку.

– Вы разве не знаете? Вы же должны были вместе лететь на конференцию.

Лицо Илинеи мгновенно посерьезнело. Весь год она выбивала у администрации академии разрешение на участие в этой конференции, однако про других участников от их учреждения ничего не слышала.

– Он… – медленно начала, отчаянно боясь подтверждения своих опасений, девушка. Взгляд глаза в глаза.

– Попал в эпицентр, – тихо ответил студент, – его с трудом опознали. Боюсь, это все, что мне известно.

– Ясно.

Между ними повисло тяжелое, напряженное молчание.

– Можно, я пойду? Еще работы много… – неловко промямлил парень, переминаясь с ноги на ногу.

– Да, да, иди, конечно, – голос прозвучал отстраненно.

Чарльз никогда ей не нравился. Склочный характер, отталкивающая внешность, отвратительное подобострастие к вышестоящим. И тысяча и одна колкость к новеньким в коллективе. А к девушке старый секретарь ректора прицепился особенно сильно, превратив «плевание ядом» друг в друга в ежедневный ритуал. Однако, несмотря на сильнейшую взаимную неприязнь, смерти она ему не желала. Тем более такой смерти. По телу пробежались неприятные мурашки. Будто в комнате разом стало холоднее. Резко захотелось встать и умчаться подальше. Ни домой, ни к родителям, ни даже к бабуле Бренан, а как можно дальше от этого городка. О смерти можно красиво рассуждать, расписывать и шутить, но когда она проходит рядом с тобой, становится не до философии.

Девушка бросила нервный взгляд на изящную коробочку часов, прекрасно понимая, что в этом нет смысла. До практикумов еще почти два часа. Домой она попадет уже после заката. Еще это дурацкое расследование! А ведь сама же и предложила… Впрочем, это нужно, как минимум, Риде. Просто, чтобы ничего не найти и успокоиться. Почему-то случайность и бесконтрольность происшествия нервировала куда меньше.

Весь день прошел, как на иголках. И если обычно девушка про такие дни думала «Прошел, и замечательно!», то сейчас дела обстояли иначе. Возвращение в крошечную квартиру, из тех, что выделяла академия преподавателям, на причины беспокойства никак не повлияло. Словно в трансе Илинея сбросила сумку на пол, не разуваясь, прошла к кровати и рухнула лицом в подушку. Из головы не шла новость о смерти коллеги. Больше, потому что девушка стала прислушиваться к разговорам, в которых хоть как-то упоминался Чарльз. Ни коим образом она не винила себя, но подсознание больно кусалось, говоря, что все это неспроста. Нечто, что напрочь выбивалось. Не соответствовало. Что-то в обстоятельствах его смерти не давало ей покоя.

Из сумки на девушку сиротливо смотрели тетради с результатами практических работ, которые еще предстояло проверить. А с учетом договоренности с Ридой, сделать это стоило сегодня, чтобы освободить весь следующий день под скандалы, интриги и теории заговоров. Мысли о работе отрезвляли. Раздался заглушенный подушкой полувздох-полустон, и, полежав еще минут десять в надежде, что подушка ее задушит и ничего делать не придется, Илинея поднялась с кровати.

– Что ж, посмотрим, насколько далеко я ушла от старших курсов, – криво улыбнулась она, предвкушая часы нудной и монотонной работы.

А в доме бабули Бренан с самого утра кипела жизнь. Преимущественно, из-за Дориана. Из-за травм парень не мог передвигаться от слова совсем. Не высыпающаяся уже вторую ночь подряд Рида чуть заторможено шла с кухни с подносом еды и невольно радовалась, что руки брата особо не пострадали. Она поставила поднос на журнальный столик с кованными ножками и замерла, глядя в одну точку на стену, на время потеряв связь с реальностью. Дориан бросил на поднос, стоящий слишком далеко, полный тоски взгляд. Громкий, обреченный вздох. Девушка вздрогнула. Нервно повернулась к брату лицом и подошла ближе, схватив под плечи и медленно подтягивая к спинке кушетки. Парень зашипел от боли. Прозвучали невнятные извинения, и ему на колени аккуратно поставили желанный поднос с завтраком. Рида устало шлепнулась на диван. А ведь сейчас только утро. Все же стоило ему душевно вправить мозги и заставить остаться в больнице! Вилья, конечно, всячески порывалась помочь внукам, однако «взрослые лбы», как они про себя отзывались, не хотели лишний раз напрягать старушку.

– Через час должен подъехать доктор, – в воздух проговорила Рида. – Может, ты подумаешь еще раз? – она повернула голову к брату. – Лучше, чтобы ты находился под присмотром специалистов.

– Что, уже устала нянчиться со мной? – как-то грустно усмехнулся Дориан.

– Да, устала, – спокойно ответила девушка. – Дориан, у тебя все тело в волдырях от ожогов, про твою ногу я вообще молчу! Прекрасно понимаю твое желание находиться дома. И все же… – она замялась, – не слишком ли большую ответственность ты кладешь на наши плечи? Бабушка физически не сможет таскаться с тобой, банально, помочь помыться, а я уже устала причинять тебе боль каждым чертовым прикосновением, – девушка выдохнула и откинулась на спинку дивана.

В комнате повисла тишина. С трудом сохраняя спокойный вид, Дориан отвел взгляд. Он не дурак и отлично знал, что в своем состоянии доставляет множество хлопот. Пожалуй, даже слишком много. И одно дело, если бы выбора у них особо не было. Однако он был. И был бессовестно проигнорирован.

Он знал, вне зависимости от его решения, сестра о нем позаботится, хоть будет высказывать все, что думает по этому поводу. И сейчас она больше всего боялась ошибиться. Девушка, которая с закрытыми глазами собирала сложные механизмы, стояла перед задачей, от которой руки с потемневшими от мазута ногтями дрожали – фактически собрать человеческую ногу. Когда Дориан только потребовал отпустить его на попечение сестры, та даже в шутку сказала, что ей будет проще приделать ему механическую ногу, чем старой помочь срастись с протезом.

Как и сказала Рида, ровно через час раздался стук в дверь. Знакомый доктор семьи, вызвавшийся ездить к ним для осмотра, прям в обуви прошел в зал под молчаливое осуждение Вильи. После длительной возни с одеждой доктор, наконец, смог нормально осмотреть ссутулившуюся тушу. В закованную в гипс ногу ввели обезболивающее, несколько рекомендаций по уходу и пара рецептов на мази, и доктор бодро покинул уютный дом, где удивительным образом сильно чувствовалось напряжение. Во дворе даже дышать легче было. Рида вынырнула за дверь следом.

– И как долго он пробудет в таком состоянии?

– Если все сделаете нормально, как и говорили, две-три недели. Потом ожоги должны сойти. С переломом, ясное дело, счет идет на месяцы. Впрочем, я видал и похуже, – мужчина поморщился, явно припоминая что-то неприятное.

– Ясно. Спасибо за помощь, – хмуро произнесла она, обхватывая себя руками.

– Не за что, это моя работа, в конце концов, – он непринужденно пожал плечами. – Хотя было бы гораздо проще всем нам, если б он на время притупил свои страхи и прошел лечение, как положено. Ладно, пойду я. У меня таких, как Дориан, еще пять человек на сегодня, – кивнув на прощание, он быстрым шагом направился к машине, где его нетерпеливо ожидал водитель.

Впереди еще целая вечность, которая умудрялась одновременно лететь и ползти. Домашние дела, уход за полубеспомощным отнимала массу времени, но ожидание меж ними просто сжирало девушку изнутри. С самого начала она хотела знать ответы, но сейчас, когда вместо смутной ярости Илинея поставила перед ней конкретные задачи, это желание невыносимо трепало нервы. Неведение жгло каленым железом, страх упустить виновников словно отрезал от нее по кусочку, а время издевательски наблюдало за процессом, иногда подкидывая новые опасения. Весь день девушка не покидала дом и не знала, хорошо это или плохо, ведь слухи могли успешно работать в обе стороны.

К вечеру она чуть не выла, а впереди словно в насмешку стелились еще практически сутки. В какой-то момент девушке даже стало казаться, что она сходит с ума. Попытки позвонить Илинее провалились – та была занята и не брала трубку. А может, просто считала, что даже Рида не станет звонить в столь поздний час и просто не рискнула отвечать на подозрительный звонок. Лишь под утро девушка забылась тревожным сном.

– Может, уже расскажешь, какого черта с тобой творится? – холодно спросил Дориан, едва заметив смутное пробуждение сестры. Если, конечно, в этом комке нервов вообще можно было опознать человека.

Девушка исподлобья глянула на брата, выбираясь из-под тяжелого пледа, котором ее накрыла Вилья. Взгляд на часы. Время перевалило за полдень. Невыносимо болела голова и ломило плечи, а во рту пересохло, как с похмелья. Она с трудом поднялась на ноги. В глазах потемнело.

– У-у, так вот ты какая, жизнь после двадцати пяти! – протянул Дориан – борьба сестры с гравитацией его явно забавляла.

Однако комментарий девушка пропустила, выделяя максимум усилий на то, чтобы не шлепнуться обратно на диван. Кое-как она привела себя в божеское состояние, но не вид – его она решила попросту проигнорировать, не рискуя смотреть на то, что отражалось в старом, еще серебряном, зеркале трюмо.

– И снова здравствуй, дивный мир, – пробубнила она и, не оборачиваясь, спросила у Дориана: – Тебе сейчас что-нибудь нужно?

Отрицательное мычание в ответ.

– Чудно, я до работы отлучусь на час-другой, не доставай бабушку.

– Ты за кого меня держишь? – притворно возмутился парень.

– За беспомощного хорька со сломанной ногой, – она слабо улыбнулась – в этом изменчивом мире, пожалуй, нет ничего стабильнее их агрессивно-братских отношений.

Грузно переваливаясь с одной ноги на другую, она морщилась на каждом шагу: за ночь лежавшие в одном положении ноги затекли, и тысячи иголочек нещадно впивались в ступни и икры. Минут через десять, поправив съехавшие за ночь вещи и придав беспорядку на голове вид творческого, Рида вывалилась на улицу и быстрым шагом направилась на остановку. Обколотая по углам, местами треснувшая бетонная платформа, которую девушка помнила еще с детства, встретила ее холодным молчанием. В разгар рабочего дня улицы городка пустовали. Ласковое солнце ранней осени согревало редких прохожих, играло лучами с еще зелеными листьями деревьев и легкими белыми облачками.

Девушка вздохнула и переместила вес с одной ноги на другую. Городской общественный транспорт здесь уже лет пятнадцать как запустили, но угадать, когда приедет это чудо инженерной мысли было практически невозможно. Иногда Рида искренне завидовала тем, кто жил напротив остановки и мог ждать в тепле и уюте дома. Новомодные омнибусы то и дело тормозили, чтобы набрать воду, но двигались быстрее старых добрых конок, которые, впрочем, пунктуальностью тоже не отличались. Однако девушке повезло: через пару минут ожидания из-за угла, грохоча колесами по мостовой, выехал красный – еще совсем новый – омнибус. Не считая трех работников, абсолютно пустой. Под напряженное молчание она вошла внутрь. Впереди предстояло около двадцати минут тряски на твердом сидении.

С отбитым копчиком и слегка укаченную девушку высадили в центре городка, откуда отлично виднелась академия. В отличие от окраины у дирижабельной станции здесь кипела жизнь, по магазинчикам сновали студенты и редкая колдовская аристократия. Не обращая на них особого внимания, маневрируя между каретами и автомобилями, Рида проскочила к невзрачному четырехэтажному зданию из грязного кирпича, смотрящего на мир зарешеченными окнами. Центральный офис производства, предназначенный для клерков и научных сотрудников. Впрочем, для себя любимой Рида успешно выбила небольшой кабинет, аргументируя это необходимостью работы с чертежами и прочей документацией. Руководство поворчало, но возражать не стало.

Девушка приветственно кивнула вахтеру, проводившему ее чуть удивленным взглядом. Увесистый ключ полетел в руки Риды. Пара обшарпанных лестничных пролетов, покрашенная в белый металлическая дверь, и девушка оказалась в кабинете с большим зарешеченным окном. Бежевые стены с деревянными рейками под потолком и темными плинтусами. Пара шкафов-сейфов, два широких стола, за одним из которых клевал носом сутулый мужчина лет сорока. Рида бросила недовольный взгляд на стол, заваленный чертежными инструментами и какими-то папками. Пофыркав, она повернулась к неприметной дверце, которую лениво покрасили в бежевый вместе со стенами. Несколько поворотов ключа.

– Твою ж за ногу! – мужчина вздрогнул и поднял голову. – Я в отпуске только четвертый день, а вы уже растащили мои инструменты! Эти замки здесь для красоты, по-вашему? – ворчала Рида, колупаясь в коморке в поисках чемоданчика, с которым она обычно ездила на производство за город.

– Вас, механиков, ворчать в институте учат? – выдохнул коллега. – Спроси в кочегарке, они там что-то подкручивали.

– Нормальным же языком просила, – продолжила бубнить Рида. – Так трудно возвращать все на место?

Еще пару минут мужчина слышал, как она ругается в коридоре, пока расстояние и стены, наконец, не заглушили ее голос. Он тяжко вздохнул и, бросив что-то нелестное в сторону коллеги, вернулся к работе.

А пока Рида разбиралась с нерадивыми «похитителями рабочего инструмента» и, в целом, активно готовилась к предстоящему мероприятию, иногда заскакивая домой, чтоб проверить брата, Илинея отсыпалась после бессонной ночи, которую успешно потратила на проверку работ старшекурсников.

Она очнулась около восьми вечера, с трудом придя в себя. Голова безбожно трещала от пересыпа. Добравшись до крошечной ванной, Илинея иронично глянула на впаянную в стену на уровне груди душевую лейку, повернула ее наверх и включила ледяную воду. Под сильным напором вода стала бить вверх и поливать и без того страдающую тушку. Визг, злобное шипение, и воду, наконец, закрыли, а из комнатки выползло мокрое трясущееся нечто в махровом халате и двинулось в сторону разрывающегося от звонка телефона.